РОЛЬ ТЕРРОРА В ПРОЦЕССЕ ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ

Вопросы богатства и бедности, как отдельно взятых людей, так и целых народов, стран, континентов – неразрывно связаны с правилами обмена. Жизнь сама по себе представляет обмен веществ, но в здоровом организме он протекает по одним правилам, в больном – по другим, а в мёртвом – вообще по третьим.

Не только сам человек, но и всё, что он делает, руками и головой – в сущности, заложники правил обмена. Нетрудно найти чистую, без примесей, «лабораторную» ситуацию, когда человек, ни на йоту не изменив ни самого себя, ни всего того, что он делает – при смене обменных правил из бедняка становится богачом, и наоборот.

Экономисты давно вывели на кончике пера представление о «здоровой торговле», но беда в том, что эта умозрительная конструкция существует только как «сферический конь в вакууме», а при столкновении с реальностью «сгорает в плотных слоях атмосферы»…

+++

Здоровая торговля – взаимовыгодна. Это базовое условие. Мы говорим о такой форме обмена, при которой обе стороны довольны результатом, равно считают его выгодным для себя. Это не только обеспечивает обменному процессу моральный комфорт, но и долгосрочность.

Ведь только если обмен взаимно выгоден, то ни одна сторона не истощается, не выгорает, не пытается при любой возможности сбежать. Взаимовыгодный обмен выдерживает любое количество повторений, не угасает. Наоборот: взаимная выгода побуждает обе стороны наращивать обмен. Потому что стороны эквивалентного обмена нужны, полезны друг другу, они взаимно повышают уровень жизни друг у друга.

+++

Если же правило эквивалентного обмена нарушено – то возникают негативные процессы, советским людям знакомые отнюдь не понаслышке. Ибо навязанная, необоснованная экономически цена – приводит к уклонению.

Если же уклониться невозможно, то рецессивная сторона обмена начинает хиреть, угасать, с каждым обменным циклом её тонус всё ниже, дела у неё всё хуже, отчего такой обмен не может быть длительным. Он – в данном случае вполне уместно марксистское выражение – эксплуатирует рецессивную сторону на износ. Выжимает из неё всё полезное, что только можно выжать – но при этом не ведёт никакого восстановления, амортизации, рекультивации эксплуатируемой стороны. Та предсказуемо заболевает и умирает.

Это универсальная формула, она касается не только людей. Но и, например… подсолнечника!

Хорошо известно (и даже стало притчей во языцах), что многократные посадки подсолнечника истощают почву из-за особенностей культуры и правил севооборота. Если выращивать подсолнечник на одном поле чаще, чем 1 раз в 4–5 лет, это приведёт к резкому снижению урожайности из-за истощения плодородия почвы[1].

Казалось бы, раз это общеизвестно, то должно неукоснительно соблюдаться. Однако стремление взять поскорее побольше прибыли заставляет многих хозяйственников нарушать правило севооборота. Причина: урожай подсолнечника даёт больше прибыли, чем других сельхозкультур, что и стремятся использовать сполна в случае приоритета кратковременной прибыли.

+++

Эквивалентный обмен хорош своей долговременной устойчивостью, общественно-позитивными результатами и моральной чистоплотностью, порядочностью в отношениях между людьми. 

Но плох он тем, что не даёт сверхприбылей. Процесс извлечения прибыли в нём (что тоже общеизвестно) – долгий и скромный. Большого куша на эквивалентном обмене быстро не схватишь.

+++

Неэквивалентность обмена в экономике бывает двух типов. Говоря языком оккультистов, очень в данном случае уместным – «абраксическая» и «гаввахическая».

«Абра» - связана с тайнознанием, обманом, когда обираемая сторона не знает, не понимает, что её обирают. А даже если и чувствует, то не может раскусить – в чём подвох? Тут как в анекдоте:

- Ничего не понимаю! Торгую и торгую, а мне всё хуже и хуже…

«Абра» считается «серой магией» - мягкой, относительно безобидной и… слабой. В сущности, она базируется на превосходстве в области знаний, понимания над контрагентом. И потому можно сказать – «он сам виноват». Если бы он больше думал и лучше учился, то понял бы, как его «напарили»…

Благодаря «абре», например, в обществе малограмотных людей инженер «подобен богу», оплата его услуг не идёт ни в какое сравнение с оплатой чернорабочего. Причина проста и понятна: он знает и умеет то, что очень мало кто знает и умеет. Это обуславливает его особую ценность.

Но при распространении образования в массах, при наличии большого количества желающих «выучиться на инженера» - достаток профессиональных инженеров падает, стремится к медианной. И в наши дни зачастую зарплата рядового инженера ниже, чем у рабочего без образования…

Богатство, выстроенное на превосходстве знаний – относительно невелико (это не значит, что оно невелико, речь об относительных значениях) и достаточно неустойчиво. Его пытаются защищать патентами и «коммерческой тайной» от «промышленного шпионажа», но, как вы понимаете – такая защита не очень эффективна.

Как только другой человек научился делать то, что умеешь ты – вы уже делите с ним абраксическую сверхприбыль пополам, и так далее.

Но самое слабое место абры: как только люди поняли, «как это работает» - хитрость испаряется, преимущество тает, «магия» (условно назовём так) перестаёт действовать.

+++

Эти недостатки абры приводят к тому, что при капитализме торжествует, доминирует другой вид сверхприбыли: гавваха. О самой гаввахе говорить долго, да и в экономической статье неуместно, это очень широкое явление, включающее в себе все аспекты извлечения жизненной энергии из живых существ путём причинения им боли, страданий и т. п.

В узко-экономическом смысле гавваха – это как раз и есть роль террора в ценообразовании. В отличие от абры гавваха никакой тайной не является, и жертвы гаввахи вполне понимают, что с ними проделывают. Только возразить не имеют возможности…

Чтобы было понятнее на практике – абра капитализма – это демшиза, демократические лозунги, которые используются на начальном этапе заражения, как «мягкая сила» для обмана народа-жертвы. Гавваха же его – это уже фашизм, безо всяких демократических иллюзий, без «цветного карнавала» и демагогии о правах человека.

Никто из террористов не будет отбрасывать демократические лозунги, «знамя свобод» - пока оно работает. Ибо нет смысла отказываться от обмана, пока получается обманывать. И тем не менее судьба демшизы всегда коротка и печальна – потому что долго обманывать ни у кого не получается.

«Морок обаяния» демшизы, то наваждение, благодаря которому капитализм может некоторое время продвигаться без насилия (или скрывая насилие) – завязан на мечте о «светлом будущем», которую демшиза методом плагиата украла у коммунистов.

Человек, у которого не получается добросовестным трудом добиться себе жилья, достойного уровня жизни, полноты бытовых удобств и выхода из второсортности – некоторое время верит, что это «временные трудности», «переходный период», что «всё наладится – когда рынок устаканится» и т. п.

Терпение у разных людей разное: кто-то довольно быстро теряет его, а кто-то мается им десятилетиями. Но «сколько верёвочке не виться»… Труженик в определённый момент (раньше или позже) осознаёт, что человеческой жизни у него не будет уже никогда. До гробовой доски, и дальше, если вести речь о детях и внуках.

Тут у человека только два пути: или признать самого себя умственно неполноценным ублюдком, прирождённым недочеловеком, чем-то вроде рабочего скота, навсегда имеющего лишь подчинённое и служебное значение. Или же признать себя обманутым, обворованным, обделённым.

На этом месте «морок обаяния» демшизы, равно как и весь демократический балаган заканчиваются, и в свои права вступает всё более неприкрытый, и всё менее ограниченный террор.

+++

Следовательно, именно он, террор, и оказывается главным фактором ценообразования, отодвигая в сторонку (в лучшем случае), в разряд второстепенных факторов объективную полезность и общественную значимость любого труда и любого продукта.

Ценовое предложение от террориста принимается ведь не потому, что он предлагает тебе что-то интересное, полезное, нужное, а просто потому, что он тебя сильно напугал и «загнал под шконку».

В частности, англосаксонская модель рыночных отношений не имеет ничего общего с «идеальным рынком» эквивалентного обмена.

Ценообразование в ней идёт не путём согласования запросов двух обменивающихся сторон, а путём террора.

Это так называемое «правило Валленштейна»[2], кратко выражаемое во фразе «война сама себя кормит». Террор добывает ресурсы, которые позволяют привлекать наёмников, которые вышибают ещё больше ресурсов, которые помогают привлечь ещё больше наёмников. И всё это кажется «вечным двигателем» - пока не сожрёт экономику полностью.

Ведь англосаксонская модель рождает взаимную зависимость:
- Не только майданные подонки намертво зависят от «раздач» правящей масонерии;
- Но и наоборот, власть правящей масонерии оказывается зависима от огромной толпы платных подонков, наёмных отбросов общества.

Всю эту шоблу «зеленских», шакалов, надо кормить, причём по схеме «паразит кормит паразитов» - а взять «корма» не с кого, кроме как с трудящихся и общественную пользу приносящих элементов общества.

Как вы понимаете, восторга трудящиеся от такого обиралова не испытывают. И для подавления их сопротивления нужно ещё больше подонков, а для оплаты подонков – ещё больше брать с тех, которые уже и предыдущими поборами были недовольны…

+++

Англосаксонская модель создаёт хорошо описанную, и ныне уже широко известную ситуацию: когда цену устанавливает не продавец, а… покупатель.

В здоровой экономике он или оплатил бы запрос, или отказался от покупки: одно из двух.

Или мы меняемся чем-то с взаимной выгодой, или не меняемся вовсе.

Но в англосаксонском террористическом капитализме иные правила:
1) они берут всё, что им нужно
2) а сколько за это должны, решают сами.

3) Может, и вообще ничего. Скажут – «времена трудные, всем сейчас нелегко, поэтому мы вашу нефть, или зерно, или металлы и вообще всё, что есть ценного – заберём бесплатно». «Потерпите – это плата за свободу»…

Если вы с этим соглашаетесь – вас не бомбят и не устраивают вам майданов силами асоциальных подонков. Но вы всё равно умрёте, поскольку нельзя отдать всё, не взяв в обмен ничего, и при этом не умереть.

Обратите внимание на закономерность: все страны, которые в наше время соглашаются на «дружбу» с США (т. е. на их безоговорочный диктат) – оказываются в итоге с африканским уровнем жизни.

Это происходит не потому, что они так любят Африку, а по вполне понятной экономической причине. Африканский уровень жизни – это когда из твоей страны всё ценное выкачали, а взамен ничего, кроме токсичных отходов, не закачали. «Ничего личного – только бизнес»…

+++

Эта система очень удобна. Не для всех, понятное дело, но для тех, кому удобна – действительно удобна! Если покупатель устанавливает цены, «нагнув» продавца, лишив его права голоса – то покупатель себя не обидит, так ведь?

При капитализме нет «зарплаты», при нём есть «жалование». То, что тебе пожаловали с барского плеча, по сути, милостыня, по поводу которой каждый «благодетель» сам решает, сколько заплатить, и стоит ли вообще платить.

Понятие «заработная плата» тянет за собой с логической неизбежностью, требование объективной оценки труда, а таковой в рыночной экономике нет и быть не может. Тут нет ограничений ни по верхней, ни по нижней планке. Может быть упорный долгий труд – и в итоге ничего, кроме долгов. А бывает и наоборот: вялая халтура, но со сверхприбылью. Важно отметить, что одно из другого вытекает.

+++

Поскольку в этой «чудо-экономике» всё стоит не столько стоит, а сколько англосаксы назначат, причём в тех бумажках, которые они же бесконтрольно печатают (а теперь уже и не печатают – в компьютерах виртуальные нолики накручивают), получается удивительный парадокс товарного рынка:

1) Ничто не стоит ничего
2) В то же время всё, что угодно – может стоить, сколько угодно.

И то, и другое зависит от «оценщика», которому в товарном смысле нечего предложить, а суть его предложения сводится к террору, запугиванию и шантажу.

Но такая власть, целиком (теперь уже целиком – раньше было 50 на 50) построенная на «крутизне» и «наездах» - требует поддержания уровня страха перед собой, для неё это вопрос жизни и смерти. Никто, даже из серьёзных экономистов, не сможет рассчитать – насколько упадёт уровень жизни в США и его ближайших сателлитах, если их вдруг перестанут бояться.

Экономическая катастрофа Запада уже очевидна – хотя страх перед ними отнюдь в мире ещё не пропал (разве что немного снизился).

Увлекшись эмиссией фальшивых денег, и убедившись, что методами террора можно заставлять признавать фальшивые деньги «настоящими», англосаксы потеряли все элементы реальной экономики, все элементы производственного сектора. И в самом деле, зачем что-то делать своими руками – если всё можно купить, а твой кредит (как казалось) – неисчерпаем, бесконечен? Если на что-то не хватает, допечатал пару миллиардиков пустышек, пригрозил авианосцами, майданом – и снова на всё хватает!

Вы, наверное, замечали, что люди, которые очень много получают – отказываются от садоводства? Не декоративного – этим можно заниматься и из любви к искусству, для забавы, а именно промыслового, овощного и фруктового? Ну в самом деле, нужно ли возится в земле, год ждать урожая, потом его консервировать – если всё по этой части безо всяких проблем для кошелька, легко, приобретаешь на рынке?

Вот примерно то же самое и случилось с англосаксами. Зачем выращивать огурцы и помидоры, если у тебя бесконечность денег в руках, и ты их купишь сколько душе угодно? Так они поступили, по сути, со всеми отраслями промышленности.

Остались только два сектора: финансовый, с фальшивыми деньгами без предела, и террористический – ответственный за теракты по всему миру, запугивающие мир. Чтобы никто не рискнул отказаться от «денег» - которым давно уже никто не ведёт никакого учёта при выпуске…

+++

Назад им уже дороги нет. Они слишком увязли в терроре, чтобы разочароваться в террористических методах. Снова и снова они говорят одно и то же: если какой-то народ не сломлен и не на коленях – значит, его просто мало бомбили, и ничего больше. 

Надо усилить нажим, говорят они, надо убить ещё больше людей, надо всё сжечь, что можно и нельзя – но ввести рабов в искомое состояние «шока и трепета». И тогда можно будет брать у рабов, чего хочется – а давать им тоже только то, чего самому не жалко дать. 

Никаких договоров, только ультиматумы. Никакого диалога, никаких двусторонних переговоров, никакой взаимной выгоды!

В их мире есть тот, кто говорит – и тот, кто поддакивает. И никогда наоборот…

Вазген Авагян, команда ЭиМ

--------------------------------------

[1] Мощная корневая система, которая глубоко проникает в землю, активно поглощает влагу из почвы. Подсолнечник должен возвращаться на прежнее поле не ранее чем через 8–10 лет. Сокращение срока возврата до 4–6 лет, как правило, приводит к значительному снижению урожая. Необходимо, чтобы посадки подсолнечника чередовались с озимыми и яровыми зерновыми, которые оставляют после себя достаточный запас элементов минерального питания и рыхлую почвенную структуру.

[2] Выражение «Валленштейн война сама себя кормит» означает, что армия финансирует себя сама за счет ресурсов оккупированных территорий, включая контрибуции и поборы с местного населения. Это выражение стало широко известно благодаря полководцу Альбрехту фон Валленштейну, который масштабно применял этот принцип во время Тридцатилетней войны, и благодаря пьесе Фридриха Шиллера «Валленштейн». Террористические действия, с точки зрения этой концепции, оплачиваются не государственной казной, а ресурсами той территории, на которой они ведутся. Изначально это латинское выражение bellum se ipsum alet, или «война сама себя кормит».