Комбат ВС ДНР Сергей Попов о ситуации на фронте: Будем до конца стоять, никто не сдвинется назад ни на шаг - Герман Владислав Александрович

Комбат Сергей Попов — позывной «Длинный» — превратился в военного из частного предпринимателя. До войны занимался ремонтом автомобилей в Горловке, держал СТО. С прилетом украинских снарядов взял в руки автомат. Командовал ротой, а сейчас — первым батальоном территориальной обороны (1-й БТрО) ВС ДНР. Отдельное подразделение полковника Попова занимает позиции на ключевых высотах в районе населенного пункта Озеряновка, не подпуская врага к Горловке.

В беседе с военным корреспондентом Федерального агенства новостей Сергей Попов рассказал о ситуации на фронте, о своих подчиненных, планах противника, а также выразил отношение к идее ввода в Донбасс иностранных миротворцев.

— Что заставило вас взять в руки оружие?

— События 2014 года, переворот, когда начали прославлять Бандеру. Еще четыре года назад все было понятно. Наших дедов и прадедов — участников Великой Отечественной войны — они попытались опозорить, а мы оказались против.

Там — беззаконие, отжимание всего и вся. Жизнь на Украине невозможна, поэтому пришлось защищать свой город и свою семью. Тем более мы же туда не ходили с танками и «Градами», правильно? Они пришли сюда, прислали технику. Если бы хотели решить мирным путем, уже бы договорились и война бы закончилась.

— Сергей, как начинался ваш боевой путь, через что вы прошли?

— Славянск, Горловка в окружении. Потом развивали наступление здесь — Озеряновка, Михайловка, были в Дебальцево, где захватили технику противника, как и здесь, на Красном Партизане. Время с 2014-го по 2015-й — переломное, трофеи своими силами в батальоне восстановили и модернизировали.

На данный момент защищаем город. В 2014 году у нас почти ничего не было, на блокпостах с палками стояли. Что добывали в бою, то и наше было. Сейчас врагу трудно с нами бороться, потому что трофеев досталось прилично.

— Какова обстановка на линии соприкосновения?

— Обстрелы практически каждый день. Очень редко при ротации частей и подразделений ВСУ на переднем крае становится относительно тихо. Они не стреляют, чтобы обойтись без потерь при пересменке. А как поменялись, так начинается наращивание усилий. Каждый вечер, каждую ночь, каждый день ведут огонь по нашим позициям, выжигают поля, чтобы создать голое пространство перед собой, чтобы видеть, где минные поля. Они все-таки готовятся к наступлению, что бы кто ни говорил. Не отказались от этих планов.

— По словам главы администрации Горловки Ивана Приходько, после предупреждений Владимира Путина напряженность на линии соприкосновения снизилась. На тактическом уровне что-то изменилось?

— Мало что. Да, их руководство боится, но батальоны радикалов все равно остаются на переднем крае. Они пытаются вычистить радикалов в своих городах и здесь, в Донбассе, перемолоть их в этой каше. Кроме того, на украинской стороне война давно превратилась в прибыльный бизнес, торговлю соляркой и т. д., заработками на жизнях людей. На той стороне уже не важно, доброволец ты или из ВСУ.

— Эта грань уже там стирается?

— Конечно.

— Но, с другой стороны, у солдат по призыву ВСУ мотивации вообще нет никакой…

— Она на нуле. В 2014 году они бросали автоматы, боеприпасы, документы и личные вещи. Они не были готовы воевать. Конечно, когда идешь на безоружный народ, это одно. А когда начинаешь получать по зубам, уже другое.

— На той стороне также присутствует желание отомстить…

— Конечно, за четыре года войны у них большие потери. Кто-то идет мстить за отца, кто-то — за сына. Народ уже очень трудно будет помирить, вернуть к истокам, откуда все начиналось, — к Украине и совместному славянскому проживанию.

— Я считаю, что сейчас Донбассу помогает выстоять только русскость, то есть отнесение себя к «русскому миру», к братской единокровной России. Разделяете ли вы эту точку зрения?

— Я ее подтверждаю. Да, у нас говорят, что Донбасс многонациональный, но основу составляют именно русские. Индустриальный Донбасс после Великой Отечественной войны восстанавливали всей страной. Люди приезжали сюда семьями, оставались жить. У меня корни из Тамбова, и у жены моей тоже с севера. Везде течет русская кровь. Да, я здесь родился — и считаю себя русским. У многих корни ведут в Россию, практически у каждого есть родственники в России.

— Очень тревожно было за Горловку в мае, когда противник прорывался в районе населенного пункта Чигири, применяя танки, БМП, действовали штурмовые группы. Почему они не достигли поставленной задачи?

— Не достигли и не достигнут. Им нужен позитив, доказательство успеха, чтоб показать другим: надо идти вперед, вперед и только вперед. Но, во-первых, в Чигирях им вообще тактически невыгодно стоять, потому что в низине очень неудобно. Они сами не ожидали, что понесут такие потери. Получается, их разведка недоработала, не учла ландшафт местности и другие факторы.

Но на Украине приближаются выборы. Порошенко нужны победы, и поэтому что-то здесь будет происходить — вплоть до того, что на Украине могут ввести военное положение. Ему нужно удержаться в президентском кресле.

Насколько мы уже понимаем, на той стороне эта ситуация людей сильно демотивирует. Информация скрывается, и когда волонтеры приезжают с фронта и рассказывают, что происходит на самом деле, показывают сгоревшую технику ВСУ и т. д. — после новостей о «победах» это выглядит неожиданно.

В майских боях на Горловском направлении противник потерял как минимум около двадцати единиц бронетехники. БМП выезжали на нашем направлении, пытались нас сдвинуть. Мы занимаем стратегические высоты, не подпускаем их вплотную к городу [Горловке]. Мы отодвинули их от Озеряновки, поселка Михайловский, чтобы не было такого, как в Зайцево, когда весь поселок оказался под огнем ВСУ.

Наш батальон полностью стоит в поле. Давайте в поле драться, не вопрос. Если командование дает добро, даем ответку, и им [противнику] это не нравится вплоть до того, что на их передовых позициях по двое-трое суток молчат после хорошего ответа.

— ВСУ фактически по всей линии соприкосновения заняли «серые зоны»…

— Это демонстративное нарушение минских соглашений. Но ОБСЕ у нас работает только в одностороннем порядке, фиксируя какие-то передвижения исключительно у нас. А того, что на той стороне подтягивают «Грады» и «Ураганы», они «не замечают». Хотя каждую ночь большой беспилотник ОБСЕ делает облеты, они умалчивают о том, что в реальности происходит на той стороне.

— В Донецке много говорят о том, что сотрудники миссии ОБСЕ могут выступать в роли разведчиков-информаторов. Пытаются вскрыть наши позиции и перемещения техники, а потом эта информация оказывается в штабе украинской группировки.

— Давайте уточним, из кого состоит ОБСЕ, личный состав. Это бывшие военные, бывшие полицейские и сотрудники спецслужб. А бывших, как мы знаем, не бывает. Если ты военный, то военный до конца. Поэтому поменялась только форма одежды на гражданскую, а занимаются тем же — сбором информации, т. е. разведкой.

— Война в Донбассе длится дольше Великой Отечественной. Бойцы устали от войны?

— Конечно, накапливается усталость. Стараемся давать отдых людям. К нам недавно приезжала московская группа «Зверобой», концерты шли прямо на передовой. Стараемся поддержать моральный дух бойцов. Не все выдерживают, например, добровольцам 55-60 лет простоять в окопах четыре года достаточно тяжело. Сейчас приходит молодежь, которая тренируется и готовится, им очень интересно военное дело. Они понимают, куда и зачем попали, что защищают свой город и семьи.

У нас в батальоне у бойцов много новорожденных деток. Нормально, жизнь продолжается. Ребята будут стоять до конца, никто никуда не уйдет. Примеров много. Вот Дэн, который начинал со мной с 2014 года, собрал молодой взвод. Они копошатся, окапываются, много занимаются на полигоне. Им все интересно. Готовы идти вперед. Вопрос один: «Когда мы их отгоним от города, чтобы дети спали спокойно?»

— Кого особо отмечаете в ходе боевых действий?

— Одним взводом наши парни на Озеряновском направлении захватили двенадцать единиц техники — танки, БМП и артиллерию. Действовали грамотно и очень быстро.

На направлении Широкой Балки боец с позывным «Макс» ценой своего здоровья прикрыл товарищей. Вышли две группы противника, одна отвлекала, вторая заходила. Макс обнаружил противника, принял удар на себя. Его пытались добить выстрелом в голову. Когда пришла подмога, позицию отбили, думали, что боец убит. Но доктора сказали: «Жив». Откачали Макса, выжил. Провели две операции в Санкт-Петербурге, поставили пластину. Сейчас дома. Из-за пули в голове одна рука плохо работает. Геройский парень.

Когда в бою под Дебальцево подбили нашу БМП, наводчику [наводчику-оператору] перебило ноги, самостоятельно выбраться уже не мог, машина горела. Стрелок спас его, оттащил к нашим. У нас никто не бросает своих, парни стоят спина к спине и всегда защищают друг друга. Таких случаев очень много. Сколько техники противника на нашем направлении уничтожается! Ребята жизни не жалеют, чтобы побеждать.

— Украина желает ввода миротворцев в Донбасс, чтобы взять границу с РФ под контроль. Ваше отношение ко вводу иностранцев?

— Бессмысленно. Какой контингент? Немцы? Французы или американцы? Не зная ни менталитета, ни жизни здесь, ни языка, как они могут стоять и разделять народ? Они ничего не смогут добиться.

В «нормандском формате» Россия имеет возможность договариваться с Украиной, но Россия четко дала понять Киеву — «по поводу миротворцев вы должны напрямую говорить с ЛНР и ДНР». Не с Россией надо договариваться, а с нами. Но что мы видим? Я отслеживаю, что происходит с контактными группами в Минске сейчас. Все тормозится — обмен пленными, те или иные жизненно важные вопросы, например обеспечение связи, водоснабжение и т. д. Останавливает работу ДФС, вокруг все заминировано. Также Луганск они отключают от воды. Это тактика выжженной земли.

— Киев вообще игнорирует ЛДНР как сторону переговоров…

— Они открыто говорят о том, что минские договоренности нужны исключительно для передислокации войск, маневра силами и средствами и подготовки к боевым действиям. Но как только они получают хороший ответ, сразу поднимают крик о нарушении нами минских соглашений, как это было, например, в 2015 и 2016 годах. Сколько уже было перемирий, которые постоянно нарушают украинские войска, — все сбились со счета.

— Что вам подсказывает личный опыт? Враг попрет, грубо говоря?

— В целом активной фазы может и не быть, но на отдельных участках будут предприняты попытки взять города в клещи. Им позарез нужен реванш, чтобы где-то зацепиться, в той же Горловке, в Дебальцево. Горловка для них — самый важный город, взятие которого, как они считают, поднимет боевой дух военнослужащих ВСУ и позволит совершить рывок. Здесь дороги расходятся по ландшафту и можно обходить Макеевку и Донецк, отрезать Луганский регион и выходить к границе.

— Их задача — отрезать Горловский выступ от Донецка?

— Именно так. Но у них не получилось и не получится. Они будут стараться прорваться в других местах. У нас есть информация, где и как они готовятся взламывать нашу оборону и просачиваться в тактический и оперативный тыл ВС ДНР. Наша разведка работает хорошо — знаем все участки, на которых наблюдается скопление бронетехники, артсистем и т. д. Ту сторону предупредили: если наращивание сил противника не прекратится, мы вернем технику из точек отвода на боевые позиции, потому что угроза прорыва сохраняется.

— Война показала, что ополчение Донбасса переиграло противника, например в качестве работы артиллерии. Благодаря чему достигнут успех? Это заслуга добровольцев или чего-то еще?

— Добровольцев и нашего желания. Эта наша земля, мы должны учиться военному делу, чтобы защищать ее. У нас не настолько много боеприпасов, чтобы мы их расходовали так, как это делает украинская сторона. Стреляют они много и без разбора. По центру Горловки прилетало в марте, апреле и мае. В Широкой Балке, там, где проходит маршрут автобуса, перевозящего детей, — прилеты 152-мм снарядов. Складывается впечатление, что они до сих пор вообще не готовят свои кадры.

За четыре года некоторые отдельные подразделения у них научились воевать, спору нет, но некоторые не умеют и не хотят учиться. Они прямо говорят, что это не их война. Многие служат только потому, что работы на Украине нет. Выбор невелик — либо ехать в Европу, где ты никому не нужен, либо на войну. Это исключительно мотивация заработка. Выходцы из украинских деревень мародерили по поселкам под Головкой, подчищая все подряд. Это подтвержденные факты. Разбирали дома и вывозили ворота. Сосед из деревни увидел такой прибыток и тоже решил пойти повоевать, перекантоваться годик и тоже разжиться чужим добром.

У нас мотивация другая — на созидание и расширение. Нам надо поднимать экономику, шагать в ногу с другими странами.

— В Яворове американцы учат украинцев воевать. На Украине замечены также английские, израильские и иные военные специалисты. ВСУ прививают лекала НАТО в наступлении, например массированный огонь по позициям противника, заходы во фланг и добивание уцелевших. ВСУ пытаются что-то применять на практике?

— Пытаются регулярно. Сначала попытки атаки в лоб, другая группа заходит во фланг. Ничего нового они придумать не в состоянии. На всех полигонах тренируют и настраивают личный состав на штурм городов, потому что Донбасс — это сплошная цепь густо заселенных агломераций. Одна Горловка в 422 квадратных километра чего стоит. Зайти сюда просто так нереально. Это в поле можно отрабатывать уставы, действуя как по книге: сначала работает артиллерия, затем идут танки, а после пехота. Здесь так не получается. Тут есть минные поля.

Около двух недель назад попытались подойти к нашим позициям, но демаскировали себя, получили огневое поражение и вынуждены отойти. И так везде. Американцы не учат их преодолевать минные поля. Они идут и несут потери. Так, как в Ираке, прямым ходом, или как Гитлер входил во Францию, здесь у них не получается.

— Донбасс не Ирак. Мы оказались более упертыми…

— Будем до конца стоять. Никто не сдвинется назад ни на шаг.