Долгожданные "союзнички"

«Разно, очень разно относились мы к союзникам, и отношение это менялось с ходом войны. В дни Сталинграда, когда до Волги оставались считанные метры и Красная Армия один на один сражалась с армиями пяти стран гитлеровской коалиции, отношения эти были явно неприязненными. Политработникам приходилось прилагать немало усилий, чтобы неприязнь как-то нейтрализовать. Потом, когда было сказано, что на Волге мы уже сломили хребет гитлеровскому зверю, что было совершенно справедливо, неприязнь к неторопливым союзникам сменилась иронией. Мы, конечно, были благодарны за помощь, получаемую по ленд-лизу, но разве могла она, эта помощь, заменить в этой нечеловечески трудной войне боевое сотрудничество? И ходили по войскам шутки: свиная тушенка — "второй фронт", шерстяные подштаники — "дары Черчилля". Танки БМ-4 расшифровывались "братская могила четверых", ибо танки эти, великолепно сработанные, оказались весьма уязвимыми для фаустпатронов, а губчатая резина, которой они были обиты изнутри, от шума и от толчков не очень предохраняла, зато при первой же искре вспыхивала и превращала машину в факел.

После вступления союзников в Нормандию шутки эти и без агитации политработников как-то сами собой изжилисъ. А когда наступление союзных войск в Арденнах превратилось в отступление, наши солдаты уже искренне жалели их братской жалостью: ну что ж, ребята ведь еще не закалились. Ничего, помаленьку научатся воевать»

«Знаем, конечно, что Дрезден — один из красивейших городов Германии, что в туристских буклетах называют его Северной Флоренцией, что в этом городе единственная в своем роде художественная коллекция — Дрезденская галерея. Известно и то, что в марте без особой военной надобности авиация союзников совершила на этот город два гигантских «ковровых» налета, в которых участвовало по тысяче и больше самолетов, и превратила столицу Саксонии в большую каменную руину»

«И сразу как бы померк великолепный весенний день, из царства буйной жизни мы попали в царство смерти. Проезды между зданиями еще не были расчищены. Машины вынуждены сбавить ход. Страшный смрад сразу окутал нас. Знакомый смрад тления, смерти.

— Здесь под руинами в подвалах, говорят ребята, тысяч полтораста, а то и двести немцев похоронено, — сказал шофер Губатенко, молчаливый донской казак, провозивший маршала всю войну.

— Это верно. Дрезден считался открытым городом, — подтверждает офицер из трофейного управления, человек, хорошо знающий Германию, немцев, которому принадлежит честь находки ювелирных сокровищ Кенигштейна. — Именно открытый город, поэтому сюда со всей Германии и стягивались, спасаясь от бомбежек, женщины, дети. Их размещали в общественных зданиях, подвалах, бомбоубежищах, И вот всю эту массу людей союзники похоронили под развалинами за две ночи. Что только тут творилось! По приблизительным подсчетам бургомистрата, под развалинами похоронено двести тысяч человек.

На руины, что проносились мимо машины, действительно было страшно смотреть. А смрад местами стоял такой, что мы старались задерживать дыхание.

— А я вот все думаю и никак не могу понять, — говорит командующий. — Зачем это англо-американцам понадобилось? Для чего? С какой целью?.. Мы уже успешно наступали. Разгранлинии наступления были четко установлены в Ялте и Тегеране. И не им, а нам предстояло штурмовать Дрезден. И вот эти чудовищные налеты. С военной точки зрения, это нелепость. С общечеловеческой — дикое варварство… Да, у этих руин есть над чем задуматься…»

«Судя по всему, предположение маршала Конева о том, что этот Шёрнер замышляет ворваться в Прагу, соединиться там с эсэсовскими частями, чтобы, прикрываясь архитектурными святынями города, завязать длительную борьбу и дождаться американских дивизий, это предположение явно оправдывается. А восстание, судя по трагическому тону телеграмм, по-видимому, действительно истекает кровью в уличных боях»

«Зато за рейхстагом бурлила шумная и пестрая толпа, в которой смешались мундиры всех четырех армий антигитлеровской коалиции. Здесь образовался, так сказать, международный базар, победить который оказываются бессильными все четыре союзнические комендатуры. Меркурий, бог коммерции, сильно потеснил здесь бога войны Марса. Можно сказать, загнал старика в бутылку. Базар этот именуется «рейхстаговка». Здесь можно купить или выменять все, начиная от зажигалки, часов, до казенного американского «виллиса» последней системы. Американские офицеры, и в немалых чинах, задумчиво ходят по «рейхстаговке», поднимая иногда рукав и обнажая руку, унизанную часами различных марок. Выбирай какие хочешь. Но особым спросом союзников, и главным образом американцев, пользовались здесь личные вещи, принадлежащие или будто бы принадлежащие Гитлеру. В разное время за очень большие цены здесь были приобретены настольная лампа со стола Гитлера, китель Гитлера, будто бы принадлежащая Гитлеру посуда. Даже белье, даже полотенца с вышитой монограммой "А. Г.". Мы-то, видевшие последнее прибежище фюрера в «фюрербункере», знаем, что все это фальшивки, изделия хитрых мошенников. Знаем… и даже через комендатуру давали союзникам совет прекратить этот малодостойный ажиотаж. Но как я уже сказал, в дни мира проворный и хитрый Меркурий бросил в этой точке Берлина бога Марса на обе лопатки».

(Борис Полевой «До Берлина – 896 километров»)