Работорговля

Проверка зубов пленницы на восточном невольничьем рынке.

Ужасы трансатлантической работорговли оставили несмываемый след в истории человечества. В ходе более трех с половиной столетий из загонов африканского побережья были вывезены 12 с половиной миллионов пленных, две трети из которых были приговорены к пожизненным работам в полях. Судна с рабами отправлялись по разным направлениям, начиная от Аргентины на юге и заканчивая Канадой на севере. Это было самым крупным принудительным переселением в эпоху нового времени.

Часто, когда говорят о рабстве, на ум приходит именно африканская работорговля. Но это был не единственный торговый канал и даже не самый крупный вплоть до 1700 года. Второй, крупнейший в истории работорговческий рынок менее известен, но просуществовал он значительно дольше. Он был сосредоточен в черноморских портовых городах Крыма. Примерно с 1200 до 1760 года около 6,5 миллионов пленных были отправлены в ужасные условия существования в различные страны от Италии до Индии.

Однако устройство Крымской работорговли существенным образом отличалось от модели, знакомой нам по трансатлантической торговле. Здесь торговали белыми рабами, большая часть которых была родом из степей Дикого Поля. Их хозяевами были Викинги, Итальянцы и Татары – причем последние служили Крымскому Ханству, государству, чье долгое существование обязано удовлетворению спроса на рабов. Большинство рабов были женщины и дети, которые предназначались для работы прислугой, такая судьба нередко подразумевала и сексуальные услуги. Для Крыма это было обычным явлением. Во время своего путешествия по северным берегам Черного моря в 1664 году знаменитый османский писатель Эвлия Челеби записал несколько фраз на местном диалекте, которые, как он полагал окажутся полезными для других путешественников по этим землям. Среди этих фраз были «принесите девочку» и «я не нашел девочку, но нашел мальчика».

Молодые девушки особо ценились на крымском работорговческом рынке.

Торговля рабами между Европой и Азией, Христианским и Исламским мирами, стремительно развивалась. На продажу выставлялось значительно больше женщин, чем мужчин, и цена на них постоянно увеличивалась. Разница в цене была отмечена еще в 12 веке, в статьях Русской Правды, древнейшего кодекса законов Киевской Руси. На Крите рабыни были в два раза дороже рабов в 1301 году, а спустя 30 лет еще на 60 % дороже. Когда в начале 17 века турецкий вельможа Кинан Бий в своем завещании оставил жене девочку–рабыню, оказалось, что это самая ценная часть его собственности. Таким образом, 80% всех рабов в этом регионе были девушками в возрасте от 8 до 24 лет.

Работорговцы Крымского Ханства очень умело распоряжались своим товаром – мусульманам они предлагали рабов–христиан, а христианам рабов–мусульман. Они хорошо знали вкусы своих покупателей и разбирались в их предпочтениях. В итоге им удалось вызвать среди покупателей желание платить больше за экзотическую красоту. Среди белых жителей Московии и черкесов с Кавказа, чьи женщины даже тогда славились своей красотой, популярностью пользовались очень дорогие рабыни, которые были привезены из Тропической Африки. Однако, как выясняется, самыми дорогими из всех рабов были мальчики и девочки от 6 до 13 лет, которых забирали в Западной Карелии и вывозили через Новгород и Москву по Волге.

Эта картина сильно романтизирует работорговлю. Татары действительно запрягали запасных лошадей, но большинству пленных приходилось идти пешком в ужасных условиях

Финские дети были настолько ценны, что большинство из них продавалось еще по пути, и только немногие доезжали до Крыма. По оценке Юкки Корпела, их число не превышало полдюжины в год и цена, запрашиваемая за них, была просто космической. По некоторым данным, девочка, купленная за 5 алтынов в Карелии, могла быть продана за 6,666 алтынов, не успев доехать до Ханства, таким образом, цена повышалась на 133,000 %. Такая цена была равна 200 рублям или 250 овцам, что почти в пять раз превышало обычную стоимость крымского раба. Рабы с дальнего севера были очень востребованы из–за цвета кожи. Их отличительные черты фиксировались в учетных книгах не очень тщательно, для торговли человеческими страданиями вполне хватало записи: «светлая кожа, светлые волосы».

Чтобы получить представление, как была устроена работорговля, как она развивалась и как стала столь прибыльной, стоит отметить, что продажа рабов представляла собой основу для крымской экономики в средние века. Объем торговли дважды значительно увеличивался и понижался, один раз до падения Константинополя в 1553 и один раз после. Спрос на христианских рабов в Османской Империи вытеснял спрос на языческих или мусульманских рабов в Византии. В этот период длиною в пару лет по меньшей мере 2000 пленных не были высланы из порта Кафы, города, который литовский посол Михалон Литвин описал следующим образом: «не город, а бездна, в которую льется наша кровь». Такая метафора существенно преуменьшает масштабы рабства в Крыму.

Подсчитано, что по крайней мере треть завезённых на полуостров пленных оставалась там в качестве рабов и служила своим татарским хозяевам. Другая существенная часть пленных отправлялась в соседние порты или в другие монгольские ханства, такие как Казань и Астрахань.

Крымское Ханство и его ближайшие соседи в 1600 году.

Географическое расположение Крыма было важнейшим условием успешного существования работорговли. Бескрайняя степь от Монголии до Венгрии и Польши никак не препятствовала быстрым перемещениям больших групп всадников или их поспешному отступлению. Ни Речь Посполитая (которая была до 1660–х годов главной мощью в восточной Европе), ни ее более слабый сосед, Московия, не имели закрепленной южной границы. Крепости там впервые начали возводить только к конце 16 века. В 1640–х началось масштабное строительство Белгородской засечной черты, линии укреплений, земляных валов и срубленных деревьев протяженностью 800 километров. Эти сооружения ограничивали свободу передвижения татар и в конечном счете (правда, только в 1760–х) сделали масштабные набеги невозможными. До этого же момента группы грабителей спокойно наводили беспорядки по всей бескрайней степи. Они сжигали деревни, похищали людей и утаскивали их на юг по знакомым маршрутам, отмеченным на картах того времени как «черные дороги» работорговли.

Политика также выполняла жизненно важную роль в поддержке восточной работорговли. На протяжении долгих лет Крымского ханства земли к северу были разделены между двумя державами, которые всегда были враждебно настроены друг против друга и часто находились в состоянии войны. Ханы использовали кровную вражду между католической Польшей и православной Московией. Они вступали в союз то с одной державой, то с другой. Это позволяло им совершать набеги на то вражеское государство, на какое им заблагорассудится. Ни разу за всю свою историю Ханство не сталкивалось с силами обеих держав, что имело большое значение.

Кафа, центральный порт Евразийской работорговли

Почти на протяжении всего своего существования Ханство находилось под покровительством мощной Османской империи, но во всех других отношениях оно представляло собой достаточно слабое и разрозненное государство. Правителем Ханства мог быть прямой потомок Чингисхана, который повелевал четырьмя постоянно находящимися в распрях мощными племенами. Каждое из племен дважды в год собирало две или три тысячи своих собственных людей для набегов. Общины были разрознены, и их не особо заботило, кого атаковать — врагов или номинальных союзников своего государства. Ни один Хан, желавший остаться у власти, не мог себе позволить их остановить. По большей части, крымские правители довольствовались налогообложением торговли в размере одной пятой от всех угнанных рабов и скота.

Некоторые источники позволяют сделать расчет убытков, причиненных Речи Посполитой и Московии на пике этой торговли рабами. Можно смело предположить, что количество в 800000 пленников, зафиксированное летописцами тех лет за один набег, значительно преувеличено. Административные документы обеспечивают более надежные данные. Документальные заявления, сделанные польскими дворянами, которым было разрешено требовать налоговые льготы за крестьян, взятых в плен в результате татарских набегов, сохранялись в Львове в 1603 –33 годах и использовались для экстраполяции средних годовых потерь государства в размере 7000 человек. Согласно отчетам, направленным в Москву в период между 1600 и 1650 годами, к этому числу можно добавить еще по 4000 русских пленных за каждый год. Оба источника нельзя считать до конца надежными, так как польские дворяне были заинтересованы в преувеличении потерь, в то время как московские правители сводили их к минимуму из страха показаться неспособными контролировать ситуацию. Но число пленных, поступавших на Крымский рынок было, несомненно, достаточным, чтобы поддерживать гильдию из 2000 работорговцев в Стамбуле в течение пятнадцатого века. Поэтому не исключено, что Литвин был прав в своей оценке, утверждая что в Кафе постоянно находилось около 30 000 рабов, что численно превышало мусульманское население города примерно в два раза.

Александра Лисовская, также известная как Роксолана мать Султана Селима II

Какого это было — быть одним из тех заключенных? Нет единого ответа на этот вопрос. На самом деле, жизнь рабов не всегда была такой уж невыносимой. Пленников–мужчин в оковах отправляли работать на галеры, что тогда было достаточно распространенной рабской участью. Сложно даже представить, насколько это ужасно. Для других, однако, рабство означало быть одетым, сытым и с крышей над головой, выполнять работу по дому, а не тяжелый физический труд степного крестьянина. Такое рабство не слишком отличалось от жизни крепостного слуги, который подписал долгосрочный контракт с обещанием служить одному хозяину за ничтожную зарплату с питанием и проживанием. На закате черноморской работорговли был популярен анекдот: группа черкесских рабынь, находившихся на борту корабля, который направлялся в Стамбул, была освобождена русскими воинами. Пленницам был дан выбор вернуться домой и выйти замуж за русского или казака или остаться со своим турецким рабовладельцем. Единогласно и без промедления они воскликнули: “На продажу в Константинополь!”

Некоторые мусульманские земли были достаточно благополучными и не так сильно нуждались в рабском труде. Многие рабы там получали свободу спустя четверть века. Один английский путешественник в Центральной Азии встретил 25 освобожденных русских рабов, отправлявшихся домой из Самарканда. Пленницы, которые выходили замуж, редко передавали свой рабский статус детям, как это было в случае с трансатлантической работорговлей. Те, кто обладал внешностью, талантом и удачей, могли даже чего–то добиться своей жизни. Возможно, самым известным примером, когда рабыне удалось “выбиться в люди”, является случай Александры Лисовской, талантливой дочери русинского священника, которая была взята в плен крымскими татарами в Галиции в 1520–х годах. Увезенная в Кафу, а затем проданная в Стамбул, она стала любимой женой турецкого султана Сулеймана Великолепного и обрела значительную власть в Османской империи.

Тем не менее, было бы ужасной ошибкой считать крымскую работорговлю милосердием. Если кто–то попадал в плен к татарам, это часто означало смерть для него. Детей и стариков, которые не могли ходить самостоятельно, сразу отпускали или убивали. В свидетельствах Зигмунда барона фон Герберштейна, представителя от Священной Римской империи, посещавшего Россию в шестнадцатом веке, говорится, что «старые и немощные люди, которые не приносили дохода, отдавались юным татарам, как зайцы щенкам для их первого урока охоте». Судьбы молодых и красивых и старых и немощных запечатлены в старинных народных украинских песнях: «Матушку–старушку зарубили саблей / А мою любимую украли в плен».

Тем, кто проходил отбор, связывали руки за спиной и запрягали в ряд с жеребятами. Под ударами плетей они тащились сотни километров за татарами через всю степь. Пленных мужчин часто кастрировали и клеймили. Пережив все это, пленные оказывались в крымских подземельях, где их распределяли по возрасту, полу, умениям и, наконец, по внешности. Подобное обращение с пленными сохранялось на протяжении всех лет восточной работорговли.

В 1420–х годах испанский путешественник Перо Тафур писал, что генуэзцы вынуждали новоприбывших рабов раздеваться догола, как мужчин, так и женщин. На них накидывали плащи из войлока, после чего назначали им цены. Потом с них сбрасывали это одеяние, чтобы было понятно, есть ли у них какие–либо телесные дефекты. Спустя 250 лет татарские работорговцы стали настолько часто использовать косметические средства для улучшения внешнего вида своих пленниц, что ханство издало указ, запрещающий подобную практику.

Цены на пленников значительно менялись на протяжении многих лет в соответствии с количеством рабов на рынке и их личными качествами. Наступление войны, голода или эпидемии существенно влияли на цену независимо от того, кто находился у власти. В последние дни существования Византийской империи, когда крымская работорговля находилась в руках генуэзцев и венецианцев, цены резко выросли в результате тяжелой вспышки чумы в Румынии в 1393. В последние годы тринадцатого века цена на турецкого раба упала значительно ниже цены на овцу из–за большого количества пленных, привезенных после византийской войны. Во времена голода в Астрахани в 1550–х годах крестьяне продавали своих дочерей в рабство за кукурузу ценой в шесть монет, четыре десятилетия спустя, во времена изобилия, рабыня в том же городе стоила 405 монет.

Военных плененных, которые имели благородное происхождение, обычно не продавали на открытом рынке, за них требовали выкуп. Т рансильванский князь Иоанн Кемени был взят в плен в 1658 году с рядом вельмож, и в конце концов был выкуплен за 100000 талеров (четверть первоначально требуемой суммы), а его подчиненный Ференц Корнис — за 40000 талеров. Сохранился список с именами еще 275 пленных, согласно которому 66 пленных в дальнейшем были выкуплены за дополнительные 64 530 талеров – эту сумму трансильванцы выплачивали 8 лет.

Крымскотатарский воин со знаменитым изогнутым луком,который был на протяжении веков главным оружием татаро–монгольских народов. В один набег могло отправиться до 30 000 таких воинов.

К 17 веку все чаще начинают платить за гораздо менее “ценных” пленников. Их выкуп воспринимается в Московии и в Речи Посполитой как моральный и религиозный долг. Христиане с ужасом представляли судьбу рабов, которые погибли в землях неверных и были погребены без соблюдения обрядов. В Московии стали собирать специальный налог на выкуп тысячи простых пленных между 1551 и 1679 годами.

Еще одно доказательство, что все крымские пленники были предметом сложного и детально продуманного ценообразования: цены на рабов часто снижались за имеющиеся у них травмы и увечья. В Генуе в 1423 суд рассматривал дело о болгарской рабыне, которую при похищении ударили по голове, от чего она стала страдать от «падучей» — возможно, эпилепсии. Хозяин девочки смог добиться признания сделки недействительной на основании того, что девочка была больна на момент покупки.

Наконец, воспринимать русских и поляков исключительно как жертв было бы совершенно неправильно. Московия была часто замешана в этой торговле, рабство в ней процветало на протяжении многих лет. Это имеет особое значение, когда дело доходит до объяснений того, как финны попадали на Крымский рынок. Правда заключается в том, что их туда в основном отправляли русские.

Новгород, в средние века известный как Новгород Великий, был основным центром работорговли в этом регионе, и жители Новгорода устраивали многочисленные набеги на Карелию с явной целью похищения экзотических финских детей. Пленные, взятые в этой области, были настолько ценны, что после вступления Астраханского ханства в растущую Русское царство, сыну бывшего хана было разрешено возглавить две вылазки в Карелию через земли Московии (в 1555 и 1577 гг.). Тем временем Шах Аббас Персии направил делегацию на поиски финских рабов, в результате им удалось приобрести три финских девушки в Москве и более 30 в Казани.

Набеги на дальнем севере были весьма продуктивны. В то время еще не существовало мощного финского государства, способного защитить своих подданных. Несмотря на то, что жители большинства южных регионов Финляндии были обращены в христианство в средних веках, огромная часть населения оставалась языческой. Это представляло выгоду, поскольку пленные из этих мест никак не были защищены церковью, и их могли купить как христианские, так и мусульманские рабовладельцы.

Близость Новгорода гарантировала уменьшение затрат и рисков связанных с перевозкой пленных на большие расстояния.

Юкка Карпелло утверждает, что согласно средневековым летописям, набеги в Карелию совершались в среднем раз в 10 лет, между серединой 14–го и началом 16 веков. Можно сказать, что это случалось часто, если учитывать, что эта область не вызывала конкретного интереса во времена позднего средневековья. Некоторые из таких набегов совершались новгородскими моряками по собственной инициативе. Другие же финансировались местными правителями, которые надеялись получить от них хорошую прибыль.

Самые ранние сохранившиеся записи о набегах со стороны Московии датируются 1477 годом, за год до взятия Новгорода Иваном Великим. Запись от 1490 года дает более ясное представление о торговле: русские разграбили Кеми на севере Финляндии, похитили женщин и детей и потребовали за них выкуп. Некоторым семьям удалось заплатить за возвращение родственников, остальных пленных, которых было большинство, отдали рабство. Татарские войска из Астрахани совершили подобный набег в 1577 году, оставив младенцев замерзать на льду.

Пленных из Скандинавии московиты называли Немцами. Торговля ими процветала в течении 16 века. За рабами приезжали из других государств по приказам правителей. Исмаил–бек, хан Ногайской Орды (ч ьи земли были расположены к северу от Крыма), направил своего посла на север, чтобы купить двух скандинавских детей в 1561 году. Хан Бухары тоже отправлял своих подданных на поиски девочек–немок. Цены на них были примерно в десять раз выше средней цены на обычного раба. Карпелло считает, что само слово «немцы» стало своего рода торговой маркой, означавшей качество высочайшего уровня. Учитывая, что число финских пленных, доезжавших до Крыма было очень маленьким, можно говорить об активной торговле, которая включала в себя специальную терминологию, широкую торговую сеть и расчет прибылей, а также возможности делать «заказы» на рабов с определенными отличительными чертами. Все это кажется поразительным для столь раннего периода.

Карельская тайга, место татарских набегов,совершавшихся на протяжении нескольких веков.

Можно говорить о том, что значение Крымской работорговли в целом было серьезно недооценено. Она была не просто предшественником трансатлантической торговли — она предоставила для нее модель и целый ряд случаев, на которые впоследствии можно было опираться как на опыт.

Некоторые из генуэзских работорговцев, которые были изгнаны из Кафы турками через несколько лет после падения Византии, впоследствии, к концу пятнадцатого века, стали основателями трансатлантической торговли. Кроме того, Стамбул, крупнейший город во всей Европе и западной Азии в середине шестнадцатого века, был обязан своим быстрым ростом населения крымским рабам, которые составляли пятую его часть. Украинские казаки впервые собрались в большие объединения именно с целю противостоять татарским набегам.

Наконец, утечка человеческих ресурсов и золота в Кафу явно оказала определенное воздействие на развитие России. После 1600 года выкупы пленных рабов ежегодно обходились в 6 миллионов рублей. Великий русский историк Василий Ключевский в конце 19 века, в период, когда неспособность России идти в ногу с развивающимся западом являлась первостепенной политической проблемой, отметил, что «если учесть, сколько времени, духовных и материальных сил было потрачено на жестокое, тяжелое и болезненное преследование степных хищников (татар), не будет нужды спрашивать, чем были заняты люди в Восточной Европе в то время, как Западная Европа продвинулась в промышленности, торговле, уровне общественной жизни, в искусстве и науках».

ИСТОЧНИК