«Благородная ложь» или «смертельная правда»?

Фото: "Все лгут" - Др.Хаус (House MD)

Обскурантизим – это практика намеренного представления информации в неточной и затемненной манере, зачастую направленная на предотвращение поиска дополнительных сведений и точного понимания предмета. Кстати, в русском языке есть словечко «темнить» - оно очень точно передает намерения говорящего или «заболтать вопрос», или за завесой намеренно заумных выражений скрыть либо истину, либо свое собственное слабое знание предмета дискуссии.

Существуют две ветви обскурантизма: 1) намеренное ограничение знания/информации; 2) намеренная затенённость, усложненность, запутанность произведений литературы и искусства. В этой статье нас будет интересовать только первый пункт.

Сам термин «обскурантизм» возник из знаменитой сатиры XVI века «Письма темных людей» (Epistolæ Obscurorum Virorum), основанной на интеллектуальном диспуте между германским гуманистом Иоганном Рейхлиным и монахом Доминиканского ордена (за преследование еретиков доминиканцев еще называли «Псы Господни») Иоганнесом Пфефферкорном. Отметим, что последний родился в еврейском гетто Нюрнберга, отрекся от иудаизма и был крещен в католическую веру (по терминологии Российской империи - «выкрест»). Разумеется, ставший доминиканским монахом бывший иудей страстно желал сделать карьеру в Ордене, написав прошение императору Священной Римской империи германской нации Максимилиану I Габсбургу о сожжении всех имевшихся в империи копий Талмуда как «антихристианских и вредоносных».

С тех пор термин «обскурантизм» прочно вошел в лексикон европейской политико-религиозной власти и науки. В блистательном XVIII веке «Просвещения» передовые философы клеймили обскурантизм как врага интеллектуального развития и либерального распространения знаний. Новым лозунгом для людей, считавших себя передовыми и просвещенными, стал Sapere aude, ("Dare to know"; «сметь знать»).

Но то, что мы не проходили на уроках истории в советских школах, так то, что так называемое «Просвещение» (Enlightenment) называлось так по имени Люцифера («Носитель Света» - Lucifer, the “Light Bearer”) – падшего ангела, поднявшего мятеж против Бога и низринутого в бездну. Люцифер также считается одним из имен Сатаны. Одной из сторон «Просвещения» было в реальности отвержение Бога и восстание против божественного порядка и духовной чистоты. Причем просветители как приверженцы Люцифера представляли свое восстание против Бога как прогресс и свободу. Кстати, сатанисты при посвящении в Седьмую степень возглашают: «Ничто не истинно и все позволено».

А тайным орденом люцеферианцев-просветителей являлся основанный в 1776 году крещенным в католичество сыном раввина Адамом Вейсгауптом Орден Иллюминатов («Просвещенных»). Внешним контуром для Ордена явились многочисленные масонские ложи, в которых «гои» (христиане) полагали, что это они тайно управляют миром.

Обскурантизм как знание, ограниченное только кругами высшей элиты, государства, являлся, по мнению просветителей, фундаментально антидемократическим, поскольку вследствие интеллектуального снобизма элиты исключал народ как массу, неготовую по своим умственным способностям и уровню образования понять правду о деятельности королей, императоров и правительств. По мнению философа маркиза де Кондорсе, именно королевско-аристократический обскурантизм в отношении социально-имущественного неравенства и ужасающего положения низших слоев стоил головы королю Людовику XVI и был одной из причин Французской революции.

Да, но первыми плодами «Эпохи Просвещения» стала чудовищная волна смертей, насилий, богохульства и хаоса, которая накрыла «просвещенную» Францию в эпоху Великой Французской революции. Знаете, по мне так во избежание такого кровопролития и разрушений лучше старый добрый принцип: «Безопасность через недосказанность» (Security Through Obscurity).

В рамках традиционных религий обскурантизм является отдельным усилием мысли, независимым от теологической принадлежности. Различие заключается в том, что фундаментализм предполагает искреннюю религиозную веру, тогда как обскурантизм базируется на манипуляции меньшинством общего вероисповедания для достижения целей собственной политической целесообразности.

В средневековой Европе XIII-начала XVI века мирянам (благородного или простонародного происхождения - неважно) запрещалось под страхом обвинения в ереси и преследования Святейшей инквизиции держать дома Библию ни на латыни, ни на европейских языках (после первых переводов Ветхого и Нового Заветов на европейские языки). Библию, Карл! Людям разрешалось иметь в домах только Псалтырь, Часослов и Молитвенник. А Святое Писание было под запретом – «во избежание возможности искажений и еретических толкований», твердили святые отцы-инквизиторы. Люди слушали мессы на латыни и не понимали службы. Католический обскурантизм (в Российской империи красивое иностранное слово «обскурантизм» называлось просто и ясно: «мракобесие») расцвел и приобрел чудовищную силу.

Вот где «просвещенная университетская Европа», как говорится, опережала «варварскую Киевскую Русь, а затем и Московию», принявшую христианство по православному византийскому канону, где люди имели возможность иметь в домах переведенную на родной язык (старославянский) Библию и слушать церковные службы, понимая их смысл.

Средневековый английский богослов и философ Уильям Оккам сформулировал получивший впоследствии мировую известность принцип «бритвы Оккама» - так называемый принцип простоты, в рамках которого предлагалось «сбривать» лишнюю сложность в аргументации: «Не нужно множить сущности без необходимости», т.е. не надо прибегать к сложным объяснениям там, где годятся простые. Умные политики превосходно умеют пользоваться «бритвой Оккама» в общении с «народом», а глупые теряют политические очки и оттесняются на политическую обочину из-за потери номенклатурного веса и популярности вследствие заумных «обскурантских» выступлений.

С другой стороны, некоторые дилетанты от политики или просто бессердечные глупцы порой слишком буквально вслед за булгаковским Иешуа полагают, что «правду говорить легко и приятно». И тут на выходе мы получаем чубайсо-гайдаровское высказывание о миллионах «не вписавшихся в рынок», медведевское «денег нет, но вы держитесь», или последний перл Генсека НАТО в Белграде: «НАТО вас бомбило, чтобы вам помочь». Вообще-то рыбу выуживают за открытый рот. Так что порой лучше просто заткнуться.

Среди политических философов XX наиболее известным и последовательным апологетом обскурантизма (хотя в отрытую по понятным причинам он никогда себя обскурантом не называл) был еврейский эмигрант из Германии Лео Штраус, ставший американским философом и профессором в Университете Чикаго.

Для него философия и политика были сцеплены друг с другом, а правительство не должно информировать массы о своей политической стратегии. Он отмечал, что политики, начиная со времен «Республики» Платона, находятся рамках постоянной дилеммы: информировать ли народ о деятельности власть имущих или для хороших политиков все-таки возможно одновременно быть правдивыми и сохранять управляемость и стабильность общества.

Но если Штраус принимает намеренный обман толпы как «особую справедливость мудрых», то Платон, проповедовавший учение своего учителя Сократа о «благородной лжи» (Noble Lie), основывал необходимость ее применения моральным благом. Штраус рассматривал превосходство правящих как интеллектуальное, а не моральное превосходство. То есть по сути Штраус дает совсем иное толкование концепции Платона и выдает ее за действительное.

Отправным пунктом размышлений является для Л.Штрауса то, что Платон устами Сократа в «Республике» отвергает афинскую демократию (правление необразованных масс) и вместо этого проповедует правление философов. Сам Штраус, живший в послевоенной (имеется ввиду Первая мировая война) Веймарской Республике, видел падение Германии в руки нацистов. Как еврейско-немецкий эмигрант он, разумеется, отвергал нацизм, но считал необходимым извлечь из его опыта определенные уроки. Неудачу Веймарской Республики предотвратить триумфальное овладение властью нацистами он объяснял неспособностью веймарских правителей снискать поддержку масс честными методами.

Поэтому, по его мнению, они должны были подобно своим нацистским соперникам по-умному использовать «большую ложь» для блага народа и добиться своих целей, держа этот самый народ в неведении. Для его же блага. То есть в принципе политика не может быть моральной, но она обязана быть эффективной.

Штраус отмечал, что мыслители первого эшелона, начиная с Платона, постоянно поднимали проблему возможности для хороших и эффективных политиков быть полностью правдивыми и все-таки иметь возможность достигать необходимых для руководимого ими общества целей. Нужны ли мифы, чтобы дать людям смысл и цель, чтобы сохранить устойчивость и стабильность общества? Или долгом правителей является необходимость предоставлять людям, используя выражение Фридриха Ницше, «факты смертельной правды»? Ответ Штрауса однозначен: властители и политики обязаны инициировать и продвигать вдохновляющие мифы, в которые поверят все. Они могут быть не совсем истинными, но необходимыми иллюзиями. Один из этих мифов является религия, а другой – нация.

Штраус был очень озабочен секретностью, поскольку был убежден, что, во-первых, вынести правду -слишком тяжело для любого общества; во-вторых, поскольку выразители правды будут преследоваться обществом, особенно либеральным обществом, ведь либеральная демократия, по его мнению, вытекает из того, насколько далеко можно оторваться от правды.

В политике «благородная ложь» (Noble Lie) – это миф или неправда, часто, но не обязательно, имеющая религиозную природу, намеренно продвигаемая и пропагандируемая правящими элитами для достижения общественного порядка гармонии или для продвижения своих интересов.

В религии используются повествования, которые в священных книгах представляются как подлинное событие, но даже с учетом сомнений в их реальности они используются как альтруистическая моральная мотивация верующих.

Платон писал о «благородной лжи» как о необходимом мифе для любого общества с его сословно-имущественным неравенством и разным уровнем образования и умственных способностей. Для удержания в узде «охлоса» (толпы) и сохранения порядка вещей использование «благородной лжи» необходимо.

Если люди верят в тот или иной «благородный миф», то это производит на них благотворный эффект и побуждает их больше заботиться друг о друге. Иногда правителям приходится прибегать к «благородной лжи» - по мнению Платона, она «благородна», поскольку направлена на благие цели. Все это звучит очень красиво, но правят-то нами совсем не философы - ни по интеллектуальным способностям, ни по нравственным ориентирам. А современная правящая западная «элита» вообще ничего, кроме гадливой жалости не вызывает.

Известна так же формула Иммануила Канта: «всегда надо говорить только правду, но из этого вовсе не вытекает необходимость говорить всю правду». Вот именно этой формулой виртуозно пользуется в своей деятельности наш Темнейший.

Не только как юрист и разведчик по образованию и по профессии, но и как любой серьезный умный человек, который не будет намеренно оперировать недостоверными или сфальсифицированными фактами не только для достижения своих целей, но даже для завуалирования некоторых своих намерений. Я сейчас говорю об ответственных политиках, а не о деятелях в стиле “highly likely”, которые лгут, как дышат, которые сами для себя выдумали «эпоху постправды», «концепцию альтернативных фактов» и т.д., наивно полагая при этом, что ловко обводят всех вокруг пальца, заставляя плясать под свою дудку. Они даже не понимают, убогие, что никакой тактический выигрыш не искупит стратегической ошибки.

Так что вопрос остается открытым. Что лучше (и безопаснее) для людей: «благородная ложь» и обскурантизм или «смертельная правда», которую могут выдержать только избранные, только самые сильные духом.