Марксизм сегодня: "работа над ошибками"

Прибавочная стоимость – это предположенная К. Марксом стоимость, создаваемая неоплаченным трудом наёмного рабочего сверх стоимости его рабочей силы и безвозмездно присваиваемая капиталистом. На огромном множестве примеров Маркс показал, что капиталист, покупая и продавая товары по их стоимости, всё-таки извлекает из этого процесса больше стоимости, чем та, которую вложил в него. И с этим не поспоришь. Без прибыли торговать никто не станет – зачем это нужно?

Спорить приходится с другим: с тем, что эти игрища капиталистов – лишь узкий и частный случай пребывания человека в биосфере, и то, что Маркс сказал о капиталистах – можно с уверенностью сказать о каждом человеке: «по итогам своей деятельности он «извлекает больше стоимости, чем та, которую вложил в неё». Если бы не так – зачем ему заниматься этой деятельностью, тем более снова и снова повторяя её? Себе в убыток?

Человек – покамест паразит биосферы. Хочу быть оптимистом: хочу верить, что в далёком будущем будет не так, человек научится делать для себя новые планеты, зажигать искусственные Солнца и создаст двигатель с КПД больше 100%. Может быть, когда-нибудь это и случится…

Пока этого нет. Ни при Марксе, ни при нас сегодня. А потому труд сам по себе никакой добавочной, прибавочной стоимости произвести не может, по законам сохранения вещества и энергии. Более того, в объективных единицах измерения он всегда снизит стоимость обработанного сырья.

Готовая статуя всегда будет весить меньше килограммов, чем та глыба камня, из которой её изваяли. И совершенно очевидно, что статуя, как продукт обработки сырья, не может получить «прибавочные» килограммы к её изначальному весу.

Другое дело, что субъективно, с точки зрения личной, люди могут оценить готовую статую дороже, чем стоила первоначальная глыба. 

Но субъективная оценка тем и опасна, что один оценил, а другой нет. Один сказал, что статуя гениальна, и стоит в 1000 раз дороже использованного камня. Другому показалось, что статуя «так себе», и он готов дать только в три раза дороже, чем за дикий камень. Третий же скажет, что мрамор попросту испорчен, что эта поделка не стоит затраченного на неё камня, и – будучи браком, является мусором.

 Иногда он это скажет искренне – потому что действительно так думает. Но частот (и это одна из главных уловок капиталистов) он это скажет, чтобы сбить со скульптора спесь, и заодно цену. Возразить хитрецу трудно, потому что ОБЪЕКТИВНО килограммов мрамора в статуе всегда меньше, чем было в глыбе, а это единственный объективный критерий оценки стоимости. Остальные все – «дело вкуса».

Давайте, чтобы понятнее всем стало, возьмём простейший бытовой пример. Я работал над благоустройством своего балкона, положив в основу свои личные представления об идеальном балконе. Я там сделал какие-то шкафчики, полочки. Кто мне за это заплатит? Никто? Нет: я сам себе. То есть платой мне за труд является возросшее, с моей точки зрения, удобство балкона. Мне стало удобнее - это и есть плата за мой труд. Другой человек скажет, что я балкон испортил, потому что у другого человека другие представления о функциях балкона. Сам же балкон ничего не скажет - ему безразлично, как он обустроен. 

В человеческом хозяйствовании с древнейших времён и до далёкого предполагаемого будущего с искусственными планетами и светилами – нет и не может быть ни прибавочной, ни даже восполнения основной затраченной стоимости. В объективных единицах измерения всегда получается так, что по итогам хозяйствования стоимости в продукте всегда меньше, чем было в исходном его сырье. И если бы не колоссальная ДОПЛАТА БЕСПЛАТНЫМИ ресурсами (начиная с бесплатного воздуха, которым все дышат) – то никакое хозяйствование не смогло бы выйти не то, что на прибыль, но даже и на самоокупаемость.

Почему нет городов в Антарктиде, на Луне и на Марсе? Технически все они уже достижимы, даже Марс. Высадиться-то там можно, но прибыльно хозяйствовать нет: потому что нет колоссальной ДОПЛАТЫ, ДОТАЦИИ, которую даёт хозяйствующему субъекту планета Земля. На Луне ведь всё придётся оплачивать, даже производство воздуха – и о самоокупаемости можно забыть. Оттого люди на Луну и Марс переселяться не торопятся. В отличие от Америки или Австралии, куда они в своё время хлынули потоком, потому что там для их хозяйствования есть ОГРОМНАЯ естественная ДОТАЦИЯ, даже больше, чем в «Старом Свете».

Если бы на Марсе был бы такой же климат, как во Флориде – там давно бы уже толклось несколько миллионов колонистов.

Потому утверждение Маркса о том, что труд, якобы сам по себе производит какую-то стоимость, добавочную к сырьевым исходникам – наивно, и обусловлено заблуждениями его времени, середины XIX века. Экономист середины XIX века совершенно органично для себя, на уровне аксиомы воспринимал сырьевые ресурсы, как неограниченные, а квалифицированного рабочего – как недостающую редкость.

Но жизнь доказала обратное. Специалистов любой квалификации можно понаделать (пусть и не сразу, но исторически – быстро) в любых количествах, а вот руды или нефти в недрах больше не станет. Если посадить безграмотных за парты, то через несколько лет можно получить миллионы, даже миллиарды химиков, инженеров, конструкторов и т.п. Получить-то можно, а куда их девать?

Их труд извлекает прибавочную стоимость (да и то только её видимость) в случае приложения к соответствующим сырьевым ресурсам. А без них всякий их труд ровным счётом ничего не стоит, и не может не только угнетателей прокормить, но даже и их самих.

+++

Не всегда, но очень часто бывает так, что первое слово, вызванное свежими впечатлениями о каком-либо предмете, бывает ближе всего к истине. Про такое говорят – «устами младенца глаголет Истина».

Первое, что заметил человек в колыбели своей истории, впервые оглядывая мир экономических отношений – то, что есть стоимость силовая и стоимость сакральная.

Стоимость силы пришла к нам из животного мира, где господствует абсолютно. Она отвечает на вопрос, что «по карману» тигру, что ему дорого обойдётся, а что и вовсе не по карману. Например, антилопу тигр убивает легко, и потому антилопами, в основном, и питается. Буйвол очень сильный, и потому справится с ним тигру нелегко. Потому на буйвола тигр нападает только в случае крайнего голода – с точки зрения экономики буйвол для тигра очень дорогое приобретение.

Что касается бегемотов, то тигры на них вообще не нападают, потому что прокусить их кожу не могут, бегемоты слишком огромные, непобедимы в схватке, и т.п. Соответственно, бегемот тигру просто не по карману, за исключением каких-то редчайших случаев.

Зоология (как и фашизм, социал-дарвинизм) говорят нам, что стоимость любого предмета определяется твоей силой. И силой сопротивления тех, кто предмет защищает, что, впрочем, то же самое. В этой схеме захватного права деньги не обязательны, но активно используются для удобства, и подобны кошачьим визгам в драке. Могут ли коты драться за территорию молча? Могут. А зачем тогда орут? Воплем кот пытается заменить удар, чреватый серьёзными травмами. Если коту дано напугать противника воплями, то драться не придётся, потому что противник, осознав силу кота, убежит без драки.

Деньги в капитализме с его захватным правом – такой же угрожающий кошачий вопль, предшествующий драке, и часто заменяющий саму драку. Поорали друг на друга, выяснили, кто круче дистанционно. Драться не стали – и так же всё ясно!

За последние десятилетия США организовали на планете десятки войн с миллионами жертв. Нельзя сказать, что США – это кот, который не дерётся! Но всякую драку этот кот предваряет «психическими атаками» - в которых он орёт, визжит, шипит, сыпет санкциями, пытается подкупить долларами, и к драке переходит только тогда, когда всё это не подействовало.

Деньги при капитализме не являются эквивалентом товара, их масса вообще никак не совпадает с товарной массой, их стоимость меняется вне логики товарных потоков, а их эмиссия никак не связана с ростом реального производства. Деньги теоретически могли бы стать эквивалентом товара – но не в этой системе.

При капитализме деньги – это кошачий вопль, призванный заменить реальную драку: мол, я крутой, уйди, и всё твоё мне оставь! Иногда такое воздействие успешно, иногда нет – потому капитализм всегда идёт под руку с горячими войнами. Но не брезгует и «холодной войной», то есть экономической.

Захватное право лишено всякого пиетета перед денежным номиналом: сила всё, цифры – ничто. Если ты хозяин на территории, то ты себе напечатаешь денег, сколько захочешь. А если не хозяин – то у тебя их много не будет, за этим хозяева проследят, чтобы ты особо не усиливался…

На этот счёт А. Леонидов говорит, что «никакого бизнеса нет, а есть власть, и есть место во власти». Суть такая, что если власть поменяется, то и весь твой бизнес кончится. Попросту другому перейдёт, со всеми его доходными местами.

+++

Однако человек выделился из животного мира, и выделился, в том числе, тем, что кроме зоологической, силовой стоимости («что могу – отберу, а чего не отбираю – того, значит, не могу») у него появилось представление о сакральной стоимости. Стоимости, связанной с духовным миром. С процессами таинственной духовной жизни, в корне отличной от законов и норм грубой материальности.

Кроме шкалы оценки поступков «могу-не могу», у тигра безальтернативной, появляется и другая шкала «грешно-праведно». И на этой шкале критерии оценки поступка совершенно иные, вне и отдельно от прямого силового доминирования.

Разумеется, между двумя шкалами оценки существует и «серая» зона, зона смешанных мотиваций. Два вектора – стремление достичь богатства и стремление избежать греха, сталкиваясь, взаимно изменяют направление и порождают третий вектор, компромисс между исходными.

Так в приоритете оказывается не самая доходная, а самая оптимальная по соотношению «доход-сакральность». Проще говоря, чтобы и зарабатывать побольше, и при этом ущерб окружающим, хотя бы явный и грубый, минимизировать.

По этой причине «за длинным рублём» в 70-е годы ездили на Севера, хотя 90-е и доказали, что бандитизм доходнее любых «Северов», и ездить далеко не нужно. По мере того, как общество нравственно деградирует – сакральная мерка стоимости снижается, а силовая возрастает. В итоге капитализм дрейфует к фашизму, то есть к прямой апологетике прямых и открытых форм грабежа, насилия и рабовладения, и циничных методов «регулирования людского поголовья», уничтожая «лишних» для хозяев жизни людей.

Что касается социализма, то он, по общей логике цивилизации, должен был бы дрейфовать к сакральной стоимости, но он запутался в химерах «прибавочных стоимостей», «прибавочных продуктов» и в итоге совсем заглох, умолк.

Никакой прибавочной стоимости никто вам не создаст, забудьте! Нету её. Человек находит клад. Это универсальная формула, и для тех случаев, когда человек нашёл нефть, и для тех, когда он, будучи гением науки, нашёл блистательное решение для расширения извлечения благ с помощью новых технологий. Человек находит клад.

Если он добрый человек – то делится этим кладом с другими людьми.

Если так себе человек – то сидит на сундуке с золотом, как собака на сене.

А если он садист (то есть одержим базовым зоологическим инстинктом доминирования) – найденный клад он использует, чтобы издеваться над другими людьми. Чувствуя свою силу и их зависимость от себя, он заставляет их пресмыкаться, избивать и убивать друг друга, совершать за концлагерную пайку нелепые и безобразные поступки, морит их голодом, чтобы ещё покорнее стали, и т.п.

Именно в таком мире мы живём. Наука в нём – одновременно и средство освобождения, и средство порабощения людей, и весь вопрос – в чьих она руках, кто её использует. Научными методами можно организовать не только изобилие, но и искусственный, рукотворный голод, тоже строго по науке.

+++

С точки зрения марксизма, «производство прибавочной стоимости или нажива — абсолютный закон... капиталистического способа производства» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 632). Этот закон у марксистов отражает экономические отношения не только между капиталистами и наёмными рабочими, но и между различными группами буржуазии: промышленниками, торговцами, банкирами, а также между ними и землевладельцами. Потому В. И. Ленин и назвал теорию прибавочной стоимости «... краеугольным камнем экономической теории Маркса» (Полное собрание соч., 5 изд., т. 23, с. 45).

А когда эта теория забуксовала – вместе с ней осыпался и весь марксизм, вместе с советским обществом. Потому что она не работает. Она ошиблась в базовых своих предположениях, оказавшихся несоответствующими объективной реальности. Я знаю, сколько проклятий за такие слова посыплется на мою голову – и умоляю: не казните гонца, принесшего дурную весть!

Это ведь не моё злопыхательство, не моё желание – чтобы она оказалась несоответствующей реальности. Это так объективно вышло, а я вынужден это констатировать, чтобы не быть лжесвидетелем, хотя я марксизму очень симпатизирую, и не хотел бы (лично), чтобы он провалился.

Кратко говоря, схема у марксистов такая:

1. превращение рабочей силы в товар.

2. владелец денег находит на рынке свободного от средств производства рабочего, вынужденного продавать свою рабочую силу.

3. Потребление её равнозначно созданию новой стоимости.

4. Неэквивалентный по существу обмен деятельностью между рабочим и капиталистом, между трудом и капиталом, осуществляется в действительности на основе закона стоимости, т. е. на основе обмена эквивалентов — товаров, имеющих одинаковую стоимость.

5. Капиталист приобретает потребительную стоимость товара рабочая сила, обладающую «... оригинальным свойством быть источником стоимости...» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 177).

И вроде бы логично – когда оно внутри себя. Начнёшь к жизни прикладывать – увы и ах!

Займусь самокритикой: когда я был молодым идиотом, приветствовавшим «перестройку» и все бредни её прорабов, я, может быть, и не вполне осознанно, но полагал, что кто как себя назовёт, тот тем и является. Марксов «владелец денег» стал таковым, потому что хотел стать «владельцем денег». А рабочий, продающий свою рабочую силу – сам выбрал быть рабочим. Почему я так думал? Потому что был либеральным идиотом – вот и думал всякую чушь!

Когда мы говорим «вынужден продавать свою рабочую силу», то первый вопрос умного человека – «кем?» Он же не сам по себе вынужден, его же кто-то вынудил, правда? Он же не сам с утра проснулся и говорит: а стану-ка я вынужденным продавцом рабочей силы, по приколу!

«Владелец денег» - на самом деле владеет совсем не деньгами. Это он сам про себя байки рассказывает, что деньги ему силу дают, чтобы скрыть свою истинную природу. Это очень ему удобно, прятаться за деньги: мол, будут у тебя деньги, будет и у тебя сила, как у меня…

На самом деле «владелец денег» владеет той силой, которая как раз и принуждает рабочего продавать свой труд по дешёвке. Деньги в этой схеме декоративный элемент: их может и не быть. Они удобны как маскировочная сетка, прикрывающая механизм «захватного права», но не более того.

Человек в режиме заговора с такими же, как он, захватил «заводы, газеты, пароходы». И теперь врёт обществу, что он их «купил».

«Купил» звучит красиво, а «захватил» - некрасиво. Вот вы же покупаете буханку хлеба, и он завод купил, он от вас ничем не отличается! А где он деньги взял, чтобы купить завод? Тоже купил? Сперва деньги купил, потом заводы и пароходы?

Захватчик пытается прятаться за термины, успокаивающие обывателя: все делают покупки, и он, как все, тоже сделал покупки. Скажи «украл» - сразу в головах обывателей загорится красная лампочка тревоги…

Откуда у владельца денег деньги, и почему их нет у рабочего? И кто принуждает рабочего продавать рабочую силу? Если бы из труда можно было бы извлечь прибавочную стоимость, то рабочий бы просто сам на себя трудился, и ни к какому нанимателю на поклон не ходил бы! Труд-то весь в его рабочих руках, и если труд бы создавал стоимость – то никаких проблем, поднятых Марксом, вообще бы не существовало!

Но в том-то вся и беда, что труд сам по себе ни хрена не производит! Его на Луне что много, что мало – всё равно не выживешь, в отсутствии бесплатного воздуха и бесплатной воды, бесплатного гумуса и бесплатной способности живых существ размножаться, и ещё тысячи бесплатных дотаций фермеру, которых нет ни на Луне, ни в Антарктиде…

А у Маркса «на втором этапе обмена между трудом и капиталом в процессе производства, когда и создаётся новая стоимость, содержащая прибавочную стоимость».

Последняя определяется Марксом как разность между той стоимостью, которую живой труд создаёт в процессе производства, и той, которую капиталист оплачивает рабочему в форме заработной платы.

«Прибавочная стоимость есть не что иное, как избыток того количества труда, которое дает рабочий, над тем количеством овеществленного труда, которое он получил в своей собственной заработной плате, в качестве стоимости своей рабочей силы» (там же, т. 47, с. 190—91).

И потом далеко идущие выводы следуют из первоначальной нелепости. Рабочий всё трудом произвёл, потом зачем-то жулику всё отдал, жулик ему вернул, но не всё, а меньше половины им произведённых благ. Зачем вообще вся эта комбинация? Почему бы рабочим не объединиться, не изгнать паразитов, и не забирать все произведённые блага сразу себе?

В этой-то схеме логично, а в применении к жизни – нет. Потому что в реальной жизни реальным источником стоимости и благ является вовсе не труд, а доступ к первичным благам, никаким трудом не произведённым.

И вопрос «кто как трудился?» тут же сменяется вопросом «кто как дрался?», посредством атеизма трансформируя социализм в фашизм, в «национал-социализм» «национал-социалистической рабочей партии».

+++

Всякий раз, когда вы пытаетесь скрестить социализм и его прекраснодушные улыбчивые мечты с материализмом, атеизмом, дарвинизмом – я, чтобы облегчить вам мучения и сократить путь, скажу заранее: ничего у вас не получится.

Цивилизация с её искусственными нормами – это храмовое изделие, продукт почитания святынь, имеющий своим первоисточником всегда те или иные неприкосновенно-почитаемые сакралии. Кои и становятся аксиомами для всех и всяческих нравственных умозаключений, без аксиом теряющих смысл.

Вы можете выйти за пределы цивилизации, дело хозяйское, свободу воли никто не отменял. Но там, за пределами цивилизации – находится зоология и её объективные законы.

Стоимость бывает либо сакральной («мой долг – помочь людям для спасения своей души») либо силовой («мне выгодно людей ограбить – значит, я их ограблю»). Никакой иной стоимости не существует – хотя, конечно, в фантазиях кабинетных теоретиков может пригрезиться любая её форма.

Маркс сам писал, что деньги – по сути, это отношения между людьми, лишь формализованные в денежных знаках. Но отношения между людьми могут быть или продиктованы долгом, или диктуются силой.

В первом случае отношения идеологические (соответствуют идеям идеологии) во втором – зоологические (соответствуют инстинктам зоологии)

Рассуждать же, что рабочая сила, которую продаёт рабочий, имеет какую-то устойчивую стоимость, из которой чего-то недодал работодатель – наивно. Если бы так можно было – то любой мог бы стать работодателем, ибо чего сложного: набери рабочих, следи, чтобы работали, и недодавай им часть произведённой ими стоимости! Как деньги в банк под проценты может положить любой, так и эту схему любой смог бы воплотить…

На самом деле никакой товар в рыночных условиях не имеет устойчивой и законной цены. Он растёт в цене, когда на него есть платежеспособный спрос, и падает вместе со спросом. Рабочая сила, как товар – никакое не исключение из этого правила. Как фабрикант не может знать заранее, обогатят или разорят его инвестиции в производство ботинок или макарон, так и рабочему неоткуда вызнать «объективную» стоимость своих человекочасов труда. Ибо нет её – как нет её и у нераскупленной колбасы, после истекания срока годности вывозимой, как мусор, на свалку.

У товара нет никакой собственной стоимости, и у рабочей силы, как товара – тоже. Если товар раскупают ходко, то ему одна цена. Если он пылится на складе – то совсем другая. А если он попросту сгнил, и его везут утилизировать – тогда у него цена отрицательная. Рабочие, которые такой товар делали – не прибыль, не прибавочную стоимость своему нанимателю обеспечили, а прямые убытки, чистой воды ущерб.

Говорить в такой ситуации, что он чего-то недоплатил рабочим – невозможно. Он, очевидным образом, им переплатил, как бы мало ни заплатил! Ибо в этой (весьма распространённой) ситуации труд не повысил, а снизил капитализацию сырья.

+++

Если говорить так, чтобы всем было понятно, то Стоимость – это уровень, или степень согласия других людей выполнять ваши желания.

Вот у вас возникло какое-то желание. Вы его озвучиваете. Его исполняют либо охотно – и тогда у вас высокая стоимость, либо неохотно, и тогда низкая, либо вообще не выполняют – и стоимости у вас нет.

А почему ваши потребности другие люди удовлетворяют?

Вы же и без меня прекрасно знаете! Два мотива, только два: или страх, или любовь!

Разумеется, младенцу нечем запугать родителей, от которых он полностью зависим – и род человеческий давно бы пресёкся, если бы стоимость определялась только страхом. Кстати, в рамках современного капитализма он и пресекается: размножение т.н. «развитых стран Запада» остановилось, их население вымирает.

Стоимость может быть естественная, зоологическая – измеряемая в силе и страхе, когда сильный отбирает себе всё, чего захочет.

И стоимость бывает сакральная, определяемая духовной верой людей.

А прибавочной или основной или ещё какой-то – нет…

+++

Скажут: ну, в гипотетической ситуации, если установить твёрдые цены, что и пытался сделать Госплан СССР, если сказать, что булка хлеба стоит рубль – то появится видимость основной стоимости.

Твёрдо зная, что булка стоит рубль, мы понимаем, что 90 копеек за булку – недоплата, а рупь с полтиной – переплата, «прибавочная стоимость».

Так, при спекуляциях с хлебом вроде бы появляется «прибавочная стоимость», хотя, вот ведь парадокс – уже без капитализма…

Но – мы ведь учёные, а не обыватели. Мы понимаем, в отличие от простаков, что даже и в этой ситуации не сама по себе булка стоит рубль, а просто люди так решили. Это акт произвола воли, а не акт объективной стоимости.

Люди, установив твёрдые цены, установили сакральную стоимость. Они как бы ввели в экономику догму, которой требуют слепо верить: что булка стоит рубль, «а не три, и не пять».

Твёрдые цены мало где были и недолго держались.

Если же мы говорим о вакханалии «свободных цен», то тут вообще даже и обыватель не найдёт никаких основных или прибавочных стоимостей. Тут любой предмет стоит от ноля до бесконечности. Включая и деньги, которые сильные присваивают себе в произвольных объёмах, как и все иные блага.

Труд имел бы объективную стоимость, если бы его можно было, как работу в физике, измерить в джоулях.

И тогда понятно, что два джоуля больше, чем один, а пять больше чем два. Но экономический труд нельзя измерить в джоулях, и у него нет вообще никакой объективной шкалы оценки.

Когда человек работает с сырьём, он всегда рискует испортить сырьё – и тогда труд отнимет у сырья стоимость, а не прибавит. До труда глыба мрамора стоила определённых денег, а когда неумеха-скульптор её испортил – она и этого не стоит. Опять же, всякий труд человека легко объявить «бессмысленным», чем активно пользуются доминанты, отказывая в оплате труда. Если я сутки напролёт толок воду в ступе, джоулей я потратил чёртову уйму, а заслужил ли оплату? В данном случае понятно, что нет. А если я написал роман или повесть? Они же могут быть бездарны, и тогда не стоят ничего, гениальны, и тогда стоят огромных денег, а как это измерить – неизвестно, много примеров, когда оценка окружающих с годами меняется на противоположную, и неоднократно.

Труд действительно может быть бессмысленным, глупым, это непреложный факт. Как и то факт, что угнетатели часто называют таковым труд, на самом деле для них весьма полезный. Они любят рассуждать, что подчинённый «не заработал даже тех грошей, которые я ему плачу» - потому что занимался трудом глупым, бессмысленным и ненужным.

Отделить где тут правда, а где очковтирательство работодателей в условиях рыночной экономики невозможно. То ли труд действительно оказался убыточным, то ли это работодатели про него так говорят, имея личную заинтересованность – кто ж вам в условиях рынка может сказать точно?

Зато точно можно сказать другое: на теориях «прибавочной стоимости», созданной трудом – из этого болота не выехать. Ты им слово – они тебе десять. Ты им – мол, на вас батрачу, а они тебе – да от твоих трудов нам только убытки одни! Не нравится – пшёл вон, другого наймём!

Ваше убеждение, что они вам должны и они вас обворовывают – словно в зеркале сталкивается точно с таким же ИХ убеждением, что это вы им должны и это вы их обворовываете.

Дальше начинаются чисто марксистские странности – когда факт обворованности человека обосновывают низким уровнем его жизни. Раз он плохо живёт – значит, он вами обворован. В этом, кстати сказать, есть рациональное зерно, то трактовать это напрямую и безусловно – контрпродуктивно.

Почему капиталисты обворовывают рабочих? Потому что рабочие живут бедно, а капиталисты богато. А если было бы наоборот, то вы бы сказали, что это рабочие обворовывают капиталистов?

+++

Обделённость человека вырастает из его недостаточной защищённости, а недостаточная защищённость – из недостаточной сакрализации жизни. Если жизнь недостаточно религиозна, зоология с её грубейшим распределительным насилием вступает в свои права, кстати говоря, никак не объявляя о своём возвращении, бессловесно, явочным порядком.

Говорят же, что свет требует источника энергии, а темнота в розетках не нуждается и электричество не потребляет. Равно как и топливо. Где свет погас – там и темнота, сама собой, никем не званная.

Точно так же и зоология – не нуждается в приглашениях или проповедях. Зоология занимает ровно столько объёма, сколько сдала идеология. Для зоологии не проблема занять сколь угодно большое пространство, в отличие от насаждения веры, пробуждение инстинктов не является энергетически затратным.

Каждый винтик или гаечку, как искусственные изделия – надо произвести. Что же касается бактерий, то они размножаются сами по себе, была бы питательная среда. Это касается идеологии с её искусственными конструктами и зоологических инстинктов, которым ничего, кроме питательной среды, для размножения не нужно.

Культурные растения в огороде сами не растут, а сорняки – запросто, безо всяких усилий садовода!

+++

Находясь «по ту сторону» от процессов сакрализации и зоологизации жизни, теория «прибавочной стоимости» увела умы людей в вымышленные миры. Пребывание в этих вымышленных мирах сделало цивилизационно-перспективные общества (например, советское) бессильными и безоружными перед сатанизмом и социал-дарвинизмом. Пока человек высчитывает какую-то несуществующую «прибавочную стоимость», которую ему то ли недодал, то ли переплатил родной завод, он проморгает действительно важные процессы: деидеологизации, десакрализации и вторичной зоологизации, озверения и оскотинивания людей, приводящее к озверению и оскотиниванию отношений.

Какая уж тут «прибавочная стоимость», товарищи, даже если она бы и была?! Зубами не удержал – губами не удержишь… 

Вазген Авагян, экономический обозреватель ЭиМ