Сражение за Верхнекумский: где решалась судьба Сталинграда

В ста восьмидесяти километрах к юго-западу от Волгограда, где-то на середине пути от реки Мышкова до реки Аксай-Есауловский (или просто Аксай), есть небольшой населённый пункт. Маленькие мирные домики среди широких степей Придонья, мирные улицы с мирными названиями: Клубная, Садовая, Виноградная…

И - улица Героическая. Свернёшь с неё немного вглубь - и окажешься среди рядов братских могил. Повернёшь голову в сторону - увидишь высеченное в камне «Здесь стояли насмерть…» А дойдёшь до конца тропинки - тебя встретит памятник: рвущиеся вверх языки стального пламени.

Это - хутор Верхнекумский.

Между триумфом и смертью

19 ноября 1942 года советские войска начали контрнаступление к северу и югу от Сталинграда - и застали немецкое командование врасплох. Фланги 6-й армии генерала Паулюса прикрывали не самые сильные соединения: в ставке Гитлера не верили, что в голой степи русские смогут организовать снабжение большой массы войск. За ошибку пришлось расплачиваться. Уже 23 ноября наступающие друг навстречу другу советские танки соединились у хутора Советский, замкнув кольцо. Более двухсот пятидесяти тысяч гитлеровских солдат и офицеров оказались в окружении. Однако это ещё не означало неизбежной победы советских войск. Командующий группой армий «Дон» фельдмаршал Эрих фон Манштейн начал подготовку «Зимней грозы» - операции по прорыву кольца.

Генерал-майор Эрхард Раус с офицерами своего штаба.

В советских штабах такого развития событий ждали и готовились. Предполагалось, что враг нанесёт удар по кратчайшему расстоянию - пройдя 40 километров вдоль западного берега Дона. Однако трудности манёвренной войны, к сожалению, затрагивали обе стороны. 12 декабря немцы вытащили из рукава свой козырь. До фронта добралась свежая, только-только восстановившая силы во Франции 6-я танковая дивизия генерала Эрхарда Рауса - и вместе с другими соединениями вермахта двинулась в наступление совершенно не там, где их ждали: к востоку от Дона. В первый же день немцы буквально снесли оборонительные рубежи на участке, который прикрывали лишь небольшие силы, и покатили вперёд практически в пустоте. 13 декабря передовой отряд немецких танков проскочил Аксай - основным же силам пришлось задержаться, поскольку мост развалился под весом танков. К утру следующего дня сапёры должны были построить новый, а пока что авангард захватил узел дорог - хутор Верхнекумский.

Впереди маячила река Мышкова - последняя водная преграда на пути к армии Паулюса. Увы, занимать там оборону было практически некому. Вторая гвардейская армия под командованием будущего маршала Родиона Яковлевича Малиновского всё ещё ехала на фронт, и даже после выгрузки ей требовалось дойти пешим маршем до берега Мышковы, оборудовать позиции, развернуть тылы. Лишних нескольких дней на это попросту не было: чтобы вырваться за реку, немецким танкам при отсутствии серьёзного сопротивления хватило бы и суток.

Их нужно было задержать - любым способом.

Пылающий снег

С севера поле грядущего боя ограничивали извилистые берега Мышковы. На них, с востока на запад, располагались переправы в населённых пунктах Ивановка, Громославка и Нижнекумский. От Громославки на юг, до самой реки Аксай и далее, вела одна из немногих в районе хороших дорог. Где-то на середине этой дороги есть ответвление на запад - на посёлок Заготскот (в наше время - пос. Советский) и далее на Верхнекумский - перекрёсток множества просёлочных дорог, ведущих во всех направлениях. На юге, на берегах Аксая, из важных точек следует отметить хутор Заливский, где немцы захватили переправу и развернули тыловую базу. Меж двух рек раскинулась заснеженная степь с холмами и многочисленными заледеневшими оврагами - балками.

Встречать здесь гитлеровские танки было приказано 4-му механизированному корпусу генерал-майора Василия Тимофеевича Вольского с приданными частями. Советские мехкорпуса осени-зимы 1942-го включали меньше танков, чем в 1941-м, зато у них имелось приличное количество мотопехоты и буксируемой артиллерии. По своим размерам и возможностям они были примерно сопоставимы с немецкими танковыми дивизиями. Правда, не на все 100% - мощных тяжёлых пушек и самоходных орудий советским подвижным соединениям недоставало. Также, в отличие от свежей 6-й танковой дивизии, корпус Вольского сражался с первых дней контрнаступления и понёс заметные потери.

Танк Т-34 с фугасным огнемётом ФОГ-1.

Утром 14 декабря, когда гусеницы вражеских танков загрохотали по вновь наведённому мосту через Аксай, основные силы 4-го мехкорпуса всё ещё обретались к северу от Мышковы. Быстро вступить в бой могли только самые передовые части. Но как ни мало у Вольского было фигур на доске, он сделал решительный ход: далеко на юг, прямо на противоположный берег Аксая, выдвинулась 36-я механизированная бригада. Победить танковую дивизию она, конечно, не могла, а вот заставить нервничать, угрожая немецким тылам, - вполне. Тем временем из Громославки выехала 235-я танковая бригада. Это было в своём роде уникальное соединение: большую часть её танкового парка составляли огнемётные машины - модификации среднего Т-34 и тяжёлого КВ-1. В корпусе или в башне у них устанавливался механизм, извергающий на десятки метров потоки огнесмеси. Это специализированное соединение планировалось использовать для выжигания узлов обороны на улицах Сталинграда, но в момент прорыва фронта выбирать уже не приходилось.

Танки шли медленно: с утра степь затянуло пеленой тумана, который не рассеялся даже к полудню. До назначенного рубежа - посёлка Заготскот - бригада добралась только к трём часам, когда от короткого зимнего дня уже не так много и осталось. Первым в посёлок въехал батальон тяжёлых огнемётных КВ-8. А тем временем к населённому пункту уже подходили выехавшие из Верхнекумского вражеские танки.

К сожалению, для танковых боёв КВ-8 подходили плохо. Огнемёт у них располагался в башне, из-за чего вместо обычной 76-мм пушки пришлось устанавливать лёгкую 45-мм, способную пробить вражескую броню разве что вблизи. Но отступать было некуда: на Заготскот обрушился огонь немецкой артиллерии. Тогда боевые машины устремились прямо на немцев и пустили в ход огнемёты. Вечерние сумерки озаряли столбы пламени - от немецких танков, превращающихся в факелы, и от советских, по которым враг бил почти в упор.

Танк командира взвода, лейтенанта Василия Мироновича Селиванова, ушёл далеко вперёд. По броне стучали снаряды, самого Селиванова ранило, но экипаж не вышел из боя и уничтожил два немецких танка. А потом от очередного попадания боевая машина взорвалась.

Огнемётный танк КВ-8.

Селиванова записали как пропавшего без вести и даже успели вычеркнуть из списков. Однако из позднейших наградных документов известно, что лейтенант, обгоревший, раненый в ногу, сумел в последний момент выбраться из танка и даже доползти до своих. Селиванов был награждён орденом Отечественной войны I степени.

Танковое побоище длилось полтора часа, до самой темноты, после чего обе стороны отступили на исходные позиции. Спать, однако, никому не пришлось. Незадолго до полуночи немецкий мотопехотный батальон попытался тайно подобраться к позициям 235-й танковой бригады. К счастью, приближающихся гитлеровцев заметили. Танки подпустили их поближе, а затем декабрьскую ночь разорвали пылающие струи огнемётов. Враг обратился в бегство.

Передовым частям РККА удалось выиграть у немцев одни сутки. Но сражение только начиналось.

Полковник рычит, как зверь

Ночь с 14 на 15 декабря была бессонной даже для тех, кто не участвовал в бою. На южный берег Мышковы постепенно переправлялись всё новые и новые части 4-го мехкорпуса, а также пришедшей на подмогу 87-й стрелковой дивизии. Пехота и противотанковые орудия занимали и маскировали оборонительные позиции, небольшие отряды танков рассылались во всех направлениях - вести разведку и не давать немцам спокойно разъезжать по дорогам. Со стороны посёлка Водянский, где торчала занозой в немецком боку 36-я мехбригада, гитлеровцы слышали нервирующий шум советских танковых моторов. С рассветом к этому прибавилась канонада: красноармейцы обстреливали вражеские позиции у переправы через Аксай. Немцам удалось собрать в Верхнекумском достаточно сильный танковый кулак, а вот с тем, чтобы проводить по мосту небронированные грузовики снабжения, у них возникла проблема.

Тем временем советские танкисты готовились уже к полноценному штурму Верхнекумского. Под покровом тумана к хутору и окружающим его высотам отовсюду подбирались стальные машины со звёздами на броне. Было их не столь уж много - в 4-м мехкорпусе, не считая приданных частей, танков на этот момент осталось около сотни, причём половину составляли лёгкие «малыши» Т-70, вёрткие, но крайне уязвимые. Немцы же накопили около ста танков в самом Верхнекумском, и дожидаться, пока русские соберут силы, они не стали, решив, что без проблем одержат победу в манёвренном сражении. Оставив в Верхнекумском пехоту и две роты танков, боевая группа под командованием полковника фон Хюнерсдорфа двинулась в наступление.

Немецкие войска под Сталинградом зимой 1942 года.

Ушла она, однако, недалеко. Привыкнув за последние дни громить слабые заслоны, гитлеровцы на этот раз упёрлись в прочную противотанковую оборону, да к тому же отлично замаскированную. Минуты складывались в часы, снаряд летел за снарядом, но среди снегов и пожухлой травы, так похожей на красноармейскую форму, немцы никак не могли разглядеть, кто и откуда поражает один танк за другим.

Пока враг безуспешно пытался прорвать оборону советских бронебойщиков, командир 235-й танковой бригады Денис Максимович Бурдов сделал логичный вывод: если немцы начали наступление, то в самом хуторе их сейчас немного. Вскоре немецкий радиоэфир заполнили тревожные сообщения: с востока в Верхнекумский ворвались два десятка танков, и требовалось подкрепление. А с подкреплениями были явные проблемы - на юге 36-я мехбригада, почуяв удачный момент, атаковала переправу у Заливского и перерезала трассу снабжения. Для прикрытия фланга и тыла немцам приходилось задействовать мотопехоту и самоходные противотанковые орудия, которых так не хватало сейчас у Верхнекумского. А на севере на тщетные атаки в поле немецкие танки растратили большую часть боезапаса, который теперь невозможно было доставить.

Однако главный аккорд в «песне стали» был впереди. На Верхнекумский, где ещё как-то держался немецкий гарнизон, обрушился огненный ливень - основные силы 4-го механизированного корпуса наконец-то добрались до поля боя! И пока эфир наполнялся воплями о помощи, пока невидимые огневые точки расстреливали немецкие танки, пока из Заливского не мог вырваться ни один грузовик со снарядами, у полковника фон Хюнерсдорфа случилась небольшая истерика. Один из его подчинённых вспоминал: «Полковник… выехал на своём танке между нами и, сорвав с головы наушники, разъярённо зарычал, по-другому это не назовёшь:

- И это мой полк? И это называется атака? Мне стыдно за вас! - и так далее».

Но на тактическую обстановку ругань влияла слабо; немцам нужно было как-то выбираться из ловушки, в которую их загнал командир 4-го мехкорпуса Вольский. Собрав все силы в кулак, танки 6-й танковой дивизии отправились назад в Верхнекумский - спасать то, что ещё можно спасти.

Командир 11-го танкового полка 6-й танковой дивизии полковник Вальтер фон Хюнерсдорф отдаёт распоряжения подчинённым.

Позднее в своих воспоминаниях генерал Раус описал потрясающе бравурную и столь же абсурдную историю о том, как он разбил бесчисленные орды русских и победоносно отступил из Верхнекумского. Реальность, зафиксированная в отчётах, была для него не столь приятной. Надежды на превосходство немецкой военной подготовки не оправдались. С лета 1941 года советские мехкорпуса не только улучшили свою организацию, но и усовершенствовали тактику ведения боевых действий. Танки маневрировали, не давая себя отсечь и окружить; противотанковые пушки поддерживали их точным огнём, а при необходимости танк мог сам прикрыть попавшее под обстрел орудие, пока расчёт перекатывал его на новую позицию. С немалым трудом немецкая колонна вырвалась с хутора и покатила на юг, бросив победителям два десятка грузовиков, несколько исправных танков и даже запасы французского коньяка и сыра.

По пути к Заливскому гитлеровцы нервно вглядывались в декабрьские сумерки, боясь, что на них обрушится целая танковая армия. Увы, танковой армии у В.Т. Вольского не было и не предвиделось. Далеко было и до подхода долгожданной 2-й гвардейской армии: половина её частей всё ещё выгружалась из эшелонов, а у тех, кто уже выдвигался на позиции, не было ни работающей связи, ни снабжения, ни горючего. Оставалось рассчитывать только на самих себя.

В плен не сдался никто

Отбросив противника обратно на Аксай, советские танкисты выиграли даже не одни, а сразу двое суток. День 16 ноября гитлеровцы потратили на ремонт подбитых танков и ожидание подкреплений: поняв, что имеющимися силами советскую оборону не пробить, немецкое командование перенаправило сюда части 23-й танковой дивизии. Кроме того, нужно было избавиться от стоявшей к западу от Заливского 36-й мехбригады, откровенно замучившей немцев своими атаками на переправу. Под мощным сосредоточенным ударом бригаде пришлось с боями отступать на север.

Тем временем части РККА укрепляли позиции. Понимая, что враг обязательно пустит в дело авиацию, штаб 4-го мехкорпуса запросил у командования прикрытие истребителями. По бригадам летели приказы: технику замаскировать, для личного состава выкопать укрытия, по позициям, даже для приёма пищи, передвигаться только в одиночку, а без надобности не ходить вообще.

К вечеру 16 ноября у немецкого командования сложился амбициозный план: начать утром общее наступление с мощной воздушной поддержкой и к исходу дня не только взять Верхнекумский, но и вырваться уже непосредственно к Мышкове и захватить переправу у Громославки.

Однако генерал-майор Вольский внёс в немецкие планы свои коррективы: утром 17 декабря нанёс контрудар по плацдарму 23-й танковой дивизии. Та бодро отчиталась, что отбила атаку с минимальными потерями, но в действительности немцы потеряли нечто куда более важное, чем танки, - два часа и без того короткого светового дня. Такая задержка вынудила их двигаться не самым удобным маршрутом и, вдобавок, не дожидаться мотопехоту и артиллерию. Кроме того, зная, что против них действует активный командир, гитлеровцы выделяли значительные силы на прикрытие флангов.

Товарищи поздравляют подполковника Асланова с присвоением звания Героя Советского Союза.

Передовые позиции немцы сумели захватить - с досадой отметив, что красноармейцы держались до последнего и в плен не сдавались. Но далее их ждало главное препятствие - выстроенная за прошедшие двое суток основная линия обороны советской пехоты при поддержке танков. Николай Григорьевич Орлов, в будущем генерал-лейтенант, а тогда просто двадцатилетний командир танковой роты, вспоминал: «Командир полка радирует: в районе Заготскот окружён мотострелковый батальон… Мчимся на выручку. Оказалось, мы хотя и опоздали, но пришли к делу. У Асланова было три танка, он… сумел пробить брешь в боевом порядке немцев и повёл бойцов из окружения (Ази Агадович Асланов, командир 55-го танкового полка, будущий генерал-майор и дважды Герой Советского Союза. - Авт.). Нам пришлось тоже поработать. Патронов и снарядов не жалели. Белый снег стал красным…»

В воздухе надсаживались моторы немецких пикировщиков. Но атаки советских истребителей и принятые на земле меры маскировки не позволили им нанести практически никакого ущерба. Тем временем гитлеровские танки упрямо рвались вперёд, но мало что могли сделать без поддержки отставшей мотопехоты и артиллерии. В свою очередь, советские стрелки с противотанковыми ружьями, артиллеристы и танкисты бились как единый организм. Вспоминает Николай Орлов: «Ко мне подъехал на танке командир полка, сказал, что в полутора километрах южнее хутора отражает атаку стрелковый полк, приказано его поддержать… Вышли на линию обороны пехотинцев - ни одного бойца… Вдруг из широкой балки выкатываются на нас несколько немецких танков. Отдаю команду: "Все бронебойными по танкам! Огонь!"… Тут из оврага подбежал к нам капитан-пехотинец: "…Командир полка благодарит вас за помощь и просит остаться до ночи, иначе не удержимся". А что за полк, спрашиваю, где. Никого не видим. "На этих позициях занимает оборону 1378 стрелковый полк… подполковника Диасамидзе. А то, что вы говорите: полка не видно, так это нам похвала, значит, хорошо замаскировались..." (Михаил Степанович Диасамидзе за проявленную храбрость и умение при обороне Верхнекумского удостоен звания Героя Советского Союза. - Авт.)».

Тусклое зимнее солнце неумолимо катилось к горизонту и, наконец, скрылось. В темноте, с расстрелянным боезапасом, в любой момент ожидая контрудара и окружения, гитлеровцы продолжать бой не решились и вновь угрюмо двинулись обратно на юг.

Экипажи и танки КВ-1 в ходе переброски под Сталинград.

…Почти все эшелоны 2-й гвардейской армии уже разгрузились. Вдоль берега Мышковы начали выстраиваться первые дивизии. Кризис ещё не миновал - но в тёмной морозной ночи уже забрезжил свет.

Последний рубеж

Битва ещё не кончилась, а успехи 4-го мехкорпуса уже оценили: утром 18 декабря пришла новость о его переименовании в 3-й гвардейский. Это приободрило бойцов, которые после нескольких дней непрерывных сражений валились с ног от усталости.

В этот день немцы вновь попытались атаковать Верхнекумский - и вновь без толку. Однако, несмотря на героизм советских войск, всему был предел. Часть подбитых танков удалось отремонтировать, но многие полностью выгорели, пехота и артиллерия тоже несли потери. Тем временем через Аксай переправилась ещё одна немецкая танковая дивизия - 17-я. Поддержать атаку готовились бомбардировщики, для которых разведанные в прошлых боях советские позиции больше не были секретом.

Удар, нанесённый 19 декабря, был страшен. Сразу три танковые дивизии взяли Верхнекумский в клещи, перерезали трассу на Громославку. А 1378-й стрелковый полк в буквальном смысле лёг костьми у них на пути - два его батальона оказались практически полностью уничтожены. Бригадам 4-го мехкорпуса пришлось вырываться из окружения. Оставляя позади подбитую технику и павших товарищей, они шли на север.

Немецкие танки мчались к вожделенной Мышкове - и поздно вечером 19 декабря захватили переправу у деревни Васильевка. Оставалось дать армии Паулюса команду прорываться из окружения и сделать последний рывок ей навстречу.

Вот только на пути этого рывка, там, где раньше была тонкая завеса советских войск, теперь стоял частокол гвардейских дивизий. Солдаты и офицеры у Верхнекумского свой подвиг уже совершили - настала очередь 2-й гвардейской армии совершить свой.

Мемориальная плита И.М. Каплунова на Мамаевом кургане в Волгограде.

Легко не было. Гитлеровцы всеми оставшимися силами рвались через реку - у Васильевки, у Громославки, у Нижнекумского… Одним из многих, кто сдерживал их натиск и ушёл в бессмертие, стал Илья Макарович Каплунов - 24-лётний бронебойщик. Оставшись в одиночестве на своей позиции в Нижнекумском, без руки, без ноги он продолжал бить немецкие танки и уничтожил девять машин, пока не истёк кровью…

Гвардейцы не отошли, выдержали. А 24 декабря 1942 года 2-я гвардейская армия перешла в наступление. Вскоре бойцы уже шагали по освобождённому Верхнекумскому и, не останавливаясь, двигались дальше. Линия фронта всё сильнее и сильнее отдалялась от Сталинграда - теперь уже навсегда.

Все надежды Гитлера на спасение окружённой 6-й армии рухнули. Танковые дивизии, обломавшие зубы об Верхнекумский и Мышкову, катились прочь по выжженному снегу. 

Алексей Норин