Садизм обладает свойством «вечного двигателя»: он, запугивая, укрепляет террористическую власть, а укрепив – предоставляет ещё больше возможностей садистам для «самореализации». А чем больше у садистов возможностей – тем активнее они поддерживают ту власть, которая им их предоставляет. Садизм позволяет верхушке террористического государства экономить, и очень существенно. Ведь для садизма сама возможность зверствовать – уже награда, которую он жаждет больше любых денег.
Поясню, как социопатолог, механизм «рефлекторной дуги» по которой образуется и укрепляется садизм, добывающий оргазм из страданий живых существ. Начнём с того, что для хищника убийство является инструментом. Он убивает, чтобы жить, в связи со своим типом питания, который не столько его вина, сколько его беда. Главное для хищника – это получить наслаждение от насыщения, от еды. Интересно отметить, что большинство хищных зверей не расчленяют жертву заживо, а вначале придушивают её. Хищнику не нужны мучительные формы гибели жертвы, равно как и лишние для его желудка жертвы – тоже не нужны.
Рыночный хищник в человеческом облике тоже хочет не мучить, а деньги. Он живёт в жестокой среде взаимного пожирания. В ней жесток не только он сам, но и с ним не менее жестоки. При определённых условиях «неограниченного рынка» эта среда вообще снимает вопрос о Добре и зле, потому что решить, какая из гадин на мезозойских болотах, пожирающих друг друга, хорошая, а какая плохая – невозможно.
Для появления самого различия между Добром и злом должен сперва возникнуть альтернативный тип питания, дающий выбор между бескровным существованием и кровавым. И тогда действительно человек делает выбор между добром и злом – потому что у него есть выбор. У ящера в триасовых трясинах выбора нет.
В развитых (как расщеплённая верёвка) формах рыночных отношений он тоже исчезает, там действует схема «не ты, так тебя». Но если хищник остаётся в поле пусть безальтернативной, но рациональности – то он, хотя бы в силу инстинкта экономности действий – не убивает чрезмерно.
В его поступках действует целесообразность. Охота – не цель, это средство покушать. А потому на убийства, которые не приносят еды, или на убийства в сытом состоянии хищник не тратит энергию: ведь энергия любого живого существа ограничена.
Тигр не охотится на мышей не потому, что мыши невкусные, а потому, что погоня за мышью потратит у него больше энергии, чем восполнит мышиное тельце.
Потому: любой помещик – хищник, но не всякий помещик – Салтычиха.
+++
Но есть такое явление, как «рефлекторная дуга». Впервые она раскрыта в работах академика Павлова, установившего эффект замыкания, или залипания в мозгу у собак. Суть в том, что регулярно повторяющиеся вкупе события начинают восприниматься мозгом, как нечто одно, или взаимно заменяющие.
Собаку кормят – выделяется желудочный сок. При этом на каждой кормёжке зажигают лампочку. Через какое-то время у собаки начинает выделяться желудочный сок на свет лампочки. Уже безо всякой кормёжки.
Таким же способом у хорька может образоваться «рефлекторная дуга» между кровью и сытостью, в итоге которой «замыкание мозга» приводит к подмене понятий. Хорёк, забравшийся в курятник, «пьянеет от крови», и убивает всех кур. Ему столько не скушать – да ему и не надо, он получает наслаждение от самого процесса. Горит лампочка – выделяется желудочный сок. Кровь = богатство.
Постепенно кровь заменяет богатство, вытесняет исходно искомый образ «толстой пачки долларов по итогам». Если садист сформировался (его заклинило) – ему не нужны уже ни пачка, ни итоги. Он про это забыл (хотя с этого, может быть, начинал) – теперь пытки и убийства ему нужны так же, как полноценному самцу – сексуальные отношения.
Окончательно сформировавшийся садист – уже не уголовник, а маньяк. Ему не нужны деньги, чтобы убивать – он и даром готов. Ему не нужно окончание войны, пусть даже и победоносное – он не без оснований подозревает, что без войны уже не будет такого простора для «самореализации».
+++
Путь украинского человека начался совершенно идентично с жителем Эрэфии – то есть с бандитской приватизации, с торжества уголовной субкультуры в государственном масштабе. Уголовщина и её жестокость через «разборки» банд приватизаторов формировала богатства, давала статус «элиты».
Но уголовник, даже самый циничный – отличается от маньяка так же сильно, как кочегар в котельной от пиромана. Кочегару не жалко дров, для кочегара дрова – расходный материал, но кочегар расходует дрова разумно. Уголовнику тоже не жалко людей – но он имеет определённую логику их расходования, исключающую бессмыслицу.
То, что делает уголовник – имеет цель.
Маньяк-потрошитель, как и пироман, не нуждается ни в какой цели, кроме самого процесса. Он сжигает дрова не для разогрева котла – а просто чтобы наслаждаться видом пламени.
При всех недостатках РФ, которой ещё только предстоит стать Россией (это имя нужно заслужить!) – через десять лет разнузданной бесовской оргии тут наступила стабилизация. Криминальный строй рационализировался, отсекая себя от «беспредельщиков», как и принято в уголовной среде.
Для защиты своей собственности «новые хозяева» готовы на любую жестокость, но им требуется достаточное основание. Нужно сперва доказать, что кто-то их собственности реально опасен – и только потом его «уберут».
Украина пошла иным путём. Рационализации она не знала, и в ней тридцать лет безостановочно воспроизводилась вакханалия 1991 года, вакханалия остановленного времени.
В головах у «хозяев жизни», отморозков из уголовной среды, год за годом крепла рефлекторная дуга, свойственная хорьку: коммерческое кровопролитие (плоды которого и ныне можно видеть на кладбищах «побригадно», по дорогим и красивым памятникам «братвы») вырождалось в формулу «кровь = богатство».
Когда у человека в голове замкнуло – он видит свою власть уже не в том, что у него автомобиль круче вашего, или дом богаче, а в том, что он может вас убить. В прямом и буквальном смысле слова. Торчкам такая власть (над жизнью и смертью окружающих) кажется более значимой, чем простое материальное превосходство.
И вот тогда случается самое страшное: ворюг вытесняют кровопийцы, упыри в прямом смысле слова. Они уже не просто свою значимость подчёркивают – они получают оргазм в процессе очередного садистского убийства. Им мало, чтобы им кланялись – им хочется резать головы…
Жестокость, которая у частного собственника была рационализирована его коммерческими задачами – вырывается сполохами и протуберанцами во все стороны.
Украинский фашизм – это уже не 90-е, не убийство ради собственности и прибыли. Это хуже, это наиболее глубокая мутация капитализма, это убийство ради убийства.
Идя с верхов, кровавая субкультура маньяков заражает всё общество. Садизм требует от власти оплаты своих услуг не деньгами – а кровью и трупами. Власти такое выгодно: меньше расходов на наёмников.
+++
Украина – это Россия без Путина. Пока в РФ шли процессы стабилизации, рехристианизации, формирование странного, но жизнеспособного общества с опорой на традиционализм – на Украине шли процессы содомизации, вестернизации, кровавого «демократического» карнавала «нон-стоп», формирование самых чудовищных и первобытных языческих субкультур.
Очень долгое время (успело вырасти не одно поколение) на Украине гиперагрессивность и беспринципность отморозка была единственным «социальным лифтом», дающим и престижные должности, и престижное финансовое положение.
Гиену украинства очень долго приучали к очевидной взаимосвязи садизма с обретением и сохранением высокого статуса в антиобществе. И в итоге она пришла к полному отождествлению уважения и жестокости (что выражается в слове «крутой» - одновременно включающем в себя оба понятия).
Запредельная жестокость, способность, умение и желание запугивать человека до полного паралича – и стала почти неисчерпаемым ресурсом Украины, по которому она многократно превосходит Россию. Вопрос – как человек хочет жить? – давно уже снят: об этом нет и речи. Человек хочет только одного: избежать нападения садистов, прильнувших к украинской власти, как к свинье поросята. Человек давно уже не решает никаких вопросов, кроме одного: как укрыться, куда спрятаться от этих оголтелых нацистских банд?
В таком состоянии полного, доходящего до потери личности и самоидентификации, надлома узник украинства становится для террористического режима идеальным избирателем, идеальным рабом и даже идеальным солдатом. Что же нужно было сделать с русским человеком, чтобы для него смерть от русского огнемёта была менее страшна, чем поджидающие в тылу «заградотряды» садистов-нациков?
Ларчик открывается просто, тут гадать нечего. Семьи в заложниках. При попытке перехода русского человека на сторону русской армии к его семье, оставшейся во вражеском тылу, придут упыри, которые даже гитлеровцев изумляли своей феноменальной жестокостью…
Среди многих теорий государственной власти есть и такая, которая гласит: в схватке за власть побеждает не более полезный людям, а более жестокий, более страшный для людей. И если эта теория права, то садистская Украина имеет огромное преимущество в схватке над мягкотелой и сострадательной Россией.
Дай Бог, чтобы эта теория оказалась не права! Потому что построенное упырями украинства – это же ад на Земле…
А. Берберов, команда ЭиМ
Оценил 1 человек
1 кармы