Наши павшие, как часовые…

Золотая Звезда Героя России – высшая награда государства за воинский подвиг. Но не всем, даже совершившим такой подвиг, суждено удостоиться этого отличия. Причины могут быть разные. Но в них, как правило, не повинен сам герой.

Он уже сделал все, что мог, что было в его силах, и теперь живым решать: назвать его Героем России или наградить более скромной наградой. Орденом, например.

Все, о ком мы рассказываем в этом очерке, награждены орденами. Многие даже дважды, трижды, четырежды.

Однажды у Героя России я спросил: «Как вы стали Героем?» Он хитро улыбнулся: «Да надоело, видимо, начальству представления на ордена писать…» «Так сколько же у вас орденов?» — удивился я. «Пять», – ответил он.

Пять орденов! Легко сказать, да трудно заслужить. За каждым орденом – подвиг. И потому рассказ наш сегодня именно об этих людях, совершивших подвиг, а значит, ставших героями. А Золотая Звезда?.. Ну что ж, будем считать, что не хватило на всех этих звезд. Но ведь от этого человеческий подвиг их не стал менее великим и уважаемым.

Июнь 1982 года. Афганистан.

Рассказывает сотрудник группы «Вымпел» подполковник запаса А. Петришин.

– Мы уже были включены в состав нового учебного центра, названного «Вымпелом». Хотя в ту пору наша структура была сверхсекретной.

В Афганистане легендировались как «Каскад-4».

Прилетели в Кабул 30 апреля, а бой, в ходе которого погиб рядовой Юрий Тарасов, произошел 7 июня.

В то утро я встал пораньше других и поехал к афганцам на танко-ремонтный завод, а когда вернулся в расположение, то увидел такую картину. У штаба части какая-то суета, а в дежурке собрались офицеры, сгрудились у радиостанции. Идут переговоры. Заместитель командира нашей группы Юрий Мельников на связи, в эфире слышны команды, выстрелы, разрывы.

Оказывается, в Кандагаре «духи» напали на нашу колонну, идет бой. По отрывочным фразам понял – что-то случилось с бронетранспортером. Ну, я все-таки высшее военное училище закончил, с этой техникой имел дело, Мельникову напомнил. Тот, не долго думая, отдает приказ: «Давай, Петришин, в БТР – и вперед, на помощь».

Прыгаю на командирское место, Володя Маркушин – сзади, и выдвигаемся.

По ходу связались по радиостанции с Юрием Скороходовым, который был в этой колонне, и когда вышли к месту боя, увидели – справа наш БТР завалился в арык. Колонна остановилась, а «духи» с крыш домов поливают их огнем.

В общем, пытались этот БТР вытолкнуть, не вышло. Оставалось одно – зацепить тросами и дернуть. Ставлю задачу солдатам, мол, выскакиваете, цепляете тросы, а сам оборачиваюсь к ним. Но фамилии-то я пока не назвал, кому выскакивать. И вижу их глаза, читаю в них: «Только бы не я». Но бой есть бой. Сидеть и ждать, пока долбанут из гранатомета? Командую:

– Пушкалов, Сидоров, один направо, другой налево…

Все исполнили четко, выскочили, трос цепляют – не получается. Вижу, надо идти самому. Махнул Володе Маркушину, давай садись вместо меня за радиостанцию, а сам каску попросил. Но каски не оказалось.

Ладно, выскочил, подцепили мы БТР и стали отвечать огнем. БТР вытащили, он вышел из-под обстрела, а мы остались здесь, на поле боя. Потом, отстреливаясь, бросились к своей колонне, сели в БТР. Только двинулись, и в этот момент прозвучал взрыв, но был он, к счастью, где-то рядом. Внутри боевой машины все перевернулось. Смотрю, у наводчика кровь из глаза, у водителя что-то с рукой, Володя Маркушин за голову держится. Но все живы.

Пришли в себя, опять – вперед. Во главе колонны афганский танк, и далее три наших бронетранспортера. Смотрю в триплекс, вижу, в танке наводчик высунулся по пояс и лупит из ДШК. Думаю: «Ну, дурак, срежут ведь». И точно, срезали его, упал. Танк прибавил скорости, а потом развернулся и, бросив нас, ушел.

По одному из наших БТРов в бок бьет «духовский» гранатометчик, десант покидает машину, отстреливаясь, прижимается к дому.

А когда у них заканчиваются боеприпасы, Юра Тарасов отрывается от группы и бежит к бронетранспортеру. Под обстрелом достигает машины, огибает ее и пытается открыть дверь. «Духи» переносят весь огонь на него. Он разворачивается, прижимается спиной к броне, вскидывает пулемет и начинает отстреливаться. Стреляет, стреляет и вдруг… медленно заваливается, падает на левый бок.

В нашем БТРе, механик-водитель, его еще «Шальным» звали, орет: «Юрку убили!» Врубает скорость и жмет на газ. «Стой! – останавливает его Рябинин. – Разберемся».

А разбираться было в чем – в этой группе оказался тяжелораненый наводчик. Когда ударила граната в борт БТРа, ему покалечило ногу. Офицер Влад Копин тоже ранен, да еще и Юра Тарасов, непонятно, то ли ранен, то ли убит.

Раза четыре мы с ребятами ходили туда на выручку. Нас мало, а поддерживающие афганцы, если кого из них ранят, они сразу поворачивают назад, убегают.

Помогли нам ребята из МВД, из отряда «Кобальт». Они пришли на выручку, однако и они вскоре увязли в бою. А ведь время не ждет, надо раненых вывозить.

Мы с рядовым Пушкаловым выбежали на соседнюю улицу, смотрим, наш уазик стоит. Интересное состояние: рядом, в соседнем квартале, война идет, люди гибнут, а тут тихо-мирно УАЗ «отдыхает».

– Твоя машина? – кричу водителю.

– Моя, – отвечает.

– Ключи есть?

– Есть.

– Давай сюда.

Он сопротивляется. Пушкалов ключ забирает, я – за руль, и возвращаемся к БТРу. Перетащили Юру в машину. Сергей взял его на руки, положил на колени. Пульс есть, сознания нет. И мы рванули в госпиталь. А это километров за восемнадцать–двадцать. Помню, стрелка держится на 105 километрах, больше выжать не получается. Я только руку назад протяну, пощупаю, пульс есть, и дальше гоню.

Влетаем в госпиталь, выскакиваем. А медики как-то очень медленно двигаются. Или нам казалось тогда, что медленно. Пушкалов схватил автомат, как дал очередь вверх… Смотрим, быстрее забегали, зашевелились медики. Мы сдали им Юру. Присели перекурить.

А через некоторое время к нам вышел врач и сказал: «Поздно…»

Утром уже без нас его тело отправили в Кабул, а потом в Союз. Но куда? Вышло так, что следы Юры Тарасова затерялись. Дело в том, что солдаты срочной службы были прикомандированы к «Вымпелу» из Погранвойск. И если подходить строго, с точки зрения буквы приказа, то Юра Тарасов так и не успел стать вымпеловцем. Он погиб в июне, а все, кто служил с ним, были зачислены в «Вымпел» только в августе.

Но сражался в бою он вместе с сотрудниками «Вымпела» и погиб, выручая своих товарищей. И потому было принято единственно верное решение – рядового Юрия Тарасова считать бойцом подразделения специального назначения «Вымпел». Его имя выбито первым на гранитном пилоне с именами погибших сотрудников ЦСН ФСБ.

А могилу Юрия Тарасова разыскали его боевые товарищи. Возглавил эту работу командир «Каскада-4» полковник Евгений Савинцев. Потом мы приехали в село Березовка, что в Липецкой области, обняли родителей Юры, вместе побывали на могиле Героя.

На юбилейном вечере в честь 20-летия «Вымпела» родители Юрия Тарасова были почетными гостями вымпеловцев.

Март 2000 года. Чеченская Республика

Вымпеловцы старший лейтенант Михаил Серегин и лейтенант Валерий Александров погибли вместе. Вернее, их было трое – в этой группе находился и боец «Альфы» Николай Щекочихин.

Мне приходилось говорить со многими, кто был вместе с ними в той командировке. До сих пор остается загадкой, что произошло в этом месте.

Вот как описывал их гибель боец «Вымпела» Андрей Кириллов (фамилия изменена).

«…В тот мартовский хмурый день противный дождик моросил с самого рассвета, превращая грунт в вязкую, как пластилин, хлюпающую грязь.

Но непогода помогла объединенной разведывательной группе ЦСН ФСБ скрытно выдвинуться для занятия наблюдательного поста.

Перед выходом альфовец Николай Щекочихин, вымпеловцы Михаил Серегин, Валерий Александров проверили готовность к выполнению боевой задачи в разведке наблюдением: исправность приборов, средств связи, наличие кодированной карты, компаса, часов, журнала разведки и наблюдения и другого снаряжения. Все в полном порядке!

Перед уходом они пошутили… Но, признаться, было не до шуток. Задача стояла сложная: необходимо выявить наличие, численность и направления передвижения бандформирований в этом неспокойном районе.

…Они шли след в след, используя естественные неровности местности, укрываясь от вражеских глаз. Вот уже рядом и намеченное место для НП. И вдруг страшной силы взрыв пронесся над землей, оборвав навсегда жизни трех спецназовцев».

…Старший лейтенант Михаил Серегин и младший лейтенант Валерий Александров пришли в «Вымпел» разными дорогами. Валерий окончил техникум связи, служил в погранвойсках. Ко времени зачисления в спецподразделение у него уже был солидный опыт. Как сказал его сослуживец, «Валерий был одним из лучших специалистов по связи, ездил и на Дальний Восток, и на Север, и в Среднюю Азию. Занимался установкой, наладкой аппаратуры, сложным ремонтом».

А в командировке в Чечню его задачей было обеспечение устойчивой связи разведгрупп со штабом и, в свою очередь, штаба с Москвой.

Его товарищ по подразделению Владимир Г. так оценил работу Александрова: «О Валере в командировках вспоминали не часто. А это значит, связь была безотказной. Для связиста такая «забывчивость» со стороны начальства, сослуживцев – лучшая похвала».

У Михаила Серегина была своя стезя. Родился он в городе Киржач, что во Владимирской области. Отец у него – инженер в НИИ. С детства брал с собой на аэродром сына. Тому интересно было, как проходят полеты, испытания парашютной техники.

Мишка рано пристрастился к небу – летал в самолете, прыгал с парашютом. И потому его решение стать летчиком было вполне объяснимым. Однако не судьба. Михаил в летное училище не поступил, ушел служить в армию, в Воздушно-десантные войска.

Когда служба в учебной части ВДВ в Каунасе у Михаила подходила к концу, старший брат Андрей Серегин приехал его навестить. Кроме того, как увидеть брата, имел он задумку – переговорить с командованием, чтобы Михаил не попал в Афганистан. Андрей сам тогда носил погоны офицера, и, судя по всему, его поняли в части. Он возвратился в Киржач, успокоил мать, отца, а через несколько недель в семье получили письмо… из Афганистана. Оказывается, Михаил сам поменялся местами службы с товарищем и поехал вместо него на войну. «У товарища, – как писал сын, – жена и ребенок».

«Служба у меня легкая и спокойная» – успокаивал он родителей.

Этим «легким и спокойным», местом службы оказался разведывательный батальон. Более ста раз ходил в рейды разведчик Михаил Серегин. Бывало всякое, и даже врукопашную сражался с «духами». Но, к счастью, остался жив и здоров. Домой вернулся с медалью «За отвагу».

После армии окончил институт, работал, однако жизнь на «гражданке» казалась пресной.

В 1996 году он был зачислен в штат подразделения специального назначения «Вымпел». Трижды выезжал в командировки в Чечню. Награжден орденом Мужества.

Август 2000 года. Чеченская Республика

В тот день с утра шел дождь. Шел не переставая. Дороги раскисли. Бойцы, одетые в летнее обмундирование, мгновенно промокли.

Сначала собирались ехать «в броне», но все в БТР не вместились. Пришлось перегружаться в автомобиль, метко прозванный кем-то «буханкой». Только двинулись, поехали, «буханку» занесло на мокрой дороге, и она сползла в кювет.

Нашли уазик. Набились битком. Двинулись. Как мне сказал потом один из участников этого выезда, с утра три неудачи – дождь, «буханка» в кювете, и уазик, в который все не вместились.

Однако главные испытания были впереди. При «зачистке» одного из домов гибнет боец «Вымпела» майор Андрей Чирихин, еще одни сотрудник ранен в ногу.

Андрей попадет под очередь бандита, рана окажется смертельной. Боевые товарищи довезут его до операционного стола, но, увы, он не выживет.

О майоре Чирихине много рассказывали его друзья, сослуживцы, но, пожалуй, лучше всех поведал о нем отец – Александр Филиппович. Я послал ему журнал, в котором был опубликован материал об Андрее. Он ответил письмом. Вот оно:

«Здравствуйте, Михаил Ефимович!

Бандероль с журналом получил. Все получилось удачно. В военном училище, где учился Андрей, начинаются лекции: «Майор А.А. Чирихин – наш выпускник». Лекции будут на всех пяти курсах. Большое спасибо за журналы. Один из журналов я передал командованию училища. Он будет помещен в музее училища.

На дне памяти – 28 августа 2001 года – один из друзей Андрея, Олег, сказал мне, что в их части установили почетную доску, посвященную сыну. «Пусть те, кто придет служить после нас, знают о нем. Пусть молодые учатся жить так, как жил Андрей». Это слова его друзей.

А теперь несколько слов об Андрее.

Родился в Рязани 4 октября 1968 года. Рос, как все ребята. Любил хоккей, ходил в лес собирать грибы. Ничем особенно не выделялся. Только одно нас с матерью немного удивляло: он и все его друзья по школе были не по годам серьезные ребята. С седьмого класса увлекся карате. Занимался очень серьезно.

Уже в 13 лет очень хорошо плавал. Я сам мастер спорта по лыжам. Летом приходилось много плавать. Так вот с Андреем мы могли проплыть запросто километра полтора. О том, что хотел стать офицером, он как-то не говорил, но когда пришло время, сразу подал заявление в училище связи. Радовался очень, когда поступил.

Учился нормально. Вот только рост у него был 192 см. Обувь 45-го размера, сапоги всегда узковаты. Это я вот к чему. Обувь то узка, то натирает, а там бежать не в кроссовках, а марш-броски с полной выкладкой. В училище сейчас есть несколько офицеров, которые учились с Андреем. Все они говорят, что он выручал слабых. На марш-броске, кроме своего оружия, всегда нес 1–2 автомата товарищей. И это с его-то натертыми ногами. Это подчеркивают все его друзья по роте. И в кроссе, и в марш-броске был одним из первых. При выпуске из училища сказал, чтобы я не ходил и не просил за него. Хотя это я мог сделать.

Близкие друзья (кто не один раз выезжал с ним в Чечню) рассказывают, что Андрей был очень смелым человеком. Даже среди них (а там люди не робкого десятка) выделялся. Во время похорон, на девятый, сороковой дни, и на других встречах мы с женой услышали об Андрее столько, о чем и не догадывались прежде.

Был случай, когда «духи» наткнулись на группу, и Андрей остался прикрыть уходящих, а потом сам вышел из боя без единой царапины. Он всегда знал, что делал и как нужно делать.

Был случай с гранатой. Андрей не дал «духу» бросить ее в бойцов. Он зажал кисть руки бандита правой, взял ее в левую, отнес к оврагу и бросил. Раздался взрыв. Все остались живы.

Однажды в Чечне их вертолет был сбит, упал на лес, рухнул вниз. Среди всех, кто находился в вертолете, только двое – Андрей и еще один боец – не имели переломов. К счастью, вертолет не загорелся. Они сначала отнесли товарищей от вертолета метров на пятьдесят, боясь взрыва. Потом через минное поле перетащили всех. За это Андрей был представлен к ордену Мужества. Но при жизни получить не успел.

И еще много чего мы услышали от друзей. Оказывается, он имел личный подарок – охотничий нож и благодарность от Президента России. Сам Андрей об этом никогда не рассказывал.

А как друзья провожали его в последний путь, у меня просто нет сил описать.

Вы простите за неразборчивость почерка и за сумбурность письма. Просто, когда я рассказываю об Андрее, мысли бегут вперед, путаются. Рана никак не заживает.

С уважением

Александр Филиппович Чирихин».

Вот такое трогательное письмо. Думается, несмотря на волнение, отцу удалось воссоздать на бумаге образ сына – прекрасного человека, бойца спецназа.

Январь 2004 года. Чеченская Республика

…Самолет с бойцами «Вымпела» из командировки ждали 4 января. Сослуживцы-женщины Светлана и Ирина собирались встречать ребят, как и положено, на аэродроме, с шампанским.

«С приходом Олега Ильина, – рассказывает Светлана Т., – у нас сложилась такая традиция. Мы встречаем ребят шампанским. Так вот, третьего числа я иду на службу, вижу жену одного из наших сотрудников. Иду, рассуждаю: «Сегодня надо шампанское купить, завтра ребята прилетают». А она говорит: «Света, до меня какие-то слухи дошли, там не все в порядке».

Сердце зашлось, скорее бегу в отдел. Смотрю на дежурного офицера, а на нем лица нет: «Слава Захаров погиб».

В это невозможно было поверить. Теперь уже не до шампанского. Светлане вспомнилось, как пришли они с Ириной в отдел, раньше работали в штабе. Откровенно говоря, ребят это совсем не обрадовало. И так забот полон рот, а тут еще с женщинами возиться.

Но Слава был добр к ним.

«Сначала туговато приходилось, – улыбается Светлана. – Относились вроде бы все нормально. Но лишний раз подойти, спросить, как-то неудобно. Прозаическое дело: поначалу шомпол затолкаем в автомат, а достать не можем, прыгаем, прыгаем вокруг этого автомата, понимаем, надо просить кого-то. Слава в соседнем кабинете. Мы – к нему.

Всегда выручал нас, объяснял, помогал. А ведь я на десять лет старше его, мне 31, а ему 21 год тогда было. Но он взрослый, серьезный, много знал, мог.

Пока едем на задание, расстановку сил рассказывает, разъяснит задачу, просчитывает, как делаем, что делаем. Потом над ним ребята уже подшучивали, мол, чего ты все возишься с девчонками. А он ничего, спокойно относился к этим подколкам».

Святослав Захаров был человеком внимательным и нежным. Очень любил маму, переживал за нее. Зарплата у него, как у прапорщика, совсем не велика, но он мог большую часть ее выложить за духи для мамы в день 8 марта.

Как-то их отделение в ходе полевого выхода выполняло марш-бросок. Была ранняя весна. Шли в хорошем темпе, много километров, через овраги, речушки, болота. К вечеру остановились на привал. Разумеется, все грязные, мокрые, уставшие. Особенно тяжело пришлось женщинам.

Развели костер, улеглись спать. А обувь, насквозь промокшую, – поближе к огню. Уснули мгновенно, а утром к ботинкам потянулись, а там – ландыши!

Святослав проснулся раньше всех, насобирал в лесу цветов и поставил их в женские ботинки. С тех пор прошел не один год, а Светлана и Ирина до сих пор вспоминают этот Славин подарок.

Вот такая душа была у этого парня.

Что же касается военной профессии, то Святослав мечтал стать классным, высокопрофессиональным снайпером. Он хорошо разбирался в технике. Успешно поступил и учился в Академии ФСБ.

У него, несомненно, могло быть большое будущее. Но чеченская, бандитская, мина оборвала его жизнь.

Июнь 2004 года. Назрань. Ингушетия

У подполковника Андрея Черныша характер был не сахар. Любил правду-матку резать в глаза. А это кому понравится? Как-то начальник отделения сделал замечание Чернышу, мол, желательно звать меня по имени-отчеству, на что тот ответил: «Хорошо, но ты тоже называй меня Андреем Андреевичем».

Конечно, это мелочь. Но из таких мелочей складывается вся жизнь.

Как сказал один из его сослуживцев: «Черныша или надо было любить. Что сделать очень трудно. Или быть в сугубо служебных отношениях».

На операциях, при выполнении боевой задачи Андрей был надежен и умел вовремя подставить плечо, подстраховать товарища. А это очень важно.

«Погиб Андрей 22 июня, – рассказывает его товарищ по подразделению «Вымпел» Николай Л., – а дня за три до этого мы уничтожили одного их полевых командиров, ближайшего приспешника Гелаева.

Так вот, зашли в дом, начали досмотр, я склонялся, чтобы посмотреть под кроватью. И вдруг оттуда выстрелы в упор. Бандит чудом промахнулся. Пуля прошла справа, под мышкой. Конечно, ответил огнем. А когда магазин закончился, смотрю рядом, сзади Андрюха как из-под земли вырос. Крикнул мне: «Колян, назад!..» – и дал очередь по кровати. Так мы вдвоем этого бандюгу и уничтожили. То есть Черныш всегда был рядом в трудную минуту.

Знаете, люди разные. У нас ведь какой закон: сначала думаешь о заложниках, потом о товарищах и только после этого о себе. А если сначала о себе, то, даже и не желая, подставишь товарищей. У Андрея этого не было. Мы с ним много раз ходили в одной тройке. И, окажись он жив, другого напарника я бы не желал».

Таким Андрея Черныша знали в деле, в боевой обстановке. Но командировка в Чечню – это не только бой, но и жизнь в походных, полевых условиях. А вот тут Андрей был незаменим.

Как-то в селе Новогрозненском вымпеловцы строили баню. Строили на совесть, для себя. Так вот Черныш, наблюдая за неумелыми действиями некоторых своих сослуживцев, просто кипел. Он не мог вынести того, как по-варварски некоторые относились к гвоздям: гнули их, загибали, а потом выбрасывали. Другой бы и внимание не обратил, а Андрей сокрушенно повторял: «Расход гвоздей большой…»

И на кухне Черныш был первый человек.

«Еду мы себе сами готовили, – вспоминает боец подразделения Николай Л., – дежурили по два человека. Откровенно говоря, иногда не хочется на этой кухне возиться, и вот начинаю картошку крупными ломтями нарезать. Андрей сопит, сопит, потом не выдерживает: «Ты чего картошку переводишь? Иди отсюда, сам начищу». Что и требовалось доказать».

Таким добросовестным Андрей Черныш был не только на кухне, но и везде. Любое дело доводил до конца. Если ему поручали провести занятие, можно было не проверять – оно начнется минута в минуту и закончится точно в срок.

…Погиб подполковник Андрей Черныш 22 июня 2004 года. В эту ночь бандиты напали на Назрань и сотрудники спецподразделения «Вымпел», получив приказ, на двух машинах – бронетранспортере и «Газели» – выехали из Владикавказа в захваченный город.

На подъезде к Назрани по ним открыли огонь. Бойцы спешились и вошли в город. Как рассказывал один боец: «Мы вышли к перекрестку, по нам открыли огонь из частного дома. Доложили командованию, что можем погасить этот очаг.

Андрей Черныш перебежал через дорогу, открыл огонь по дому, и вдруг в доме, да и во всем районе, погас свет, стрельба прекратилась. Трудно сказать, мы ли этого добились, пули Андрея дошли до цели, но произошло именно так».

Спецназовцы двинулись дальше, взяли левее, прошли метров сто, и по ним из укрытия заработал пулемет. Под очередь попал Черныш. К нему на выручку бросился майор Виктор Дудкин. Командир кричал: «Черный!», «Черный!» («Черный!» – это позывной Андрея). Но ответил ему по рации уже Дудкин: «Черный» – «двухсотый», я возле него».

А через минуту и сам Виктор Дудкин будет тяжело ранен.

В ходе боя, который длился еще около часа, подтянулась основная группа, раненых прикрыли броней БТР.

Андрей Черныш уже был мертв, и его стали затаскивать на бронетранспортер. В это время врач «Вымпела», капитан медицинской службы Всеволод Жидков, оказывал тяжелораненому Виктору Дудкину первую помощь.

…Севу Жидкова в первом отделе очень любили. Его называли «нашим доктором». И без него, как говорится, никуда. Всеволод отвечал ребятам тем же.

Врач спецподразделения – это отдельная, большая тема. В обыденной жизни его не с кем сравнить. У него нет ассистентов, помощников, нет старших, более опытных товарищей, с кем можно посоветоваться. Решение надо всегда принимать самому. Более того, делать это быстро, мгновенно оценив ситуацию, не особенно рассчитывая на скорую эвакуацию, поскольку идет бой или подразделение находится в отрыве от остальных сил.

Спецназовский доктор не сидит в тылах, он всегда со своим отделом.

Как сказал коллега Жидкова и его старший товарищ Сергей Московский: «Идет группа спецназа, и с ней – доктор. И это обязательно. Спасаем, лечим, а если нужно, и стреляем. Лишний ствол в бою не помешает».

Сева Жидков не много прослужил в «Вымпеле», около двух лет. Пришел он в боевое подразделение из Центральной поликлиники ФСБ, место тихое и непыльное. Пули там не свистят. В поликлинике давно работает отец Севы. Но как подметил один из сослуживцев: «Не захотел Всеволод быть под папиным крылом».

На вопрос о том, каким Жидков был врачом, тот же Сергей Московский ответил так: «Совершенно замечательным врачом. Он у нас был хирургом-травматологом. Интернатуру по травматологии прошел, в травмах хорошо разбирался. Швы накладывал здорово, как швея-мотористка. Словом, грамотный был медик.

Надо добавить, что , вокруг шел горячий бой.

«Сева один из тех, — вспоминает Николай Л., – кто всем своим видом и действиями, поступками говорил: «Ребята, стрельба стрельбой, вы занимайтесь своим делом, а я – своим».

Он подбежал к Виктору Дудкину, разложил свой врачебный чемоданчик, вколол промедол, наложил жгут… И тут с вражеской стороны прилетела граната, пущенная из подствольника. Она попала в Севу. От взрыва погибли Сева, Виктор Дудкин, еще один врач-пограничник, находившийся в этой группе, а боец «Вымпела» Андрей О. получил контузию.

Вот такой печальный итог этого боя.

Сентябрь 2004 года. г. Беслан, Северная Осетия

Захват террористами школы в Беслане был своего рода заключительным аккордом в цепи страшных терактов.

24 августа – взрыв на Каширском шоссе в Москве. Пострадали 4 человека.

В тот же день взорваны самолеты: Ту-154, следовавший по маршруту Москва–Сочи, и Ту-134, летевший из столицы в Волгоград. Погибли 90 человек.

31 августа прозвучал взрыв у станции метро «Рижская». Убиты 7 человек, трое скончались в больницах, более 40 человек ранены.

И вот наступило 1 сентября. И вскоре страна, да и весь мир узнали – вооруженные террористы ворвались во двор школы № 1, где заканчивалась торжественная линейка, и загнали школьников, их родных и знакомых, учителей в здание учебного заведения.

На следующий день, в 4 часа утра, самолет с бойцами Центра специального назначения ФСБ России приземлился на Северном Кавказе. На автобусах их доставили в Беслан. Началась подготовка спецоперации по освобождению заложников. Все дальнейшее уже известно. О тех событиях написаны книги, сняты фильмы, в тысячах газет и журналов эксперты, милиционеры, ученые, депутаты, политики, журналисты и просто авантюристы высказывали свои мнения, разоблачения, фантастические предположения.

Не хотелось бы вплетать свой голос в этот многоголосый хор. Сегодня у меня иная задача. Бойцы спецподразделений «Вымпела» и «Альфы», принимавшие участие в штурме школы и спасении заложников, за эти годы наслушались столько диких обвинений и претензий, что попросту хочется сказать: остановитесь, опомнитесь, болтающие и пишущие. Бойцы спецназа сделали все что смогли. Десять прекрасных парней отдали свои молодые жизни, спасая детей.

Самое прискорбное, что в этом крике и шуме, поиске виноватых и правых, выяснении отношений о них напрочь забыли. О чем только не пишут в связи с трагедией в Беслане. А о них – не пишут.

Но мы не забыли героев Беслана. О тех, кто получил Золотую Звезду, уже рассказывали. О тех, кто не стал официально Героем России, но является им фактически, – расскажем сегодня. Это четверо сотрудников «Вымпела» – майоры Михаил Кузнецов, Андрей Велько, Роман Катасонов и прапорщик Денис Пудовкин.

Самым старшим из них был Кузнецов. Он не дожил год до сорокалетия. За свои тридцать девять лет Михаил успел навоеваться вдоволь. Чечня была его второй войной. А начал воевать в девятнадцать в Афганистане.

В двадцать получил первую награду – самую дорогую и уважаемую – боевую медаль «За отвагу», через год – орден Красной Звезды. Что ж, награды говорят сами за себя. Выходит, воевал сапер Михаил Кузнецов смело и умело.

После увольнения из армии вернулся домой, в родное Подмосковье, в г. Раменское, устроился рабочим на плодоовощную базу. Казалось, все теперь в прошлом – и бои, и война, и награды. Кому он нужен, вчерашний солдат?

Однако далеко не каждому солдату дано заслужить на срочной службе орден и медаль. Стало быть, этот парень чего-то стоит. Понимали это и сотрудники Комитета госбезопасности, которые уже присматривались к Кузнецову.

Вскоре бывший сапер надел китель с васильковыми петлицами и получил звание прапорщика органов госбезопасности.

«В 1994 году, – рассказывает ветеран спецподразделения «Вымпел» Михаил Дроздов, – его заметили наши сотрудники и пригласили на службу в Балашиху. Под два метра ростом, широкоплечий, обладающий недюжинной силой, Михаил внушал доверие.

Основательный во всем, спокойный, честный, он быстро вошел в коллектив «Вымпела». Бесценный военный опыт, полученный во время боевых действий в Афганистане, поставил его в ряд лучших специалистов подрывного дела.

Несмотря на отсутствие высшего технического образования, он быстро схватывал любое техническое новшество. Его служба изобиловала различного рода рационализаторскими предложениями, которые воплощались в жизнь.

Кузнецов не только отменно знал свое дело, но и умел научить другого, объяснить самое сложное доходчиво и точно.

Во время боевых командировок мы спали с ним спина к спине.

Он был дока во всем: поставил палатку – и сразу в ней тепло, не дует, не сквозит. У него в кармане были самые разные предметы на все случаи жизни – гвоздик, отверточка… Я знал, он никогда не подведет, любую задачу выполнит».

Так оно и случилось. В Беслане майор Михаил Кузнецов свою боевую задачу выполнил с честью. Он спасал детей, сколько мог, сколько хватило сил и сколько Господь отвел ему жизни.

У Кузнецова остались жена, дочь и сын. Говорят, он мечтал дослужиться до пенсии, построить большой дом и зажить в нем счастливо. Но этой мечте не суждено было сбыться.

Дом достроила его семья…

…Вместе с Кузнецовым в этом горячем бою погиб майор Андрей Велько.

Вилли, как звали его в подразделении, в коллективе уважали. Когда он пришел в «Вымпел», за плечами у него был солидный жизненный багаж – хорошее военное образование (он окончил Рязанское высшее воздушно-десантное училище), опыт службы в 104-м парашютно-десантном полку 96-й воздушно-десантной дивизии.

Тот же Михаил Дроздов, под началом которого Велько начинал службу в спецподразделении ФСБ, говорил о нем, как о человеке, умеющем думать, анализировать ситуацию, принимать верные решения в самой сложной боевой обстановке.

Он привел пример, как в одном из рейдов в Чечне, под Хатунями, группа нашего спецназа была обстреляна своей же артиллерией по наводке «вертушки». У той, как выяснилось позже, отказало вооружение.

Андрей Велько тогда подсказал командиру, что надо быстрее войти в село. И, как оказалось, спас жизни своим товарищам.

В небольшом, воюющем коллективе, ничего не скроешь, все на виду. Поэтому тебя или принимают, или не принимают. Андрей с первых шагов стал своим.

Принципиальный, честный, он умел дружить. И дружбой дорожил. Однако, когда надо было высказать свое, мнение, авторитетов для него не существовало.

Вилли импонировал многим. Спокоен, выдержан, исполнителен, критичен. Для спецназа высокого уровня – человек почти идеальный.

…Майор Роман Катасонов по своему характеру, говорят, был похож на Велько. Такой же выдержанный, невозмутимо спокойный, с хорошим чувством юмора.

Его начальник Дмитрий П. вспоминает: «Роман окончил Суворовское военное училище и Новосибирское высшее общевойсковое командное училище. Служил в частях специального назначения ВДВ, но рвался к нам, в «Вымпел». У него вся семья военная: отец – офицер, жена из военной семьи.

У Романа было патриотическое воспитание. В нем чувствовалась «военная косточка», на него всегда можно было положиться.

Во многих наших спецмероприятиях он незаменимый специалист.

Помнится, один из командиров попросил нашего начальника прислать в помощь Катасонова. Тот приехал, профессионально провел доразведку, определил первоочередные задачи. И все сдвинулось с мертвой точки.

Меня всегда удивляли и подкупали его хладнокровие и точный расчет. Помню, была ситуация, что, откровенно говоря, я и сам растерялся. Помог Роман. Он сидел, как индеец, с невозмутимым видом. Это вселило в меня уверенность и помогло выполнить задачу.

Катасонов все делал на совесть, основательно. Начал прыгать с парашютом, изучил дело досконально, сам отрегулировал парашют. Хотя раньше с этой спортивной техникой дело прежде не имел.

Были и такие ситуации, когда надо работать, стиснув зубы. Да те же наши прыжки на крышу здания. Идет сильная болтанка. Расслабишься – вынесет с крыши и по стенке размажет. Он это осознавал и действовал смело, решительно, инициативно.

Вообще-то Роман Катасонов не должен был ехать в Беслан. Он готовился к операции и 6 сентября должен был лечь в госпиталь. Но 3-го он оказался в бою, спасал детей, не думая о себе.

Так вышло, что накануне штурма я послал ему SMS: «Все нормально, вас ждут великие дела». Имея в виду, что спецоперация пройдет успешно. Роман, как всегда ответил мне с юмором: «И вам не хворать».

Это был наш последний диалог».

…Прапорщик Денис Пудовкин шел в «Вымпел» трудной и извилистой дорогой. Отслужил в армии, в десантных войсках, после демобилизации попал в милицию, работал участковым. Работа рутинная. А Денис хотел попасть в боевое подразделение, постоянно готовил себя к этому, занимался рукопашным боем.

Так он оказался в СОБРе, а потом в 2003 году был зачислен в состав спецподразделения и Вымпел». Он имел звание прапорщика, но хотел стать офицером. Учился в институте, прошел курсы переподготовки, но офицерское звание получить не успел.

…Он позвонил жене из Беслана.

– Оля, тут такая страшная драка. Приеду, мы с тобой обязательно второго ребенка родим.

Жена согласилась. Но он не приехал. Счастье, что на земле растет его сын, очень похожий на отца. Как сказали сослуживцы, этакий «маленький Денисик, жизнерадостный, подвижный…»

Февраль 2005 года. г. Назрань. Ингушетия

На третий день после боя в Назрани в одной из центральных российских газет появилась заметка. Заголовок говорил сам за себя: «Сопротивление одного боевика подавили вместе с домом».

Автор описывал, как бандит «с чердака дома выпустил несколько пуль» и «фээсбэшники решили, что отстреливается целая группа боевиков», вызвали «тяжелую бронетехнику», чтобы «разрушить задание и тем самым буквально «подавить сопротивление».

Заметка проникнута этакой иронией, мол, оробевшие «фээсбэшники» разрушили дом из-за единственного боевика, который и вооружен-то был, как повествует «знаток» современного оружия, «маломощным пистолетом ПМ».

В итоге автор делает вывод «Использование тяжелой техники во время точечных спецопераций уже становится обыденным явлением».

Ну что тут скажешь? Вьюжной зимой, сидя у теплой печки, пользуясь отрывочными данными, слухами, он сочинил заметку. В той заметке очень мало правды, а еще меньше знания дела.

О бандите автор заметки пишет с явным сочувствием, мол, бедняга выпустил несколько пуль, а его вместе с домом с землей сровняли. О погибшем и раненых бойцах подразделения «Вымпел» газетчик упоминает только раз, к фигуре – террориста обращается постоянно.

Так вот, справедливости ради скажем и мы несколько слов о бандите, засевшем в доме на улице Садовой. Был он не бедной заблудшей «овечкой», обманутой ваххабитской пропагандой, а опытным, матерым террористом. Несмотря на сравнительно молодой возраст, он многое прошел, пролил немало крови, причастен к ряду тяжких преступлений, в том числе и к нападению на Назрань летом 2004 года.

Служил он инструктором, готовил убийц, обучал их искусному владению оружием. Разумеется, и сам умело владел пистолетом, автоматом, гранатометом.

Его не раз загоняли в западню. Но он всегда уходил. Как-то, с одним пистолетом, прорвался через плотное милицейское оцепление и бежал. Однако он прекрасно понимал, что его ждет на этот раз. Теперь ему не повезло, дом оцепили не милиционеры, а спецназ ФСБ. Террорист отстреливался до последнего.

Это, если так можно выразиться, штрихи к портрету бандита, которому очень сочувствовал автор заметки.

Теперь об оружи?