Посёлок Тура, река Нижняя Тунгуска, Эвенкия. 2010 год.
Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:
Ссылка на видео: https://youtu.be/GciK_Qnuj-s
* * *
Здравствуй, Эвенкия
В 1989 году я, тогда собкор павлодарской областной газеты «Звезда Прииртышья» в Экибастузе, получил приглашение на работу в Туру, «столицу» Эвенкийского автономного округа (это где упал знаменитый Тунгусский метеорит и течет описанная Вячеславом Шишковым Нижняя Тунгуска, выведенная им как Угрюм-река в одноименном романе).
Наверное, я бы слукавил, если бы не пояснил, за каким чертом меня понесло в эту таежную глушь. А все было элементарно просто. Меня угораздило влюбиться, я разошелся, Светлана ушла от своего мужа, и вот нас всяческими путями пытались растащить и вернуть в прежние семьи. Поэтому мы и решили уехать из Экибастуза (Казахстан) куда подальше, где бы нас уже никто из ревнителей нравственности не достал.
И вот мы в Красноярске. В тот же день (было это 18 июня 1989 года) вылетаем из Черемшанки в Туру. Летим в маленьком Як-40 час, второй, и все это время “под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги”. Садимся, выходим на бетонку аэродрома. Холодно, моросит мелкий дождь, а мы одеты очень легко. Кручу головой по сторонам – должен же подъехать за нами автобус. А его все нет и нет. И народ тоже не расходится, все стоят неподалеку от приземлившегося самолета, чего-то ждут.
Вдруг раздается рокот, над нашими головами зависает и сваливается я на бетонку чумазый вертолет. Все спешат к нему. Светланка с Владиком (ее девятилетний сын) с немым изумлением смотрят на меня, я – на них. Потом хватаем чемоданы и втискиваемся в эту винтокрылую машину, которую так близко мы все трое видим впервые. Вертолет задрожал и со свистом оторвался от земли. Летим стоя, салон набит битком – людьми, почтой, багажом. Пассажиры чинно беседуют, силясь перекричать грохот двигателя. Несколько минут полета – и вертолет высаживает нас в Туре уже по-настоящему, в местном порту. А перед этим, оказывается, был междугородный аэропорт «Горный».
Снова изумляемся, впервые увидев деревянное, по-лубочному раскрашенное четырехэтажное здание странной конфигурации (оказалось, это административной здание Туринского авиапредприятия). Идем к выходу в поселок, увязая в грязи. Нас никто не встречает, хотя телеграмму в редакцию я отбил. Добираемся пешком.
По дороге продолжаем устало удивляться обшарпанным домам, безлюдности улиц, бесцеремонности часто встречающихся мокрых грязных собак – они неспешно трусят по тротуару навстречу или валяются на нем и напрочь отказываются уступать дорогу.
Нутром чую – вот она, начинается наша северная жизнь. Глазами со Светланкой стараюсь не встречаться. Завез, что называется…
Первые испытания
Редакция газеты размещается в потемневшем от времени деревянном (да в Туре практически все жилье и объекты соцкультбыта деревянные) здании, сумрачном и прохладном как погреб в летнюю жару. Нас встречают доброжелательно и в то же время со сдержанным достоинством, за которым можно прочесть: «Мы-то здесь давно. Посмотрим, на сколько вас хватит».
Редактор Эдуард Иванов, лысоватый, с простоватым лицом мужчина моих лет, создает впечатление своего парня. Так оно и есть, с ним легко и просто. Нам нужен угол – как-никак целая семья прибыла. Иванов тащит нас к себе – его жена с детьми в отпуске, и он холостякует. Живем несколько дней у него.
В первую же ночь выхожу на улицу по потребности. Время около двух, а на улице светло как днем. Сосед Иванова, насвистывая, красит лодку, по деревянному тротуару осторожно пробирается кошка с ошарашенными глазами. Кошкам здесь очень несладко. Во-первых, эти истинные ночные хищники никак не возьмут в толк, почему здесь, когда их начинают выпускать на улицу, круглые сутки день; во-вторых, на улице им вовсе не до охоты – в Туре полно бродячих собак, для которых кошка сама становится объектом охоты – тот же соболь с виду.
Иванов договаривается с гостиницей, дает нам на время крохотный и в то же время очень тяжелый (железный, что ли) редакционный телевизор “Романтик”. Переезжаем в двухэтажку у здания аэропорта, занимаем одну из комнат на втором этаже. Жизнь здесь развеселая. Постоянно пьяные вопли, все время кто-то путает двери, не успеваешь выталкивать непрошеных гостей; толпами, не обращая на тебя внимания, бродят тараканы и понимаешь, что истинные хозяева в этом клоповнике – они. Светланка на грани срыва, но держится пока молодцом. Правда, иногда глубоко уходит в себя, в такие минуты ее лучше не трогать.
С ней происходит то, что происходит с тепличным цветком, пересаженным из комфортной оранжереи в открытый грунт. Наш союз проходит настоящее испытание на прочность вот этим вот первобытным бытом.
В зарплате мы потеряли оба – у меня как у собкора областной газеты вместе с гонорарами в иные месяцы выходило до 400, Светлана в отраслевой многотиражке стабильно получала свои 300. Здесь нас проводят корреспондентами, с районным коэффициентом (северных пока ноль) “зашибаем” на двоих в пределах 500 – вот он, длинный северный рубль. Впрочем, на жизнь нам хватает, да и не за барышами мы сюда, по большому счету, ехали. Мы начинаем осваиваться.
* * *
Иванов нашел для нас полуторку (однокомнатная квартира с большой кладовой, которая вполне сходит за вторую комнату) в длинном, сползающем уступами вниз по улице Увачана двухэтажном доме. Его здесь называют кто Корабликом, кто – Китайской стеной. Хозяйка квартиры на какое-то время уезжает в Ванавару и временно согласилась пустить нас (не бесплатно, конечно).
Квартира теплая и мы зимуем без проблем, хотя морозы просто потрясают воображение: 45-48 – весь декабрь (30-40 за мороз здесь не считается). 53-55 – пару недель в январе, и опять 45 – до марта. Впрочем, переносятся они даже легче, чем северо-казахстанские 30 с ветром, главное – беречь нос и щеки да быть тепло обутым.
Эвенкия - сердце Севера. Дым из труб на морозе.
В такие морозы в Туре тишина – мертвая, лишь стоит густой туман, да иногда гулко каркнет со столба огромный, величиной с гуся, аспидно черный ворон. Из птиц только они в такие дни оживляют промерзший насквозь пейзаж. Жалко бездомных собак. Они прячутся где-то в теплотрассах, но голод не тетка, и каждое свежевываленное в деревянный мусорный короб (непременный атрибут любого туринского двора) ведро с дымящимися объедками, нечистотами тут же привлекает к себе три-четыре крупно дрожащих псины. Вытягивая от усилия шеи и царапая стенки мусорок когтями, они вскарабкиваются внутрь обледенелых ящиков и жадно пожирают все, что хотя бы отдаленно похоже на съестное. Вспыхивают короткие ожесточенные схватки, свирепое рычание перемежается почти женским рыданием побежденной более слабой шавки. Она кубарем катится вниз и с поджатым хвостом исчезает в морозной мгле…
Вот такая она, северная жизнь…
Выборная эпопея
Наш огромный по площади округ (765 тыс. кв. км – спокойно можно разместить целый ряд европейских государств, хотя вряд ли они согласятся) настолько мал по численности населения как субъект Федерации – нет даже 20 тысяч человек, – что здесь, кажется, все знают друг друга.
С Александром Боковиковым я познакомился, когда его после директорства в совхозе «Кислоканский» назначили начальником управления сельского хозяйства. Несколько раз брал у него интервью.
Круглолицый, улыбчивый, дружелюбный, весь такой свойский из себя. Он вырос здесь, в Эвенкии, завзятый охотник и рыбак, имеет даже свой промысловый участок в тайге (впрочем, это обычное явление – тайги здесь море, почти по сорок квадратных километров на брата). Сноровистый, с деловой хваткой, при этом – человек широкой души, очень демократичный.
Охотно идет на контакт с журналистами, никогда не откажется от предоставления нужной для местных газеты и телевидения информации. Когда страна азартно кинулась осваивать рынок, образовал одно из первых в округе коммерческих предприятий «Контакт» по закупке у промысловиков пушнины, взамен поставляя снаряжение, продукты, товары, открыл сеть магазинов. Дела его пошли в гору, рос и авторитет среди местного населения – удачливым ведь не только завидуют, их еще и любят.
Главой администрации округа тогда был Анатолий Михайлович Якимов, бывший начальник Эвенкийской геофизической экспедиции. Полная противоположность Боковикову: худой, немногословный, интеллигентный, без коммерческой жилки, он также был уважаем эвенкийцами – как, видимо, последний из представителей такого разряда руководителей, еще советской, в лучшем смысле этого слова, подготовки.
Когда округ стал самостоятельным, а дела в стране шли все хуже и хуже, на Эвенкию, почти полностью дотируемую из федерального бюджета, беды посыпались одна за другой. Объемы финансирования все сокращались, задержки выплаты зарплаты бюджетникам становились все длительней, с огромным трудом налаженное за десятилетия сельское хозяйство рушилось на глазах, одна за другой сворачивались геологические экспедиции, росла безработица.
Эвенкия начала бедствовать, и это при том, что в ее подземных кладовых было столько сокровищ – нефти, газа, угля, редких металлов, золота, алмазов – что куда там Али-Бабе с его несчастной пещерой!
Но где было взять такого Сим-Сима, чтобы достать с его помощью эти неисчислимые запасы полезных ископаемых? Месторождения еще не до конца разведаны, и расположены в таких неудобных и отдаленных местах, что освоение их выливалось в астрономические суммы. Никто не решался влезть в это дорогостоящее предприятие – ни родное государство, ни крупные забугорные компании, представители которых время от времени наезжали в Эвенкию, приценивались, восхищенно мотали головами, но тут же сокрушенно выставляли перед собой холеные ладони: дорого!
В Москву «выбивать» деньги, или трансферты, представители администрации Эвенкии ездили целыми бригадами, потерянно бродили по многочисленным правительственным и министерским коридорам, трясли пачками отчетов, расчетов, проектов, доказывая необходимость увеличения финансирования северной территории. Но дать больше нам попросту означало недодать какой-то другой территории. Денег же в стране становилось все меньше…
А тут еще в Туре в самом начале лета сгорела центральная дизельная электростанция, и столица Эвенкии на несколько месяцев осталась без света. Черт знает где закупили какие-то дорогущие военные мобильные электростанции, караваном (так здесь называют навигацию) привезли в Туру. А они по каким-то параметрам не подошли, и поселок продолжал сидеть без света. Народ обозлился на власть, и в первую очередь, конечно, на главу администрации Якимова. С огромным трудом к осени энергетический кризис был преодолен, но доверие к Якимову было уже подорвано.
Вот с таким багажом он пошел на выборы главы Эвенкии в 1996 году (впервые после назначения в 1992 году). Основным его соперником стал Александр Александрович (попросту – Сан Саныч) Боковиков, к тому времени уже умудрившийся сначала пройти в депутаты окружного законодательного Суглана (Собрания), а затем и возглавить его.
Реальным соперником, поскольку, во-первых, авторитет его к тому времени среди населения был ничуть не ниже чем у Якимова, во-вторых, он сплотил под своими «знаменами» многих недовольных работой администрации Якимова влиятельных людей. Нашлись у него и деньги на выборную кампанию, и когда агитация была официально разрешена, он завалил округ литературой, плакатами, эвенкийские фактории – гуманитарной помощью «имени Сан Саныча».
В общем, впервые за свою историю округ раскололся надвое – якимовцев и боковиковцев. Люди спорили между собой до хрипоты – чей кандидат лучше, доходило до драк.
Один из замов начальника УВД Эвенкии во время какой-то пирушки в кафе вытащил пистолет и выстрелил в потолок (или в пол – не суть важно), крича, что вот так он всех перестреляет, кто не проголосует за Боковикова. К выборам обстановка в округе накалилась до предела. Проводимые опросы показывали, что силы кандидатов примерно равны. Но выборы, с небольшим перевесом, выиграл … Боковиков.
Светопреставление
Наступил 1999 год. У Александра Александровича Боковикова, к тому времени ставшего в законодательном порядке уже губернатором Эвенкии (для повышения статуса и значимости должности главы субъекта Федерации), начались серьезные проблемы.
Для нормальной жизнедеятельности округа главным было – закупить в необходимом количестве уголь, солярку и масло, бензин, сырую нефть для дизельных электростанций и завезти все это добро по воде в весенне-летнюю навигацию для того, чтобы перезимовать в тепле и со светом.
У Боковикова, как он ни изворачивался, денег не хватило ни на закупку горючего и топлива в нужных объемах, ни на своевременную их доставку в округ. Вернее будет сказать – в Туру, наиболее зависимую, по сравнению с Ванаварой и Байкитом, от водной навигации.
Того, что было припасено на зиму, катастрофически не хватало до прихода очередного каравана. И буквально в ночь с 31 декабря 1999 года на 1 января 2000 года Тура погрузилась во тьму: в целях экономии солярки было решено до весны прекратить подачу света в жилые массивы столицы Эвенкии, резко ограничить – для учреждений и организаций. В том числе и для администрации округа.
Посёлок Тура (источник)
Я, к тому времени ставший редактором окружной газеты, брал интервью у губернатора самостоятельного субъекта Российской Федерации, члена Совета Федерации Боковикова в его кабинете при свете… керосиновой лампы, при зыбком свете этой же коптилки по сумрачным утрам у него проводились и планерки.
Котельные также работали в режиме экономии, из-за чего температура в коммуникациях была ниже требуемой, и в ту зиму в Туре были разморожены несколько зданий, в том числе и жилье. Некоторые туринцы перешли жить в собственные бани, в свои рабочие кабинеты, в котельные. У нас в редакции поселилась семья бывшего директора типографии Феликса Буйновского (их двухэтажный многоквартирный дом сгорел – пожары в ту зиму были частыми из-за неосторожного обращения людей с огнем), они же были и сторожами.
Обедали мы на работе – супы забирали с собой утром из дома, разогревали в кабинете на плитке. Как никогда поднялся спрос на дрова, цена на них тут же резко подскочила, но, несмотря на это, кучи дров выросли во всех дворах. Их разворовывали все, кому не лень.
Купили полмашины дров и мы со Светкой. Я их колол, жена носила в дом и складывала в поленницу… в прихожей (благо, она у нас огромная). Пример подала соседка, Аня Саливончик. Ей надоело наблюдать, как ее поленница день ото дня «худеет», и она перенесла все поленья до одного в дом.
В красноярских газетах, программах краевого телевидения одна за другой стали появляться злорадные и во многом путаные, лживые публикации (делались туманные намеки на криминальную подоплеку всей этой истории: «А куда девались деньги на северный завоз?»).
Посёлок Тура (источник) Афиша.
Боковиков судорожно метался в поисках выхода из этой чудовищной ситуации. Здорово помогли якуты – Сан Саныч договорился с Вячеславом Штыровым, хозяином всесильной алмазной компании «Алроса», на товарный кредит, и солярку в Туру стали возить авиацией из Мирного, что довело многие российские и краевые газеты до истерики.
А губернатор Красноярского края Лебедь молчал – он уже тогда задумал вернуть Эвенкию обратно в лоно края и ждал, когда Боковиков сам к нему обратится за помощью, чтобы потом сказать: «Вот видите, они без нас ничего не могут». Боковиков к нему и не шел. Потом к спасению Эвенкии подключился и Шойгу (почему-то все СМИ края и страны трубили о том, что вымерзает и голодает именно весь округ, хотя острый дефицит топлива был только в Туре).
Скажи мне, кто твой враг?
Но всему приходит конец. Кончилась и эта чудовищная зима.
В начале июня победно затрубили подошедшие к причалам окружного центра первые танкеры с соляркой, и в квартирах туринцев, наконец, загорелся свет, заурчали холодильники, забормотали телевизоры. Жизнь как будто пошла своим чередом. На самом деле это означало, что ситуация в округе оставалась прежней: денег ни на что не хватало.
А впереди была следующая зима, и опять надо было закупать и завозить уголь, солярку, бензин, масла. Трансферты по-прежнему приходили с большим опозданием. И совсем не в том объеме, какие нужны были для обеспечения нормальной жизни. Оставались проблемы с выплатой зарплаты, опять округ не мог вовремя рассчитаться за покупку и вывоз нефтепродуктов.
Красноярское речное пароходство приступило к навигации в Эвенкии, еще не до конца получив заработанные средства за прошлый завоз. Когда суда уже были на подходе к Нижней Тунгуске, начальник пароходства Иван Булава останавливал флот и периодически угрожал Боковикову, что повернет нефтеналивы обратно, если округ не расплатится.
В округ снова было завезено недостаточно топлива, и ближе к весне 2001 года в Туре снова пошли веерные отключения. Туринцы, наученные горьким опытом прошлой зимы, к этой подошли во всеоружии: все с дровами, лампами, какими-то керогазами, газовыми печками. Я купил аккумуляторы к маленькому кухонному телевизору, раздобыл самодельное зарядное устройство, и когда гас свет (обычно через каждые несколько часов – на пару часов), их энергии хватало, чтобы посмотреть выпуски новостей и даже часть какого-нибудь фильма.
А сосед снизу, Олег Кадкин, где-то раздобыл громоздкую полевую дизельную электростанцию (в Туре же кое у кого появились даже миниатюрные импортные – японские, американские бензиновые движки) и запихал его в контейнер, стоящий буквально под окнами дома. И как только гас свет, Олег выходил на улицу, с грохотом открывал контейнер, и, светя себе фонариком, с полчаса возился в нем, гремя ключами и шипя паяльной лампой. Наконец движок благодарно чихал и начинал громко тарахтеть и вонять на всю округу отработанной соляркой. Зато семья Олега час-полтора сидела со своим светом, пока в дом не возвращалась большая электроэнергия.
И тут пришел ЮКОС.
Сан Санычу, как и его предшественнику, весьма озабоченному поисками инвесторов, удалось заинтересовать богатейшей и перспективнейшей группой нефтяных месторождений, известных под названием Юрубчено-Тохомская зона (ЮТЗ), НК «Юкос», находившуюся в то время в расцвете своих сил и возможностей.
Основные работы «Юкос» вел в Западной Сибири, но, как утверждали аналитики в области нефтяной промышленности, за десятилетия эксплуатации тамошние запасы нефти сильно истощились. А поскольку ресурсы эти невозобновляемые, то компании, естественно, надо было приращивать запасы углеводородов.
И владелец «Юкоса» Михаил Ходорковский обратил свой молодой и цепкий взор на Эвенкию. Я бы на его месте сделал то же самое.
Эвенкия была самостоятельным субъектом Федерации, населения в ней – кот наплакал, меньше 20 тысяч, полезных ископаемых в недрах – каких хочешь: нефть, уголь, газ, рассолы тяжелых металлов, предполагаемые алмазные кимберлитовые трубки, редкоземельные металлы. И все это в таежной глуши, при полном отсутствии инфраструктуры, куда обнищавшее государство не сунется еще не один десяток лет.
Чем не стратегический резерв, причем измеряемый астрономическими цифрами: если речь о газе – то миллиарды кубических метров, если о нефти – то миллионы тонн. И «Юкос» решил «посадить» сюда своего губернатора.
На эту ответственную роль выдвинули одного из ведущих топ-менеджеров компании, харизматичного Бориса Золотарева.
Умный, фотогеничный, спортивного телосложения, с красивой сединой, он сразу «глянулся» многим эвенкийцам, особенно, конечно, женщинам. В округ Золотарев приехал за несколько месяцев до начала выборной кампании, еще в начале зимы, сколотил свой штаб, обосновавшийся в двухэтажном здании напротив редакции.
Мы все понимали, что иного выхода у нас действительно нет – у округа просто нет будущего без развития экономической базы, а «Юкос» сможет это сделать.
В округ приехал сам Ходорковский. Молодой, симпатичный, очень демократично ведущий себя, он на встречах с жителями округа буквально очаровывал их, рисуя в своих выступлениях точными мазками недалекое будущее Эвенкии: в 2008 году будет добыто столько-то нефти, в окружной бюджет попадет столько-то сотен тысяч долларов, в 2014 – нефти будет уже столько, а счет доходам пойдет на миллионы долларов. Разумеется, и «Юкосу» от этого будет хорошо, а иначе какой смысл браться за доразведку и эксплуатацию наших труднодоступных месторождений.
Михаил Борисович, стоя на сцене окружного Дома культуры в потертых джинсах и изредка поматывая головой в такт своим словам (есть у него такая особенность), водил лазерной указкой по экрану, проецирующему все эти цифры, диаграммы, а у слушателей перед глазами вставали новые дома, дворцы спорта, заасфальтированные улицы Туры…
Каждый уже считал себя акционером «Юкоса». Мы поверили, что компании, имеющей козырный интерес в округе, ничего не стоит осчастливить несчастные два десятка тысяч человек.
Такого мы еще не видали…
Борис Золотарев эти выборы выиграл. Состоялась пышная инаугурация, после нее – фуршет, на который были приглашены те, кто помогал (или, во всяком, случае, не мешал) Золотареву стать губернатором.
В большом зале для совещаний на втором этаже администрации округа в два длинных ряда были накрыты столы, ломящиеся от различных яств и бутылок со спиртным на любой выбор. За ними стояли десятки людей, и так, стоя, выпивали и закусывали – дело совсем новое для Эвенкии, мы-то привыкли пьянствовать сидя. Деликатесы подносили и меняли пустые тарелки молоденькие длинноногие официантки – за столами почтительным шепотом говорили, что их, как и невиданные закуски, специально привезли из Москвы («Что вы хотите: это же «Юкос»!).
Играла живая музыка – фуршет обслуживал привезенный откуда-то камерный оркестр. В общем, настоящий светский раут. Когда мне захотелось плакать от счастья, Светланка меня тут же увезла домой. А фуршет, говорят, закончился далеко за полночь.
И впервые за последние годы четко, без сучка и задоринки, был проведен северный завоз и в зиму 2001-2002 года округ вошел с избыточным запасом топлива, продовольствия.
Вскоре Золотарев выкинул такой финт, что все СМИ края и страны просто захлебнулись от восторга: он две зимы подряд закупал на Ямале и перебрасывал по воздуху в Эвенкию сотни оленей для реанимации оленеводства (когда-то здешние стада насчитывали до 60 тысяч голов домашних оленей, к началу 90-х их было уже не более 30 тысяч, а к приходу Золотарева – в пределах двух-трех тысяч).
Он просто подсчитал, что если гнать оленей своим ходом сотни и сотни километров, их за время пути погибнет и отобьется столько, что сумма ущерба, вместе с командировочными расходами пастухов, будет примерно одинаковой с затратами на воздушные перевозки. То есть – деньги те же, но в первом случае потрачены совершенно напрасно, а во втором – достигшие своей цели. Золотарев этим своим неординарным ходом «пропиарил» себя как прагматичный хозяйственник и как озабоченный возрождением традиционной северной отрасли руководитель автономного округа.
В Эвенкию также буквально посыпались компьютеры и по обеспеченности ими на душу населения округ вышел на первое место в стране.
Начало разворачиваться строительство, первым значимым объектом стал ввод к новому 2002 году «Гостиного дома» – современной гостиницы, построенной… турецкими рабочими.
Золотарев просто не доверял нашим строителям, и открыто говорил, что они ни на что не способны. Впрочем, такую нелестную характеристику в округе от губернатора получали многие. Борис Золотарев к месту и не к месту любил повторять, что мы, эвенкийцы, привыкли здесь бездельничать, «захребетничать», то есть – жить за счет государства, что среди нас мало профессионалов.
Конечно, где-то он был и прав. Наши строители и в самом деле строили сикось-накось, оленеводы, вместо чтобы разводить оленей, взяли да и съели их, коммунальщики производили самые дорогие в стране электроэнергию и тепло, столица округа была вся в помойках и следах былых пожарищ.
Когда Золотарева «заносило» по этой теме на каких-то совещаниях, сессиях Суглана в присутствии Боковикова, тот обижался и начинал возражать Золотареву… И его можно было понять: ведь беды эти во многом происходили по объективным причинам. Округ находился в таком неудобном и отдаленном месте с таким суровым климатом, что затраты на обеспечение жизнедеятельности его населенных пунктов составляли просто фантастические суммы, и потому бюджетообеспеченность одного эвенкийца в десятки раз превышала затраты на содержание одного жителя средней полосы России.
2013 год - здание посёлка Тура
В советские времена государство не скупилось и «севера» получали столько средств, сколько было нужно (впрочем, их и тогда все время не хватало). Но в рыночную эпоху страна уже была не в силах нести такие расходы.
А без нужного финансирования, когда людям нечем платить за работу, какую работу от них можно требовать, каких специалистов можно пригласить с материка, когда разъезжались последние, какую современную технологию можно внедрить, когда разваливалось все, что осталось еще от советских времен?
Если бы те же Якимов, Боковиков могли ворочать такими же деньжищами, какие вваливал «Юкос» в округ, они, может, еще и не то бы здесь понастроили, организовали…Но, как любил говорить покойный Александр Иванович Лебедь, «Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой».
Деньги пришли в округ с Золотаревым, и все это хорошо понимали и принимали.
А вместе с ними в округ пришли перемены и приметы, характерные для корпоративного стиля «Юкоса». Это жесткость, граничащая с жестокостью, со стороны руководства, беспрекословность со стороны подчиненных, подозрительность во взаимоотношениях. Золотарев переломал в администрации все стены, оставив отдельные кабинеты только для своих заместителей, а сотрудников всех управлений усадил в огромные общие залы, заставленные столами с компьютерами. Все сидели как в аквариуме, тут уже не поболтаешь лишний раз, не попьешь кофе с коньяком, не поторчишь с сигаретой на лестничной площадке – всех курильщиков Золотарев повыгонял сначала на крыльцо администрации, а потом и вообще на улицу, под пожарный щит.
Конец империи ЮКОС
Жить становилось чем дальше, тем интереснее. Особенно захватывающие события произошли в Эвенкии в 2004 году – у нас разразился такой скандалище, что за развитием его стала следить вся страна. А все дело в том, что совершающий свой очередной вояж по Сибири глава империи «Юкос» Михаил Ходорковский неожиданно был снят в Новосибирске с самолета и арестован Генеральной прокуратурой.
Как выяснилось, он должен был прилететь в Туру, а здесь, на сессии Законодательного Собрания (Суглана) его уже ждало выдвижение на пост сенатора от Эвенкийского автономного округа – во всяком случае, мне известна именно такая версия событий.
Говорили, что этот «зонтик» Михаилу Борисовичу был нужен в связи с тем, что он в последнее время он развил очень бурную кипучую политическую деятельность и готовил себе почву и электорат для участия в будущих президентских выборах – ну вот мало человеку было того, чем он владел.
Эти-то амбиции и погубили нашего благодетеля (что так и есть – не свои же деньги Борис Золотарев инвестировал во все эти бурные преобразования, происходящие в Эвенкии) и чуть было – не всю верхушку нашего округа.
От вожделенного кресла Ходорковского отделяли всего несколько часов – сессия уже работала. Правда, при этом существовала одна очень небольшая, но крайне занозистая проблема: в этом кресле уже сидел сенатор от Эвенкии, бывший депутат Суглана Николай Анисимов.
То, как его пытались выковырнуть из Совета Федерации, чтобы освободить место для главы «Юкоса» – целая история.
Анисимова пытались подкупить, предлагая ему и денег, и не пыльную работу, и запугивали его – во всяком случае, именно так он рассказывал на специально раздаваемых по этому поводу интервью многим СМИ. Но Анисимов уперся на своем – «не уйду, и все тут!».
И тогда окружному парламенту ничего не оставалось делать, как отозвать своего представителя в Совете Федерации, вменив ему в вину профнепригодность. Анисимов опротестовал это решение в суде, но, в конце концов проиграл его.
Между тем Ходорковский оказался в Бутырке. И наша политическая верхушка, чтобы сохранить лицо, предложила занять место в сенате другому одиозному представителю «Юкоса» – Василию Шахновскому, тоже, кстати, находившемуся под следствием. Что страшно разозлило руководство страны (не скажу что самого Путина, но администрацию Президента – точно!).
Потому что «Юкос» к тому времени уже начали буквально «перепахивать». Его бы, возможно, не трогали и до сих пор, если бы Ходорковский не возомнил себя «наполеоном» и не стал вынашивать крайне высокие честолюбивые замыслы. Ну, а раз так, получи!
И «выяснилось» вдруг, что и налоги-то компания не выплачивала в миллиардных размерах, и убирала со своего пути, даже пользуясь услугами киллеров, неугодных людей. А тут какая-то Эвенкия пытается спрятать от уголовного преследования сначала Ходорковского, а затем Шахновского.
Шахновский, конечно же, не будь дурак, отказался от сенаторства, чем и обезопасил себя. А вот наших первых лиц стали таскать на допросы в прокуратуру по СФО в Новосибирск. Побывали там и Золотарев, и Амосов, и некоторые другие должностные лица и депутаты Суглана.
Этот скандал буквально «взорвал» средства массовой информации страны. Какую газету ни откроешь, на какой новостной сайт не заглянешь – везде красной строкой проходят Эвенкия, Ходорковский, Шахновский, Золотарев, Амосов, Анисимов… Как всегда, много было и вранья. Запустили, например, утку, что наш губернатор, не дожидаясь пока его отправят вслед за Ходорковским, поехал в Англию во время отпуска, да и остался там. Округ жил в эти дни, затаив дыхание: чем же все это кончится.
А завершилось все это тем, что просто «кончился» «Юкос», а у округа, естественно, кончились его деньги. Никого из нашего руководства не посадили и даже не сняли с должностей – к разочарованию одних и радости других.
Но все мы понимали, что теперь Эвенкия и ее руководство всегда будут находится под пристальным внимание Центра как нашкодившие пацаны: ведь попытка поспособствовать укрывательству главных фигурантов «Юкоса» была, что выглядело как прямой вызов Кремлю.
Нетрудно было понять, что теперь с руководством округа, бывшим подотчетным, главным образом, избравшим его населению, Москве будет сладить не просто, а очень даже просто. Тем более, что Эвенкия вернулась в обычное свое состояние, когда ей реально начало грозить безденежье.
Очень многие эвенкийцы костерили на чем свет стоит Ходорковского: ну за каким чертом полез туда, куда его не просили? А теперь и сам на нарах баланду хлебает, и все радужные перспективные округа, связанные с «Юкосом», рухнули в одночасье.
Вперед, обратно в край!
Тема возвращения блудной Эвенкии обратно в лоно Красноярского края поднималась еще при покойном губернаторе Александре Лебеде.
Но встречала ожесточенное сопротивление как так называемой элиты округа, так и большинства эвенкийцев – уж очень всем по вкусу пришлось самостоятельное плавание. Хотя иногда при этом корабль под именем Эвенкия нередко оказывался на грани крушения: то топливо у него кончалось, то зарплату экипажу нечем было платить, а пассажиров приходилось сажать на голодный паек.
При Золотареве, за спиной которого был могучий «Юкос», Эвенкия держалась все увереннее и увереннее.
2007 год - школа в посёлке Тура
И когда вопрос воссоединения края с пустившимися в автономное плавание территориями вновь стал будироваться уже при другом губернаторе Красноярья – Александре Хлопонине (кстати, считавшегося другом нашего губернатора), Борис Золотарев с присущей ему категоричностью раз за разом отметал все объединительные инициативы.
И в качестве одного из самых убедительных мотивов нецелесообразности объединения приводил финансовую самодостаточность Эвенкии. Дескать, мы и так проживем, зачем нам вливаться в край, который давно уже из региона-донора превратился в получателя дотаций.
Причем дефицит бюджета края как раз составлял ту сумму, которая нужна Эвенкии для нормального существования. Арифметика тут была простая: если мы вернемся в край, то окажемся в состоянии конца девяностых-начала двухтысячных годов, поскольку у края не хватит средств на содержание округа.
Но у инициаторов и сторонников объединения были свои, не менее убедительные мотивы. Во-первых, в Эвенкии как нигде в другом регионе был раздут, до чудовищных размеров, чиновный аппарат. При населении округа менее 20 тысяч - бюрократов насчитывалось около 3 тысяч! Ну вот прямо бери этот аппарат и сажай на любую область с населением в несколько сот тысяч человек – как раз хватит.
Во-вторых, у этой инициативы был такой могущественный сторонник как президент России Владимир Путин.
Вернее даже будет сказать, это он, по сути, выступил «сбирателем» землиц российских, которые в начале 90-х наделил суверенитетом его предшественник Борис Ельцин и которые в итоге стали просто-напросто выходить из-под влияния Кремля, а руководители регионов превращались в удельных князьков.
Красноярский край заповедник «Путоранский»
Надо сказать, что наш губернатор везде и всюду последовательно отстаивал свою точку зрения, и когда Красноярский край посетил Владимир Путин с кучей министров, Борис Золотарев не побоялся озадачить в его присутствии министра финансов Леонида Кудрина жестким вопросом, смысл которого сводился к следующему: сможет ли Москва дать гарантии, что после объединения люди в Эвенкии, на Таймыре не станут жить хуже, чем сейчас.
Захваченный врасплох Кудрин промямлил что-то невразумительное, и тогда Путин вынужден был сказать, что, конечно же, объединение должно прежде всего иметь социально-экономическую целесообразность, что люди ни в коем случае не должны быть ни в чем обделены.
Эта сценка с совещания в Красноярске глав сибирских регионов была показана практически по всем телевизионным каналам, описана во многих газетах и электронных средствах массовой информации.
Борис Золотарев был, что называется, «на коне», и на какое-то время возникло ощущение, что Эвенкию оставят в покое.
Как бы не так.
Первыми в стране объединились Пермская область и Коми-Пермяцкий автономный округ, на очереди были мы, и стало понятно, что маховик процедуры сбирания земель раскручен и его уже никто не сможет остановить – реализовывалась государственная задача, мешать которой, мягко говоря, не рекомендовалось.
В край, в округ зачастил полномочный представитель президента Квашнин, Бориса Золотарева несколько раз приглашали в администрацию президента, велась соответствующая обработка и спикера окружного парламента Анатолия Амосова.
И, похоже, в Москве к нашим лидерам сумели подобрать соответствующие «ключики»: они вдруг резко, можно сказать, на все 180 градусов сменили свои позиции и с такой же силой, как раньше противились этому, стали ратовать за объединение.
И на 17 апреля 2006 года был назначен референдум, на котором всем жителям Красноярского края, Эвенкии и Таймыра предстояло ответить на вопрос, хотят ли они объединения наших территорий.
Красноярский край, Эвенкия и Таймыр
К тому времени, в рамках реализации закона о местном самоуправлении, в Эвенкии были уже упразднены все три района – Илимпийский, Байкитский и Тунгусско-Чунский.
Эвенкийский автономный округ стал муниципальным районом.
Борис Золотарев и члены его команды развернули кипучую деятельность по разъяснению населению Эвенкии необходимости принятия участия в референдуме и правильному голосованию на нем по вопросу объединения.
Губернатор облетал все поселки до одного, общался практически со всеми коллективами. Побывал он и у нас в редакции. Но нас убеждать в необходимости объединения и не требовалось: газета регулярно печатала материалы в пользу объединения, и мы давно уже поняли, что хотим мы того или не хотим, но объединение в любом случае состоится.
Плато Путорана Красноярский край
Референдум прошел на «ура», жители всех трех территорий сказала «да» объединению, и особенно громко это «да» прозвучало в Эвенкии, где и явка избирателей, и процент положительно проголосовавших были самыми высокими.
Это означало и конец 13-летнему существованию Эвенкии в качестве самостоятельного субъекта Федерации, и завершение шестилетней бурной эпохи, если можно так сказать, Бориса Золотарева.
И надо признать, что как губернатор он оставил в истории Эвенкии яркий, заметный след.
Связанные с ним скандалы, какие-то неприятные истории (а их в «эвенкийской» части биографии Золотарева тоже достаточно) рано или поздно уйдут в небытие, а вот все хорошее, полезное, материально осязаемое, все, что служит эвенкийцам сейчас и еще будет служить долго – новые благоустроенные дома, школы, современные средства связи, асфальтированные улицы, православный храм – все это связано с именем второго и последнего губернатора Эвенкии Бориса Золотарева, и всегда будет напоминать о нем…
г. Красноярск, 2007
Марат Валеев
Это отрывки из рассказа - Эвенкийские записки, автор Марат Валеев.
Полностью рассказ по ссылке на источник:
ИСТОЧНИК некоторых фотографий.
Фотографий в рассказе нет, они взяты из открытых источников.
Документальное видео: Поселок Тура, Эвенкия. Начало экспедиции команды Северный Путь, 2010 г.:
Ссылка на видео: https://youtu.be/l2l4Zsxem78
На этом всё, Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.
Всего хорошего, до свидания.
Оценили 0 человек
0 кармы