Нетрудно заметить, что пастухи с коровами жестоки. Пастухи отбирают у коров молоко, держат коров в хлеву (а к себе домой не пускают), презирают коров, как тупое быдло, бьют коров кнутами, травят собаками, наконец, режут – когда им нужна говядина. Но диалектика скотоводства в том, что – как бы ни был жесток с коровами пастух – объективно он заинтересован в их личном и стадном привесе.
Капитал – не то, что делает пастух с коровой, а собственно корова, взятая абстрактно, сама по себе. При всей очевидной жестокости обращения пастуха с коровой – его богатство, и сама жизнь зависят от количества и качества коров. Голодные коровы не дадут молока – потому нельзя, чтобы коровы голодали. Больная корова заразит всё стадо, стадо сдохнет, пастух останется нищим и тоже, вослед стаду…
Всё, что делает пастух для стада – он делает не для стада, а для себя, цинично и эгоистично, но объективно так получается, что у хорошего пастуха стадо всё время растёт и тучнеет (а плохой вымирает через «естественный отбор»).
Нечто подобное происходило и с классическим традиционным капитализмом, о жестокости которого не сказал разве что ленивый.
Но если в узком смысле капитал пастуха – это коровы, то капитал капиталиста (взятого обобщённо) – это производительные силы. И потому в традиционном капитализме капиталист, который громит и уничтожает свои производительные силы – в сущности, самоубийца. Такие там тоже были, но погоды не делали. Если ты плохой пастух, и твои коровы подохли – то ты и сам сдохнешь. А если ты хороший пастух – то всегда покажешь туристу тучные стада на живописных пастбищах. Похвастаешься, как у тебя растёт поголовье, и хвастовство это не будет ложью.
Твои коровы – это твои деньги.
Хочешь больше денег – нужно больше коров.
Не развиваешь кормовую агрономию, ветеринарию, гигиену в хлевах – станешь банкротом, со всеми вытекающими.
Ведь так было, правда?
Это и политэкономы описывали, включая Маркса.
И писатели в художественных произведениях.
Да, для рабочего капиталист может быть, и волк лютый. Но для того полотна, которое выпускает полотняная фабрика – капиталист отец родной. Он лучше любого госчиновника раскорячится, чтобы полотно было дешевле, качеством получше, сортами и видами побогаче…
Это, кстати, порождало и оптимизм марксистов: хоть капиталист, как человек – говно говном – говорили и писали они, но он, объективно, развивает производительные силы. Раньше полотна было мало, и оно было очень дорогое. Этот негодяй ради личной прибыли так раскорячился, что полотна всё больше, оно всё доступнее…
И вот вам лесенка в коммунизм: полотно это всё доступнее, доступнее, и в какой-то момент – бах, и совсем бесплатное стало. Потому что завались его, девать некуда, «горшочек, не вари», как в сказке.
+++
Ранние капиталисты, все эти Тит Титычи Разуваевы, Сил Силычи Колупаевы – были из мужиков, тёмными, от сохи, простыми были ребятами. С пудовыми кулаками, да, но мозг – как у ребёнка. Марксист вам охотно расскажет, как им церковь голову «задуривала», погружая Тита Титовича в дурман мракобесия с пудовыми свечами угодникам.
И вот в силу своей народности (т.е. простоты) эти капиталисты наивно полагали, что главное – организация продаж. Надо продавать, продавать, и в этом «всё». Отсюда вытекает и их забота о количестве тканного полотна, и их забота об его качестве. Потому как если продажи в голове – то мало ткани, мало и продашь, а гнилая ткань – вообще не продашь. Или продашь – а к тебе с рекламациями вернуться, требуя деньги взад…
+++
Западный рафинированный капиталист далёк уже не только от сохи, но и от маузеровского стального плуга. Западный капиталист однажды понял, что продажи – это только переходное звено, причём нудное и противное. Главное ведь в личном обогащении – вовсе не продажи, а платежи, и если бы платежи поступали бы к тебе в карман вообще безо всяких продаж, то это было бы много-много лучше, проще и быстрее с точки зрения целесообразности всей деятельности.
Возвращаясь к нашей аналогии (которая не совсем и аналогия): хитрый пастух задолбался за коровами следить, хвосты им крутить, прививки от ящура им ставить.
Он пошёл, всё стадо застраховал, после чего бросил стадо без досмотра, рассуждая: чем скорее оно сдохнет, тем быстрее я страховку получу. Коровы гибнут – страховка идёт. Коров всё меньше – денег у хитрого пастуха всё больше. А если так делают все пастухи в округе, тогда растут цены на молоко, на говядину – и продав меньше, хитрые пастухи получают больше.
5 кг за 2 рубля = 2 кг за 5 рублей.
Равно ли? Вовсе нет! Разве сравнишь затраты (и труда, и себестоимости) у выращивания 5 и 2 кг говядины?!
+++
Так возникал либеральный капитализм, который, на самом деле традиционному капитализму куда больше враг, чем даже марксизм или анархизм. Ибо те просто волки, а этот – «волк в овечьей шкуре», с виду свой, привычный, неотличимый от аналогов…
Почему вообще так получилось?
Экономист должен (и просто обязан) знать о ТРЁХ форматах платежей:
Платежи по эквиваленту
Платежи неэквивалентные
Платежи вообще без отдачи.
Если действует устойчивая цена (иногда государственная, а чаще – традиционная, потому что расчёт вёлся в золотых и серебряных монетах, которые просто так не напечатаешь), это делает неизбежной увязку доходов с продажами.
Если ты не можешь продать говядину по 5 руб за кило, и вынужден продавать её по 2 рубля за кило, то единственный твой путь к обогащению – произвести и продать больше говядины. Что и имели в виду наивные марксисты, когда говорили, что капитализм развивает производительные силы.
Буржую хочется больше денег. Такова его природа, суть. А тут ему 2 рубля «по рогам», и хоть тресни. Но буржуй же он хитрый и энергичный. Как вода обтекает камень, так и он обтекает преграду. Ужо, говорит, будет вам! И выдаёт «на гора» вместо тонны говядины пять, а потом десять. Все ему завидуют – вот человек, в 10 раз больше денег получил! А он и рад стараться…
Если платежи теряют эквивалентность, то производительность труда в единицах натуральной продукции уходит на второй план, а то и вовсе не нужна. Мы знаем много ситуаций, когда именно неурожай делает фермера богатым, ибо растут цены. А богатый урожай – наоборот, разоряет, потому что, хотя в штуках товара и много, а по деньгам – меньше, чем при неурожае было…
Капитализм начинает разлагаться через беспочвенные, рукотворные спекуляции. Он уже не решает натуральные проблемы потребителя, как делал Тит Титыч от сохи, а сперва создаёт искусственно эти проблемы, а потом берёт деньги за то, чтобы их «снять». Такому неокапиталисту совершенно не хочется (да и не выгодно) заниматься коровами или полотном, или иной производительной деятельностью. Всё производство в итоге оказывается в руках неудачников низшей лиги, которые спят и видят – как бы им выбиться в люди, т.е. в спекулянты, в чистые финансисты. Как это презрение экономистов к производителю сказывается на производстве – вы, наверное, догадываетесь…
Но самое главное – даже не презрение к пастуху и ткачу со стороны банковских воротил и клерков! Самое главное, что в условиях неэквивалентного обмена чем больше в обменных процессах нестыковок, сбоев, безобразий, кризисов – тем лучше людям, гребущим деньгу. Ведь неэквивалентность предполагает, что доход извлекается уже не из баланса, а из дисбаланса!
Он не из того извлекается, что стало больше коров и ты продал больше молока с мясом, а из того, что количество коров критически сократилось, возникла паника на рынке, цены на молоко и мясо взлетели до небес (а потом упали ниже уровня простого воспроизводства).
+++
Экономика спекулянтов плавно перетекает в современный американский гегемонизм. Разница в том, что у спекулянтов был хотя бы неэквивалентный, да обмен, а в гегемонизме ФРС США вообще никакого обмена нет. Там идёт простая и чистая конфискация, как у печенегов, которые налетели на село землепашцев, всё украли, а чего не смогли – то сожгли.
Данник отдаёт тебе платёж без отдачи. Единственное, что ты даннику даёшь взамен (да и то не всегда) – его же собственную жизнь, который ты у него «приватизировал».
То есть в цепочке получения платежей неокапитализм выбросил все «занудные» прелюдии в виде производства, продажи товаров, и сразу включил платёж, как первую и последнюю транзакцию.
Возвращаясь к нашей аллегории – количество коров вообще не волнует, пока хоть какое-то есть. Потому что сам себе печатая деньги, ты за корову выплатишь любой запрос, и легко. Миллион она стоит – так миллион, возьми все, я себе ещё нарисую!
И пока все коровы не сдохли совсем – финансовый гегемон на коне, и в лучшем виде. Но жизнь подчинившегося такому порядку человечества, разумеется, разлагается с катастрофической скоростью. Коровы мрут как мухи, и скоро их не останется даже для гегемона.
Когда гегемону об этом докладывают – он достаёт «щит атеизма» (и в смысле щита и в смысле shit – дерьма). Он говорит: на мой век хватит, я умру довольно скоро, после меня ничего нет, а перспективы человечества могут пойти в задницу!
+++
Поскольку цель неокапиталиста – уже не продажа продукта, а извлечение дани, организация «безответного платежа», то он снова и снова усиливает начатый ещё рекламой натиск на мозги человека. Лучший плательщик – сумасшедший, он вообще не понимает, что делает, и что с ним делают. Потому человечество системно и планово сводят с ума.
Возникает такой «соцпакет» от самозваных «хозяев» планеты, в котором наблюдаем сочетание экономического обнищания, моральной деградации, умственной недоразвитости, демографического вырождения и просто биологической мутации человеческого вида.
Причём если раньше одно другому противопоставляли – например, учили нас, что моральная деградация ведёт к экономическому процветанию (?!), то теперь всё «одно к одному», так что выбирать между большим и меньшим злом[1] не приходится: получая одно, получаешь в комплекте, как бы в нагрузку, и все остальные.
+++
Такая вот ставка на «зеро»: «зеро» - если кто забыл – это «ноль» в казино. Эта ставка современного Запада предполагает вначале психическое, а затем и физическое уничтожение человечества. И тут одно органично вытекает из другого: катастрофический разлад экономических и производственных отношений требует «вакцины безумия» против Че Гевар, «вакцины безумия», создавая миллионы полоумных «украинцев» - ведут к дальнейшему развалу хозяйственных связей, бессмысленные платежи за Ничто – требуют полоумных плательщиков, а когда такие все свои деньги уже отдали – зачем они тогда? Их же самих придётся кормить…
Так вот современный Запад и задумал примирить капитализм с коммунизмом в общей, братской могиле, сказав про планету: «так не доставайся же ты никому». «Никому» - имеется в виду, идеологически. Так-то хозяева известны, их примерно 60 человек, они всю планету приватизировали и все её деньги к рукам прибрали.
И коровами заниматься – категорически не хотят. Как и выпуском тканевого полотна.
Нафиг им такой гемор – когда все деньги мира у них в кармане?
Вазген Авагян, команда ЭиМ, экономический обозреватель
[1] Шокирующий памфлет «Басня о пчелах, или Пороки частных лиц — блага для общества» Бернарда Мандевиля поставил вопрос о соотношении капитализма и религии, индивидуальной свободы и общественных начал экономической жизни.
Басня аллегорически рассказывает об улье, который славился изобилием и защищенной законом свободой жителей, при этом процветали пороки и «были в улье том едва ли занятья, где б не плутовали». Порок вел к расточительности, что способствовало развитию торговли и промышленности, а в результате росло общее благосостояние. По воле Бога пчелы стали добродетельными. В результате: «Торговлю честность погубила, осталась уйма пчел без дел, и улей быстро опустел». Мораль басни такова: «В мирских удобствах пребывать, притом пороков избежать — нельзя».
К. Маркс, называя его «честным человеком и ясной головой», считавший, что Мандевиль «был, разумеется, бесконечно смелее и честнее проникнутых филистерским духом апологетов буржуазного общества», а его басня «отнюдь не была апологией современного общества».
Большинство современников Мандевиля, а несколько позднее и Адам Смит, настороженно относились к формировавшемуся капитализму, и именно поэтому басня возмущала их своей откровенностью. Высмеивая пуританское ханжество, Мандевиль не призывает к искоренению пороков, а говорит об их необходимости, ибо именно пороки, по его мнению, являются причиной буржуазных добродетелей и основой капиталистического общества.
Оценили 13 человек
16 кармы