Религия и духовность: соотношение в теории познания

Существуют понятие «исцеление» и понятие «медицина».

Понятие «исцеление» - это когда болезнь перешла не в смерть, а в здоровье. Оно, как вы понимаете, вечное.

«Медицина» - понятие конкретно-историческое. У каждого века своя медицина, притом, что исцеление, если повезло больному – во все века одинаковое. Факты исцеления от болезни были до всякой медицины (поболел и поправился, сам по себе), они были в разные века благодаря медицине, вопреки медицине, параллельно медицине.

Вы, наверное, согласитесь, со мной, что если бы такого явления, как исцеление, не было бы – то медицина была бы бессмыслицей. Исцеление пациента является официальной целью медицины во все века её существования. Другое дело, что медик может быть, например, изувером или шарлатаном, что он только мешает исцелению – по глупости или ради денег, но это всё неофициально.

Хотя понятия «медицина» и «исцеление» не тождественны (в чём мы с вами вполне убедились) – отрицание медицины тождественно отрицанию исцеления, потребности в нём (или его возможности). Медицина может ошибаться и часто ошибается. Но если её совсем отменить – то получится, что никому не интересен поиск способов воздействия на болезнь, никто не хочет, и не считает нужным копить опыт целебного воздействия. Разумеется, всякий понимает, что даже самые вопиющие ошибки конкретно-исторической медицины – не повод для отмены самого принципа медицинского познания.

Не всякому медицина даст исцеление (и не всякая медицина) – но тот, кто отрицает медицину в целом, отрицает и саму возможность изучения болезней, преодоления их.

+++

Точно так же, как и медицина с исцелением взаимодействуют, но только в сфере духа (а не тела) Духовность (как общий принцип) и конкретно-историческая Религия (как практические попытки реализации общего принципа).

Ну что тут непонятного? Есть Химия – как многовековая наука, а есть конкретный химик Иванов. Химик Иванов может быть великим химиком, плохим химиком, извратителем основ химии – но что бы ни сделал конкретный химик Иванов – это не повод отменять химию в целом. Потому что отказавшись от химии, как таковой (а такой соблазн силён у отравленных нитратами) – мы откажемся от самой возможности разумного постижения сущности веществ. Вещество без химии придётся объявлять «непознаваемым», «непостижимым» (каковым рыночники объявили производство и распределение), а какое-либо разумное использование свойств веществ станет невозможным (как у рыночников-либертарианцев разумное использование регулирования экономики).

Экономическая наука, отрицающая возможность планировать экономику так же нелепа, как химия, отрицающая возможность познания веществ. В обоих случаях возникает вопрос: а зачем они тогда обе нужны? Если их исследования ничего не могут иметь никакого практического значения, ничего не могут добавить к «свободе случайностей» - зачем тогда их вообще содержать?

Из этого вовсе не следует, что конкретно-исторический химик не может ошибаться относительно свойств вещества или конкретно-взятый экономист-плановик в области планирования производства и распределения. Людям вообще свойственно ошибаться, и не ошибается только тот, кто ничего не делает…

Из крушения конкретной модели самолёта – нельзя делать вывод о невозможности авиации. Из-за аварии космического аппарата (а их было немало, как вы помните) – нельзя делать вывод о невозможности освоения Космоса. Из-за проблем планирования в СССР (к тому же нелепо раздутых) – нельзя отменять экономическую науку, утверждая мракобесия рыночного фундаментализма, убеждающего людей в «вечной непознаваемости» процессов производства…

+++

Какое отношение эти аналогии имеют к проблеме Духовности и Религии. Самое прямое, с той оговоркой, что Религия (Идеология) – есть высший и сложнейший синтез ВСЕХ отраслей знаний общества, и потому она гораздо сложнее (и важнее) любой из отраслевых наук.

Если мы говорим об изучении Закона Божьего – то это самая сложная из всех преподаваемых наук. На порядок сложнее математики, физики, химии, астрономии и т. п. – с их очевидной условностью, заведомой договорённостью об УСЛОВИЯХ ЗАДАЧКИ.

Если в математике условие задачи поставлено некорректно – то математик имеет полное право сказать «я так не играю», и потребовать, чтобы задачу сформулировали корректно. То есть математик заранее требует себе форы, играет с жизнью в поддавки.

А у верующего в принципе нет «некорректно поставленного условия задачи»! Он – опираясь на свои базовые ценности – вынужден (и обязан) отвечать на любую задачу, как бы некорректно жизнь её не поставила. Потому что тетрадка для решения этих уравнений – сама жизнь. Как ты решишь – так и будет. Требуешь поставить задачу корректно? От кого? От медведя, с которым встретился в лесу? От свалившегося внезапно кризиса?

Ответ будет простым: не хочешь жить – не живи. В задачах, которые решает наша вера – бесчисленное множество неизвестных, и никакая математика их не смогла бы решить.

Вера – единственная из наук, которая не имеет права «умыть руки» и сказать – «это не моё дело, мне недостаточно данных». Если тебе «недостаточно данных», чтобы жить – то не живи, и вся недолга!

А потому религия (идеология) – не просто ОДНА из наук. Это ПЕРВАЯ из наук, СРЕДОТОЧИЕ всего того, что известно человеку. В школе, за партой, можно заниматься отдельно математикой, и отдельно биологией. И так, несомненно, легче, удобнее. Но в жизни так не получится! Чтобы понять жизнь целиком, нам категорически не хватит ни одной математики, ни одной биологии. И потому на заре цивилизации общество занималось СИНТЕЗОМ всего познанного его Коллективным Разумом, в процессе которого, на основании совещания всех наук, устанавливалось само искусство жить в рамках цивилизации.

+++

Учёные богословы из кожи вон лезли много веков, повторяя, что религия конкретно-исторического периода неполна и недостаточна в самой сути своей (как и медицина – не дающая 100% исцелений). Они подчёркивали, что следование всем требованиям церкви – лишь школа смирения и синхронизации мышлений.

Да, говорили они – сегодня мы пытаемся вам рассказать о Духовности всё, что знаем, наиболее полно, как только можем – но поймите, что мы не идеальны! Мы такие же люди, как вы, и потому те знания, которые мы пытаемся вам дать о Духе – ограничены нашими человеческими возможностями.

«Бога человЕком невозмОжно вИдети, на НегОже не смЕют чИни ангельстии взирАти» - вполне однозначно говорит Канон Покаянный Иисусу Христу, песнь 9. А сам Христос (Евангелие от Иоанна 16 стих 12) говорит: «Ещё многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить».

+++

Так получается главный парадокс: религия, с одной стороны, подчёркивает, что ограничена человеческими возможностями своих конкретно-исторических служителей. С другой стороны – она вынуждена утверждать основы БЕЗАППЕЛЯЦИОННО, НАСТАИВАТЬ НА ДОГМЕ, чтобы в жизни появилось хоть что-нибудь ОПРЕДЕЛЁННОЕ.

Как может не то, что длится, а даже и просто начаться человеческая мысль, если в ней нет ничего определённого? ! Если мы лишь «знаем, что ничего не знаем»? Ну, как бы и всё: сказал, «я знаю только то, что ничего не знаю» - и закончил, как разговор, так и мышление. Ведь в таком формате, на что бы ты ни опирался – всё шатко и сомнительно, УСЛОВНО, КАК В НАУКЕ.

Вот наука говорит, что аппендикс, «ей кажется», рудимент. В 60-е начинается массовая компания по хирургическому удалению аппендиксов, а потом та же самая наука открывает «вдруг» полезные свойства аппендикса. То, что он нужен для кишечника. И вы чувствуете себя в дураках: вы думали, что удаляете ненужный рудимент, а на самом деле творили калек!

Обжегшись так раз, два, три – вы становитесь всё осторожнее, всё скептичнее к вечно-переменчивым (единственное, что в науке вечное – её переменчивость) показаниям науки. «Вот уж действительно, всё относительно…» А жить как? Делать в этой жизни что? ! Найти в человеке новый «рудимент» и рукоблудски вырезать теперь уже его?

Человеку, чтобы жить и мыслить, и не сойти с ума – нужно основание. И основание прочное, неизменное. Пусть вокруг него всё меняется – но само оно должно оставаться надёжной точкой опоры. Царем в голове – чтобы мы не стали «без царя в голове». Непреложными святынями – чтобы про нас не сказали – «для них нет ничего святого». Так ведь говорят об отморозках, правда? О подонках? Вы хотите, чтобы о вас так сказали? !

+++

Любая наука может легко нырнуть за спину религии, как жена за спину надёжного мужа. Доктор Менгеле ставит в концлагере опыты на детях, а я не буду: мне мораль не позволяет! То есть мораль существует ДО опытов, ДО познания, вы обратили внимание?

Есть такая смешная фраза – «Я Пастернака не читал, но осуждаю». И все смеются. Действительно, как можно что-то ОСУДИТЬ, не УЗНАВ. Но я вам дам другую фразу, и она совсем не смешная, хотя однотипная:

- Я опытов доктора Менгеле над детьми не ставил – но осуждаю их…

Уже совсем не смешно, правда? Это как раз та грань, понятная всякому психически здоровому человеку, когда наука обязана уступить место вере – или наука превращается в чудовище, кошмарное своей амбивалентностью. Мне, видите ли, любопытно! Любопытно вскрыть живого человека – и посмотреть, что у него там внутри шевелится! А вдруг я узнаю что-то важное, что-то интересное? Я же не могу – ДО того, как узнал, УЖЕ осудить! Это ж получится Пастернак, нечитанно-осужденный…

Наука никогда не даст окончательного ответа ни на что.

Её показания переменчивы.

Религия ОБЯЗАНА дать окончательный ответ (хотя, как мы выше видели, дать абсолютность Истины тоже не может). Но религия – тот орган нашего мышления, который играет роль высшей судебной инстанции. Тот, решения которого для нас окончательны, и обжалованию не подлежат.

В основе любой правовой системы (если она система) лежит латинский принцип - Roma locuta, causa finita (Рим высказался, дело закончено). Смысл его в том, что без инстанции, принимающей окончательное решение все дела, все вопросы, все тяжбы уходят в «дурную бесконечность». Не может быть правовой системы – в которой не дают окончательного вердикта.

Но это – лишь частный случай общего закона мышления. Мы вообще не можем связно мыслить (слово «религия» с лат. — «связываю», «соединяю»), если лишены функционала окончательности решения.

Чем стала бы наша жизнь (и становится ведь! ) – если бы вместо окончательного запрета доктору Менгеле ставить опыты над детьми в концлагере мы пустились бы в рассуждения об их перспективности, неоднозначности результатов, продуктивности, начали бы сомневаться – а стоит ли купить жизнь ребёнка отказом от великого открытия, и т. п.

+++

Мы понимаем, что существует такое явление нашей жизни, как Духовность. Само по себе оно – неисчерпаемое таинство. Точно так же, как, например, мир веществ для химии, или мир физических процессов для физики. Ведь любой понимает: сколько физику не изучай, а до конца не дойдёшь, там будет открываться за далью даль. Этот закон неисчерпаемого таинства распространяется (тем более) и на сферу Духовности, всегда остающуюся до конца непостижимой[1].

В чём парадокс религии? Она требует от людей святости – и она же, сама, утверждает, что полнота святости недостижима для человека! Это отражает общий закон диалектического мышления:

«Мы стремимся к недостижимому. Если бы оно было бы достижимым, нам не к чему стало бы стремиться».

Чтобы мыслить – нам нужна бесконечность, чтобы мысль не упёрлась в тупик, в глухую стену. Но бесконечность без точки опоры – это бесконечное падение, во всех смыслах (включая и моральный).

Создавая необходимую для мышления онтологическую пару противоположностей «Абсолютное – Относительное» религия даёт возможность человеку мыслить. Чтобы системно классифицировать и ПОСТИГАТЬ относительное – нужно НЕ ПОСЯГАТЬ на Абсолютное, и наоборот.

Проще говоря: раздели в голове, что можно обсуждать, а что нельзя. В чём сомневаться можно, а в чём нельзя. По другому всё равно не получится! Если ничего нельзя обсуждать – то это конец мышления. Если всё можно обсуждать – это тоже конец мышления. Крайности смыкаются: человек может и сгореть до смерти, и замёрзнуть до смерти, хотя, казалось бы, огонь и холод непохожи!

+++

Хотя атеисты стремятся к критическому мышлению – именно критическое мышление у них и невозможно, да и процесс мышления у них в целом разваливается.

Что такое критическое мышление: это обоснование сомнительного через несомненное. Мы не знаем, в каком отношении некое явление к несомненному, и логически вычисляем: соответствует, или противоречит тому, что есть главное и безусловное?

Но через что можно обосновать сомнительное – если сомневаешься во всём? Культура доказательного мышления, правила аргументации требуют достаточного основания. У атеистов же каждое основание в свою очередь сомнительно, эта лесенка, у которой все ступеньки гнилые, и ни одна твоего веса не выдерживает.

Кто-то думает, что это заумная скукота из уст теоретика – но ведь СССР развалился ИМЕННО ПОЭТОМУ! Потому что, как и положено атеистам, в условиях свободы слова стали обсуждать всё, критиковать всё, не сохраняя догматического неприкосновенного ядра – и вуаля: ни страны, ни будущего, ни перспектив у цивилизации!

Потому что доказательство опирается на достаточность своего основания, а у вас не достаточных оснований. Значит, у вас нет и доказательств. А раз так – то прощай культура аргументации, прощай, способность к критическому мышлению, анализу и т. п.

Слушайте, кому-то, может, не нравится то, что я говорю – но вспомните: ВЕДЬ ТАК И БЫЛО! Ведь это же теоретическое описание метода подонка А. Яковлева, который придумал:

«Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще…»

Прямая цитата Яковлева обрывается многоточием, но мы прекрасно знаем, чего там дальше предусматривает САМА ЛОГИКА МЕТОДА.

По либерализму и нравственному социализму бьют дарвинизмом, по дарвинизму позитивизмом, по позитивизму сатанизмом, в итоге, методом «ОКОН ОВЕРТОНА» приходя к полной допустимости содомии и людоедства и полной ненужности книг и членораздельной речи.

Поскольку в мире атеистов всё равным образом бессмысленно – то всё равным образом истинно. Следовательно, любое разделение добра от зла – лишь дело вкусовщины, личных пристрастий, субъективный процесс. Чего тебе кажется – то и истинно.

+++

Явление духовности, как и бесконечность Вселенной – это пример доказуемости, не данной нам в ощущениях. Нельзя пролететь всю бесконечность Космоса и эмпирически доказать, что он бесконечен. Но логика легко доказывает бесконечность мироздания простым вопросом: «а что за…? ». Всё находится в чём-то. Если у Вселенной есть край – то что за краем?

Духовность нам тоже до конца непостижима – однако её присутствие психически здоровый человек отчётливо чувствует. Он знает, что она есть, хотя что она такое до конца не знает. Доказуемость есть, данности в ощущениях нет.

То, что конкретно-историческая религия нам даёт знать о Духе Святом – необходимо, но искажено. И с необходимостью принимается именно в искажённом виде, с пониманием этого, потому что в другом виде нет (пока? ).

Многих это почему-то удивляет и кажется примитивным или противоречивым.

На самом деле простые аналогии нам показывают, что только так в жизни и может быть, и что диалектика не даёт иного разрешения никакой ситуации.

Никто же, в здравом уме, не скажет, что современная медицина знает о человеческом организме, о здоровье – всё! Всякому понятно, что на каждый век (и даже каждый год) знания медицины о здоровье ограничены, не полны. В то же время никто в здравом уме не будет делать из неполноты медицины вывод о её ненужности и вредности!

Между тем, столкнувшись с какой-либо временной проблемой понимания духовности – очень многие делают вывод об отсутствии или ненужности духовности, как таковой, вообще.

Надо, мол, всю её вообще выкинуть – тут-то и жизнь хорошая начнётся!

На самом деле ампутация духовности – по сути, смерть человека, превращение его из человека в скота или ходячий труп. Это как сказать «все болезни от нервов» - и удалить нервную систему. Лишить человека чувствительности – потому что чувствительность организма передаёт боль, а боль – штука неприятная…

Религия соотносится с духовностью точно так же, как медицинская наука определённого времени со здоровьем организма. Это нужно понять и принять, чтобы не повторить катастрофу «перестройки» и другие, вызванные атеизацией, социальные, гуманитарные катастрофы не происходили бы впредь.

Николай Выхин, команда ЭиМ

---------------------------------------

[1] О непостижимости существа Божия слово Божие говорить так: «Бога никтоже виде нигдеже»(Ин. 1:18). «Бог во свете живый неприступнем, Егоже никтоже видел есть от человек, ниже видети может... »(1Тим. 6:16). «Во свете неприступнем», т. е. такого рода области бытия, куда не в силах проникнуть разум, как глаз не в состоянии проникнуть во внутреннюю область солнечного света. Поэтому, как говорил Спаситель, «никтоже знает Сына, токмо Отец: ни Отца кто знает, токмо Сън» (Мф. 11:27). Святой Иоанн Дамаскин пишет об этом так: «Бог беспределен и непостижим, и одно в Нем постижимо — Его беспредельность и непостижимость».