13 июня 2025 года Израиль ударил по Ирану. По-настоящему. Не ракетой издалека, не дроном в небе над Сирией, а полноценной авиацией, которая вторглась в воздушное пространство страны, нанесла удары и спокойно ушла обратно. Цели были серьёзными: ядерные объекты, военные базы, комплексы Корпуса стражей исламской революции. То есть всё то, что Иран так долго готовил к возможному конфликту.
А Иран... молчит.
Ну, почти. Были пара заявлений, несколько намёков на «будущий ответ», но ни одного реального шага. Никаких контрналётов, никаких громких провокаций, никакого пафосного «мы вас раздавим». Только тишина. Та самая, после которой обычно следует мысль: «А может, и не надо?».
Или же — «а вдруг не получится»?
ПВО как выставка техники: красиво, но не работает
Система противовоздушной обороны Ирана — это как интерьер дорогого ресторана, в котором давно нет еды. В наличии: российские радары, китайские зенитные комплексы, местные разработки. Красиво, внушительно, даже немного страшно. Но вот только работают они… не очень.
В день удара никто не поднял авиацию. Никто не открыл огонь. Никто даже не попытался создать помехи. Как будто все забыли, зачем их вообще держат.
«Это не технический сбой, а системный провал, — говорит Александр Хинкевич, военный аналитик из Тель-Авива. — Когда у тебя нет единой системы управления, нет автоматизации, нет координации между родами войск — ты можешь иметь хоть сотню комплексов. Они всё равно будут стоять и смотреть, как тебе бьют по голове».
Техника есть. А вот защиты — нет. Такое ощущение, что ПВО Ирана больше подходит для музея, чем для войны.
Струсил или просчитался?
Многие сразу решили: Иран испугался. Что он оказался не готов к войне. Что его бравада годами была лишь фасадом. Возможно, так и есть. Но если смотреть глубже, то молчание Тегерана — не признак страха, а признак расчёта.
Или, возможно, смесь того и другого.
Иран понял одну простую вещь: начав войну сейчас, он её проиграет. Не обязательно сразу и не обязательно полностью, но с таким уровнем подготовки, экономикой, внутренним напряжением и внешним давлением — шансов мало.
«Режим в Тегеране не глупый, — отмечает Назир Садеги, эксперт по Ближнему Востоку из Тегерана. — Он видит, что происходит внутри страны. Экономика на грани. Протесты не прекращаются. Люди устали. Если начнётся настоящая война, это может вызвать цепную реакцию, которую уже не остановишь».
Но есть и другой вариант: просто «испугались». Честно признали, что сегодня они не готовы к открытому столкновению, и предпочли заткнуться, чтобы не потерять лицо окончательно.
Зачем начинать войну, которую уже проигрываешь?
Иран — региональная сила. Но региональная сила и реальный военный противник — две большие разницы. Он не обладает ресурсами для конфронтации с Израилем, особенно если тот действует с поддержкой США и западных союзников.
Да, у него есть друзья. Россия, Китай, прокси-группировки в Ливане, Йемене, Ираке. Но никто из них не придёт на помощь, если начнётся настоящая война. Москва занята своими делами. Пекин предпочитает не светиться. А друзья по региону могут только выражать солидарность — но не оказывать реальной помощи.
«Ирану выгоднее играть в долгую игру, — считает Екатерина Коваленко, эксперт по безопасности из Москвы. — Развивать свои возможности через посредников, продолжать программу создания дальнобойных ракет, усиливать влияние в регионе. Но не ввязываться в прямую конфронтацию, где преимущество явно не на его стороне».
Хотя, конечно, можно предположить, что Тегеран просто решил: лучше потерять лицо, чем потерять страну. Особенно если шансов на победу — ноль.
Что теперь?
Ответ будет. Рано или поздно. Но он будет не в форме открытой войны, а в виде усиления влияния через своих союзников, развития программ, которые сложно уничтожить одним ударом, и, возможно, новых ходов на международной арене.
Иран выбрал путь терпения. Не потому, что боится. А потому, что понимает: сегодня — не время. Хотя, если честно, возможно, и боится.
Итог: молчание — тоже форма диалога
Удар Израиля стал не просто военной акцией, а политическим заявлением. Иран получил урок. И, кажется, понял его. Он не ответил не потому, что не мог. Он не ответил потому, что осознал: иногда лучше потерять лицо, чем потерять страну.
Так что, да — он молчит. И, скорее всего, "струсил". Но умудрился это сделать с достоинством. Что, в общем-то, тоже достижение.
Не претендую на истину, мне так кажется.
Вот, как-то так...
Виолетта Крымская.
Оценили 9 человек
14 кармы