Геополитика для «чайников»: «имперский капкан»

Продолжение. Начало — здесь (https://cont.ws/@vinni-kov/1888701).

Из архива. Статья 2008 года

Подзаголовок: что такое «изоляционизм» по-американски.

И да, Трамп «американским де Голлем» не стал...

«Должны ли мы быть «сияющим градом на холме», светочем для других наций?.. Или на нас возложена божественная миссия «отправиться в дальние страны в поисках монстров, чтобы уничтожить их», и насаждать в отсталом мире наши ценности и нашу систему? Кто мы — республика или империя?»

Патрик Дж. БЬЮКЕНЕН, из книги «Республика, а не империя», 1999.

Эти слова известного американского ультраконсерватора, близкого сотрудника Ричарда Никсона и Рональда Рейгана, очень хорошо формулируют главную геополитическую проблему, и сегодня стоящую перед США.

История американской экспансии в позапрошлом, прошлом и в начале нынешнего века представляет собой почти непрерывную цепь побед, где «слабые звенья» наподобие Корейской и Вьетнамской войн ничуть не сказались на конечном результате. Полный триумф в «холодной войне» и уничтожение Советского Союза позволили Соединенным Штатам претендовать на статус единственной сверхдержавы современного мира.

В 90-е годы это не вызывало никаких сомнений: Америка получила практически полную свободу рук на мировой арене. Устроенные Вашингтоном показательные расправы над Ираком (операция «Буря в пустыне», январь-февраль 1991 года) и Югославией (март-июнь 1999 года) можно считать соответственно началом и концом периода безусловного глобального доминирования США. Хотя большинство экспертов обычно принимают в качестве второй реперной точки вторжение американских войск и их союзников в Ирак (март-апрель 2003 года), не поддержанное такими членами Совета Безопасности ООН, как Россия, Франция и Китай.

Дальнейшее развитие событий на «иракском фронте» и за его пределами продемонстрировало, что Америка подошла чрезвычайно близко к информационно-финансовым и военно-технологическим пределам своих геополитических возможностей, оказавшись в том самом «имперском капкане», который хорошо известен еще со времен Древнего Рима.

Суть «имперского капкана» заключается в том, что расширение и углубление сферы влияния того или иного государства после достижения им некоего пика реализации собственного потенциала — ведёт уже не к усилению, а к нарастающему ослаблению данного государства. Все его силы, благодаря накопленной «имперской инерции», уходят на поддержание «внешней оболочки», а «внутреннее ядро» государственной системы начинает размываться, терять свою структуру и попросту исчезать.

Применительно к Древнему Риму «имперский капкан» сформировался уже на рубеже II-I вв. до н.э. и был отмечен эпохой гражданских войн. Сюда же относятся Югуртинская и Союзническая война, а также восстание Спартака. Причем каждое из этих событий древней истории имеет важное значение для понимания принципиальной конструкции «имперского капкана», которая в основном ничуть не изменилась за прошедшие две с лишним тысячи лет.

Прежде всего, военно-политическое могущество и связанное с ним обогащение «имперского» государства оказывается сосредоточенным в руках достаточно узкого правящего слоя, в котором после разгрома по-настоящему опасных внешних врагов неизбежно начинаются конфликты за власть и собственность. В эти конфликты так же неизбежно вовлекается внешняя «клиентелла» враждующих группировок, а войны за рубежом осложняются их проекцией на внутриполитические проблемы (Югуртинская война), когда неудачи правящей группы играют на руку ее противникам. Ослабление «властной вертикали» сверху донизу облегчает протестные движения в самых нищих и обездоленных слоях населения (восстание Спартака). Этот период «войны всех против всех», как правило, заканчивается установлением достаточно жесткой диктатуры с заключением функций высшей законодательной, исполнительной и судебной власти «в одном окне» или в «одних руках».

Если подобная эволюция, как в случае Древнего Рима, сопровождается расширением «внутреннего ядра» государства (в описываемый здесь период — за счет предоставления прав римского гражданства «италикам» после Союзнической войны), государство способно вступить в новый период своего имперского развития, которое, впрочем, оказывается ограниченным из-за того, что новый формат «внутреннего ядра» оказывается в культурно-идеологическом отношении куда более рыхлым, нежели прежний. Иными словами, даже очень значительное увеличение «потенциальной энергии» общества сопровождается куда меньшим увеличением его «кинетической энергии».

Этот экскурс в древнюю историю весьма актуален еще и потому, что древнеримские параллели пронизывают практически всю американскую политическую культуру: от сопоставления первопоселенцев «Мэйфлауэра» с Энеем и его спутниками до здания Капитолия в Вашингтоне. Весьма характерно, что это не Новый, Второй, христианский Рим—Константинополь, а Рим Первый, Рим еще «языческий».

И это вовсе не случайное, а системное совпадение. Потому что «отцы-основатели» США действительно рассматривали свою новую родину как Новый Свет, в котором можно будет пройти от Иерусалима земного до Иерусалима небесного через Рим. Совершить то, что оказалось невозможно в Старом Свете. В этом отношении «римская» политика Соединенных Штатов всегда была связана с мессианской концепцией «сияющего града на холме», «Нового Иерусалима» — места для избранных, а не для погрязшего в грехе и зле окружающего мира. Зависима от неё и одновременно ей противостояла.

При этом совершенно не имело значения, кем ты был или считался до того, как стал жителем и гражданином Соединенных Штатов. Как христианин после таинства Крещения освобождается от прежних грехов, так и человек, ступивший на землю Америки, должен был «освободиться» от сложностей прошлой жизни и начать новую, «с чистого листа». И только президентом Соединенных Штатов, «первым среди равных», он стать не мог — для этого человеку нужно было родиться уже на этой новой «обетованной земле».

Знаменитый «плавильный котел» Соединенных Штатов, «страны эмигрантов» строился и функционировал именно на этой идеологической основе. А в американском политическом спектре всегда существовало сверхвлиятельное «изоляционистское» крыло, которое постоянно следило за тем, чтобы внешнее «имперское строительство» было направлено прежде всего на создание из Америки «сияющего града на холме».

Сложное взаимодействие «римско-имперского» и «иерусалимо-мессианского» импульсов во внешней политике США представляет собой чрезвычайно интересную проблему. Хотелось бы даже сказать — неизученную, хотя существует множество публикаций, косвенно посвященных данной теме.

В 1893 году, буквально накануне оккупации Гавайских островов и американо-испанской войны главный редактор газеты «Harpers Weekly», бывший сенатор и бывший министр внутренних дел США Карл Шурц (1829-1906), сам — революционер-эмигрант из Германии, опубликовал статью под названием «Manifest Destiny» («Предопределенная судьба»), где потребовал положить конец расширению территориальной экспансии Соединенных Штатов: «Новое изложение «предопределенной судьбы» предусматривает в принципе не просто присоединение к Соединенным Штатам соседствующих с нашими границами территорий, но, скорее, приобретение такой ближней или дальней территории, которая может оказаться полезной для увеличения наших коммерческих выгод и обеспечения нашим военно-морским силам условий, более соответствующих оперативным нуждам великой морской державы… Вполне очевидно, что, стоит только приступить к реализации политики аннексии в указанных целях, и аппетит будет расти во время еды. Всегда будут существовать дополнительные коммерческие выгоды, которые можно получить, всегда будет желание присвоить богатства все большего числа стран, всегда будет расширяться список стратегических позиций, которые захочется занять для защиты тех позиций, которыми мы уже располагаем. Не только желание обладать еще большим, но интерес, логика самой ситуации будут толкать нас всё дальше и дальше... Судьба американского народа заключена в его мудрости и воле. Если он направит всю свою энергию на развитие того, чем он располагает в ныне существующих пределах,.. то «предопределенной судьбой» американского народа станет сохранение исключительных и бесценных выгод, которыми он располагает сегодня, и взращивание на благоприятной почве нашей активной гражданственности, основанной на свободе, процветании и мощи. Если он… займется безудержным расширением своей территории, его «предопределенная судьба» столь же уверенно предсказывает ему полный отказ от консервативной политической традиции, быстрое падение нравов и развал политических институтов, беспокойное, безнравственное будущее и, наконец, — окончательное разложение».

Что называется, словно в воду глядел. Но до «окончательного разложения» был еще век с лишним. Гигантские проблемы, с которыми сегодня сталкивается Америка, несомненно, будут усугублять изоляционистские настроения среди её политического истеблишмента. Вот что, например, написал некто Дуглас Баклэнд в «The International Herald Tribune» (2008.07.07): «Если Америка представляет собой такое бремя для остального населения нашей планеты, возможно, настало время американскому правительству уступить международному давлению… и провозгласить политику изоляционизма, что позволило бы международному сообществу воплотить в жизнь все те программы, осуществить которые сейчас, по-видимому, мешают Соединенные Штаты.

Помощь, оказываемую зарубежным странам, принято считать рычагом, посредством которого Соединенные Штаты обеспечивают себе влияние в других частях света. Удивительно, но больше ни одна страна не прибегает к подобным рычагам. Тем не менее, если это действительно так, то международному сообществу следует избегать американской помощи, а Америке нужно немедленно прекратить оказывать любую помощь остальному миру — военную, финансовую или гуманитарную».

Конечно, пока всё это выглядит, скорее, как имперские «доказательства от обратного», однако в случае какого-либо ощутимого геополитического поражения или даже неуспеха США (а это рано или поздно всё-таки произойдёт), последствия окажутся вполне предсказуемыми. Появление «американского де Голля», который будет рубить по-живому, чтобы не только вырваться из нынешнего «имперского капкана», но также «спасти дом и кое-что из мебели».