Емельян Пугачёв – рисунок со старинной гравюры.
Казалось бы, странный вопрос! Многие из нас ещё со школьной скамьи запомнили тезис о крестьянском характере пугачёвской войны. Вольно или невольно, но одним из первых этот миф запустил в общественное сознание Александр Пушкин, чей знаменитый труд «История Пугачёва» впервые увидел свет в декабре 1834 года. Но вот странность! Первый и второй этап пугачёвского бунта разворачивался, как известно, на территориях Оренбургской губернии и Башкирии. То есть, там, где традиционное крестьянство в те времена представлено было очень слабо. К слову говоря, тот же Пушкин, определяя качественный состав армии Пугачёва, называл его соратников «сволочью» – бежавшими каторжанами, казаками-раскольниками, лихими людьми, иначе говоря, людьми низкого звания и крайне подозрительного поведения. Примеры? Пожалуйста. Одним из ближайших сподвижников Пугачёва с октября 1773 года был небезызвестный Хлопуша (Афанасий Тимофеевич Соколов). Кем же был Хлопуша и как он оказался в стане Пугачёва? Вот вкратце его «послужной список». Крепостной крестьянин тверского архиерея Митрофана, в 15 лет уехал в Москву, работал извозчиком, потом примкнул к шайке уличных грабителей. Был отдан в солдаты, бежал, затем был обвинён в конокрадстве и выслан в Оренбургскую губернию, где батрачил в имении надворного советника Тимашева и на Покровском медном заводе графа А.И. Шувалова. Участвовал в грабежах и разбойничьих нападениях на дорогах. Был осуждён на пожизненную каторгу с отправкой в Тобольск. Бежал, но был пойман и возвращён в Оренбург. 30 сентября Оренбургский губернатор Рейнсдорп вызывает Хлопушу из тюрьмы. Он посылает его в стан Пугачёва, снабдив его четырьмя указами, один из которых надо было «отдать яицким казакам, другой – илецким, третий – оренбургским, а четвёртый – самому Пугачёву». Суть изложенных в этих указах сведений состояла в том, что Пугачёв – аферист и самозванец. За успешное выполнение задания губернатор обещал Хлопуше освободить его от каторги и «дать ему денежное награждение». Нашёл, на кого понадеяться!
Хлопуша передаёт Пугачёву воззвание губернатора Рейнсдорпа (рисунок Владимира Тельнова; 1924-1998).
Хлопуша, конечно же, переметнулся на сторону Пугачёва, став, как уже было сказано, одним из его ближайших сподвижников. Хлопуша, помимо участия в боевых действиях, являлся для Пугачёва поставщиком «пушечного мяса». Так, 7 ноября 1773 года к войскам Пугачёва, стоявших тогда в окрестностях Оренбурга, Хлопуша привёл с собой около 500 человек, завербованных им на Авзяно-Петровском заводе. Что это были за люди? А были это заводские крестьяне и крепостные рабочие. С ними было 6 пушек, при которых, как впоследствии рассказывал на следствии Хлопуша, «канониром был демидовский крестьянин Иван Шишка». Демидовский крестьянин – это крестьянин, приписанный к одному из заводов Демидова, по сути – рабочий. Бесправный представитель того самого пролетариата, которому терять было нечего. Рабочие – это, согласитесь, не крестьяне. Но война Пугачёва почему-то «рабочей» не называлась. А вот ещё весьма любопытные факты. По подсчётам советского историка А.И. Андрущенко («Крестьянская война 1773-1775 гг.», М., «Наука», 1969), к восстанию Пугачёва примкнули рабочие 64 заводов, 28 выступили против. Однако многие из них были мобилизованы в армию Пугачёва в принудительном порядке, и при первом же удобном случае бежали от Емельяна Ивановича.
ЛИХИЕ ЛЮДИ И ДВОРЯНЕ
На кого ещё делал ставку «народный заступник» Пугачёв? А вот на кого – цитируем один указов Емельяна Ивановича: «Содержащихся в тюрьмах и у протчих хозяев, имеющихся в неволности людей, всех без остатку на нынешних месяцах и днях чтоб выпущали». В значительной степени именно этот контингент и пополнял войско Пугачёва. Известно, что масштаб мародёрства пугачёвцев был столь велик, что в конце 1773 года предводитель «крестьянской армии», по жалобе крестьян, был вынужден для острастки повесить своего приближённого Дмитрия Лысова за то, что тот со своей командой «грабил крестьян и разорял их домы». И такая казнь была далеко не единичным случаем!
Менее известно, что в армии Пугачёва были и дворяне. К примеру – Михаил Шванвич, сын петербургского гвардейского офицера, крестник императрицы Елизаветы Петровны. Шванвич в чине подпоручика 2-го Гренадёрского полка 8 ноября 1773 года попал в плен к Пугачёву. Присягнул ему на верность и в течение нескольких месяцев переводил перехваченную правительственную переписку с немецкого и французского языков на русский. Это – немаловажная деталь. Переводчик с французского, Пугачёву был нужен не только для перевода захваченной переписки, но и для общения с французскими военными специалистами, которые – и об этом сохранились свидетельства! – находились в штабе восставших изначально. Если внимательно, без идеологических шор, посмотреть на состав армии Пугачёва, мы заметим очевидную вещь: в ней присутствовали представители едва ли не всех сословий, а собственно крестьяне вовсе даже и не преобладали (их число увеличилось лишь с лета 1774 года, когда Пугачёв, после взятия 12 июля Казани, пошёл вниз по Волге на Дон). Можно сказать, иначе. Армия Пугачёва, особенно её самые боеспособные соединения, состояли из наёмников, которым, по сути, было всё равно, с кем и за кого воевать – лишь бы платили деньги. Вы скажете, что это неправда? Что ж, развеем и этот миф.
«Яицкие казаки в походе» (акварель немецкого художника Карла Хесса; 1755-1828).
ДЕНЬГИ НА ВОЙНУ
Даже историки советского периода, пусть и неохотно, но признавали тот факт, что в регулярной армии Пугачёва выплачивалось жалование. Сколько же платил Пугачёв? По свидетельству одного из его соратников, Максима Шигаева, которые тот давал уже будучи под следствием, «в разные времена им было выдано денег на конных по 6-ти рублей, а на пехотных по 5-ти каждому человеку». В августе 1774 года, находясь в окрестностях Царицына, где его армия через несколько дней потерпит последнее сокрушительное поражение, Пугачёв посылает именной указ (манифест) «всему природному донскому казачьему войску» в Берёзовскую станицу. Помимо прочих благ и привилегий, он также пообещал в указе каждому, кто запишется в его армию, выдать единоразово «не в зачёт жалованья по 10 рублёв». Много это или мало? Судите сами: на казённых заводах Урала приписанным к ним крестьянам, которые по факту были просто-напросто рабочими этих предприятий, тогда выплачивали такие деньги. За рубку дров «мерою в длину 14 аршин, а в вышину – 7» (размер такой «поленницы» составлял примерно 10 х 4,5 метра) платили 25 копеек. Рабочий день длительностью от 10 до 14 часов оценивался в 6-8 копеек. За кубическую сажень (9,8 кубометра) вырытой руды рабочие получали по 20 копеек. За ковку железа на заводах Демидова рабочие получали: мастера – по 2 копейки, подмастерья – по 1,25 копейки, работники – по 0,75 копейки за 1 пуд (16,4 кг.). А что можно было купить на ежемесячную зарплату в 5-10 рублей, которые Пугачёв выплачивал казакам за участие в войне? Нам, живущим в начале XXI века, сложно ориентироваться в уровне зарплат и потребительских цен последней трети века XVIII-го. Да и цены на основные промышленные и продовольственные товары тогда также сильно разнились, в том числе – в зависимости от сезона, региона и разного рода форс-мажорных ситуаций. И всё же?
Приведу небольшую выкладку по ценам на продовольствие, которые в 1772-1775 годах действовали в регионах Среднего Поволжья, на Урале и в Западной Сибири. Пуд ржаной муки можно было купить по цене от 6 до 15 копеек. Пуд крупы – от 17 до 37 копеек. Четверть (6 пудов) овса оценивалась от 30 копеек до 1 рубля. Рыба (щука) – от 18 до 25 копеек за пуд. Соль – 35 копеек за пуд. Вино – от 1,5 до 1,9 рубля за ведро (примерно 12 литров). Из этих цифр видно, что служение в армии Пугачёва давало казакам возможность весьма хорошо подзаработать. Это и обеспечило Емельяну Ивановичу устойчивый приток «новобранцев». При этом важно понимать следующее обстоятельство: платил Пугачёв только профессионалам! Когда 5 августа 1774 года – во время похода на Дон – Пугачёв вступил в Петровск, к нему присоединилось более 300 пахотных крестьян и 60 донских казаков. Крестьянам Пугачёв милостиво разрешил присоединиться к его армии – и только-то. А вот донским казакам, помимо этого, Пугачёв выдал денежное жалованье: старшинам – по 20, а казакам – по 15 рублей. Причём, как замечает А.С. Пушкин в 3-й главе «Истории Пугачёва», жалованье получали одни казаки, «прочие довольствовались грабежом». Всё правильно. Пугачёв, как опытный – следует это признать – военачальник, платил деньги лишь наиболее квалифицированным солдатам. А казаки, что немаловажно, были в основном конными воинами! Как, собственно, и башкиры, также бывшие великолепными наездниками. Прочая «пехота» рассматривалась им как самое настоящее пушечное мясо.
Один из прижизненных портретов Емельяна Пугачёва, написанный масляными красками (фото сделано Сергеем Михайловичем Прокудиным-Горским в 1911 году в музее г. Ростов Великий).
Откуда у Пугачёва были деньги? Да, захватывая ту или иную крепость или город, он основательно потрошил казну. К примеру, когда его войско 27 июля 1774 года вошло в Саранск, Пугачёв захватил в казне городе свыше 29 000 рублей. В Пензе (2 августа) было захвачено 13 000 рублей. Но это было позже, когда имя Пугачёва уже гремело и наводило ужас.
«Почему районом пугачёвского восстания стали территории Оренбургской губернии, Заволжья, Южного и Среднего Урала – земли, которые явно не могли поставлять в армию повстанцев крепостных крестьян, ибо таковых в этих областях тогда было очень немного. Между тем, всё объясняется очень логично»
В средней школе историю России – как раньше, так и в наши дни – преподают в отрыве от событий, которые в то же время происходили в других странах мира. Между тем, параллельное рассмотрение происходившего в России и Европе в 1760-1770-х годах рисует нам совершенно иную картину, выявляя скрытые причинно-следственные связи. К восстанию Емельяна Пугачёва это имеет самое непосредственное отношение.
ТАЙНЫЙ СОЮЗНИК ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
12 июля 1774 года: второй, «башкирский», период войны Пугачёва завершается взятием и разграблением Казани (за исключением Казанского кремля, за стенами которого укрылся гарнизон города) – важнейшего в стратегическом плане города на востоке европейской части тогдашней Российской империи. Взятие и сожжение Пугачёвым Казани ошеломило Екатерину II. Майско-июньские события, развернувшиеся на территории Башкирии и Прикамского края, показали, что посланных для усмирения Пугачёва правительственных войск было явно недостаточно. Советский историк Михаил Жижка в своей книге «Емельян Пугачёв» по этому поводу замечал: «Внутри страны войск было мало, пришлось поэтому срочно закончить войну с Турцией, с тем чтобы освободить регулярные войска и боевых генералов для борьбы с “домашним врагом”». Ничего себе! Это даёт весомый повод совершенно иначе взглянуть на пугачёвщину и породившие её причины. Итак, что же – незадолго до восстания Пугачёва – происходило на западе и юге России?
«ЕВРОИНТЕГРАТОРЫ» ИЗ ГОРОДА БАР
Каетан Игнаций Солтык (Kajetan Soltyk; 12.11.1715 – 30.07.1788).
29 февраля 1768 года. В Польше (тогда – Речи Посполитой) в городе Бар образуется так называемая «Барская конфедерация». Это, говоря современным языком, сторонники «евроинтеграции». Костяк конфедерации – польское шляхетство и римско-католические священники. Конфедерация, собственно, и была создана по призыву краковского (1759-1788) епископа Каетана Солтыка. Чего хотят конфедераты? Они хотят, чтобы Российская империя ослабила своё влияние на политику Польши, проводимую лояльным к императрице Екатерине II королём Станиславом Августом Понятовским (на троне находился с 1764 по 1795 годы). Один из ключевых моментов, с которым никак не могут согласиться конфедераты - «евроинтеграторы», – прекращение жестокого преследования польских религиозных диссидентов: протестантов, греко-католиков и православных. Противостояние быстро переходит в боевые действия. 26 марта 1768 года Понятовский обращается к Екатерине II с просьбой об оказании военной помощи и получает её. Ситуация начинает переламываться в сторону России. В 1770 году против России в польском вопросе открыто выступает Франция: в Речь Посполитую с большими деньгами и войском направляется генерал Шарль Дюмурье. Против Дюмурье выступает Александр Суворов, который громит войска француза, словно семечки щёлкает (забавно, но Дюмурье считал, что на тот момент его армия являлась лучшим регулярным войском Европы!). Боевые действия России против французских войск в основном завершаются летом 1772 года. Но ещё в 1768 году, когда Понятовский обращается к Екатерине II с просьбой об оказании военной помощи, начинаются крестьянские волнения на Украине, в Литве и на части территорий самой Польши. Крестьяне резко выступают против экономической и религиозной политики римско-католического шляхетства. Немалая часть «евроинтеграторов» бежит в Османскую империю.
Султан (1757-1774) Османской империи Мустафа III (28.01.1717 – 21.01.1774).
Колии (православные крестьяне и казаки правобережной Украины, входившей тогда в состав Речи Посполитой) преследуют бегущих от них конфедератов. Войско колиев захватывает в июне 1768 года турецкую крепость Балта (ныне – город на севере Одесской области), в которой укрылись «евроинтеграторы». Хотел султан Мустафа III объявлять войну России или нет – доподлинно неизвестно. Но затянуть Российскую империю в многолетнюю военную кампанию очень хотела Франция. Она обещает Турции свою поддержку на море мощью своего флота. И вскоре, 6 октября 1768 года, Османская империя объявляет России войну.
КРЫМСКИЕ УСПЕХИ РОССИИ И «ПУГАЧЁВЩИНА»
Однако всё пошло не так, как планировалось во Франции. В целом, боевые действия для России складывались весьма успешно. Россия бьётся за свободный выход к Чёрному морю. Крым – один из ключевых объектов этой борьбы. Развитие русско-турецкой войны 1768-1774 годов шло по столь выгодному для русской армии сценарию, что уже к концу 1769 года перед Российской империей замаячила перспектива установления контроля над проливом Дарданеллы с возможностью высадки русского десанта в Константинополе.
Вот уж этого Франция – при молчаливом согласии Англии – никак не могла допустить! Оставалось только одно: с помощью «пятой колонны» развязать внутри России масштабную гражданскую войну. Некоторые историки полагают, что волнения яицких казаков первой половины 1772 года также не обошлись без иноземного влияния. Однако это восстание было быстро подавлено. Выход у французов и османов оставался лишь один: во главе «пятой колонны» было необходимо поставить опытного в военном отношении человека, хорошего организатора. И этот человек должен был обладать чем-то очень привлекательным для местного населения. И такой человек был найден. Ему была придумана вполне притягательная, харизматичная «легенда»: казак-бунтарь, оказывается, был выжившим и объявившегося в казачьих степях Южного Урала императором Петром III. Защитник униженных и угнетённых, он должен был обещать всевозможные вольности, ликвидацию всех налогов и податей, поощрять «экспроприацию экспроприаторов», и – о чём, правда, никому из простых людей лучше всего было не знать – обладать более чем солидным запасом «кэша» для рекрутирования своей повстанческой армии.
Этим человеком и стал Емельян Иванович Пугачёв.
ПОЧЕМУ ПУГАЧЁВ НЕ ДЕЛАЛ СТАВКУ НА КРЕСТЬЯН?
Уже не первое столетие многим объективным исследователям не даёт покоя один простой, в сущности, вопрос. Почему районом пугачёвского восстания стали территории Оренбургской губернии, Заволжья, Южного и Среднего Урала? То есть те земли, которые явно не могли поставлять в армию повстанцев крепостных крестьян, ибо таковых в этих областях тогда было очень немного. Между тем, всё объясняется очень логично. «Крестьянское восстание», конечно, можно было организовать в центральных районах России, на Верхней и Средней Волге. Поводы для недовольства у крестьян, безусловно, имелись. Хотя бы – из-за повышения налогов и податей, что было неизбежно в условиях войны, которые тогда на двух фронтах вела Россия. Правда, бедственное положение русского крестьянства – тоже было, знаете ли, весьма относительным. Русские офицеры, участвовавшие в кампании 1812-1814 годов, с удивлением отмечали нищету польского и французского крестьянства по сравнению с отечественным.
Д.И. Фонвизин, путешествовавший по Франции в конце XVIII века, отмечал, что наличие коровы у крестьянина является признаком роскоши, в России же отсутствие коровы – признак нищеты. Английский путешественник Джон Кохрейн в 1824 году издал в Лондоне книгу под названием «Повесть о пешем путешествии по России и Сибирской Тартарии, от границ Китая к Ледяному морю и Камчатке» («Narrative of a pedestrian journey through Russia and Siberian Tartary, from the frontiers of China to the Frozen Sea and Kamtschatka»). Кохрейн в своей книге замечал: «Положение здешнего крестьянства куда лучше состояния этого класса в Ирландии. В России изобилие продуктов, они хороши и дёшевы». Он отмечал также, что русские мужики живут лучше, чем такое же сословие в Англии и Шотландии.
Очередной портрет Емельяна Пугачёва, сделанный неизвестным автором.
Помимо этого, у Пугачёва и его заказчиков имелись с русским крестьянством ещё две проблемы.Первая проблема, крестьяне должны были поверить, что Пугачёв и в самом деле «воскресший» император-заступник Пётр III. Казакам этого совершенно не требовалось. В очередном издании «Истории России с древнейших времён до начала XXI века», вышедшем в 2005 году под редакцией академика А.Н. Сахарова, об этом сказано предельно ясно: «Настроение казаков Пугачёв угадал верно – их волновало не истинное его происхождение, а вполне земные вещи: “Пусть это не государь, а донской казак, но он вместо государя нас заступит, а нам всё равно – лишь бы быть в добре войсковому народу”. Были и более откровенные суждения: “Нам какое дело, государь он или нет, мы из грязи сумеем сделать князя”».
Вторая проблема заключалась в том, что крестьян необходимо было бы вооружить и обучить военному делу. А это требовало денег и времени. Деньги у Пугачёва и его франко-османских заказчиков были, а вот времени катастрофически не хватало.
Между тем как «Гуляйполе» между реками Волга и Яик (ныне – Урал) в изобилии могло поставить наёмников, неплохо знавших военное ремесло. Именно там и обитали те, кто называл себя казаками.
Яицкие казаки в те времена являли собой этакую всесословную вольницу, а места их расквартировки, говоря современным языком, порой напоминали самые настоящие бандитские «малины». Воевать с кем угодно и против кого угодно, да ещё получать за это вознаграждение в виде военных трофеев или денег (а, лучше – и то, и другое!) – вот этим и занимались многие годы те, кто вскоре стал боевым авангардом Емельяна Пугачёва. Считается, что яицкие казаки как класс стали формироваться примерно с 1550-х годов. Начало яицкому войску положили донские казаки и крестьяне, убегавшие из Центральной России на берега реки Яик (Урал). До середины XVIII века эта вольница жила вполне себе припеваючи. Ещё в XVII веке, при первом представителе семейства Романовых на российском троне – Михаиле Фёдоровиче – им были даны невиданные привилегии по пользованию рекой Яик «с вершины и до устья, и впадающими в неё реками и протоками, рыбными ловлями и звериною ловлею, а равно и [торговлей] солью беспошлинно, также крестом и бородою». Взамен казаки обязывались охранять границы России и принимать участие в военных походах.
БОЕВОЙ АВАНГАРД «ПЯТОЙ КОЛОННЫ»
Понятно, что со временем эта вольница должна была быть ликвидирована. Да и разве могло быть иначе в государстве, которое набирало силу в том числе – для борьбы с представителями «просвещённой Европы», которым очень не нравилось усиление и возвышение России? Пользоваться природными богатствами огромных территорий, вести беспошлинную торговлю и при этом не платить в бюджет ни копейки? Такое положение дел не могло продолжаться бесконечно долго.
Яицкие казаки.
Так рассуждала и Екатерина II. Кстати, во время её царствования (1762-1796) бюджет России рос невиданными доселе темпами, увеличившись в шесть раз: с 16 до 96 миллионов рублей.
Казачество – не только Яика и прилегающих областей – безусловно, не было однородным. Были среди казаков те, кто вёл самостоятельное хозяйство, но при необходимости готов был «встать под ружьё», защищая интересы Родины. Такие казаки полагали, что и на государственной службе есть свои преимущества. Вести своё хозяйство никто не запрещал. Пусть и небольшое, но денежное жалованье из казны они получали, выдавались за счёт бюджета также кормовые деньги, порох, свинец, а, кроме того, ежегодно по 100 вёдер вина на войско. К слову говоря, 100 вёдер вина – это 1,2 тонны горячительного напитка крепостью гораздо выше 10-12 градусов привычного нам сегодня лёгкого вина. Но были среди казаков и другие настроения. Особенно среди тех, кому было, что терять. Многие казаки из этой категории имели свои хутора и очень активно пользовались трудом беглых, «безпашпортных» крестьян. Когда в XVIII веке центральная власть стала категорически запрещать принимать в свои общины беглых людей, зажиточные казаки Яика продолжали поощрять эту внутреннюю эмиграцию. Беглых людишек скрывали на удалённых степных хуторах, где они находились, по сути, на положении бесправных рабов. Бежали эти бедолаги от крепостного права, а попадали из огня да в полымя!
Генерал-поручик Фёдор фон Фрейман (Magnus Ferdinand von Freymann; 26.10.1725 – 03.11.1796) до участия в кампании против армии Пугачёва подавил бунт яицких казаков. Позднее он написал мемуары, которые были изданы под названием «Полный отчёт об экспедиции против яицких казаков, а также против мятежника Пугачёва» («Getreue Darstellung der Expedition wider die Jaikischen Kosaken, wie auch wider den Rebellen Pugatschew»). Фрейман так описывал нравы, которые в июне 1772 года царили в Яицком городке: «В сём городе каждому беглому пристань открытая, из которых перед прибытием моим ушло под видом работников более 2 000 человек». Часть «вольнолюбивых» казаков, составивших костяк армии Пугачёва, воевать и грабить умели, любили и не боялись. В какой-то степени это было их профессией. Поэтому расхожие и по сей день идеологические догмы советского периода о наличии неких «революционных настроений» среди казачества – не более чем сказка, которая легко разбивается об исторические факты. Да, русское правительство, начиная ещё с 1720-х годов, со времён Петра I, пыталось с этим бороться, стараясь поставить «казаков» на службу государственным интересам. Дело это шло, но с сильным скрипом и страшно медленно.
Обозреватель газеты «Культура» Нильс Иогансен (см. его статью «А казачок-то засланный?», размещённую на сайте portal-kultura.ru 24 сентября 2013 года), посетивший места «боевой славы» Пугачёва, побывал и в Оренбурге. О борьбе Санкт-Петербурга с казачьей вольницей Яика-Урала заместитель директора по науке Оренбургского губернского историко-краеведческого музея Надежда Пляшешник заметила следующее: «По сути, столкновения правительственных войск с вооружёнными формированиями степняков продолжались ещё полтора века».
УДАР В СПИНУ РОССИИ
Есть ещё одна важная причина, по которой именно Оренбуржье и Южный Урал были избраны донским казаком Пугачёвым и его зарубежными «спонсорами» в качестве театра боевых действий. В этом регионе, выражаясь современным языком, были сосредоточены предприятия российского военно-промышленного комплекса. Как писал в своей книге «Емельян Пугачёв» советский историк Михаил Жижка, горные заводы Урала в то время имели в своём распоряжении массу ресурсов: большие хлебофуражные, сырьевые и денежные запасы. Здесь же находились запасы пороха, свинца, орудийных ядер, множество готовых пушек, ружей, сабель и пик. Кроме того, заводы могли вырабатывать (и вырабатывали!) для армии Пугачёва новые пушки и ядра, а из заводского населения соратники Емельяна Ивановича активно вербовали всё новых бедолаг для использования их в качестве пушечного мяса. На всех этих предприятиях имущество реквизировалось. Деньги, пушки, ядра, свинец и порох отправлялись Пугачёву или использовались местными повстанческими отрядами. Причём, в первый период войны заводские строения не разрушались, а активно использовались для нужд восстания.
В книге Михаила Жижки (с. 97-98) приводится один просто убойный факт: к концу февраля 1774 года пугачёвцы овладели 92 металлургическими заводами. Это составляло 75% горнозаводской промышленности Урала! В разгар русско-турецкой войны России был нанесён самый настоящий удар в спину: она, по сути, лишилась «оборонки», сосредоточенной, главным образом, на Урале. Но как Емельяну Пугачёву удалось осуществить, казалось бы, неосуществимое? Франко-османская поддержка? Да, безусловно. Но свою роль сыграл ещё и человеческий фактор. Беглый донской казак, неграмотный лихоимец (как характеризовал Емельяна Пугачёва сам Александр Пушкин) на самом деле был не только весьма неплохо образованным – для того времени – человеком, но и опытным военным. Пугачёв принадлежал к военной элите того времени – он был артиллеристом.
Автограф и личная печать «неграмотного казака» Емельяна Пугачёва.
ВОЕННАЯ КАРЬЕРА ЕМЕЛЬЯНА ПУГАЧЁВА
Емельян Пугачёв сделал, в общем-то, неплохую военную карьеру. И вряд ли он был тем самым тёмным, неграмотным мужиком, каковым его часто изображали.
Из показаний Пугачёва в Тайной экспедиции в Москве в ноябре 1774 года известна дата его рождения – 1742 год. Родился он в Зимовейской станице на Дону. В семье он был младшим сыном. Старший брат Пугачёва – Дементий – служил в казачьих войсках и также проживал в Зимовейской станице. Как и сестра Емельяна Ивановича – Ульяна. Вторая сестра Пугачёва, Федосья, вышла замуж за казака и вместе с ним на момент суда над Пугачёвым проживала в Азове. Подростком Емельян Пугачёв вместе с отцом «боронил землю». Когда Пугачёву исполнилось 14 лет, его отец умер, после чего Емельян самостоятельно обрабатывал свой семейный участок земли. В 17 лет (по другим данным – в 19 лет) он женился на дочери казака Есауловской станицы Софье Дмитриевне Недюжевой. От этого брака родилось пятеро детей, двое из которых умерли. В живых остались сын Трофим и дочери – Аграфена и Христина.
Ещё один из портретов Е.И. Пугачёва.
В 17-летнем возрасте Пугачёв был зачислен в казаки и отправился на театр боевых действий Семилетней войны (1756-1763) в Пруссию в составе войска казачьего полковника Ильи Денисова. «За отличную проворность» Денисов взял Пугачёва в ординарцы. В 1762 году взошедшая на российский престол Екатерина II заключила с Пруссией мир. Команда Денисова (а с ней – и Емельян Пугачёв) вернулась на Дон, казаки были распущены по станицам. На фронте Пугачёв пробыл около трёх лет, принял участие во многих сражениях, но ни разу не был ранен. В Зимовейской станице он прожил полтора года. В 1764 году в команде есаула Елисея Яковлева принял участие в карательном рейде генерала Маслова в польский город Ветка (близ Гомеля, сегодня это юго-восточная территория Республики Беларусь). Ветка в те времена уже не первое десятилетие была центром старообрядцев, где охотно принимали беглых людей с Дона. Для возврата беглецов и была снаряжена эта экспедиция. После возвращения из Польши Пугачёв четыре года прожил дома, периодически, правда, принимая участие в краткосрочных военных операциях.
Пётр Иванович Панин (1721 – 26.04.1789): портрет кисти Григория Сердюкова, не позднее 1767 г.
Когда в 1768 году началась война с Турцией, Пугачёв в команде полковника Ефима Кутейникова вновь оказался на поле брани, где и пребывал по 1770-й год. Пугачёв участвовал во многих сражениях, в том числе – во взятии 16 сентября 1770 года города Бендеры. Любопытно: взятие Бендер осуществилось под командованием генерала графа Петра Панина. Того самого Панина, который через четыре года, 27 июля 1774 года, будет назначен Екатериной II главнокомандующим по подавлению пугачёвского восстания. За два года участия в Русско-турецкой войне Пугачёв дослужился до чина хорунжего (младшего лейтенанта). Зимой 1770-1771 года Пугачёв заболел, и его временно отпустили домой подлечиться. Но в армию Емельян Иванович не вернулся. Бросив дом и жену с тремя детьми, он с мая 1771 года пустился в бегах, которые завершились хорошо известными нам событиями.
Мог ли донской казак Емельян Пугачёв мог быть орудием в руках франко-османских политиков и пользоваться их материальной поддержкой? С точки зрения официально-принятой версии отечественной истории, конечно же, такое предположение выглядит самой откровенной фантастикой. И всё-таки? Укоренившийся в общественном сознании миф оказывает колоссальное влияние на мышление отдельно взятого человека. Есть такая русская поговорка: «Смотришь в книгу – видишь фигу». Применительно к истории пугачёвского бунта это соображение очень справедливо. В многочисленных исследованиях, посвящённых пугачёвщине, содержится масса сведений и фактов, которые рисуют совершенно иную картину подоплёки пугачёвского бунта. Но, как правило, читатели и исследователи с мифологизированным сознанием не замечают этих фактов.
Мы же попробуем не только эти «нестандартные» сведения и факты увидеть, но и проанализировать их. Итак, кем же, на самом деле, был Емельян Пугачёв и как он попал в жернова большой политики, сделавшись проводником франко-османских геополитических интересов?
Оценили 10 человек
16 кармы