1 августа в Польше отмечается день памяти жертв Варшавского восстания, которое началось в первый день августа 1944 года. Официально заявляется, что это было героическое выступление жителей Варшавы против немецких оккупантов. На самом деле - это еще одна позорная страница польской истории - авантюра и волюнтаризм "польского правительства в Лондоне", в результате которой бессмысленно погибли более 200 тысяч жителей польской столицы.
Польское правительство в изгнании не знало, что великие державы уже решили судьбу Польши на Тегеранской конференции. Лондон и Вашингтон согласились, что данная территория будет находится в зоне советского влияния. Однако польская верхушка наивно рассчитывала, что союзники, открыв второй фронт, быстро победят Гитлера и захватят Польшу раньше Красной Армии. Им останется лишь победоносно въехать на чужих плечах в свою вотчину. Реальность оказалась более суровой.
Высадка англичан и американцев в Нормандии обернулась тяжелыми боями и победоносного марша на Берлин не вышло. В это же время советские войска провели операцию "Багратион", в результате которой была разгромлена группа армий "Центр" вермахта, а Германии было нанесено крупнейшее военное поражение в её истории. Советские войска освободили Белоруссию, часть Прибалтики и вступили на территорию Польши. Осознав стремительность наступления Красной Армии, лондонские авантюристы ввели в действие план "Буря" (надежный, как швейцарские часы).
Согласно плану, подпольщики должны были поднять восстание в момент, когда немцы под давлением Красной Армии начнут отход из Варшавы. Замысел сводился к тому, чтобы украсть у русских победу, заявив им, что поляки сами освободили свою столицу, а потому - советские войска могут идти мимо, не мешая союзникам по антигитлеровской коалиции обустраиваться в "освобожденной ими" столице. То есть, сделать то же самое, что они неудачно пытались провернуть во Львове. Чего авантюристы не учли, так это того, что Красная Армия вела беспрерывное наступление в течение двух месяцев, пройдя огромное расстояние и серьезно растянув свои коммуникации. И освободить хорошо укрепленную столицу Польши без паузы уже не могла.
К концу июля войска Константина Константиновича Рокоссовского оказались втянуты в кровопролитные бои на подступах к Варшаве. Вот как описывал обстановку он сам:
В это время 48-я и 65-я армии вели бои в ста с лишним километрах восточнее и северо-восточнее Варшавы (наше правое крыло было ослаблено уходом в резерв Ставки двух армий, а предстояло еще, разгромив сильного противника, выйти к Нареву и овладеть плацдармами на его западном берегу). 70-я армия только что овладела Брестом и очищала район от остатков окруженных там немецких войск. 47-я армия вела бои в районе Седлеца фронтом на север. 2-я танковая армия, ввязавшись в бой на подступах к Праге (предместье Варшавы на восточном берегу Вислы), отражала контратаки танковых соединений противника.
Попытки Рокоссовского установить контакты и наладить взаимодействие с представителями Армии Крайовой (АК) закончились безрезультатно. Лондонское правительство Польши в изгнании дало указание АК не вступать в контакты с советскими войсками и не допускать их на территории Варшавы, которые удастся взять под контроль в ходе восстания. А если русские попытаются разоружить отряды повстанцев, следовало оказать вооруженное сопротивление и ждать вмешательства западных держав, которые должны будут применить политическое давление на Сталина (на самом деле, союзники не собирались этого делать, но поставить об этом в известность польскую верхушку не удосужились).
Но и Рокоссовский не знал о том, что замышляют поляки. Поэтому очень удивился надменному отказу Армии Крайовой от взаимодействия. Вот его воспоминания о первой встрече с гордыми шляхтичами:
От первой же встречи с представителями этой организации у нас остался неприятный осадок. Получив данные, что в лесах севернее Люблина находится польское соединение, именующее себя 7-й дивизией АК, мы решили послать туда для связи нескольких штабных командиров. Встреча состоялась. Офицеры-аковцы, носившие польскую форму, держались надменно, отвергли предложение о взаимодействии в боях против немецко-фашистских войск, заявили, что АК подчиняется только распоряжениям польского лондонского правительства и его уполномоченных... Они так определили отношение к нам: "Против Красной Армии оружие применять не будем, но и никаких контактов иметь не хотим".
Запомним этот эпизод. Красная Армия предлагает взаимодействовать, но получает категорический отказ. Итак, к началу августа советские войска подошли к Варшаве, но штурмовать укрепленный город оказались не готовы. Впрочем, немцы считали, что остановка советского наступления - их заслуга. Начальник генерального штаба Германии Гейнц Гудериан писал:
25 июля 1944 г. попытка 16-го танкового корпуса русских переправиться через Вислу по железнодорожному мосту у Демблина провалилась. Потери противника составили 30 танков. Мост удалось своевременно взорвать. Другие части бронетанковых войск русских были задержаны севернее Варшавы. У нас, немцев, в то время создалось впечатление, что наша оборона заставила противника приостановить наступление.
Как бы там ни было - факт остается фактом: для остановки советского наступления были объективные причины. Это и необходимость восполнения потерь, и растянутые на 600 км коммуникации, и переброска немцами дополнительных сил к Варшаве, что позволило им усилить оборону. Однако польское правительство не владело обстановкой и знало лишь, что советские войска подошли к Варшаве, а это значит, что настал тот самый момент, когда у русских можно украсть результат их ратного труда. Сочтя перегруппировку немецких сил за отход из города, они отдали приказ о начале восстания.
Вместе с тем германский штаб также не знал о планах польской верхушки и воспринял восстание всерьез, полагая, что его целью являлось установление взаимодействия с советскими войсками и совместное освобождение Варшавы. Таким образом, польская верхушка не знала, что советское наступление уже остановилось, а немцы не собираются оставлять город, Рокоссовский не знал о планах польского правительства в Лондоне и не мог понять странную позицию Армии Крайовой, отказывающейся совместно воевать против общего врага, а немцы восприняли восстание слишком серьезно, полагая, что поляки и русские действуют совместно и координируют свои усилия. Начальник генерального штаба Германии Гейнц Гудериан пишет об этом прямо:
Это восстание непосредственно в тылу наших войск явилось чрезвычайно опасной угрозой. Связь с частями 9-й армии генерала фон Формана, действовавшими на фронте, была нарушена. Нельзя было не считаться с возможностью быстрого установления взаимодействия между русскими и восставшими поляками.
В результате интриг в руководстве Германии, подавление восстания было поручено не войскам вермахта, а частям СС, которые привлекли для этой цели не только собственные карательные подразделения, но и отряды коллаборантов, отличившихся такими бесчинствами, что даже у немцев глаза на лоб полезли. Возмущенный жестокостью указанных подразделений Гудериан ходатайствовал перед Гитлером о том, чтобы обе бригады СС, участвовавшие в подавлении восстания, были удалены из Варшавы. На то, чтобы взять ситуацию под контроль, немцам потребовалось два месяца. Потери восставших составили 20 тысяч человек, но еще больше погибло мирных жителей - 200 тысяч. Некоторые районы Варшавы немцы просто сравняли с землей.
После провала восстания польские авантюристы в Лондоне обвинили Рокоссовского в том, что он безучастно наблюдал, как немцы уничтожают повстанцев, не попытавшись им помочь. Сам же советский полководец в своих мемуарах пишет:
На правом крыле 1-го Белорусского фронта советские войска продвинулись более чем на 600 километров. Это стоило много сил и крови. Чтобы захватить Варшаву с ее мощными укреплениями и многочисленным вражеским гарнизоном, требовалось время на пополнение и подготовку войск, подтягивание тылов. Но в те дни мы пошли бы на все, чтобы поддержать восставших, объединить с ними наши усилия. Но те, кто толкнул варшавян на восстание, не думали о соединении с приближавшимися войсками Советского Союза и польской армии. Они боялись этого. Они думали о другом — захватить в столице власть до прихода в Варшаву советских войск. Так приказывали господа из Лондона. В своем могучем движении на запад, сметая все преграды на пути, войска нашего фронта перевыполнили свою задачу, захватив плацдармы для подготовки новой операции. Но чтобы начать ее, требовалось время. Да, Варшава была рядом — мы вели тяжелые боя на подступах к Праге. Но каждый шаг давался с огромный трудом.
Он же вспоминал, что разведке были даны указания установить связь с восставшими, но эти усилия оказались тщетны - Армия Крайова неукоснительно выполняла указание из Лондона и отказывалась вступать в контакт с Красной Армией и принимать от нее какую-либо помощь, ведь это могло нарушить замысел операции, который заключался в том, что поляки сами освободили свою столицу. Два советских офицера связи были сброшены с парашютами в Варшаве. Рискуя жизнью, они пробрались к повстанцам, чтобы установить связь, но руководитель восстания Тадеуш Комаровский отказался их принять. При этом известно, что он проводил встречи с немецкими парламентерами, не отказываясь от контактов с гитлеровцами.
Тем временем польский план терпел крах - снабжение по воздуху от англичан оборвалось - потеряв несколько самолетов, те прекратили вылеты. Да и предыдущие полеты не принесли пользы из-за того, что британские летчики боялись немецких зениток и сбрасывали грузы со слишком большой высоты. Большая часть этой "помощи" досталась немцам. Лишь через полтора месяца с начала восстания, когда разгром стал очевиден, премьер-министр правительства Польши в изгнании Станислав Миколайчик соизволил обратиться к советскому правительству с официальной просьбой о помощи и отдал приказ руководителям восстания установить связь с войсками Рокоссовского. Советские самолеты начали поставлять повстанцам оружие, боеприпасы, продовольствие и медикаменты. Летчики успели совершить более 4,8 тыс. самолёто-вылетов, из которых 2,5 тыс. - с грузами для повстанческих войск. Но восстание уже было обречено.
В конце сентября 1944 года Комаровский начал переговоры с немцами о капитуляции, выторговав себе личную безопасность (он был в хороших отношениях с мужем младшей сестры Евы Браун генералом СС Германом Фегелейном, который позаботился о безопасности Комаровского и его комфортном пребывании в плену). При этом Комаровский предал военнослужащих армии Людовой, которые пришли на помощь восставшим, - по условиям капитуляции на них статус военнопленных не распространялся.
Таким образом, Варшавское восстание - это не героическая страница в польской истории. Это история о том, как 200 тысяч поляков были принесены в жертву политической авантюре. Это история о самомнении и хитрости польской верхушки, которая пыталась воспользоваться чужими результатами, чтобы присвоить себе плоды победы, которая была завоевана ценой жизни советских солдат. И эта попытка была оплачена кровью тысяч обманутых жителей Варшавы. Но польская верхушка в изгнании оказалась настолько труслива, что не взяла на себя ответственность за эту трагедию. Сначала они обвинили англичан и американцев в неудаче, а потом, когда те поставили их на место, придумали историю о "коварном генерале Рокоссовском, который не пришел на помощь восставшим".
Главный урок, которые поляки могли бы вынести из этой трагедии - не стоит таскать каштаны из огня чужими руками. Результат всегда будет разочаровывающим. Но никто никаких уроков не вынес... Гиене не стать волком. Ибо генетика.
Оценили 15 человек
17 кармы