КАК ДЕГРАДИРОВАЛА ИДЕЯ ДЕМОКРАТИИ

Постоянно думая о том, как быть в наших сложных темах понятным широкому кругу читателей, я начну обзор проблем демократической идеологии с простой аналогии. Вот обыденная бытовая ситуация: на складе есть сторож с берданкой.

Задача сторожа не в том, чтобы стрелять из берданки, куда попало, когда попало и в кого попало, а в том, чтобы охранять склад. Поэтому, согласно уставу караульной службы, когда кто-то лезет на склад, сторож или часовой вначале предупреждают, что не надо этого делать. Потом дают предупредительный выстрел в воздух. Если и это не помогло – тогда стреляют в упор.

Таково их право и их обязанность, очень тесно сплетённые друг с другом (как и вообще права с обязанностями). Если же сторож бросит склад, и пойдёт с берданкой по улицам, стреляя в кого попало, ради развлечения, то это уже не сторож, а бандит, и, скорее всего (раз так себя ведёт) – сумасшедший.

Что же изменилось? Предположим, что сторож в том же тулупе. Берданка у него всё та же – которую выдали для охраны склада. Стреляет она точно так же, как стреляла бы по ворам – с точки зрения баллистики ничего в ней не поменялось. Почему же мы говорим, что сторож стал бандитом и маньяком-психопатом?

Во-первых, он покинул охраняемый объект. Его действия не имеют никакого отношения к охране этого объекта. Право стрелять в воров, которые лезут на склад – он превратил в право стрелять в кого захочет, мол, «мне стрелять разрешили – вот и стреляю»…

Теперь давайте рассмотрим, какое отношение эта аллегория имеет к теории демократии. Устное предупреждение сторожа злоумышленнику, пытающемуся залезть на склад – это СВОБОДА СЛОВА. Выстрел в воздух (предупредительный) – это СВОБОДА СОБРАНИЙ и ВЫБОРЫ. Ну, а если уж совсем дело худо, то следует выстрел в упор – то есть ПРАВО НА ВОССТАНИЕ.

Пока не понимаете?

Я тоже не сразу «въехал». Тут немножко нужно подумать, и сразу станет всё ясно: и зачем СПЕРВА делали демократию, и во что ПОТОМ она превратилась.

Понимаете, делали демократию в общине единоверцев, подозревая своих лидеров, вождей (королей, римского папу и т.п.) в возможности ереси. (Я имею в виду нашу эру, опуская туманные подробности античных полисных демократий, про которых мы, сознаемся честно - очень мало что достоверно знаем).

Демократические институты были у фанатиков какой-либо идеи практическим ответом на вопрос – что делать, если руководство, начальство предаёт вероисповедные идеалы общины?

Это совсем не праздный вопрос. Этот вопрос ставил Лютер о римском папе – когда ему (и огромному множеству людей) стала очевидна греховность продажи индульгенций. Этот вопрос не худо было бы поставить в КПСС – откуда в её руководстве взялись Горбачёв, Яковлев, Кравчук и прочие оборотни?

+++

Если говорить научным языком (понимаю, он многим сложноват, но соберитесь с мыслями!) – демократическая идеология ИЗНАЧАЛЬНО была порождена приоритетом абстрактного духовного идеала над конкретным, плотским, персональным начальством общины. 

Это когда нетерпимость к предательству святынь (ценностей, сакралий) распространяется и на монаршие особы. Чем бы их там ни помазали - а святой завет соблюдать обязаны все, в том числе и оные!

По мере развития Разума человек начал отделять Истину от Власти, и пришёл к выводу, что не всё правящее – истинно, и не всё истинное – правящее. И тогда – строго исторически говоря – в протестантских общинах, в сектах, проклявших римского папу, как вероотступника, сформировался специфический механизм выборов-перевыборов, как механизм контроля пуританской верующей массы над собственной верхушкой.

Мол, мы делегируем нашему пастору власть, но не всю, и не навсегда. Он нам пастор только до первого его вероотступничества, после чего он будет осуждён (свобода слова), переизбран (свобода собраний) и, может быть, даже уголовно наказан (вооружённый переворот).

Общество фанатичных пуритан выступало стражем при охраняемом объекте: совокупности своих святынь, сакралий, базовых ценностей, как ныне любят говорить – «скреп». И целью оружия по имени «выборы» было предотвратить покушение на охраняемый объект.

Это и есть РАЦИОНАЛЬНОЕ ЗЕРНО демократической теории, то, что отличает возвышенные мотивы исходной демократии от примитивной свободы-произвола в животном мире.

Если убрать святыни, то берданка у сторожа остаётся, и возможность пальнуть тоже – но в кого и зачем?

Понимаете всю схему? По мере развития абстрактного мышления человек постигает всё более и более абстрактные идеи, которые отделяются от персоналий. Став всеобщими, эти абстрактные, без тела, идеи - начинают править сами по себе, отодвигая персональную власть вождей во плоти. И толпа, вдохновлённая этими абстрактными идеями - ревниво следит, чтобы вожди-персоны на себя не брали лишнего, не разбавляли святынь своекорыстной отсебятиной. А по итогам всё это оказывается системой контроля общины единоверцев над своими начальниками, которых регулярно перепроверяют на предмет "отступничества". И в таком виде - это высокий плод развитой цивилизации, инструментарий прогресса. Но - только в таком виде...

+++

Раз за разом передо мной разворачивалась эта драма попадания в ловушку истории у людей, искренне желающих демократии, и искренне не понимающих – в чём, на каком этапе они ошиблись?

Вы хотите демократии, и, кажется, вполне логичным, что орудием выступает Свобода. Ну, а как иначе? Вы, от чистого сердца, дарите людям Свободу, после чего наступает почему-то не возвышенное народовластие, а тупое зоологическое скотство вокруг вас. Вы пытаетесь возражать скотам и хищникам – вам бьют в личико. Если вы начинаете защищаться, и сами в морду бьёте, в ответ – вы превращаетесь в тирана. А как же демократия?! Чем вы от Сталина отличаетесь, он таким же путём и прошёл!

Если же вы не защищаетесь, то вас убьют, и за вашим отсутствием будет всё то же самое зоологическое скотство, звериный примитив, то есть даже и смерть ваша, положенная на алтарь Свободы – ничего не изменит…

И вот хорошие люди хватаются руками за голову и стонут: ну где, где мы допустили ошибку?! Почему Свобода стала не источником возвышенной деликатной демократии – а наоборот, её могильщицей, любовницей Хама и Зверя?

Не давать Свободы? Но тогда какая демократия? А даёшь Свободу – и опять получается то же самое…

Сложный это вопрос.

Но если вы поняли намёк в описанном мной «феномене сторожа с берданкой» - он уже не будет для вас таким сложным.

Демократия – какую вы хотите – это не просто Свобода, а Свобода в отстаивании Святынь, говоря религиозным языком - «свобода от греха». А просто Свобода – это зоологическое скотство, из которого выделяются во всей их омерзительной грубости каннибализм и рабовладение.

Смысл народного контроля в условиях цивилизации - не в том, чтобы раскрутить все гайки системной конструкции, а прямо наоборот: закрутить те гайки, которые разболтались, по халатности власть предержащих, а может быть, и по прямому их корыстному умыслу. 

Демократия там, где единоверцы, порой даже рискуя жизнью и тем более имуществом, успехом, карьерой – отстаивают символы своей общей веры, единые для всех. Для них символ веры – выше и их самих, и их начальников. А потому начальству могут высказать (и не только высказать) прямо в лицо своё негодование тем или иным святотатством, нарушением священного уклада жизни.

Это и есть формула духовной свободы: я верую, и вера моя не подчиняется ни подкупу, ни террору. Мне не важно, кто по должности вероотступник – царь он, король, патриарх, папа – как только я вижу преступление, я начинаю громко возмущаться. Призывать в свидетели других единоверцев – мол, что ж это деется-то?! Вы посмотрите, люди добрые, на это кощунство и святотатство! И кто его творит?! Тот, кто должностью обязан быть всем нам примером – а он…

Если бы проклятый Гитлер не убил бы физически так много пламенных коммунистов и комсомольцев, то у советского общества были бы все шансы стать высшей демократией в указанном смысле: на основе сакралий коммунистической идеологии. Разумеется, сакралия является необходимым элементом высших форм демократии, и без неё берданка сторожа превращается в берданку в руках бандита.

+++

Тупик западной либеральной «демократии» в том, что у неё нет никаких устойчивых ценностей. Охранники, вроде бы, есть, и даже неплохо вооружены – а вот охраняемого объекта – нет. Единственной ценностью этой системы является полнота произвола американской правящей масонерии, в рамках которого «добро» и «зло» меняются местами по малейшей прихоти владельцев машины подавления.

А вся их бесчисленная обслуга «переобувается на ходу»: ещё вчера защищали право албанцев на самоопределение от сербской территориальной целостности, а сегодня, и глазом не моргнув – украинскую территориальную целостность защищают от права русских на самоопределение. И так во всём. Каждый суд – только слепок с капризов правящей масонерии, всё время меняющей законы, но при этом умудряющейся не соблюдать собственных же законов…

+++

Нерушимое правило конструктивности дискуссии: для того, чтобы разделиться в поисках средств, нужно сперва объединиться в определении цели. Если все в собрании хотят одного и того же, то они вполне могут свободно дискутировать, свободно доказывать друг другу свою правоту – и это двигатель прогресса.

Но если у общества нет цели – то любая дискуссия неумолимо превращается в сумасшедший дом. И уровень свободы самовыражения тут совершенно ни при чём! Культура доказательств, логика, аргументация – вырастают ведь из единоверчества, без которого они становятся бессмысленными терминами.

Если убрать аксиому, с которой начаты умозаключения – то какова цена этим умозаключениям, кого и в чём они могут убедить?

Например, хищнику и жертве просто не о чем дискутировать: а всё потому, что у них не может быть общей цели и общего блага. Что одному хорошо, другому смерть – а о чём тогда дискуссия и к чему она?

Если мы строим разные объекты на одном месте – к чему нам спорить о формах строительства?

+++

Не понимая этой «тонкости» (на самом деле всё определяющей) – то всякий дар Свободы превращает «раскрепощённых рабов» в хищных и тупых зверей, несомненно, свободных, как на самой заре истории человечества, но в плохом, зоологическом смысле. Они свободны от святынь, от долга и служения идеалу, они освобождаются от тех абстракций, которыми заблокирован был непосредственный выход зоологических инстинктов. Они делают всё, чего хотят – а хотят они чего-то ужасного. И, по законам накопления энтропии – чем дальше, тем всё более ужасного и омерзительного (с точки зрения высокой культуры) они хотят.

Растабуирование – неотъемлемая часть Свободы, но вместе с тем штука жуткая: снял табу, а оно ограждало от содомии… От каннибализма… От инцеста… От проявлений садизма (преломленного инстинкта доминирования в человеке). И так далее…

+++

Если брать демократические институты в их изначальности, а не в современном дегенеративном изводе – то это последовательность действий сторожа на складе. Свобода слова нужна, чтобы предупредить о карах за покушение на святыню. Свобода собраний – это выстрел в воздух, предупредительный (мирное собрание предваряет революцию). И сама революция рассматривается как последний акт в защите сакралий, символов веры общества, попранных теми, кто предупредительные акты цинично игнорирует.

Видите – вся происходит ВНУТРИ треугольника, в котором кроме центров власти и общества есть центр абстрактного идеала, следование которому вменяется обществом властям.

Если мы наказываем того, кто ведёт себя плохо – то это процесс воспитания. Но если мы пытаемся «наказывать», потеряв представление о хорошем и плохом – то это уже не воспитание, и не наказание, а произвол разнузданного самоуправства.

А с утратой безусловного сакрального ядра цивилизации – это становится неизбежным. Толпа, растлённая свободой без смысла, не преследует никакой определённой цели, не движется в определённом направлении. Она – ШАРАХАЕТСЯ из стороны в сторону, играет со смертью – и, как правило, доигрывается до собственной погибели.

Всё, что было уместно при обороне охраняемого объекта – превращается в сплошное беспросветное хулиганство дегенератов. О чём предупреждает вопль свободы слова? И является ли беспорядочная пальба в воздух – предупредительными выстрелами? Кого и о чём она может предупредить?

Право, данное часовому – убивать того, кто покусился на охраняемый объект – превращается (у нас на глазах, кстати, сейчас и сегодня) – в укороченную формулировку: право на убийство. Просто у меня в руках берданка – а ты мне не нравишься, и я взял да пальнул. А потом сказал про убитую жертву, что она «покушалась». Правда, на что – непонятно. Но «покушалась» - «я художник, я так вижу»…

+++

Именно так и происходит вырождение борьбы за демократию в борьбу за произвол и неприкрытое зверство. Место утраченных святынь, неприкосновенных и постоянных – занимают ветреные и крайне непостоянные желания толпы. Толпа уже не святыню оберегает – а собственную разнузданность.

И первое, что в таком случае раскрепощает Свобода – это всю совокупность самых примитивных, самых звериных инстинктов в человеке. Историк С. Ольденбург забавно описывал общее для «правых» и «левых» изумление в период, когда в 1905 году сняли цензуру.

Тут же, не отходя от кассы – наступил невиданный и неслыханный расцвет порнографии. Правые злорадствовали – вот она вам, ваша свобода! Левые, революционеры – недоумевали и сердились: мы своей кровью и жизнью выторговали людям свободу, а на что люди её тратят?!

Революционеры не понимали (многие и сегодня не понимают) – что Свобода является человеческой, только когда она – свобода от греха. А если она просто Свобода – то она всегда звериная, и другой предстать не может.

Если ученик поправит ошибку, допущенную учителем – то учителю это очень неприятно, но хороший учитель всегда стремится, чтобы ученики его превзошли. Если ученик вежливо, корректно скажет:

-Учитель, вы ошиблись, назвали неправильную дату (формулу)!

То перед нами верность предмету, учебной дисциплине. Это и есть демократия в высшем смысле: право возразить любому авторитету, если у возражения имеется достаточное основание. Ибо все мы служим Единому (например, все химики – Химии), и наш долг поправлять друг друга во вскрывшихся заблуждениях.

Понимаете, о чём я говорю?

Представьте теперь, что ученикам дали право просто глумится над учителем. Так вот, по-современному, по-либеральному, перебивать его, перекрикивать, жвачками в него кидаться – и не потому, что он ошибся, а просто ради мальчишеского самоутверждения…

Как любят говорить либералы – «это другое». Никакой верности предмету, идеалам познания в тупом глумлении малолетних дегенератов над учителем нет.

Как не остаётся ничего, кроме тупого нахрапа, агрессивной зоологической дикости в вырожденных формах десакрализированной, утратившей скрепы, либеральной «демократии»… 

А. Леонидов, социопатолог, команда ЭиМ