Кто и почему боится интеграции России и Белоруссии

Вопрос, затронутый автором, весьма актуален и волнует не только политиков и блогеров, но и массу "простых" людей, которым предстоит жить в сложившейся реальности.

Как всегда позаимствовано с полей Империи.

 Итак...

Александр Халдей

У темы интеграции России и Белоруссии существует целое «сообщество самоспасаемых», которые ситуативно объединились против этой интеграции, в то время как причины для этого страха у каждого из них свои, и кроме небольшой зоны совпадения интересов существует обширная зона их коренного расхождения.

Запад, Россия и Лукашенко со своей администрацией – вот три стороны, у каждой из которых в теме российско-белорусской интеграции свои интересы. В этом треугольнике совсем отсутствует националистическая оппозиция в Белоруссии. Причины этого отсутствия стоит рассмотреть несколько подробнее.

В последнее время стало как бы общим местом признание факта, что в Белоруссии оппозиция существует, действует с согласия власти и вообще давно стала приводным ремнём этой власти. Белорусская власть не только прикрывает оппозицию, но и вообще руководит ею, используя как таран и средство шантажа для российского руководства на переговорах об условиях поддержки белорусской экономики.

Таким образом, делается заключение, что главой прозападной оппозиции является лично Лукашенко, и теперь это одно явление. Все трения между ними – это всего лишь диспут о распределении власти внутри общей фирмы, что-то вроде конфликта большевиков с меньшевиками и эсерами. Цели у них якобы общие, и стремления совпадают, а Лукашенко полностью управляем Западом.

Для России, таким образом, Запад и Лукашенко рисуются одним целым, без маркировки различий между ними. Дескать, Лукашенко и оппозиция – близнецы-братья, и трудно понять, кто более матери-Западу ценен. А различия эти есть, и они так же глубоки, как и различия между интересами Лукашенко и России.

Да, по вопросу интеграции с Россией разницы между оппозицией и Лукашенко не существует. Но это лишь на первый взгляд, если не смотреть дальше, в суть природы белорусской власти и её прозападной оппозиции. Объединение против угрозы интеграции с Россией вовсе не делает Лукашенко тождественным его оппозиции.

Если почитать оппозиционные сайты, хотя и полностью находящиеся под контролем администрации белорусского президента и белорусского КГБ, то там, в потоке общих стенаний по поводу «российской угрозы» белорусскому суверенитету, проскакивают такие характеристики режима: «Но поскольку экономика капитально привязана к России, и ослабить эту зависимость быстро не получится даже при условии реформ (а тем более если их страшатся как черт ладана), то Минску приходится продолжать вязкий, рискованный торг».

Обратите внимание на то, как оппозиция характеризует экономический строй в Белоруссии. Как строй, требующий экономических реформ как условия построения по-настоящему независимой от России экономики (о зависимости от Запада умалчивается по понятным причинам). И по этому поводу позволяет себе формулировки («боится как чёрт ладана»), которые в конфликтологии классифицируются как сарказм и издёвки, и относятся к стадии накопления конфликтного потенциала.

То есть, мы фиксируем конфликт по поводу характера экономического строя между белорусской властью и её прозападной оппозицией. А что такое эта оппозиция? Это сообщество финансируемых через западные НГО агентов влияния. На чьи деньги живут эти НГО? На деньги западных ТНК. А значит, прозападная оппозиция в Белоруссии – это агенты влияния западных ТНК, проводники их интересов.

В русле этих интересов оппозиция в Белоруссии рисует идеальную экономическую реформу как либеральную приватизацию по Чубайсу, но с условием, что к ней по политическим причинам не будут допущены российские корпорации, а будут созданы условия для корпораций западных. Иными словами, Запад рассматривает Белоруссию как актив для себя, а Россию как конкурента. И именно это воплощают в жизнь белорусские прозападные оппозиционеры-грантоеды.

Но приватизация потребует создание и политических альтернатив для белорусского электората и иностранных инвесторов. Им навязать Лукашенко уже не получится. Итоги реформ (приватизации) по условиям Запада повлекут трансформацию белорусской политической системы в сторону такой многопартийности, которая означает конкуренцию нескольких полностью прозападных партий. Лукашенко с его сыновьями в таком раскладе места совершенно нет.

Этого и боится Лукашенко. Он понимает, к чему его толкает оппозиция. И потому одинаково не хочет приватизации ни с участием Запада, ни с участием России. Он уже приватизировал Белоруссию вместе с её экономикой и госаппаратом, и для него любая уступка есть утрата ресурса. Однако он полностью осознаёт суть глубинных интересов своей оппозиции, руками которой он продвигает националистическую повестку в стране и через которую нащупывает контакты с Западом для антироссийской поддержки.

Оппозиция в Белоруссии – это коммивояжёры Запада, готовящие территорию для скупки хозяином. В то время как у территории уже есть хозяин, и он торгуется о кооперации с другим соседом, без которого не может, но которого боится.

Таким образом, полноценный союз между Лукашенко и его прикормленной оппозицией исключён. Это дружба до ближайшего угла, за которым выиграет тот, кто первым всадит нож в спину союзника. При этом оппозиция рисует зависимость экономики Белоруссии от дотаций из России таким образом: «В итоге отказ от «большой сделки» может обернуться системным шоком для национальной экономики. Согласие же на нее «грозит обернуться ограничением/утратой элементов как минимум экономического и институционального суверенитета страны». Беларусь оказалась в патовой ситуации…».

То, что оппозиция именует шоком, на деле является крахом. Шок – это то, от чего можно оправиться. Крах – это то, от чего оправиться невозможно, а можно лишь погибнуть. От российских поставок нефти и газа зависит устойчивость всей белорусский экономики, и других вариантов тут нет. Если учесть, что кроме России других претендентов на финансирование Белоруссии не наблюдается, а без финансирования она нежизнеспособна, то назвать утрату помощи России шоком – это льстить себе совершенно необоснованно.

То есть, мы видим, что, во-первых, у Лукашенко абсолютно нет альтернативы интеграции с Россией (если не считать альтернативой крах Белоруссии), и во-вторых, Запад стремится не допустить российский бизнес в Белоруссию, всячески пугая Лукашенко утратой политической поддержки и приберегая Белоруссию для себя. Лукашенко же мучается, понимая, что все сценарии для него означают неминуемую утрату единоличного самовластья в Белоруссии, так как она становится стороной одного из двух соперничающих центров глобальной силы.

Разумеется, Россия понимает всё это и потому не форсирует нажим на Лукашенко, давая ему возможность созреть для принятия решения. Это создаёт у экспертов правой ориентации уныние и ощущение неадекватности российской стороны, которая теряет время, пока Лукашенко уходит на Запад. Однако эта стратегия уже начала серьёзно напрягать именно Запад, который по идее как раз должен сидеть спокойно и ждать прибытия Лукашенко со всеми вещами.

Но Запад вдруг предпринимает акцию политического давления на Лукашенко именно накануне второй встречи президентов в Санкт-Петербурге 20 декабря. Сначала Анна Конопацкая, тройной агент, выступает в парламенте с предложением принять закон о гарантиях безопасности бывшему президенту Белоруссии. Следом выходит фильм германских кинематографистов, где Лукашенко обвиняется в убийстве трёх своих оппонентов в конце девяностых. Тем самым Запад показывает козыри в рукаве, которыми он намерен играть, если Лукашенко вдруг проявит уступчивость на переговорах с Путиным. Компромат на «последнего диктатора Европы» никто не терял, и он будет пущен в ход немедленно, если будет сочтено, что Лукашенко заколебался.

Почему Запад решил нажать на Лукашенко именно накануне его встречи с Путиным? Неужели так испугался прорыва на переговорах? Нет, толчком для Запада стали переговоры Лукашенко с Китаем, где Пекин как раз готов дать в кредит Минску те самые 500 миллионов долларов, которые Лукашенко просил у Москвы для проведения социальных выплат населению накануне выборов президента.

Такие метания Лукашенко опасны уже для Запада. Вот и поступил первый звонок «от дорогого шефа». Едва ли это остановит Лукашенко, но чем больше у него конфликтов, тем сильнее переговорная позиция России.

Зачем Китаю вмешиваться в процесс работы России с Белоруссией? А по той же причине, что и у Запада. Усиления России в этом мире не хочет никто. И Запад, и Китай спокойно спали до тех пор, пока Россия не затеяла переговоры с Лукашенко. Как только из 31 дорожной карты осталось согласовать 8, все мигом проснулись и бросились наперебой давить на Лукашенко кнутом и пряником. При этом не предлагая и близко ничего того, что даёт Россия.

Что, Белоруссия – такой лакомый экономический актив? Нет, это актив геополитический. И если он попадёт в руки России в виде нового Союзного государства с Белоруссией, то автоматически ослабеют позиции и Запада, и Китая. Ибо СГ РФ и РБ означает появление мощного игрока в Европе, на которую свои виды и у Китая, и у США. Да и у многих европейских стран, таких как Германия, Франция, Британия, Польша.

Положению Лукашенко не позавидуешь. Он похож на фермера, к дому которого подошли две крупные корпорации с намерением построить на его месте шоссе и нефтепровод. Кому-то он должен дать согласие. Одно для него полностью исключено: отказ обоим и продолжение того существования, которое было прежде.

Оппозиция в Белоруссии – всего лишь посыльный от одного из предлагающих. Правильно ли считать, что интересы фермера и посыльного от одной корпорации совпадают? Да, но только в отношении другой корпорации. За пределами этого предложения отношения фермера и посыльного крайне враждебны.

Где выход? Он прост. Одна из корпораций предлагает Лукашенко статус привилегированного акционера и вице-президента. Другая – временного управляющего, оформляющего доверенность на своих представителей и потом уходящего на все четыре стороны. Время для решения у Лукашенко пока ещё есть. Но с каждым днём его всё меньше и меньше.