Рыцарь-в-Бинтах

Моё сердце стучит.

 Только ты.

 Только ты.

 Только. Ты.

 Я поднимаю лицо навстречу каплям.  Смотрю в черное небо. В глазах плывет, словно кто-то там, наверху, прицельно поливает меня из медного чайника с узким носиком...

 Змеится молния.

 Я жду, когда ударит гром.

 Будду-бу-дых!  Гром.

 Человек с медным чайником смотрит на меня с высоты. Маленькая фигурка на огромной скале.  Плащ развевается, бьется, как язычок пламени.  Черного пламени.  Наверное, это ветер.  Наверное, это дождь.  Я не знаю.

Молния. 

Будду-бу-дых!  Гром.

Я стою, запрокинув голову.  Бинт на лбу размотался и мешает смотреть.

Самое время обратиться с молитвой.  Так, наедине с небом, молились древние святые.  И бог отвечал.  Давай, Самтори, чего ты ждешь?..

Чего ты хочешь?

Справедливости?

Покоя?

Тихого семейного счастья?

Я не знаю.

Ветер треплет бинты.  Дождь заливает глаза.  Человек с медным чайником смотрит с небес...

Я спрыгиваю на песок и бегу.  Фамильный двуручный меч лежит у меня на плече.  На лезвии меча – ржавчина.  Я знаю: это неправильно.  И вместе с тем: все верно...

Мое оружие должно быть именно таким.

Бинты намокли и стали тяжелее.  Я набираю скорость. Медленно, как поезд, уходящий со станции.  Чух! Чух! Чух-чух!  Чух-чух-чух-чух! Чух-чух-чух-чух!

Туууу!

Слева шумит море.  Волны накатывают на песок, хватают за ноги. Я бегу.

Ветер упирается в плащ, тормозит меня, словно это парус.  Скидываю плащ.  Он черной вспышкой исчезает позади.

Чух-чух-чух-чух!

Наверное, мне должно быть холодно?

Я знаю: мне холодно.

Почему же я ничего не чувствую?

Я не знаю.

Бегу.

Во вспышке молнии возникает замок.  Две каменные башни с бойницами и ажурными балконами.  Замку четыреста лет.  Стены не видели осады уже лет триста...

Этот замок – мой.

Я веду осаду.

Я один.

Я стою у стен, я рою подкопы, устанавливаю и направляю осадные орудия.  Я высылаю парламентеров и вешаю шпионов.  Я иду на приступ, закидываю фашинами рвы, приставляю лестницы. Лезу в штыки, ору во все горло, размахивая знаменем.  Получаю прикладом в лицо и, падая вниз, разбиваюсь насмерть.  Я трушу и прячусь за спины товарищей, стою на ослабевших ногах, впадаю в панику и бегу. Меня награждают за храбрость. Списывают из армии, как инвалида,  я уезжаю и спиваюсь...

И расстреливают перед строем за дезертирство тоже меня.

Этот замок – мой.  И враг в нем – мой.

Всю жизнь я чего-то боялся.

Теперь боятся меня.

- Он здесь! - кричит часовой, когда я закидываю себя на стену.  Это солдат из городской охраны – я вижу мундир с эполетами.  Солдат вскидывает ружье... целится...

Не успевает.

Прости, солдат.

Гремят выстрелы.  Вспышки слева,  справа... сверху...

- Прекратить огонь!  - раздается спокойный голос. Выстрелы смолкают. - Принесите фонари! Больше света!  Он где-то здесь... Ищите!

Сейчас меня обнаружат...

Я подхватываю тело солдата, поднимаю над головой и швыряю. Глухой удар.  

- Боже!

Я беру меч наизготовку и прыгаю со стены...

Всю жизнь я надеялся на тебя.

На твое милосердие.

Теперь я молчу.

Где твоя справедливость, человек с медным чайником?

Почему ублюдки живут, и им достается все?  Почему добрая и честная девушка, на свое несчастье родившаяся красивой – должна пасть жертвой распутника и труса?

Почему Тебя не было рядом?

Почему не было меня?

Я не чувствую капель, что текут сейчас по моему лицу. Я давно уже ничего не чувствую.  Дождь плачет за меня.  За нас, за всех. За ту девушку...

У меня осталось не так уж много времени.

- Какой он был, этот Самтори?

- Чудак.  Книги читал, в доспехи рыцарские наряжался...

- А что говорят соседи?

- Говорят, добрый был...

- Добрый?  А половину солдат майора Бенкши он тоже по доброте душевной уложил?!

Молчание.

- Мои ребята уверены, что это призрак.

- Простите, инспектор, вы серьезно?

- Я в призраков не верю, милорд.  Но...

- Что "но", инспектор?

- Он увлекался раскопками.  Говорят, он даже что-то нашел... Как раз перед самым исчезновением...

Я лежу на крыше, смотрю в небо.

Будду-бу-дых! Гром.

Рядом лежит меч, покрытый ржавчиной.  Капли бьются о лезвие.

Человек с медным чайником смотрит на меня с небес.  Здравствуй, Самтори, говорит человек.  Как ты, Рыцарь-в-Бинтах?

Я молчу.  Теперь я всегда молчу, когда он со мной разговаривает.

Когда-то я верил в лучшее.  Ведь должна же быть на земле доброта и свет?  Если есть зло, должна быть и сила, которая от зла защищает? Должны же, мать их так, быть рыцари?!

- Он спрятался где-то в замке, милорд.

- Откуда он знает мой дом?

- Самтори когда-то бывал у вас в гостях.  Уверен, как человек, увлеченный военной историей и средневековьем, он разглядел здесь все.  Вот, посмотрите...  Это не самый удачный портрет, но здесь Самтори изображен в фамильных доспехах.

- А!  Кажется, припоминаю.  Он тогда тоже в доспехах приехал.  Как на маскарад, представляете, инспектор? Герб с какой-то невзрачной серенькой птичкой... воробей?  Нет, что-то другое.  Перепелка?  Доспехи, кстати, рухлядь совершеннейшая...

...Вслед за мной в кабинет вбегает человек  в костюме и котелке.  В руке у него револьвер.

- Полиция! - кричит человек. - Бросьте оружие, Самтори!  Я буду стре...

Ваза эпохи Цинь отбрасывает полицейского в угол.  С грохотом рушится этажерка с драгоценными статуэтками.  Однажды я бывал здесь гостем.  И помню, тогда многое бы отдал за возможность рассмотреть коллекцию получше...

Сейчас под моими ногами хрустит фарфор.

Я иду.

Я все ближе.

- Инспектор, вы, кажется, меня не очень любите?

Молчание.

- Вы правы. Не очень.

- Извините за любопытство, инспектор.  Но почему?

- Я расследовал дело об убийстве в Крокет-виль.

Молчание.

- А, та бедная девушка...

- Какой-то ублюдок изнасиловал ее и убил...  Какой-то очень богатый и влиятельный ублюдок, милорд.

- И что, инспектор?

- И ничего, милорд.

Мне на спину прыгает еще один.  Я отпускаю меч, хватаю противника за запястья... с размаху бьюсь спиной о стену.  Полицейский хрипит.  Я делаю два шага вперед... отталкиваюсь и вновь – стена.

У полицейского вырывается стон.

Хватка его слабеет, он падает на пол.

Вперед!

Подбираю меч.  Сжимаю рукоять двумя руками – из-под бинтов сочится желтая гниль.  Запах, должно быть, жуткий...

Хорошо, что и запахов я тоже не чувствую.

Выстрел.

Сильный толчок в левое плечо.  Я с трудом удерживаю равновесие.  Боль появляется где-то в глубине руки...

В дверях, озаряемый вспышками молний, стоит человек с револьвером.

- Вы и есть Самтори?

У человека тонкое бледное лицо, темные волосы.  Лорд Руперт собственной персоной.

Я делаю шаг вперед...

Выстрел.

Почему-то оказываюсь на коленях.  Огонь горит внутри меня, вытягивает мне внутренности крюком мясника.  Я отвык от такой боли...

Я – Гнилой рыцарь, но мне так больно!

Меч лежит передо мной на полу, среди стеклянных осколков.

- Вы уязвимы, - говорит лорд Руперт. - Что ж... тем хуже для вас, Самтори.  Оборотень вы или нет – в моем револьвере серебряные пули.  Но прежде чем покончить с вами, я хотел бы задать один вопрос...

Я молчу.  Надо попробовать дотянуться до меча.  Успею ли?  Проклятый ублюдок неплохо стреляет.

- ...один вопрос. - Руперт подходит ближе.  Ступает он мягко, с грацией уверенного в себе хищника.

Мы смотрим друг другу в глаза.

- Спрашивай, - едва слышно сиплю я.  От моего горла мало что осталось. От меня вообще мало что осталось.  Лепра – страшная вещь.  

- Она... - говорит Руперт.  Глаза его мерцают. - Она не придет?

Какой-то ублюдок изнасиловал ее и убил...  Какой-то очень богатый и влиятельный ублюдок, милорд.

Выстрел.

Глаза Руперта на мгновение расширяются...  Потом Руперт падает.

За его спиной стоит окровавленный инспектор с револьвером.  Он весь перекошен.  Похоже, я сломал ему пару ребер...

Пожар в животе становится невыносим.

Полицейский вновь поднимает револьвер.  Черное дуло смотрит на меня.

- Мои люди утверждают, что вы призрак, - говорит инспектор. -  Это правда?

Если есть зло, должна быть и сила, которая от зла защищает? Должны же, мать их так, быть рыцари?!

Я улыбаюсь.  Впервые за долгое-долгое время...