«ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ» : А ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!

Есть такое понятие обыденной речи – «жить по-человечески» или «человеческая жизнь». И на обывательском уровне оно не нуждается в какой-то расшифровке, ибо на этом уровне сразу понятно (встаёт перед глазами), что имеется в виду. Если на обывателя поднажать – то он объяснит (коли хватит словарного запаса) так:

- «Человеческая жизнь» - это определённая совокупность предметов и явлений, без которой жить либо совсем невозможно, либо очень тяжело, мучительно, невыносимо.

На обывательском уровне без лишнего рассусоливаний понятно, что не всякий, кто физически жив – «живёт по-человечески». Если плохо живёт, значит, не по-человечески. Есть даже ещё одно обывательское выражение, в бытовом обиходе не нуждающееся в расшифровках: «живёт в нечеловеческих условиях».

Конечно, стройность логика тут нарушена: если перед нами человек, а не верблюд, и он жив, а не мёртв – то как же может факт жизни человека быть «нечеловеческим»? Но такая логика никому не нужна, в бытовой речи легко понимают, о чём речь.

Кратко говоря (и вот тут мы подходим к главной тайне цивилизации) – принято считать, что человеку полагаются строго определённые условия проживания. Нищета, как и чрезмерность – этим условиям враждебны, «достаток» же – термин, замыкающий их с двух сторон: снизу и сверху. 

«Достаток» - это ограниченное достаточностью удовлетворение потребностей человека, ПРИЗНАННЫХ в данной культуре НОРМАЛЬНЫМИ.

+++

Начинали мы с простейшего – а зашли в философские дебри. У нас получилось, что человеку мало просто выживать – ему, видишь ли, «для человеческой жизни» нужны определённые условия, далеко выходящие за рамки простого физиологического выживания! А определяет эти условия культура общества, то есть, получается, они в разных культурах будут разными!

То, без чего в одной культуре человек не может считать себя полноценным – в другой вообще не предусмотрено. Но там, может быть, предусмотрено что-то, без чего запросто обходятся люди из культуры нашего первого примера…

+++

Давайте упростим задачу и скажем так: человеческая жизнь – это НАБОР. Ну, как бывают «суповые наборы» (которых тоже туда входят). В принципе, хоть и не без оговорок, но представление цивилизации о «человеческой жизни», можно изложить в форме СПИСКА. 

Понятно, что пункты будут со временем меняться, что один пункт нужен каждый день, а другой один раз в жизни, и всё же мы уже начинаем понимать, о чём идёт речь. Не так ли?!

Если у человека есть хорошая еда, добротная одежда, уютный дом, любящая семья, не слишком тяжёлая работа, приносящая приличный доход, уважение людей, и т.п. – это мы и называем «человеческой жизнью».

Полнота заветного списка – как бы рай, его отсутствие – как бы ад, а половинчатость – земная жизнь, в которой печали и радости перемешаны.

+++

Социалисты, коммунисты – вся эта публика весьма разношёрстна, но одинаково наивна. В своей наивности они (все, так или иначе) берут представление про «человеческую жизнь» как нечто само собой разумеющееся. 

Ну, проще говоря, у них есть какой-то список, и они думают, что все по этому списку хотят жить. Просто технически не получается, материальные нехватки душат, а так-то «весь народ, как один человек»…

На самом деле, даже на короткой ретроспективе социалистических взглядов, их мутаций, с XIX по XXI века, сразу же видно, что люди не представляют ни происхождения конкретно-собственного списка (набора желаемых благ), ни вообще - откуда такие списки берутся.

+++

А. Зиновьев вспоминал, что для комсомольцев 20-х годов, вышедших из бараков и курных изб, коммунизм рисовался так: «у каждого отдельная комната (не квартира – подчёркивал Зиновьев, комната!), чистое бельё и трёхразовое питание». В этом смысле, говорил Зиновьев, к 80-м годам ХХ века коммунизм в России был полностью построен. Но какой? Придуманный голодными, оборванными и бездомными бедолагами, чей список мечтаний Зиновьев и озвучил.

Н.Г. Чернышевский, в XIX веке «топивший за феминизм и свободную любовь» - сейчас смотрится шаловливым мальчишкой, заигрывающим у бережка с бездонным океаном. Чернышевскому, озорнику, скучно было жить в мире традиционных семей, и он хотел внести, для остроты ощущений, в жизнь немножко блядства. Немножко-то – и ладно, немножко-то не повредило бы, да люди меры не знают!

Если бы Чернышевский увидел, в какое смертоносное чудовище превратился феминизм в наши дни, угрожая самому существованию рода человеческого (вымаривая, как косой скашивая целые нации) – то, думаем, Чернышевский заставил бы свою Веру Павловну жить строго по «Домострою»… Потому что немножко блядства, как щепоть перца в пресное блюдо. Но когда блядство становится самой сутью и стержнем жизни – то это ж жить невозможно! Это как жрать самый острый кайенский перец горстями, безо всякого гарнира и не запивая…

Чернышевский был неглупым писателем, глубоким мыслителем – но он был убеждён, что человек, вкусив немного блядства, успокоится и, зная меру, дальше не зайдёт. Это убеждение (как вы понимаете, совершенно ложное) – вытекало из ментальности общества, в котором жил Чернышевский. А Чернышевский, всех судя по себе – думал, что в природе человека остановиться на лёгком, безобидном разврате, от которого и жить веселее, и проблем никаких…

+++

Вообще же возникновение социалистической идеи, как мечты о лучшей, правильной жизни и веры в возможность жить лучше, правильнее (идеи «светлого будущего») – связано, без вариантов с ОБРАЗОМ этой самой лучшей жизни. Ну, согласитесь, нельзя же воплощать чего-то, не зная, чего ты хочешь!

Это ж дарвинизм, эволюционизм – нечто само собой вылупляется, нежданное, никем не запланированное, никем прежде не желанное и даже невообразимое – а вот нате!

Для того, чтобы будущее было именно «светлым», а не как у Дарвина – неведомо каким – у будущего уже сейчас должен быть образ, критерии определения, что оно приближается, или уже наступило.

Ну, как у комсомольца Зиновьева – трёхразовое питание наладилось, значит, треть коммунизма уже построена! Если же мы заранее, «на берегу» не знаем, чего хотим – то… Нет, какое-то будущее у нас, конечно будет – «никогда такого не было, чтобы совсем ничего не было». Но нас же, как разумных существ – не устраивает что попало!

Лучшее будущее для разумного существа – это лучшее в его настоящем, оно уже есть, как образ и молитва. Почему? Да потому что абстрактно «лучшее» для кого-то устраняет нас, наше «Я», нашу личность. Лягушке лучше всего в трясине жить – но её «лучше» не наше. Наркоману кайф лучше всего, но нам это не «лучше», и т.п.

+++

Кратко говоря – образ «светлого будущего» есть социальная доктрина той религии, вокруг которой, как вокруг стержня, сформировалось данное общество. Потому что у лягушки радость в одном, у наркомана в другом, а у нас с вами в третьем. И то, что в фантазиях наркомана – рай, нами будет восприниматься, считываться, как ад.

+++

Я и сам испугался, когда впервые понял: во всех версиях социализма, коммунизма – нет ровным счётом ничего, кроме попыток привести реальность, быт, отношения вокруг – к впитанным с детства «борцом» религиозным поведенческим стандартам.

И чем меньше он СУБЪЕКТИВНО это понимает, тем отчётливее, со стороны, это видно ОБЪЕКТИВНО. Попросту всякий «борцун» откуда-то знает, «как надо жить». Не знал бы – не лез бы в борьбу. Знать-то он знает, а вот вопрос «откуда я это знаю?» - задать ему не всегда ума хватает.

И зачастую он думает, что просто с этим родился. Как Чернышевский, который думал, что красивой женщине трёх-четырёх мужчин поменять невелика беда. И наверное, это так – кабы дальше дело не пошло о 40, о сотне, самых гнусных извращениях половой сферы, и т.п.

По принципу «Окон Овертона» то, что при Чернышевском считалось «развратным», на грани приличия - сегодня выглядит консервативной скромностью. И, видя куда динамика идёт – мы понимаем, что «сны Веры Павловны» переросли в тяжёлую кому, из которой большой риск никогда уже никуда не выйти…

Если ты твёрдо знаешь, как можно и нужно жить, а как стыдно и нельзя – задай себе вопрос: откуда мне это так безапелляционно известно?

+++

Материальная «человеческая жизнь», как мы уже установили – это набор, выражаемый списком. Казалось бы, возьми этот список в руку, и сверяй с производством. Дай людям добрать то, чего им из списка не хватает! Вон коммунисты как бойко раздавали квартиры бесплатно – ну, человеку же надо! В списке необходимостей ведь стоит «жильё»!

Если бы всё было так просто – то крах коммунизма в СССР не состоялся бы. Шуршали бы списками, добирая недостающее каждому… И все в итоге довольны, умащены, сдобрены…

+++

То, что кажется «нетрудным» - часто только кажется таким. Со списком, как и с набором, который в списке перечислен по пунктам – начинают происходить всякие нехорошие психопатические инверсии.

Социопатия развивается в две противоположных стороны: оскотинивание и озверение. Стоит твердокаменной вере только пошатнуться, стать чуть менее твердокаменной, чуть менее догматичной – и человеческая психика отзывается на это падением дисциплины. Со списком необходимого для человеческой жизни набора начинают происходить странные (на самом деле не странные) явления.

Пока вера была твердокаменной – и список был твердокаменным. Но трещина в вере – даёт рикошет в сферу потребностей. Одни пункты в списке счастья начинают «вдруг» исчезать, другие откуда-то там всплывают, и вместо единого, общего для вероисповедной общины списка появляется множество всё дальше расходящихся версий…

Так, в одном списке из набора «жить по-человечески» пропала вдруг семья, в другом – образование, третий посчитал, что для полноты счастья книжек читать не требуется, а четвёртый – что полноты счастья без удовлетворения садистских наклонностей не может быть. А ещё у одного первым пунктом всплыл доступ к наркотикам – и угрожает остаться единственным пунктом в «списке счастья»…

Вы хочете коммунизьму, товарищи?

Но вы же в таком состоянии психики не сможете даже договориться – как он выглядит!

Даже если к атеистам явится волшебник, способный одним взмахом волшебной палочки сделать былью их мечту – всплывёт, что их мечты всё дальше и дальше расходятся в режиме дивергенции.

Для коммуниста 70-х годов «общага», общежитие, коммуналка – позорная времянка, которую всеми силами стараются изжить, видя идеал в «отдельной квартире для каждой семьи», имея в виду изолированную квартиру обособленного домохозяйства.

Но для коммуниста 20-х общежитие, коммунальная квартира – вовсе не досадный пережиток прежнего режима и временных трудностей, а вообще… идеал! У них по замыслу понятие «квартира» вполне сознательно заменядось понятием «жилплощадь», которая выдаётся и отнимается в динамичном режиме по мере нужды, по нормативу, а живут все одной семьёй, ни о каких отдельных квартирах для атомарных семей не мечтая. Потому коммунисты 70-х боролись с коммуналками и общежитиями, а более ранние коммунисты их наоборот, насаждали. Как норму жизни и навеки. Это у них шло ещё от Города Солнца Кампанеллы, от фаланстеров, от «общих домов» в мечтах Чернышевского…

+++

Всё начинается с головы. И потому порядок в обществе – сын порядка в голове. В свою очередь, порядок в голове, психическая устойчивость – продукт этики служения религиозного культа. Во всех сферах, но прежде всего – в узко взятой, социальной сфере. Где нужно (чтобы выйти из пещер и или «закона джунглей») ответить на три ключевых вопроса:

1) Что люди должны, обязаны давать, предоставлять друг другу? Каков список, набор «Х», который человек от рождения задолжал другому человеку?

2) Почему нужно давать именно по списку «Х», а не меньше, и не больше «Х»?

3) Почему этот (строго определённый храмовой этикой служения) долг человека перед человеком выше, приоритетнее естественно-зоологической мотивации обобрать другого человека? Почему он выше естественно-зоологической хищности, алчности, стяжательства обособленной особи, той хищности, которую буржуазный либерализм называет «свободой личности»?

Мало ответить на три этих вопроса. Нужно ещё и СИНХРОНИЗИРОВАТЬ ответы с другими людьми. Людей много, они разные (кто бы спорил?!) – но они выходят из состояния «войны всех против всех», из всеобщего людоедства – ТОЛЬКО если у них список сакрального набора ЕДИН.

Вот так вот! Их много. Они разные. А список у них един. Потому что согласовали, синхронизировали. Договорились, обсудив, утвердить. Вот мол, «права человека», по НАШЕЙ версии такие. МЫ так решили.

+++

Ведь оттого, что лично я (или лично вы) что-то хочу или считаю правильным – ровным счётом ничего не поменяется. Эти наши желания будут, языком марксизма говоря – «опиумом народа» и «всхлипом угнетённой твари». Я хочу быть сытым, в тепле, с квартирой, и т.п. И что?! «Хоти дальше!» - скажут мне каннибалы. «Будешь жить плохо, но недолго».

Для того, чтобы я был с квартирой, машиной, дачей – этого должен хотеть не я. (хотя понятно, что я хочу). Этого должны захотеть ДРУГИЕ ЛЮДИ, те, кто вокруг меня. А другие не захотят меня благоустроить – есть нет синхронизации списка прав человека, превращающегося в сакральный документ, предмет веры и поклонения.

Без синхронизации мышления люди не могут гарантировать друг другу права человека: ведь им невозможно следовать в одностороннем порядке! Если ты запретил себе убивать или грабить, порабощать ближнего, а он – нет, то ты будешь убит, ограблен, порабощён – да и только! И ничего больше!

+++

Что бы все люди жили «по-человечески» - нужно, чтобы каждый хотел человеческой жизни другому человеку (а не только себе). А для этого нужна сакральность списка «полагающегося человеку». Он не может быть ни безразмерным, ни нулевым. Если мы ближнему «ничего не должны» - то никакого общества (как социума) и не получится. Если мы ближнему должны неопределённо много (так, что он начинает наглеть и борзеть, вымогая нашего изнурения в его обустройстве) – тоже не получится никакого общества-социума. А будет одна только гоббсова bellum omnium contra omnes (лат.: "война всех против всех").

+++

Откуда вообще возникла социалистическая идея? Максим Горький вложил в уста своего персонажа, Клима Самгина, довольно чёткое определение: «социализм… является производным от нищенской фантастики христианства». Почти ругательная грубость этого определения (Горький христианства не любил) – лишь подчёркивает его объективность.

Да, да, да – не более того, но и не менее!

Как приходит к социализму персонаж романа «Мать» Павел Власов (да и мать его, главная героиня)? Через религиозный тип мышления (кстати сказать, именно в «Матери» Горький это особенно, даже навязчиво подчёркивает).

1) Есть жизнь, которой живут люди вокруг.

2) Есть книжный образ, который не соответствует реалиям.

3) Неверующий послал бы подальше образ, который реальности не соответствует – какой от того прок?! Верующий же убеждён, что книга (Святое Писание) выше жизни, выше реальности, у книжных норм, у сакрального образа жизни приоритет выше – чем у реальности.

4) Далее верующий, реализуя свой фанатизм верности Завету, начинает ломать жизнь под сакральный образ, что и создаёт возможность развития, прогресса, цивилизации, культуры и, в конечном итоге, социализма-коммунизма.

5) Всего этого лишены животные – они живут, как живут, а меняются только под воздействиями извне, не по собственной воле. У животных реальность – их единственное бытие. У них нет другого, потустороннего, нематериального, загробного бытия – которое, к тому же выше, важнее, чем здешнее, материальное.

Следовательно, сравнивать не с чем. Если жизнь одна – то как она может быть хорошей или плохой? С чем сравнивать-то? От какого эталона отмерять соответствие или несоответствие?

(Отметим на полях: ежели жизнь одна – то как она вообще может быть? – но это философские дебри, и мы сейчас туда не полезем).

Вне единства и борьбы реального быта и сакрального образа быта (тем что есть, и тем, что должно быть по Завету) – невозможно сравнение, следовательно, и осуждение. Что есть – то и есть. Чего нет – того и нет. Гегель вот не материалист ни разу, но и он сказал уныло: «всё действительное разумно; всё разумное действительно». Человек с недостатком религиозного фанатизма (даже и Гегель!) «нищенскую фантастику религии» кроме как бредни и галлюцинации оценивать не может: «этого же нет ничего, а ты говоришь, что это важнее того, что есть!».

А раз так – то о каком прогрессе может идти речь? Деградация ничуть не менее действительна, реальна, чем он – следовательно, вровень с ним и разумна…

+++

Отсюда наш вывод: социализм может быть только религиозным, «поповским» - или не будет никаким. Это не наше субъективное желание – а факт объективной реальности. Оттого, что мы сильно захотим вдруг атеистического коммунизма – он всё равно развалится. Ибо плетью субъективизма объективной реальности не перешибёшь. Как в песне:

Взрослеют дети. Стареют матери.

И пахнет свежестью осенних трав.

Не скажешь сыну – «останься маленьким»,

Он не послушает, и будет прав.

Дело не только в том, что потеряв сакральность, список прав и обязанностей человека потеряется и сам (потому что в нём произвольно начнут выпадать пункты и всплывать отсебятина).

Кроме этой Сциллы есть ещё и Харибда «короткого замыкания», которая убивает коммунизм быстрее, чем неизбежное для атеизма погружение в сумеречное состояние сознания.

Есть список благ, вы говорите?! «Суповой набор» элементов наваристого супа, по имени жизнь? Ну так выньте и положите! Здесь и сейчас! Мне, лично и персонально! Чтобы у меня прямо сегодня появились машина, квартира, дача, желательно и яхта. Любой ценой для окружающих! Вы говорили, что человек в этом нуждается? Я вас за язык не тянул! Я – человек, так что дайте мне это немедленно, и плевать, что с другими будет, плевать, что другим ничего не останется!

Видели ли вы, как сворачивается молоко? Вот так же сворачиваются и «права человека»: из однородной субстанции (как абстрактные права для всех и каждого) они разлагаются при атеизме в сгусток моих прав и разреженную пустоту чужих. Ещё аналогия: масло, тонким слоем намазанное по большому ломтю, ножом сгрести к краю: получится толстый слой масла на небольшом участке ломтя. Ельцинизм, мля, получится!!!

Наивно думать, что в рамках борьбы социализма с капитализмом воюют сторонники и противники материальных благ. Обе стороны этой борьбы – сторонники материальных благ для человека. Разница совсем в другом: идёт ли речь обо ВСЕХ людях, или же об ОТДЕЛЬНЫХ, ИЗБРАННЫХ. За пределами этой разницы квартиры, машины, дачи, вкусную еду, красивую одежду любят по обе стороны линии фронта!

+++

Если нет сакральности набора обязательных благ для каждого – то само собой, в силу простейшей арифметики, получаются толпы лишенцев, изгоев, обделённых, поражённых в правах и т.п. Они получаются не потому, что кто-то сознательно решил их создать, а совсем по другой причине: когда одни люди забрали себе ВСЁ, то, чисто арифметически, другим не остаётся НИЧЕГО. Это такой же непреложный факт, как и то, что больше благ – лучше, чем меньше.

Конечно, просторная квартира лучше тесного чулана – весь вопрос только в моральном измерении. Достаточно его удалить – и тогда запредельная жестокость борьбы за существование (которую И.А. Ефремов называл «Инферно») станет единственной нормой жизни.

Можешь себе урвать наилучшее – рви.

Не можешь – сдохни. Ты тупиковая ветвь эволюции.

Как КПСС на такой картине мира собиралась выстроить коммунизм или социализм поддерживать в жизнеспособном состоянии? – я недоумеваю. Как его можно не то, что развивать, а просто сохранять – если вокруг голимая дарвинистская «борьба за существование» и «ничего, кроме материи»?

Идея социализма в этой картине мира – не просто «девка, брошенная в полк», а девка, брошенная в полк наихудших мародёров, типа бандеровцев.

Первый же атеист, который возглавит райком или обком компартии – использует свою власть, чтобы сделать себя банкиром и фабрикантом, а то и рабовладельцем!

Первым и краеугольным камнем цивилизации – был запрет на людоедство. Между тем идея «борьбы за существование» вступает в жесточайшее противоречие с этим первоначальным, системообразующим табу цивилизации. В пределе борьбы, понятно, что убийство противника – почему бы его не скушать? Чего добру пропадать? Но даже если и брезгуешь пожирать поверженного противника – велика ли разница? Мясо его без употребления сгниёт, но убийство-то, заклание его - никуда не денется!

По поводу отказа христианства от человеческих кровавых закланий Ф. Энгельс, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к христианству, писал, что это была «первая революционная…основополагающая идея христианства».

Если же мы отменяем христианство, то… Дополните сами: логика, взятая ИЗ ЭНГЕЛЬСА, не сложна…

+++

Кроме того, что материальный мир, взятый без сакрального списка полагающихся каждому человеку благ – будет миром каннибалов, не менее страшная ловушка ждёт коммунистов-атеистов и в духовной сфере.

Любая конструктивная идея (не только социализм) нуждается в упорядочивании духовных практик людей (т.е. цензуре, информационной гигиене и т.п.). Только деструктивная идея, типа либертарианства, суть которой «мы все умрём – а раз так, то какая разница?» - может допускать полноту свободы духовных кривляний масс.

Либеральная «демократия» - идеал свиней, в числе прочего, ещё и потому, что её духовная сфера представляет собой корыто, лохань с помоями, куда можно сливать всё в любых пропорциях, не опасаясь несовместимости. Помои – они и есть помои (постмодернистская вторичность): там прекрасно уживаются компот с борщом и молоко с лимонами.

Но если мы хотим что-то строить, имеем образ вместо безобразия – нам ведь нужно будет предписывать и запрещать, подобно садовникам, корнать куст культуры под заданные формы. И если духовная сфера либерализма легко может быть помоями, слитыми сразу со всех кухонь, то духовная сфера коммунизма такой быть по определению не может.

И вы (обращаюсь к оппонентам) напрасно недооцениваете этой проблемы. Вот недавно некий учитель литературы стал преподавать на уроках школьникам Г.Ф. Лавкрафта. Начальство узнало об этом – и учителя уволило со скандалом. Нехорошо поступили с нашей точки зрения оба: и учитель вышел за программу, следовать которой обязан, и начальство его – грубо и жестоко. Но речь не об этом! Что делать с Лавкрафтом? Он классик мировой литературы – или же анафема? Для конструктивной идеи свобода невозможна, потому что конструкция требует удалять разрушающие её духовные элементы…

Допустим, «народная власть» восторжествовала: и что ей делать с Лавкрафтом? Как вы понимаете, вопрос не только о нём. Вопрос шире: как ставить цензуру? Без цензуры не обойтись, а цензура на основе вкусовщины цензора, без сакральных оснований – гнуснейшее самоуправство и грубейшее попрание прав человека…

Вывод один: цензура должна быть, но на твёрдо и ясно установленных сакральных основаниях. Если мы хотим построить что-то кроме нисходящего в бездну, разлагающегося недообщества, то превращать духовную сферу в корыто с помоями «свободного слива» любого выдриста «креативного класса» мы не можем. На либералов не смотрите – у них цель всех погубить, а у нас же другая? Правда?!

С другой стороны – если цензура станет делом личного вкуса тиранов, то страшнее и не придумаешь! Если разрешения и запреты не будут опираться на сакральную основу табуирования – то духовная сфера будет разрушена не в меньшей степени, чем при полной свободе в ней…

+++

Для того, чтобы получить светлое будущее ЗАВТРА, образ его нужно иметь перед собой уже СЕГОДНЯ. Иначе как вообще понять, что «завтра» наступило, что оно светлое или тёмное? С чем сверяться – в нужное мы место прибыли, или сбились с пути?

В этом смысле любой эволюционизм совершенно безнадёжен: случайно возникшие и бессмысленно существующие живые существа мутируют, приспосабливаясь к меняющейся внешней среде обитания. Следовательно, к чему-то эти мутации приведут – что-то будет, но что именно – мы заранее не знаем, да и моральной оценки дать не можем. И вариант тотального вымирания вообще всех форм жизни на Земле – тоже не можем…

А теперь, внимание, вопрос: какой коммунизм, или социализм, или правовое общество, или демократию, или… N … можно из такой картины мира вывести? Из рассуждений – мол, что-то, возможно будет, неведомо что, а возможно, что не станет и вообще ничего?

Под что подстраивать экономику – если у нас нет сакрального образа идеального бытия? Под что подстраивать духовную сферу? Строительство чего будут обслуживать наука и техника, образование и СМИ, искусство и философия?

Чтобы построить невесть что – всё это вообще не нужно. Невесть что и само построится: у трилобитов не было ни наук, ни искусств, ни речи, ни письменности – а жили они на Земле, как говорят нам, дольше нашего…

Мы пеняем социалистам-атеистам: вы даже на бумажке, даже в теории не договоритесь между собой, как его нарисовать! Потому что нравящееся вам – соседу кажется безобразием, и т.п.

В уже цитированном романе «Жизнь Клима Самгина» Максим Горький писал: «Материализм: как его ни толкуйте, а это учение пессимистическое, революции же всегда делались оптимистами. Без социального идеализма, без пафоса любви к людям революции не создашь, а пафосом материализма будет цинизм».

Ну, гений, лучше не скажешь – вопрос только, не себя ли самого чеканной этой формулой Горький припечатал?!

Николай ВЫХИН, команда ЭиМ