НОСТАЛЬГИЯ 31

НОСТАЛЬГИЯ 31

16.11.2018

Нам навязывают ценности западной цивилизации. Нашим либералам эти ценности по вкусу. Правда, ни один либерал не отличился в создании чего-то путного, кроме вреда, зато все российские либералы пользуются благами российского общества, нещадно его критикуя.

Либерал-западник любит свою страну при условии, что она предоставляет ему все блага западной цивилизации. Тогда его страна самая передовая и прогрессивная. Если же она не отвечает этому стандарту, то любовь превращается в ненависть и презрение. Люди, натасканные на западной идеологии, перестают любить свою страну по-сыновнему и способны только к рациональной любви по расчету. Феномен либерального западничества отражает инфантильные комплексы тех, кому ноша национальной истории оказалась не по плечу. Тогда либерал-западник открывает для себя более легкий путь – заимствование чужой истории и традиции.

Если нам не удастся выстроить убедительную цивилизационную альтернативу будущего, то вся неустроенность, все противоречия современности, гнев и отчаяние униженных и оскорбленных, захватнический азарт новых хозяев жизни – примут еще невиданную по масштабам асоциальную форму в виде окончательного реванша варварства.

Для нас, для России, неприемлем путь западной цивилизации. Почему?

Запад желает оставаться потребительским обществом, максимизирующим свои потребности, несмотря на то, что этот путь не может стать общечеловеческой перспективой ввиду ограниченности ресурсов и перспективы экологической катастрофы планеты. Если ресурсы и территории ограничены, то, по мнению Запада, следует объявить конкурс на право их использовать.

Предшествующий проект Запада, модерн, связанный с индустриальным обществом, предполагал, что все народы рано или поздно пойдут по одному и тому же пути, осуществят индустриализацию, урбанизацию и интеллектуализацию через массовую систему просвещения.

Теперь реализуется другой цивилизационный проект, проект «открытого общества», - в условиях жесткого дефицита ресурсов право на индустриализацию, урбанизацию и интеллектуализацию имеют уже не все народы, а лишь те, которые победят в открытом конкурсе на эффективность, рентабельность, экологичность. Другие народы, которые не могут использовать ресурсы собственной территории с максимально возможной эффективностью, теряют право иметь собственную промышленность, собственные проекты роста и должны отдать это право лидерам.

Сегодня это запрет уходить от конкурса на использование ресурсов и использовать государственный суверенитет и государственные границы для обеспечения преференций населению собственнной страны. Такие преференции Запад считает преступным укрывательством природных богатств от тех, кто только и может действительно эффективно ими распорядиться.

Запад навязывает России перспективу «догоняющего развития» – т.е. вечной зависимости и вечного комплекса неполноценногсти. Западу уже мало ресурсов, им нужна безоговорочная духовная капитуляция, которую Запад называет «сменой менталитета». Россию пытаются затолкнуть в третий мир – на это направлены все либерально-монетаристские рекомендации чикагской школы и импертивы МВФ по части деиндустриализации, деинтеллектуализации, декультуризации – ликвидации всех культурно-цивилизационных излишеств, которые СССР позволял себе вопреки нормам «рыночной целесообразности».

В западной перспективе России, как цивилизации, не светит ничего, кроме предельного умаления, ослабления, разложения.

Либертаизм объявил, что униженные и оскорбленные не имеют оправдания, они недостойны даже сожаления и что естественный рыночный отбор надо признать единственным регулятором человеческих отношений. Это социал-дарвинистский отбор, если не геноцид. Нейтральность рынка, как бесстрастного выбраковщика «негодного человеческого материала» в мировом и национальном масштабах, весьма сомнительна, не говоря уже о нравственной неприемлемости подобных «выбраковочных» процедур.

Постмодернистский релятивизм в культуре объявил любые формы практик нравственно и культурно равноценными, следствием чего наиболее примитивное и нравственно сомнительное вытесняет все традиционное и общественно нормальное. Нейтральность постмодерна на деле является карт-бланшем примитиву и варварству. Постмодернизм призывает культуру воздержаться от суждений и осуждений и устранить цензуру вкуса и морали.

Апологетика «рыночного отбора» получила социал-дарвинистский оттенок. Она означает теперь ревизию традиций христианской сострадательности и новый языческий культ силы. Проигравшие в рыночном отборе объявляются достойными своей участи, участи бомжа. Европа потратила двести лет на то, чтобы цивилизовать и социализировать буржуа, внушив ему минимум социальной ответственности. Теперь постмодерн призывает его не стесняться, высвободить социал-дарвинистские инстинкты и сбросить гнет социальности.

В обществе массового потребления, культивируемого Западом, все высококачественное и натуральное становится достоянием немногих, остальным остаются суррогаты и заменители, дизайнерская броскость которых скрывает их второсортность. Боливар двоих не выносит.

Референтной группой этого общества является потребительский человек, удовлетворенность которого зависит от количества доступных ему материальных благ. Конкуренция в потреблении становится фактором возрастающей социальной демобилизации и атомизации. Потребительская этика создает предельно атомизирваное общество, лишенное социальной солидарности и отвественности. Потребительский инстинкт разрушительно действует в отношении всех социальных институтов без исключения. Любой социальный институт требует от людей известного минимума ответственности, дисциплины и солидарности. Потребительский инстинкт несовместим со всем этим – он готовит человеку участь существа, пребывающего в асоциальных джунглях, в ситуации, гле социальные нормы уже не действуют.

Потребительский инстинкт выводит человека из пространства норм социума. Криминальная революция современности – это результат отпущенного на волю потребительского инстинкта. При поддержке заинтересованных зарубежных сил потребительсктй инстинкт и эта революция направлены на разрушение традиций нравственности и социальности.

Интеллигенция, исповедующая заемный западный либерализм, верит в «естественного человека» Просвещения, которого якобы предстоит освободить от «искусственных» тоталитарных запретов. В итоге освобождения оказалось, что все запреты и нормы искусственны, осталось только взломать все преграды социальности.

Рост досуга, массовых коммуникаций, разгосударствление экономики переводят общество в стохастическое состояние, когда роли и функции людей не являются заранее заданными, будущее не определенным, а гарантированное существование сменяется рисковым.

Борьба с инстинктами методами раскрепощения и эмансипации привела к полной капитуляции перед ними. Но когда эмансипация человека достигла своей нынешней заключительной фазы, оказалось, что эмансипировали не человека, а животное в человеке.

Западная цивилизация отождествляет западного человека с «естественным человеком», а люди от него отличающиеся объявляются «отклонением» или варварами. Западный человек, таким образом, по моему мнению, сделал всего лишь две ошибки.

Первая из них – этот человек слишком рано слез с дерева.

Вторая – встав на землю и горделиво выпрямившись, этот человек объявил себя венцом мироздания и пределом совершенства, оставаясь всего лишь первобытным дикарем.

За грех гордыни наступит воздаяние. Перспектива западного человека – снова дерево.

Нашей цивилизации с западной элементарно не по пути. В свое время наши предки, праславяне, этих неандертальцев недоцивилизовали. И, оставаясь по своим инстинктам неандертальцами, эти варвары сегодняшнего дня формируют варварскую, по сути античеловеческую, цивилизацию.

Валерий Чурилов

< ok25052019@yandex.ru >