Глобализация умирает, что признаёт даже яркое её порождение – Эммануэль Макрон. Изначально глобализация была объективным и в целом позитивным для мира процессом. Но в последние годы она превратилась в идеологию подчинения обществ и культур умозрительным правилам, продиктованным анонимным, а оттого и безответственным «цивилизованным миром». Глобализация в последние годы стала тормозом для реализации потенциала стран и народов.
Но что приходит на смену глобализации? Что будет с человеком в постглобальном мире? Не станет ли он ещё и постчеловеческим? Действительно, многое в этом новом мире настораживает.
Главный потребитель квалифицированных кадров – банковская отрасль – стремительно наполняется автоматизированными системами, а значит, становятся ненужными сотни тысяч клерков по всему миру. Теперь эти системы подбираются к бесчисленным банковским аналитикам и инвестиционным консультантам, ещё недавно заполнявшим улицы мегаполисов одинаковыми синими костюмами. Логистика и торговля избавляются от низкоквалифицированного персонала, его тоже начинает заменять искусственный интеллект. В экономике остаётся всё меньше места для человека, во всяком случае, для человека «обычного», обывателя, если не вкладывать в это понятие негативного содержания. Люди стали некритичны для дальнейшего развития экономики. Одинаково лишними на «празднике жизни» постглобализации оказываются совершенно разные страты общества. Что же будет, когда появятся комплексные и самообучающиеся системы на базе искусственного интеллекта?
Парадокс: в постглобальном мире найдётся место и для неквалифицированного потребителя (человека, довольствующегося «минимальным гарантированным доходом»), и для «человека-творца» – его прямой противоположности. Первую категорию несложно приучить довольствоваться «малым», впрочем, вполне пристойным уровнем. Вторая категория должна будет придумывать всё более «продвинутые», если хотите – авангардные идеи, чтобы конкурировать с искусственным интеллектом, создавать безопасные модели его развития.
Похоже, история сама дала ответ российским либералам, грезившим о потребителе «квалифицированном». Вот он в новом мире – вымирающая натура. В новых условиях просто не хватит ресурсов, чтобы обеспечить «квалифицированное» потребление, становящееся всё более «кредитным». А скоро просто не останется рабочих мест, чтобы давать возможность «квалифицированным потребителям» эти кредиты оплачивать. Не потому ли в большинстве «социальных демократий» последние десятилетия развивается жесточайший кризис пресловутого «среднего класса», который постепенно превращается в «прекариат» – людей с высокими потребностями, но без постоянной занятости.
Однако неумолимое нарастание в обществе несправедливости и непреодолимых социальных противоречий открывает дорогу «новым-старым» явлениям. Социальному эскапизму, когда человек, прячась от реальных проблем, замыкается в ракушке «минимального гарантированного дохода», уходит с головой в социальные сети, которые дарят иллюзию социализации. Эскапизм, конечно, безопасен, но подойдёт как стиль жизни далеко не всем. Ещё возникает риск «нового луддизма». В эпоху английской промышленной революции протестующие-луддиты уничтожали машины, станки, из-за внедрения которых люди теряли работу. Признаки явления XIX века мы наблюдаем сегодня, например, в Гонконге да и в ходе протестов «жёлтых жилетов» во Франции.
Наивно полагать, что эти глобальные процессы не затронут Россию. Перед нами встают ровно те же вопросы, усугублённые нашей бедностью и накопившимися изъянами в системе образования.
В чём же может состоять ответ России на вызовы постглобального и постчеловеческого, по сути, мира? Предаваться любимому занятию русской интеллигенции – ждать, что придумают «баре из Парижа», – бессмысленно. Парижские «баре» напуганы и растеряны. Они ждут, что США одумаются и всё будет как при «дедушке» и «бабушке» Клинтонах. В «парижах» не осознают безжалостности нового мира и его технологического детерминизма.
Искать «русский путь» в архаике? Но тогда мы потеряем возможность определять суть и вектор глобальных процессов. Россия станет просто приполярной ресурсной территорией. Тогда в чём?
Ключевой вопрос, стоящий перед человечеством, – найти для себя место в экономической и политической системе, где будет всё больше элементов искусственного интеллекта. Деградирующие общественные институты всё меньше будут напоминать «гражданское общество». Всё больше – гибриды социальной сети, где единицей соучастия станет «лайк» – имитация сопричастности. А ещё – сектантское мышление с безграничной верой авторитетам, часто – самоназначенным.
Россия (впервые за шестьдесят, если не больше, лет) получила уникальный шанс предложить миру свою картину будущего. Мы, в отличие от стран Запада, не так далеко ушли по пути «кредитной демократии», а значит, способны увидеть в качестве цели «развитие человека», а не «развитие потребительских возможностей человека». Мы как общество ещё способны здраво оценить, какова роль человека в мире компьютерных технологий и автоматизированных алгоритмов.
Иными словами, у России есть шанс ответить на вопрос: «Зачем мы?»
Политика / Новейшая история / ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ФУТУРОЛОГИЯ
Евстафьев Дмитрий
Оценили 16 человек
42 кармы