Лейтенант, командир турбинной группы, на боевой службе как-то совсем неслучайно зашёл в гиропост, будто чаю попить, на самом деле в ЭВМ игрушки погонять. Пригласил его инженер группы штурманских электриков в благодарность за внеочередную помывку в тамбур-шлюзе турбинного отсека. Странная дружба между штурманом и турбинистом. А куда ты денешься? Они проживали в двухкомнатной квартире вместе с маленькими детьми и жёнами, которые "воевали" на общей кухне.
Экипажу достался от благотворителей верх человеческого гения: компьютер имел созвучное название слову «Атари». Возможно, с него начинался тернистый путь цифровизации на бытовом уровне, понятно не во всём мире, а в 41-й дивизии ПЛ в Гремихе – точно. Цена у него по тем временам была немалая, чтобы что-то купить, нужно что-нибудь продать. К примеру, ВАЗ-2105, пятилетку.
Сидит за экраном довольный турбинист, смотрит на заставку, как тётеньки раздеваются. Вдруг из-за спины, откуда-то сзади возник образ заместителя командира по политической части во плоти человеческого обличия, тот тоже смотрит на тётенек.
Его заметили, встали:
- Здравия желаю таищ…
- Здравия…лейтенанты.
Турбинист с инженером присели в кресла, уставившись в экран компьютера.
Вдруг у зама задёргалась рука, правый глаз заморгал чаще левого, на повышениях тонах говорит:
- А что здесь делает Андгей Богисович? - он немного картавил, и это звучало устрашающе.
Друзья повели плечами, типа ни при чём, мол, «ХЗ».
Зам продолжал наседать, повышая морально-политический дух:
- Что в режимном помещении без допуска делает турбинист?
Андрей Борисович, как дитя неразумное, оправдывается:
- Я чё? Я ничё, у меня в отсеке порядок, всё работает.
У него в турбинном, действительно всё как надо. В экипаже знали, что в игрищах старшего помощника на звание «Лучший отсек подводного крейсера», отсек турбиниста, занимал первое место. Лейтенанту досталось самое крупное хозяйство на подводной лодке, самый большой отсек, и он умело с ним управлялся. Мышцы подводного крейсера - турбины были в надёжных руках.
Зам, грозно на низком тоне, грассировал:
- Тута… секгетная р-р-рубка, здеся… выгабатываются наши коог-г-гдинаты, место положение коаа…бля в миоовом океане, - совсем шёпотом продолжил, - Вон та бочка выгабатывает шиготу, а та – долготу. Понимаешь, секгетность жуткая, место коаа…бля.
На третью бочку инерциального комплекса показывать не стал, с такими «глубокими» познаниями навигационного комплекса, он думал по-глупому – «она, ента третья бочка вырабатывает скорость коаа...бля».
Турбинист оправдывается:
- А я чё? Я ничё. По сторонам не смотрю, зрю на тётеньку в компьютере, вон осталось совсем чуть-чуть, и я её раздену.
Инженер группы ЭНГ (электронавигационной группы), считал себя приколистом и артистом второго плана с задатками творческой личности, поэтому участвовал во многих «заговорах» в районе центрального поста, понятно, в корме были свои «чудаки и индивидуи». Короче говоря, был за любой шухер, кроме голодовки.
Он вышел из гиропоста, громко артистическим голосом прочёл на двери приказ командира «Допуск в гиропост разрешён», всех перечислил и ехидно так говорит:
- Товарищ заместитель командира по политической части, а вас в списке допущенных в гиропост тоже нет.
Замполит метнулся к двери, посмотрел на список допущенных, округлил левый неморгающий глаз, закричал:
- Что за еунда? Надо командиу доложить, - и молнией свинтил.
Турбинист сел у компьютера, прикрыл голову руками, говорит товарищу:
- Ну кто тебя тянул за язык?
И действительно, тут такое началось...
Турбинист раздел тётеньку в гиропосту и удовлетворённый ушёл к себе в кормовой отсек. Однако его преследовало чувство опасности: «Замполит застукал меня в рубке гиропоста в отсутствии допуска и показал две секретные бочки, одна вырабатывает широту, другая долготу. Не к добру», - отложилось у турбиниста.
Шестое чувство не подвело, через десять минут по «каштану» звучит команда:
- Командиру турбинной группы прибыть в центральный!
Андрей Борисович на полусогнутых исполняет команду. Хвост поджал, девственность давно потерял, но лишний раз мужской эротики не хочется, прибыл в центральный.
Командир, как и положено, в кресле сидит величественно и равнодушно, замполит торжествующе стоит за его спиной. "Сука, наябедничал", - подумал лейтенант.
Механик стоит понурый, смотрит на палубу и массирует большой палец, привычка у него такая перед тем как…
Все в центральном рассматривают Андрея Борисовича, как моль, перед тем, как её прихлопнут. С грустью смотрят, тоже безучастно, мол больше не увидим турбиниста-карьериста. Засунут его в торпедный аппарат, минёр исполнит команду «Пли», и по делу — за «измену Родине».
Командир прервал смертельную тишину, снял один тапок, громко хлопнул им по ладони: «Да, Андрюша…».
Когда командир сердился, он всегда обращался по имени в уменьшительно-ласкательной форме, мол приласкаю сейчас.
- После автономки поедешь на Новую Землю кочегаркой командовать, будешь с пьяными матросами уголь в топку закидывать. А пока передаю тебя в руки особоуполномоченного.
В центральном непонятно откуда и когда возник из облачка боец невидимого фронта с надписью на боевом номере "ОУОО КГБ" (оперуполномоченный особого отдела) командует:
- Пошли, руки за спину, вперёд.
Зашевелились в корму.
Андрей Борисович неглуп, соображает,
- Хорошо что идём не в первый отсек, значит, поживу ещё мальца, отстреливать из торпедного аппарата не будут.
Дошли до амбулатории в пятом, где доктор не только лечил экипаж, но и проживал вместе с особистом.
Доктор заметил пленного турбиниста и удивился:
- За что? Служивый Андрей — старательный и исполнительный. Что натворил?
Особист строго так:
- Садись, пиши объяснительную, зачем интересовался нашими координатами?
Доктор понял, выявлен враг народа, предатель. Стал небрежно, со звоном, раскладывать на операционном столе в металлическом тазике блестящий инструмент.
Особист доктору:
- Спасибо замполиту, выявил.
Андрей Борисович не ожидал такого поворота удачно начатой офицерской карьеры, то, что будут пытать, вообще не догадывался.
Доктор раскладывает инструмент, звонко и зловеще звенит орудиями пыток.
Турбинист дрожащей рукой начал писать объяснительную записку.
Особист продолжает:
- Лейтенант, пиши всю правду. Каким способом хотел передавать наши координаты офицерам НАТО. Признавайся, очисти душу, сними тяжкий груз с сердца.
Доктор надел халат для операций, на вид мясник мясником, высыпал в тазик инструмент: клещи, долото, молоток и пилу. Инструмент излучал холодный до глубины спинного мозга отблеск. Один софит над операционным столом направил в глаза «пленному».
У турбиниста затряслись коленки.
- Я чё? Я ничё. Я больше так не буду! Разорви меня ядерным взрывом, даже не думал Родину продавать, я просто тётеньку раздевал…
Особист вскочил, обрадовался, что дело быстро раскрыть можно. Медали и ордена его не волновали, он за безопасность страны переживал.
- Выдавай сообщника по кличке «Тётенька», кто это? Твой дружок из гиропоста, инженер группы?
- Вы что, все с ума сошли? В игрушку компьютерную я играл. Виноват, больше в гиропост ни ногой.
Написал объяснительную, как дело было, без домыслов замполита, особист молча прочитал, сказал:
- Я во всём разберусь, иди служи, но помни: теперь ты под колпаком.
Через два дня приходит в турбинный отсек уполномоченный.
И так по-дружески, будто ничего не произошло, говорит турбинисту:
- Запускай испаритель на душ, помоюсь в тамбур-шлюзе. Вчера экипаж мылся, а я не успел.
Турбинист неглуп, сообразил, что это шанс. Спокойно пригласил особиста в тамбур-шлюз, а сам подошёл к каштану и чётким стальным голосом доложил:
- Центральный! Девятый!
- Есть девятый.
- В девятый отсек прибыл оперуполномоченный, капитан-лейтенант …, требует запустить испаритель для помывки в тамбур-шлюзе.
В центральном находился командир:
- Не понял, - сказал спокойно, - по расписанию особист и замполит вчера мылись.
Вызвал старшего помощника Павла Михайловича и говорит ему:
- У нас подводный крейсер на боевой службе или «Сандуновские бани»? Михалыч, разберись, - и ушёл к себе в каюту.
Тем временем особист испарился из турбинного отсека.
Прошла вторая, затем третья неделя автономного похода. Турбинист стоял на вахте. Открылась переборочная дверь, зашёл особист:
- Лейтенант, держи объяснительную, я во всём разобрался. Командир применять к тебе дисциплинарного воздействия не будет.
Турбинист упал в кресло и на выдохе ответил:
- Ну и слава богу.
Особист, не меняя выражения лица, говорит:
- Андрей Борисович, вопрос закрыт. Помыться-то можно? Сам понимаешь, без доклада в центральный пост.
P.S Турбинист и особист до сих пор общаются, встречаются на «День экипажа», хотя прошло уже тридцать лет. Многих сослуживцев уже нет в живых, да и прочные корпуса остались лишь в памяти, но убеждение осталось, что они с нами, где-то рядом.
Оценили 22 человека
48 кармы