О Никите Михалкове и двух Иванах - 7

Михалков о народе и Чубайсе.

Кто же стал главным противником советского человека? Тот же культурно-исторический тип, который таился в недрах российского общества. Это – стяжатель, вор, ничтожный в смысле творчества человек, ненавидящий труд.
С. Г. Кара-Мурза. «Кого будем защищать».

Об идеологии

Никита Михалков о русском народе: «Сейчас целые поколения людей, изуродованных советской идеологией, вообще не понимают, что происходит. И кроме ненависти к тому, что происходит, у них нет ничего».

Во-первых. Никита Сергеевич сам активно участвовал в формировании советской идеологии. Если он будет это отрицать, значит, он двуликий. Во-вторых. Из его книги и авторской передачи «Бесогон» видно, что ненависти к тому, что происходит, у Михалкова не меньше, чем у многих русских людей. Только объекты ненависти у него другие, потому как «понятия» у Никиты и народа – разные. Можно подискутировать, как советская идеология «уродовала» людей. Разве поколение Михалкова не учили любить Родину, гордится ею, любить русскую культуру, трудиться, не быть паразитом? Может советская идеология призывала молодежь убивать своих граждан в Чечне, «косить» от армии, «брать от жизни всё»? Может советская власть позволяла выбрасывать человека на улицу, оставлять его без работы, голодать его семье? Может она разрешала маленькой кучке безнаказанно грабить национальное достояние, травить народ палёной водкой и фальсифицированными продуктами? Русский народ умнее, добрее и порядочнее Михалкова. Народ понимает, что происходит. И ненависть исходит от инстинкта, а инстинкт у русского человека – здоровый.

Всем польстил, всех расцеловал

Михалков: «Нельзя отождествлять Россию с людьми типа Гайдара или Чубайса. Этих конкретных господ вы не обязаны любить, но менять из-за них отношение к России – преступление».

У Михалкова все просто. Но в его списке современных «имен России» – никакой логики. Гайдар у него – «умнейший человек, говорил без бумажки, но люди не понимали, что он говорит». А чтобы русский человек понимал, с ним, по мнению Никиты Сергеевича, надо «общаться на фольклорном уровне… объяснить ему, ради чего ему нужно затянуть пояса, что его ждет впереди, ради чего это нужно делать». Чубайс, по его мнению, «один из самых талантливых администраторов, которых знала Россия. Правда, он не раз оказывался в ситуации, когда превращался в торпеду, пущенную мимо цели»… Но кто для этой «торпеды» определял «не ту цель» – Михалков умалчивает? Во время правления Черномырдина (1995 год) Михалков говорил, что «мало кто может быть доволен сегодня работой правительства», но у главы кабинета видно «искреннее желание что-то делать (?), да к тому же «за битого двух небитых дают». Видно, для Михалкова искреннего желания вполне достаточно, чтобы быть руководителем мировой державы, а одним из достоинств Черномырдина, Михалков видел, наверное, умение премьера разговаривать с народом на фольклорном уровне.

В интервью о Зюганове в год президентских выборов 1996 года он сказал, что руководитель компартии – интеллигентный человек, доктор философских наук, «говорит серьезно, с точки зрения здравого смысла, он не похож на большевика, он, скорее всего, социал-демократ». Конечно – социал-демократ и еврокоммунист! Ведь его партия – парламентская партия капиталистического государства.

Михалков о генетике

В другом интервью у Никиты Сергеевича другие слова о тех, кто «наверху»: «Отсутствие достойных руководителей – прямой результат селекции, проводившейся на протяжении десятилетий: надо было показать ничтожность генетического происхождения, чтобы рассчитывать на успешную карьеру. Вот и добились, что наверху оказывались посредственности».

То «умнейшие», «искренние», «интеллигентные» и даже чуть ли не европейские социал-демократы эпохи развитого капитализма, а то – «посредственности». Показал ли «ничтожность генетического происхождения» отец Михалкова, чтобы занимать в Советском Союзе высокие государственные должности? Может, Никита Сергеевич и есть продукт советской селекции?

Голодные у власти

Михалков предостерегает от самого страшного в нашей сегодняшней жизни: «Самое страшное, что может быть в России, – это голодные и обиженные у власти. Да, нынешняя власть – уже не голодная, как это ни цинично звучит, и значит, она может заняться делами государства, а не только своими собственными».

Видно, Гайдар и его команда были обиженные и очень голодные. Теперь они сытые, но в делах государственных ничего не поменялось. Говорят, Владимир Якунин, бывший руководитель «РЖД», как-то заявил, что «жадность является двигателем прогресса». После ухода с поста главы корпорации, он уехал жить в Европу.

Михалков как опора Власти

В другом месте Никита Сергеевич поучает аудиторию, как несмышленышей: «Пребывать в вечной оппозиции к власти, просто потому, что это власть – очень глупо и это чистое безбожие»; и далее: «Если власть недостойна нас, то это наша вина, и только наша. Мы должны сами отвечать за нее».

Вы, Никита Сергеевич, на многих примерах показали, что «власть не достойна нас», хотя всегда, как ни странно, Вы при власти. Не пора бы перейти от слов к делу? Не хотели бы Вы ответить за Власть: получить лет двадцать колонии строгого режима, например, за чиновника, укравшего целый грузовик рублей? Служить, конечно, надо не власти, а Отечеству, но ведь власть решает: является ли твой фильм «произведением национального масштаба», а потому не любить желательно только некоторых представителей власти, а к самой власти, как в Евангелие: «Всякая власть от Бога», кроме, конечно, безбожной власти.

Думаю, во все века и у всех народов власть никогда не пользовалась любовью. М.М. Пришвин писал в своих «Дневниках», что ему тоже не нравится власть, но он пытался примириться с неизбежным: «В прежние времена, бывало, презираешь правительство и втайне думаешь: вот если бы я там был, все было бы иначе в стране. Теперь презираешь по-прежнему, но думаешь: и я управлял бы не лучше».

Ругательное слово ­– интеллигенция

Михалков говорит, что русская интеллигенция «не выходец из народа» она – «условно, говоря, голландская», а когда ему задают вопрос: кто же тогда Пушкин, Достоевский, Толстой, да и он сам, – Никита Сергеевич отвечает извернувшись: не интеллигенты, а аристократы.

И чего словоблудить? Для человека, я думаю, гораздо понятнее, если перевести слова «аристократа» на обычный язык. Есть национальная интеллигенция, а есть «колбасно-джинсовая» (определение Михалкова); есть «одиссеи земли русской», для которых нет родины, как понимал чувство родины Иван Ильин, для которых патриотизм имеет бытовую ценность; «где хорошо – там и родина», а хорошо им, где меньше налоги, дешевле колбаса и вкуснее калачи. Не надо коверкать слова, даже если «интеллигенция» для Никиты Сергеевича – ругательное слово. Если аристократ по крови является дегенератом в обличии, что нередко бывало в истории, то разделение образованных людей на аристократов и интеллигентов, мало что прояснит в их происхождении и национальной принадлежности.

Почитайте отзывы великих русских писателей и философов друг о друге, и вы признаете, что аристократизм здесь не к месту. 

ИСТОЧНИК