МАГИЯ и ГЕРМЕТИЗМ.

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/DAzQo2HkJ0A

* * *

МАГИЯ

Волшебники тревожат наше воображение на протяжении многих тысячелетий — возможно даже, с тех пор, когда мы еще не были людьми в полном смысле слова.

На стоянках первобытных племен были обнаружены следы неандертальской магии, например площадка, огороженная низенькой каменной стеной, а на ней — семь медвежьих черепов, глядящих в одну сторону, или человеческий череп на шесте в окружении кольца из камней.

Кроманьонцы спустя несколько десятков тысячелетий также занимались магией, возможно переняв обряды у исчезнувших неандертальцев.

В глубинах пещер Ласко, Альтамира и Руффиньяк кроманьонцы покрывали стены поразительно реалистичными символическими рисунками животных ледникового периода, контурными изображениями собственных ладоней и переплетающимися линиями, так называемыми «макаронами» (почти не осталось сомнений, что они использовались для колдовских обрядов, особенно те, где демонстрируются ритуальные убийства животных; возможно, это делалось для того, чтобы обеспечить удачную охоту).

В этих древних жилищах встречается таинственный образ массивной и косматой человеческой фигуры с оленьей головой, наблюдающей за яркими животными, что резвятся рядом на стене. Возможно, это первые в истории волшебники, внешний вид которых передан с помощью художественных средств.

Маги, шаманы, колдуны, знахари, прорицатели, ведуньи, чародеи, волшебники — все века и культуры, начиная с доисторических времен, по-своему называют человека, владеющего магией, того, кто общается с духами и взывает к сокрытым силам, того, перед кем распахнуты древние тайны, кто способен видеть сразу в двух мирах — материальном мире и мире духов и кто может служить посредником между ними.

Иногда эти люди были доброжелательны и мудры, иногда — злы и вредоносны, а в некоторых случаях совмещали эти качества.

Даже сейчас, в двадцать первом веке, когда в небе над нами кружат спутники и космические станции, когда можно мгновенно связаться с человеком по другую сторону земного шара и за несколько часов перемахнуть континент от края до края (что несколько сотен лет назад уже само по себе сочли бы невероятным проявлением магии), образ волшебника неизменно остается важным. Этот архетип до сих пор часто встречается в изобразительном искусстве, рекламе, литературе, фольклоре, комиксах, фильмах и даже в наших собственных снах.

Это отрывок из предисловия к книге - Чёрная магия. Антология - шедевры фантастики.

ИСТОЧНИК

* * *

ГЕРМЕТИЗМ

Герметизм, как выяснилось, предлагает отличающийся удивительной новизной взгляд на мир знаний, именно тот, который нам был обязан привить университет – даже в силу своего названия. 

Он позволил увидеть связи между якобы далекими «дисциплинами» и «областями исследований», которые сам университет искусственно отделял, фрагментировал и изолировал друг от друга. Предлагая перспективу, которая преодолела границы жестко разделенных областей знания, герметизм позволил понять, как эти области дополняют друг друга, как они перекрываются и питают друг друга.

Мы также увидели трещины и водоразделы, явившиеся продуктом разобщенности, фрагментации и изоляции.

Система образования оставляла герметизм за чертой академической респектабельности. Мы быстро поняли, что в университете нет ничего «универсального».

Пока научные дисциплины бились за установление территориальных границ (между науками), Блейк, Гёте и Бальзак, Флобер, Толстой и Достоевский, Джойс, Пруст, Манн, Йетс и Рильке раскрывали перед нами более широкие перспективы.

В то же время герметизм дал нам нечто большее, чем просто абстрактное или теоретическое понимание, нечто большее, чем общая философская ориентация. 

Он также познакомил нас с теми способами, при помощи которых «магия» – почти всегда это были темные формы «магии» – живет и действует в современном западном обществе.

Другими словами, герметизм позволил нам понять, каким образом некоторые его основные идеи и принципы были украдены и использованы с откровенно корыстными целями.

Слово «магия» – по крайней мере в современном мире – превратилось в метафору для определенного рода хитрой манипуляции, для искусства «создавать события», не имеющего ничего общего с самим герметизмом.

Герметизм также открыл нам новый взгляд на историю.

В соответствии с традиционными учебниками того времени, а также лекциями большинства наших профессоров такое исключительное явление, как Возрождение, имело в своей основе ценности, которые впоследствии были названы «гуманистическими», – ценности, выразителями которых являлись Мартин Лютер, Эразм Роттердамский и автор «Утопии» сэр Томас Мор.

Разумеется, для нас был привлекателен такого рода гуманизм. 

Однако в процессе самостоятельных занятий и знакомства с новым поколением исследователей, представленных такими личностями, как Эдгар Уинд и Фрэнсис Йейтс, Возрождение постепенно представало перед нами совсем в другом свете.

Вне всякого сомнения, это явление было многим обязано гуманистическим идеям, но ничуть не меньше, а возможно и больше, оно взяло от герметической мысли и герметических традиций.

Выяснилось, что истинной движущей силой Возрождения была «магия».

Это открытие стало для нас основанием для другого (открытия), о котором академическая наука - в полном соответствии с послевоенным рационализмом - благоразумно умалчивала.

Если Возрождение в большей степени основано не на гуманизме, а на герметизме, то так называемый «человек Возрождения» – фигура, которая олицетворяет эту эпоху в глазах следующих поколений, – не мог быть Лютером, Эразмом или Томасом Мором. 

Тогда кто же он?

Вскоре мы нашли его среди тех личностей, которых Фрэнсис Йейтс называла «магами Возрождения». 

Однако, получив возможность идентифицировать этих «магов» как исторических персонажей, мы осознали, что уже сталкивались с ними в форме вымышленных фигур.

Мы познакомились с ними – хотя и в рамках строгой христианской морали – в лице доктора Фаустуса Марло. 

Мы познакомились с ними – теперь уже в более благоприятном контексте – в лице Фауста Гете. Чем пристальнее мы вглядывались в Фауста, тем значительнее казалась его личность. Для нас он стал олицетворением неугомонности, любопытства, отваги, жажды знаний, неприятия ограничивающих свободу условностей – всех тех качеств, которые были свойственны нашему поколению.

С кем стремится идентифицировать себя наша цивилизация?

Ответ поначалу кажется совершенно очевидным. 

Люди продолжают говорить о «христианской цивилизации», «христианской культуре», «христианском мире». 

По-прежнему, хотя и не так часто, как в прошлом, приходится слышать и о «христианстве». По этим фразам становится понятно, что западное общество льстит себе, предлагая Иисуса Христа в качестве символа того мира, который оно создало.

На самом деле наиболее точно западную культуру персонифицирует вовсе не распятый на кресте, кроткий, как агнец, «Спаситель». 

Совсем наоборот – это маг, колдун и волшебник, который, как утверждают легенды эпохи Возрождения, скрепил кровью свой договор с «дьяволом».

Не Христос, а Фауст является олицетворением нашей цивилизации.

Сведения о Фаусте, или Фаустусе, дошли до нас - в основном, хотя и не только, - благодаря двум выдающимся произведениям литературы, пьесе Марло и драматической поэме Гете. 

Оба этих произведения знакомят западную цивилизацию с воплощением ее коллективной личности.

Оба посвящены человеку, который ко времени нашей первой встречи с ним уже овладел всеми признанными науками, вобрал в себя весь широчайший человеческий опыт и задумался над тем, на что еще направить свои усилия – какие новые миры ему нужно завоевать, какие неизведанные области знания исследовать.

В отличие от Иисуса Христа этот человек не стремится привести других людей к Богу или самому достичь единения с Богом.

Наоборот, он сам хочет стать Богом - не больше и не меньше.

Преследуя эту цель, он задействует все доступные для его времени технические средства, чтобы получить доступ к неограниченной и неиссякаемой власти, той власти, которая по законам традиционной христианской морали считалась «адской», «демонической», «дьявольской», «сатанинской».

С хранителем этой власти Фауст заключает сделку. 

Он получает возможность удовлетворить свои желания, проникнуть в новые области знаний, подняться до самых высот и опуститься в самые глубины человеческого опыта, изучить и описать то, что до сих пор оставалось неисследованным.

В обмен - после выполнения этих грандиозных планов - он отдает свою душу.

Существует, однако, важное отличие в трактовке этой истории между Марло и Гёте, между взглядами середины шестнадцатого века и конца восемнадцатого и начала девятнадцатого столетия.

В концовке пьесы Марло утрата Фаустом души является необратимой, безвозвратной, окончательной и не подлежащей отмене.

В концовке поэмы Гете расставание с душой – благодаря вмешательству «das Ewigweibliche» (вечная женщина), «вечного женского начала», или «женственного начала», – расставание с душой прерывается, и Фауст получает шанс на освобождение и спасение.

Сегодня, в начале двадцать первого века, наша цивилизация имеет возможность написать собственный коллективный труд о Фаусте. 

Остается подождать, какой окажется концовка у этого произведения – как у Марло или как у Гете.

Это отрывки из книги - Эликсир и камень. Авторы Майкл Бейджент и Ричард Ли. 

ИСТОЧНИК

* * *

На этом всё, всего хорошего - читайте книги, с ними интересней жить, Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.

До свидания.