Лично для меня Крым - это как ребёнок, однажды утянутый из родной семьи бдительными тружениками ювенальной юстиции с холёными и откормленными лицами Оксаны Пушкиной и Никиты Хрущёва. И переданный без спроса в чужие равнодушные руки приёмных родителей.
Семья, разорённая войной и ушибленная утратой почти всех своих кормильцев, ничего не могла поделать, когда шустрые ювеналы, поводив блестящими носами по небогатой квартире, ответственно заявили, что ребёнку в такой нищете делать нечего. Ни воды, ни еды нормальной, да и мать сама почти всё время на работе, надрывается в две смены. А новая семья и накормит, и напоит и обувку какую-никакую справит.
И забрали. Не забывая, впрочем, тянуть с осиротевшей семьи деньги и на воду, и на обувку. "Это же наше общее дитя, так что не надо жадничать" - говорили хором и ответственные работники, и обрадованные нежданным подарком приёмные родители.
Так бы это всё и продолжалось до бесконечности, когда в новую дружную семью постепенно прибывали другие сироты, почти что европейцы. Во всяком случае, так они о себе думали, ведь заграницы с бывшими их панами и боярами были рядом.
Но внезапно настоящая мать серьёзно заболела придурью и с какой-то осатанённостью принялась сама себе расцарапывать лицо, прося всех перехожих каликов простить её за то, что было и чего даже не было. И стала отрывать свои части тела и бросать их на все четыре стороны. Приговаривая, что с чужими им будет лучше.
Тут-то и приободрился приёмыш поневоле, появилась надежда, что теперь родная мать вспомнит про него и заберёт домой. Но куда там. Мать привела в дом пьющего мужика. И тот, уже на правах хозяина, назвал к себе гостей и даже не глядя подмахнул очередную дарственную, опять не спрашивая, хочет ли этого ребёнок.
И вновь потянулись сиротские дни, когда каждый родственник норовил попрекнуть куском хлеба. И ещё требовал поскорее забывать родной язык и учить новую историю, по которой уже выходило, что подобрали его в кукурузном поле только лишь из жалости. А так бы сдох под забором. И оставалось сироте глотать горькие слёзы обиды. И ждать, хотя надеяться было не на кого.
Но чудеса ещё случаются. Мать внезапно бросила пьянство беспробудное. Нашла мужчину, хоть и не такого весёлого, как прежде, но строгих правил и некурящего к тому же. Он всё время был чем-то занят, иногда ещё уезжал в командировки и наконец из очередной поездки неожиданно привёл потеряшку домой. Мамка только ахнула, до того он отощал на чужих-то несладких хлебах. И лишь молила, чтобы простил непутёвую и обещала, что больше никогда.
Отец только качал головой и на всякий случай набивал новыми патронами патронташ. Тем более, что со стороны приёмной семьи всё время звучали угрозы отомстить за кражу. Ну и так, по мелочи, то электрический кабель перегрызут, то перекроют водопровод. А то дружкам начнут жаловаться, и европейским, и заокеанским. Но те, посмотрев на крепкие отцовские кулаки, только грозили ему суровым Межгалактическим трибуналом. А в ближний контакт предпочитали не вступать.
И зажила семья долго и счастливо. И умирать в один день не собирается. Только иногда вспоминает, что бродят где-то там, в бескрайних полях, другие позаброшенные, но такие же её дети. И трудяга Харьков, и сумасбродная и своенравная красавица Одесса, и молчаливый Николаев. Смотрят иногда в сторону матери и по-прежнему на что-то ещё надеются. А надежды, как говорят, даже самые несбыточные, иногда всё-таки сбываются.
Оценил 1 человек
1 кармы