Посёлок городского типа Витим начинается чуть выше устья большого правого притока реки Лены с одноименным названием Витим. Посёлок растянулся по левому берегу Лены на 15 км. и заканчивается нефтебазой ниже Липаевского острова. Население — 4206 чел. (2016)
Витим настолько большой, что до сих пор идут споры, то ли Витим в Лену впадает, то ли Лена в Витим.
Это первый посёлок на Лене, расположенный в Якутии, граница с Иркутской областью проходит всего в трёх километрах выше.
Посёлок довольно старый, со своей историей, годом образования считается 1621-й.
Не единожды слышал, что река Витим является прототипом Угрюм-реки из романа Шишкова, и, понятное дело, на месте эта версия очень даже поддерживается.
На роль "Угрюм реки" претендует и Нижняя Тунгуска, в романе много несколько изменённых названий населённых пунктов, реально существующих на реке, а в посёлке Ербогачён (в романе Ербохомохля) тунгусы даже открыли музей писателя.
Одичалый, малообжитой край необычайно богат - в якутских недрах таятся практически все элементы таблицы Менделеева.
По берегам Витима водятся не только дикие звери... но и очень дорогой камень нефрит, который обожают в Китае. За такого зеленого великана жители поднебесной могут отвалить до миллиона рублей. (А с виду простой булыжник)
Существует легенда, повествующая о том, как впервые нашли золото в этих краях. Как-то в Жигалово, в районе Верхоленска, пришел на ярмарку менять шкуры на соль охотник из малых народностей с самородком в руке. Держал он его, не пряча в руке, а на ярмарке оказались людишки ушлые, грамотные, самородок выпросили, порасспросили аборигена, где да что, покумекали и начали втихаря копаться.
Настоящая золотая лихорадка охватила этот край гораздо позже, в 1863 году, когда отряд Новицкого, одного из атаманов Сибирякова, нашел на реке Бодайбо (приток Витима) золото и основали старательский поселок — отмерили 21 участок. Золото ослепило народ, и кто-то уходил работать на прииски, кто-то, рискуя, в одиночку ловил свою удачу.
Закончив сезон, старатели возвращались в Витим и гуляли на широкую ногу – скупали тюками шелка, носили бархатные портянки, пили вглухую ядреный самогон и водку, которые ушлые трактирщики настаивали на табаке. Такое убойное пойло валило с ног здоровенных мужиков и их зачастую обирали, а нередко и убивали.
Местные жители уверены, что писатель Вячеслав Шишков в своем романе «Угрюм-река» описал именно их места и каждому проезжему показывают дом, в котором жил Прохор Громов, его склады. Здесь его так и называют – «Прошкин дом».
Сегодня в этом старинном доме расположился магазин, а склады пошли под вещевой рынок. Под домом этим знаменитый по роману подземный ход к реке, по которому, прадед Прохора Громова – Данила, промышляя темными делишками, опаивая, грабил старателей и мертвецки пьяных спускал в реку. А задняя стена была выложена из лиственницы и спускалась до русла реки...
Кто читал знаменитый роман «Угрюм-река» и «Фрегат Паллада» Ивана Гончарова, попав в эти края, легко угадает поселок в описании Разбой-села.
А своевольная, крутая нравом, дикая Угрюм-река, уж очень похожа на Витим. Да и сами витимцы не отрицают, что в старину промышляли их земляки не только охотой и старательством, но лихими делами. Дело прошлое – но, там где золото и драгоценная пушнина, там темные дела и кровь. Возможно, лихое прошлое и наложило отпечаток на характер коренных жителей – здесь выживали сильнейшие.
Главы из моей книги "Село Разбой"
Начало двадцатого века.
Поселок Витим, растянулся на 15 верст по левому берегу реки Лены в 420 верстах от города Киренска в аккурат напротив устья реки Витим почти под прямым углом, вклинивающим свой мощный темно-коричневый поток в спокойные бирюзовоголубоватые воды Лены. Огромный остров Липаевский и несколько островов поменьше сдерживают этого таежного «Зверя» спускающегося по распадкам с отрогов Верхоянского хребта, вершины которого покрыты вечными ледниками. Кипящие ключом холодные воды Витима, желая показать «кто в доме хозяин» на огромной скорости разбиваются о крутые каменистые берега островов и почти отвесные хребты гор на коренных берегах, лишь после этого смиренно смешиваются с Ленской водой, образуя водовороты и завихрения, рождая совместными усилиями законнорожденное дитя – остров Березовый.
Кажется, что здесь происходит самое главное, здесь зарождается вселенная, здесь смешивается черное и белое инь и ян. Мало кто описал красоту этих замечательных мест в недрах, которых хранятся несметные богатства, залежи золота нефти слюды, да и много чего другого.
Видно не зря сюда так часто наведываются «неопознанные летающие объекты» видать и их привлекают земные богатства Витима.
Случайный отстой в устье Витима
На Липаевском острове, в устье седого Витима.
Где угрюмый приток дополняет красавицу мать.
Утомленным ветрами, снегами, морозами, дымом,
На случайном отстое пришлось кораблям зимовать.
Обреченность полнейшая, не уповай на везенье.
По весне ледоход, как из кратера лава ползет.
Все сметая с пути, не оставив надежд на спасенье,
Корабли словно щепки размажет и вмиг разобьет.
Но пришел человек – повелитель, с медвежьею хваткой.
Ледорезы поставил и дамбу воздвиг, наконец.
Он остался доволен своей со стихиею схваткой.
Сотворил!
Отстоял!
Победил!
– Это был мой отец!
© С.А. Бабичев (Ледорезы на острове Липаевском 1967г.)
Местные жители, которых осталось не так уж и много до сих пор утверждают и передают из уст в уста, что Лена впадает в могучие потоки Витима, а не наоборот, как принято считать. Просто так исторически и географически сложилось, что цивилизация надвигалась с запада на восток и Лена оказалась на пути первопроходцев в более выгодном положении. Она видимо, как все женщины была хитрее мягче и более покладистой, чем грубый и мощный богатый мужик – купец Витим. Норов, которого пытались обуздать Мамаканской ГЭС построенной в расчете на промышленное развитие богатейшего края. Это и Громовские золотые прииска из «Угрюм реки», и предприятие «Мамслюда» работающее на космос, и многое другое.
В первой половине двадцатого века поселок Витим был одной из самых значительных пристаней. Здесь, на Виске размещались склады золотопромышленников. Лоцмана и перегребщики называли село – Разбой, в нем кроме зажиточных купцов проживали жулики и беглые каторжане. Селяне содержали харчевни, с девками легкого поведения и гнали самогон. Старатели, возвращаясь с Бодайбинских и Витимских приисков, желая выехать на «большую землю», никак не могли миновать это село.
«Приишкателям», так их звали местные разбойники, приходилось дожидаться парохода с низовий Лены, порою несколько недель. От безделья и соблазнов они уходили в запой, начинали сорить золотым песком и самородками. Когда, наконец, пароход приходил, «приишкатель» валялся под забором, без единой унции и ему ничего не оставалось делать, как возвращаться на прииск. Таких «приишкателей» в Разбое любили, потому, как они всегда возвращались с золотом. Но были и такие, которые не желали разгуляться, а упорно и трезво ждали пароход. С этими расправлялись беспощадно, грабили и отправляли на корм налимам.
На крутом берегу стояли добротные дома. Некоторые из них стоят и поныне. Только вор река немного обмелела и русло реки отошло от крутого яра. Отвесные бревенчатые стены с большими отверстиями уходили прямо в воду. Сейчас этих отвесных стен почти не видно, так как за сто лет их завалили мусором и землёй. Заманивали в такой дом старателя – хлоп, кистенем или гирькой по голове, мешочек с «рыжьем», так разбойники называли золото, который у него на шее висел, ножичком чик, а тело, по желобу прямо из дома в речку. Течение быстрое вмиг уносит. Приходит полицейский урядник и говорит хозяину:
- Показывай куда «приишкателя» спрятал. Я своими глазами видел, как он к тебе заходил.
-Ищи, - говорит хозяин, а сам, в карман уряднику пару самородков золотых подкладывает.
- Почудилось видно? Утоп, небось, по пьянке «приишкатель – бедолага», - говорит урядник, почуяв приятную тяжесть, в кармане своего мундира. Добреет. Извиняется. Пожимает руку разбойнику усаживается поудобнее пить чай, а к чаю наливочка брусничная под стерлядочку, да пельмешки с медвежатиной, да хариус малосольный, да сахатина копченая. Хозяину приходится раскошеливаться и потчевать гостя всем, что Бог послал. Но эти затраты стоят того куша который был срезан с убиенного «приишкателя».
Под всем селом разбойники ходы нарыли, ни какие облавы заезжих блюстителей порядка им не страшны. К крупным акциям разбоя готовились тщательно, как на охоту на крупного зверя собирались, обдумывая каждую мелочь, каждую деталь. Знали точно, когда прибудет баржа с приисков, где причалит, сколько на ней будет государева золота, сколько частного, какая охрана. Средь бела дня на глазах у вооруженной охраны лиходеи прямо с баржи могли спереть кожаный баул с золотом и скрыться в ближайшей подворотне, за которой намедни был вырыт тайно подземный ход, сообщающийся с общей туннелью. Как только разбойник с золотом скрывался под землей, вход при помощи специального устройства обрушался, да так ловко, что и не догадаешься о его недавнем существовании. Казаки весь квартал оцепят каждую подушку перетрясут, все поленницы раскидают, а золото как сквозь землю провалилось...
Витимский Леспромхоз
( Главы из моей книги "Село Разбой")
Наверное, только советское плановое хозяйство могло себе позволить так варварски уничтожать свои богатства. Ежегодно один только Витимский ЛПХ в одном лесопункте, а их у него было три! Сжигал восемнадцать тысяч кубометров в год отходов деревообработки. Притом, что народ влачил пьяное, нищенское существование, никому из семи тысяч жителей поселка не позволяли брать из этих «отходов» ни сучка, ни дощечки. Два метра от вершины – отходы, два метра от комля – отходы. Горбыль – отходы, не стандартный брус – отходы. Притом, что все дома отапливались дровами, купленными за немалые деньги в этом самом ЛПХ.
Подумать страшно 18000куб.м. в год.
В наименее пожароопасный период - весной, к свалке подгоняли пожарную машину и устраивали контролируемый пожар. Дым от «пионерского» костра наверняка был виден из космоса.
Обычно на лесопункты я прилетал на вертолёте не один, а в сопровождении группы художественной самодеятельности. Перед выдачей зарплаты проводили общее собрание. Я читал лекцию, самодеятельность пела, а мужики в зале разливали по граненым стаканам спирт, взятый в счет еще не выданной ещё зарплаты, и пили за мое здоровье.
Однажды, после очередной лекции о вреде повального пьянства, меня на вахтовке, - это грузовой Урал, оборудованный утепленным кунгом, увезли в тайгу и показали огромный плакат:
- На четвереньках стоит голый человек с четко прорисованными ребрами, концлагерной худобой, в каске лесоруба, в японских болотных сапогах, с татуировкой на спине – рабочий. Он держит древко красного знамени, на котором написано – ВЛКСМ. В рот ему стекается зеленая, тайга, а сзади вылетают упакованные для плотов пучки древесины и падают на японский материк. Ниже надпись -
«Мы придем к победе и процветанию – Японой матери»!
Угрюмый, с лохматой бородой, в потрепанном ватнике и надвинутой на глаза меховой ушанке, пожилой, с виду за пятьдесят, рабочий басил, прерывая свою речь надрывным лающим кашлем:
- Ты вроде как в начальстве ходишь, а к работягам относишься с пониманием. Неужели там, наверху весь наш народ за дураков считают? Не нужно иметь высшего образования, чтобы понять, куда нас ведут и в кого превратили коммунистическо-воровские вожди. Мы валим тайгу. Отправляем в Японию. Японцы взамен отправляют нам спецодежду и технику для выкорчевки нашей тайги. Мы не видим белого света, вкалывая на процветание японских капиталистов.
Летом нас съедают комары и убивают энцефалитные клещи, а зимой в сорок девять и девять десятых градуса нас выгоняют на работу.
По закону на морозе запрещено работать лишь после того, как столбик термометра опустится ниже минус пятьдесят, а у нас по утверждению начальства в любой мороз температура не падает ниже 49,9.
Получаем гроши, которые у нас отбирают воры и торгаши. Самое большее мы доживаем до сорока, в крайнем случае, до сорока пяти лет. Дети наши не получают нормального, даже начального образования потому, что в поселке один спившийся учитель, которого выгнали со второго курса культпросвет училища.
Объясни нам, в чем смысл такой политики партии и самой жизни? Не можешь объяснить? Вот и мы не можем! Потому и пьем. Ведь если русский мужик бросает пить, он начинает задумываться, а там и до дворцовых переворотов один шаг. Потому в нашем магазине кроме спирта ничего не продают. Чем мы отличаемся от заключенных в лагерях жуликов? Тем, что у нас нет колючей проволоки и в свободной продаже спирт, все остальное то же самое. Зекам еще баланду по расписанию выдают, а мои дети иногда по нескольку дней хлеба не видят. С получки придешь в магазин, продавщица ткнет тебе в нос свою тетрадочку, а в ней долгов на две твоих зарплаты.
Попробуй, скажи, что не брал всего, что там написано, тут же позвонит в контору. С тебя не только все до копейки высчитают, так еще и в магазине больше ничего не возьмешь. Продавщица жена управляющего, ей веры больше, чем нам рабочим.
Клоповник
( Главы из моей книги "Село Разбой")
... Ночь прошла без сна! Художник оказался прав. Мне казалось, что все клопы общежития приползли в мою комнату попить свежей, не отравленной табаком и алкоголем крови. Выдвинув кровать на центр комнаты под лампочку, я включил свет. Мелкие, гадкие паразиты заползали на потолок и как десантники пикировали на мою кровать. Я натянул над кроватью простынь и только под утро смог немного вздремнуть.
На следующий день по совету местных знатоков мою комнату побелили известью с добавлением карбида, замазали все щели известковым раствором с толченым багульником и выставили для проветривания оконную раму. Следующую ночь я спал спокойно. На утро ко мне постучал сосед художник и пригласил в гости.
- Вы обязательно должны увидеть это произведение, без вашей помощи мне пришлось бы еще месяц работать, - сказал художник, глядя на меня покрасневшими от бессонной ночи горящими от вдохновения глазами, - все ваши клопы переползли ко мне.
Усадив меня посреди комнаты на табуретку, художник попросил закрыть глаза и, сорвав со стены простыню, спросил: «Ну, как»!
Открыв глаза, я увидел портрет рыжеволосой женщины. Развивающиеся на ветру пышные волосы отливали красными и черными оттенками. Округлые формы и правильные черты, просто завораживали, как мадонна Рафаэля.
- Да у вас просто талант. Только вот цветов маловато. Хотите, я вам масленые краски и холст достану, - с изумлением сказал я, вставая с табуретки.
- Что вы! Какие краски, это ведь моя кровь. Я сам придумал эту технику написания картины. Вначале я пробовал на бумаге – кровь расплывается. Потом на простыне, за что был жестоко избит комендантом и признан сумасшедшим. И вот идеальная грунтовка для крови известь на стене. Под утро, когда клопы, насосавшись моей крови, уползают под простыню, которую я специально для них повесил, срываю ее. Дождавшись, когда кровосос приползет в нужную точку, давлю его и вот результат, - с воодушевлением жестикулируя пухлыми руками, рассказывал художник.
Подойдя к стене, я увидел, что на ней действительно множество раздавленных кровавых клопов.
- Вы что, действительно сумасшедший? – спросил я, с пренебрежением отстранившись от стены.
- Если даже это и так, то вам бояться нечего, эта болезнь не заразна, - с грустью сказал художник. Он отошел к противоположной стене и сел на пол.
- Мы ведь приехали сюда вот с этой девушкой после окончания института. Ровно десять лет назад. Семья, ребенок, квартиру ЛПХ выделил, все как положено. Думали деньжат подзаработать, как и все кто сюда приезжает. Кто бы мог подумать, что здесь такой женский дефицит. После смерти ребенка от обыкновенной простуды, в больнице кроме пьяной медсестры и зеленки ничего не было, жена стала пить, связалась с бригадиром - тюремщиком, а тот ее для всей бригады расписал. Кобели выгнали меня из квартиры, потому что я слаб физически и не могу за нас постоять. Уехать без нее тоже не могу, потому что стыдно смотреть в глаза ее родителям. Скажут,- увез и бросил. Вот так и живу, от получки до мордобоя. Бандиты все мои день-ги забирают, говорят алименты, за то, что я от нее ушел. Извините, что разоткровенничался. Просто наболело, а поговорить не с кем
Советское плановое хозяйство,
возглавляемое больными и с виду немощными стариками, с обязательными задатками «энергетических вампиров», буквально за несколько дней превращало честного, добропорядочного человека в послушного исполнителя трудовой повинности. Который по гудку шел на работу, после работы напивался до потери сознания, а утром вновь шел в тайгу и валил лес для «Японой матери». Беспросветные будни и вдрызг пьяные праздники опустошали душу, разлагали тело и уничтожали все человеческое, превращая людей в «зомби». Одно из безумнейших изобретений по отъему денег у работяг в советском плановом хозяйстве был профсоюз, в который глупые жены обращались с жалобами по поводу пьянства своих мужей. Профком незамедлительно лишал главу семьи льгот и всех премиальных выплат.
Какой театр? Какой цирк детям? Полная безысходность отрешенность от действительности и, в конце концов, деградация личности! Аппарат подавления воли действовал четко и безотказно, а если вдруг на вас не действовал, то в вашу судьбу вмешивались бывшие «ЗК».
Была еще одна особая немногочисленная категория работяг – «приблатненные» те, кому доверяло начальство, их фотографии всегда висели на «Доске Почета». С этаких «Стахановцев» все должны были брать пример, на них должны были ровняться. Их заработок – по ведомостям доходил до 1200 рублей в месяц, в (то время как инженер получал сто двадцать, плюс северный коэффициент и надбавки, если отработал не менее трех лет). Но на руки «приблатненные» получали меньше половины, того, что было записано в ведомости, вторая половина шла начальству, все зависело от аппетитов руководства его жадности и сиюминутного настроения.
К «кормушке» «Стахановцев» приближали негласно. Очень тщательно и не один год подбирали кандидатуру. Главными качествами у кандидата должны быть тщеславие, жадность, стукачество и зависть. Он обязан держаться в стороне от остальной массы рабочих, но самое главное он должен молчать о том, что получает гораздо меньше, чем проставлено в ведомости. Вылететь из обоймы можно было за малейшее отклонение от непи-санных инструкций вот тогда для «Стахановцев» наступали черные времена. Работяги их не принимали. Начальство больше не «подкармливало». А бывшие «ЗК» издевались вдвойне, требуя поделиться деньгами и «незаконно нажитым имуществом».
Жители современного микрорайона Охнино,
за которым на западной окраине расположена зона переработки сырья леспромхоза и "Витимской лесной компании" предпринимателя Будищева из Якутска, считают себя коренным населением Витима. Они дали не одно поколение лесодобытчиков, тяжело пережили распад самого крупного в республике предприятия объединения "Якутлес" - Витимского леспромхоза.
Возрождение традиционной лесной отрасли становится для них продолжением привычного, стабильного уклада жизни и быта. 130 работников - это кормильцы такого же количества семей по малому счету. Конечно, на упомянутое выше частное предприятие приходится малая толика работающих от названного числа - 15 процентов. Но оно может со временем тоже поднять свои производственные мощности и увеличить рабочие места.
Трудиться, оно и для здоровья пригодится. Кто дольше работает по мере сил, тот бодрее даже младших себя по летам. Это доказала наука по долгожительству - геронтология.
Талакан
Посреди тайги 3,100 ВПП, под "Боинги"
Начало здесь:
№7 - https://cont.ws/@vitimbabi4ev/...
№6 - https://cont.ws/@vitimbabi4ev/...
№5 - https://cont.ws/@vitimbabi4ev/...
№4 - https://cont.ws/@vitimbabi4ev/...
№3 - https://cont.ws/@vitimbabi4ev/...
№2 - https://cont.ws/@vitimbabi4ev/... ;
№1 https://cont.ws/@vitimbabi4ev/...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
Оценили 10 человек
13 кармы