Тетя Соня и Привоз

Моя тётя Соня ходила на Привоз по вторникам и четвергам. Она называла эти походы каторгой, доставая из шкафа самые нарядные вещи. Подбирая защитную броню шика того времени, она проклинала свою женскую долю, на чём свет стоит.

- Столько не живут, сколько нервов он с меня имеет. Шоб его позакрывали, а то я таки никогда не умру спокойно, - говорила тётя Соня про рынок, подбирая себе костюм для выхода на эшафот продуктового проминада.

Любые попытки отговорить её от этого наказания грозили наказанием всем, кто осмеливался об этом заикнуться. Для тёти это был выход в её высший свет, который она пропускала только по болезни.

- Миша, мне таки стыдно за тебя перед людями, за то шо я уже всё это сильно много одевала, - периодически заявляла она, когда вся «каторга» видела все новые вещи и аксессуары в разных вариациях.

- Соня, я поражаюсь, шо ты знаешь этих слов. Моё сердце не выдержит давления, если ты скажешь, шо они для тебя значат, - говорил дядя Миша, вступая на скользкую тропу словесной баталии со своей женой, - Не добивай моих иллюзий своим интеллектом.

- Миша, не делай мне беременной голову, а то она сделает тебе грубый выкидыш, - Тётя с энтузиазмом бросалась на всех, кто осмеливался стрелять в её сторону шутками, - Я таки посмотрю, шо у кого-то среди здесь настроение похудеть за свой язык. Оно тебе надо, Миша?

- Да шоб я тебя забыл, как испугался. Мне твоих мансов за горло на каждый мой шаг. Если на все креститься, рог на лоб вылезет, - парировал выпад дядя Миша, - Так шо угомони свои таланты с аппетитами и характер по диагонали. Может и в старые платья влезешь?

Это была болевая точка тёти Сони, к которой дядя Миша прилагал усилия в крайних случаях, когда не хотел ехать с женой на Привоз. Тётя Соня тоже знала эти дёшёвые приёмы, но каждый раз гнев заливал ей рассудок по самые кончики вороных кудрей.

- Ай зо хен вэй! Ты хочешь мне сказать, за то шо я толстая? – Тётя Соня отходила от шкафа и упирала руки в бок, - За эти слова, ты будешь говорить за компот, шо он жирный, весь оставшийся кон своей жизни. Я тебе уже не раз намекала в голову, что моя жидовская плоть просто прячет от твоих хохлятских глаз мои французские формы. Не хочу тебя оскорблять, хотя есть куда, но я всё же имею тебе сказать за твой хранцузский …

Дальше шёл обвинительный монолог минут на десять – пятнадцать, когда все присутствующие и соседи по дому ловили на уши её слова. От некоторых фразеологизмов и сленга, уши сворачивались в трубочку, так что повторять не буду. А по поводу многонациональности в предложении, могу сказать, что это таки, чистая правда...