Справедливая посадка (однажды в нулевые)

Взводный Ванька Жуков, тридцатидвухлетний оболтус, старший лейтенант, заступив, как всегда, с субботы на воскресенье в караул, дождался, когда бодрствующая смена уснёт, снял сапоги, обмотал голенища портянками, отодвинул их от себя подальше, чтобы не так разили в нос, и улёгся на топчан, застелив его постовым тулупом мехом вверх. Он достал из кобуры пистолет, вытащил из рукоятки магазин с патронами, снял с предохранителя и стал бездумными сухими щелчками «расстреливать» многочисленных пузатых мух, лениво перемещавшихся по стенам и потолку после сытного солдатского караульного ужина.

Пригревшись, он предался горестным размышлениям о том, как в прошлую среду его вместо не очнувшегося с глубокого похмелья старшины засунули в наряд дежурным по кухне, а к обеду он достал из котла несколько килограмм мяса и мослов и, укромно устроившись в углу дальнего стола, только и успел вместе с корефаном Володькой Кононовым занести над заветным бачком вилки, взятые из греческого зала, как откуда-то наскочил замполит и, размахивая кулаками перед ихними носами, стал орать благим и просто матом, что наконец-то он его, Ваньку, посадит.

Больше всего Ваньке было обидно, что замполит отнёс бачок в варочный цех, бросил мясо в котёл и не ушёл из столовой, пока не поела последняя рота, а котлы не выскоблили. Ванька не мог себе простить, что попался-то по дурному – ведь он знал, что пробу будет снимать замполит, и надо было мослы припрятать, и дождаться, когда он уйдёт. Но и Володька хорош – пришёл со своей строевой части, хряпнувши стакан водки, и ждать ему было, конечно, совсем невмоготу. Да и мослы тогда получились уж очень какие-то аппетитные…

Он прервал печальные воспоминания о безвозвратно сгинувших в солдатских желудках мослах и переключился на раздумья об угрозах замполита. Похоже, что в этот раз он не шутит – завёл следствие, приставил дознавателя, строполит командира, чтоб отдал приказом под суд чести, вызывал в кабинет, когда там был помощник прокурора… И Володьку жалко – тот уже дважды прошёл славный боевой путь от старшего лейтенанта до капитана и обратно, неужели пустят по третьему кругу?..

Да всё бы это хрен с ним, а вот мослов жальче всего, и себя не меньше – неужели посадят? И за что? За несколько килограмм мослов? Люди миллиардами воруют, и хоть бы хны… А тут обещают года три-четыре влепить. Чего делать, непонятно, и прадедушки, Георгия Константиновича, уже на свете нет, никто не выручит. В правительстве, правда, сидит какой-то Жуков, но кто он, неясно, ведь может и хуже сделать. А вообще, несправедливость какая-то – за миллиарды ничего, а за мослы можно влететь. Да законы-то, законы менять надо на справедливые, правильно тот мужик в поезде ему говорил. И Ванька несколько воспрял духом.

Он порылся в своей полевой сумке, которая стояла у изголовья, достал заветный мятый кусок районной газеты, подаренный ему тем поездным попутчиком, и нашёл нужные места. В одном статья местного отделения партии «Справедливая Россия» начиналась с цитаты её председателя Сергея Мироно..., дальше было оборвано, в другом – как раз про то, что мучило сейчас Ваньку, и что так горячо одобрял попутчик.

Он привстал, повернулся к столу, взял бумагу и заскрипел ручкой – «Здравствуйте, товарищ Сергей Миронович Киров…», и запнулся, мучительно соображая. Своего помначкара, сержанта Валеру Душкина будить не хотелось, чтоб не топать босыми ногами по грязному полу в комнату отдыхающей смены. Ванька напрягся, посидел в оцепенении, затем зачеркнул слово «товарищ» и сверху написал «господин» – получилась полная ерунда, Как же фильм назывался, недавно показывали, а – «Великий гражданин», и Ванька над «господином» написал «гражданин». Он прочитал, что получилось, и понял – тюрьмой запахло совсем близко. И тут он вспомнил, вернул «господина» на место, зачеркнул «Киров и «ич», вот теперь, наконец, вроде всё правильно, а Валера проснётся, подправит.

И Ванька начисто переписал:

Здравствуйте, господин Сергей Миронов.

А дальше из газеты пошло совсем легко:

Будем считать, что Ходорковского посадили справедливо. Собственно, мы не можем считать иначе, так как история этой посадки объявлена на весь мир.

Исходя из этого, определим единицу справедливой посадки, которую назовём 1 хо (дорковский).

Ходорковский украл 9.000.000.000 долларов, т.е. 225.000.000.000 рублей (при тогдашнем среднем курсе доллара 25 руб.).

Его посадили на 8 лет, т.е. на 2922 дня (с учётом двух високосных годов).

Отсюда просто вытекает единица справедливой посадки 1 хо.

1 хо = 225.000.000.000 руб. / 2922 суток = 77.002.053 руб/сутки.

Дальше всё очень просто.

Если человек, например, не возвращает кредит банку в размере 250.000 руб., то его следует посадить в тюрьму на срок, равный сумме, делённой на 1 хо:

250.000 / 77.002.053 = 0,003246666683 суток, что означает 0,07792 часа или 4 минуты 40,512 секунды.

Если же установить минимальную величину невозвращённого кредита 10.000 руб, то сажать следует на срок 10.000 / 77.002.053 = 11,22048 секунды.

При этом за срок предварительного заключения, исчисляемый обычно сутками, неделями и месяцами, следует выплачивать соответствующую компенсацию морального вреда из того же расчёта 77.002.053 рубля за каждые пересиженные сутки (или 891,22746528 руб. за каждую пересиженную секунду).

Так же можно исчислять срок посадки за неуплату коммунальных услуг, кражу, причинённый материальный и моральный ущерб и т.д. и т.п., и всё будет очень справедливо.

Интересно, что при такой системе справедливости надо посадить:

- Абрамовича на 22,22222(2) года,

- Дерипаску на 24 года,

- Чубайса на 80 лет,

- Горбачёва на 96 лет,

- Гайдара на 50 лет, ...

... что касается остальных, очень легко посчитать, если проделать инвентаризацию, определить причинённые ущербы и сличить с доходами.

А чтобы единица 1 хо в условиях России стала понятной и любимой народом, её лучше назвать 1 ху. Т.е. родные Х- и У-хромосомы, и они по наследству будут передаваться генетически…

Ванька подписался, поставил дату и облегчённо вздохнул. Теперь осталось совсем немного, и он стал на другом клочке бумаги подсчитывать свой срок. Мослов было килограмм пять – это где-то на 1000 руб. Он заглянул в газету – за 10.000 руб полагается 11 секунд тюрьмы, значит за тыщу – секунду с небольшим. Ладно, подумал Ванька великодушно, можно и пару минут посидеть, а если народ приличный, то и минут 10–20, сигаретку выкурить, о жизни мнениями обменяться.

Он с сомнением посмотрел на пол, но портянки были ещё хуже, и пошёл босиком, чтобы растолкать Валеру. Пока тот негромкими матами строил разводящих и очередную смену, Ванька сделал контрольный спуск, поставил пистолет на предохранитель, воткнул магазин, уложил пистолет в кобуру, потянул ремешок, проверяя его и карабин на прочность, укутался тулупом и, хотя полагалось спать только завтра с десяти утра до двух дня, а было всего без десяти одиннадцать ночи, он безмятежно уснул – замполита нынче не будет, караулы проверяет начинж майор Шепелев, а он мужик хороший, поворчит, но не продаст.

Николай Викторов