Невидимая радуга. Электричество и вирусы.

Многие видели этот небольшой отрывок выступления Д. Томаса Коуэна. В нем коротко рассказал о том, что такое вирусы, о их природе, о связи этого явления с электричеством и электромагнитными полями. Посмотрите, если не видели...

В выступлении была упомянута книга Артура Фирстенберга (Arthur Firstenberg) - "Невидимая радуга. История электричества и жизнь". В этой книге автор собрал множество фактов об освоении электричества человеком, о том, как планомерно опоясывалась планета проводами и радиосвязью. Но самое важное, что сделано в этой книге - это проведена неоспоримая связь между тем, как человек изучал электричество и беспроводные системы, и здоровьем человека. Как именно влияют все электромагнитное безумие на человека и все живое вокруг.

Да, да... вы можете подумать, что это очередное сумасбродство, типа "5G вышки - зло", "прогресс нас уничтожит" и т.д. Может и так.

Но, как минимум разобраться, в том КАК "оно всё работает" стоит того.

И эта книга достойна того, чтобы её прочесть.  Это действительно большая работа. Только библиографический список источников использованный при написании этой книги занимает 121 страницу. Я публикую здесь её перевод. По мере продвижения работы с переводом будут добавляться главы книги.

НЕВИДИМАЯ РАДУГА.
История электричества и жизни.

Артур Фирстенберг

Пролог.

Когда-то давно радуга, видимая в небе, после бури, представляла взору все цвета, какие только были. Так была устроена наша земля. У нас над головой есть воздушный покров, который поглощает ультрафиолетовые лучи вместе со всеми рентгеновскими и гамма-лучами из космоса. Большинство длинных волн, которые мы используем сегодня для радиосвязи, когда-то тоже отсутствовали. Или, скорее, они были там в бесконечно малых количествах. Они пришли к нам от солнца и звезд, но с энергией в триллион раз слабее света это тоже пришло с небес. Космические радиоволны были настолько слабы, что их нельзя было увидеть, и поэтому жизнь так и не развила органов, способных их видеть.

Еще более длинные волны, низкочастотные пульсации, испускаемые молнией, также невидимы. Когда вспыхивает молния, она на мгновение наполняет ими воздух, но они почти исчезают в одно мгновение; их эхо, отражающееся по всему миру, примерно в десять миллиардов раз слабее, чем свет солнца. Мы также никогда не развивали органы, чтобы увидеть это.

Но наши тела знают, что эти цвета существуют. Энергия наших клеток шепот в радиочастотном диапазоне бесконечно мала, но необходима для жизни. Каждая мысль, каждое движение, которое мы делаем, окружает нас низкочастотными пульсациями, шепотом, которые были впервые обнаружены в 1875 году и также необходимы для жизни. Электричество, которое мы используем сегодня, вещество, которое мы посылаем по проводам и передаем по воздуху без мысли, было идентифицировано около 1700 года как свойство жизни. Только позже ученые научились извлекать его и заставлять двигаться неодушевленные предметы, игнорируя его воздействие на живой мир, потому что они не могли видеть этого воздействия. Оно окружает нас сегодня во всех своих цветах, с интенсивностью, которая соперничает со светом солнца, но мы все еще не можем видеть его.

Мы живем сегодня с целым рядом разрушительных болезней, которым не место здесь, чье происхождение мы не знаем, чье присутствие мы принимаем как должное и больше не подвергаем сомнению. То, каково это, быть без них, это состояние жизненной силы, о котором мы совершенно забыли.

«Тревожное расстройство», которым страдает одна шестая часть человечества, не существовало ранее 1860-ые годы, когда телеграфные провода впервые опоясали землю. До 1866 года в медицинской литературе о нем не было и намека.

Грипп, в его нынешнем виде, был открыт в 1889 году вместе с переменным током. Он всегда с нами, как знакомый гость — такой знакомый, что мы забыли, что так было не всегда. Многие из врачей, которые были завалены этой болезнью в 1889 году, никогда не видели таких случаев раньше.

До 1860-х годов диабет был настолько редок, что мало кто из врачей видел более одного или двух случаев в течение своей жизни. Он тоже изменил свой характер: диабетики когда-то были худыми, как скелет. У тучных людей болезнь никогда не развивалась.

Сердечные заболевания в то время были двадцать пятым по счету среди распространенных заболеваний, сразу за случайным утоплением. Это была болезнь младенцев и стариков. Для кого-то другого было необычно иметь больное сердце.

Рак также был чрезвычайно редок. Даже курение табака в неэлектризованные времена не вызывало рака легких.

Это болезни цивилизации, которые мы также принесли нашим животным и растительным соседям, болезни, с которыми мы живем из-за отказа признать их последствием той силы, что мы сами же и использовали. Ток в 60 циклов в проводке нашего дома, ультразвуковые частоты в наших компьютерах, радиоволны в наших телевизорах, микроволны в наших сотовых телефонах — все это лишь искажения невидимой радуги, которая течет по нашим венам и делает нас живыми. Но мы забыли. Пришло время вспомнить.

Часть первая.

1. Пойманная в бутылке

Эксперимент Лейдена был безумием, которое было огромным и повсеместным: куда бы вы ни пошли, люди спрашивали вас, испытывали ли вы его уже на себе. Это был 1746 год. Место - любой город в Англии, Франции, Германии, Голландии, Италии. Несколько лет спустя — Америка. Словно дебютировавший виртуоз, пришло электричество, и весь Западный мир собрался послушать его выступление.

Его повитухи — Кляйст, Кунай, Алламанд и Мусшенбрук — предупреждали, что они помогли родить «enfant terrible» (несносного, избалованного, капризного, озорного, непоседливого ребёнка — фр.), потрясение от которого могло бы на долго остановить ваше дыхание, вскипятить кровь и парализовать. Публика должна была прислушаться, быть более осторожной. Но, конечно, красочные доклады этих ученых только воодушевляли толпу.

Линейная гравюра из Memoires de I’Academie Royale des Sciences Plate 1, p. 23, 1746

Питер ван Мусшенбрук, профессор физики в университете Лейден использовал свою обычную машину трения. Это был стеклянный шар, который он быстро вращал вокруг своей оси, растирая его руками, чтобы произвести «электрическую жидкость» — то, что мы сегодня знаем как статическое электричество. С потолка на шелковых шнурах свисал железный ружейный ствол, почти касавшийся шара. Это было он назывался «первичным проводником» и обычно использовался для вытягивания искр статического электричества из натертой вращающейся стеклянной сферы.

Но электричество в те далекие времена было мало полезно, потому что его всегда нужно было производить на месте, а хранить его было невозможно. Так Мусшенбрук и его коллеги разработали гениальный эксперимент — эксперимент, который навсегда изменил мир: они прикрепили провод к другому концу основного проводника и вставили его в небольшую стеклянную бутылку, частично заполненную с водой. Они хотели посмотреть, можно ли хранить электрическую жидкость в банке. И эта попытка увенчалась успехом, превзойдя их самые смелые ожидания.

« — Я расскажу вам о новом, но ужасном эксперименте». — Мушенбрук писал своему другу в Париж, «я советую вам никогда не пробовать этого на себе, да и я не стал бы, если бы испытал это и выжил по милости Божьей. Боже, сделай это еще раз для всего королевства Франции». В правой руке он держал бутылку, а другой пытался высекать искры из ствола. «Вдруг по моей правой руке ударили с такой силой, что все мое тело обмякло, я затрясся, как от удара молнии. Стекло, хотя и тонкое, не разбилось, и рука моя не отлетела, но рука и все тело пострадали сильнее, чем я могу выразить. Одним словом, я думал, что мне конец».1 Его компаньон по изобретательству, биолог Жан Николя Себастьен Алламанд, когда он попробовал эксперимент, почувствовал «чудовищный удар». «Я был так ошеломлен, — сказал он, — что несколько мгновений не мог дышать». Боль в правой руке была такой сильной, что он опасался необратимой травмы.

Но только половина сообщения была услышана среди публики. Дело в том, что информация о том что человек мог быть травмирован на время или на всю жизнь, или даже убит этими экспериментами, потерялась в всеобщем волнении, которое последовало. Эта информация была не только потеряна, но вскоре осмеяна, ей не поверили и вскоре забыли. Тогда, как и сейчас, было неприемлемо говорить, что электричество опасно. Всего два десятилетия спустя Джозеф Пристли, английский ученый, известный своим открытием кислорода, написал свою историю и современное состояние электричества, в которой он высмеивал «трусливого профессора» Мусшенброка и «преувеличенные отчеты» первых экспериментаторов.

Эти изобретатели были не единственными, кто пытался предупредить общественность. Иоганн Генрих Винклер, профессор греческого и латинского языков в Германском городе Лейпциге, попробовал этот эксперимент, как только услышал о нем. «Я обнаружил сильные судороги в своем теле», — писал он другу в Лондоне. «Это привело мою кровь в сильное волнение, так что я боялся сильной лихорадки и был вынужден использовать охлаждающие лекарства. Я почувствовал тяжесть в голове, как будто на ней лежал камень. У меня дважды пошла кровь из носа, к чему я не склонен. Моя жена, получившая электрическую вспышку всего два раза, после нее почувствовала себя настолько слабой, что едва могла ходить. Через неделю она получила только один раз электрическую вспышку; через несколько минут после этого у нее пошла кровь из носа».

Из этого опыта Винклер извлек урок о том, что электричество не должно быть применено к живым. И поэтому он превратил свою машину в огромный маяк предупреждения. «Я читал в берлинских газетах, — писал он, — что они испытали эти электрические вспышки на птице и заставили ее страдать, тем самым причиняя великую боль. Я не стал повторять этот эксперимент, так как считаю неправильным причинять такую боль живым существам». Поэтому он обмотал бутылку железной цепью, ведущей к куску металла под стволом пистолета. «Когда производится электрификация, — продолжал он, — искры, вылетающие из трубы на металл, так велики и сильны, что их можно увидеть (даже днем) и услышать на расстоянии пятидесяти ярдов. Они представляют собой луч молнии, четкую и плотную линию огня; и они издают звук, который пугает людей, которые его слышат».

Однако широкая публика отреагировала не так, как он планировал. После публикации докладов Мусшенбрука в «Трудах Французской Королевской Академии наук» и в «Философских трудах Королевской Академии наук» лондонское общество, тысячи нетерпеливых мужчин и женщин по всей Европе выстроились в очередь, чтобы насладиться электричеством.

Аббат Жан Антуан Нолле, теолог, ставший физиком, привнес во Францию магию Лейденского кувшина. Он пытался удовлетворить ненасытные запросы публики, электризуя десятки, сотни людей одновременно. Они брали друг друга за руки, чтобы образовать человеческую цепь, расположенную в большом круге с двумя концами близко друг к другу. Он сам вставал в один из концов, в то время как человек, который представлял последнее звено, брался за бутылку. Тогда ученый настоятель, дотрагиваясь рукой до металлической проволоки, вставленной в колбу, замыкал цепь, и тотчас же удар ощущался одновременно всей линией. Электричество стало общественным делом; миром овладела, как говорили некоторые наблюдатели, «электромания».

Тот факт, что Ноллет убил током нескольких рыб и воробья с помощью того же оборудования, нисколько не отпугнул толпу. В Версале, в присутствии короля, он наэлектризовал роту из 240 французских солдат. Охранники держат друг друга за руки. Он электрифицировал общину монахов в Картезианском монастыре в Париже, растянувшуюся по кругу более чем на милю вокруг, каждый из которых был соединен со своими соседями железными проводами.

Опыт стал настолько популярным, что публика стала жаловаться на то, что не может доставить себе удовольствие от удара электрическим током без необходимости стоять в очереди или обращаться к врачу. Возник спрос на портативный аппарат, который каждый мог приобрести за разумную цену и наслаждаться им на досуге. Так была изобретена «бутылка Ингенхауза». В изящном футляре лежала маленькая Лейденская баночка, соединенная с лакированной шелковой лентой и кроличьей шкуркой, чтобы натирать и заряжать баночку.

Электрические трости продавались «по цене всех бумажников.»5 Это были лейденские банки, искусно замаскированные под прогулочные трости, которые можно было незаметно заряжать и заставлять ничего не подозревающих друзей и знакомых прикоснуться к ним.

Затем был «электрический поцелуй», форма отдыха, которая даже предшествовала изобретению лейденской банки, но впоследствии стала намного более захватывающей. Физиолог Альбрехт фон Галлер из Геттингенского университета недоверчиво заявил, что такие домашние игры «заменили кадриль». «Можно ли поверить, — писал он, — что палец женщины, ее нижняя юбка из китовой кости должны излучать вспышки настоящей молнии и что такие очаровательные губы могут поджечь дом?» «Можно ли поверить, — писал он, — что палец дамы, ее нижняя юбка из китовой кости могут посылать вспышки истинной молнии и что такие очаровательные губы могут поджечь дом?»

Она была «ангелом», писал немецкий физик Георг Матиас Бозе, с «шеей белого лебедя» и «увенчанной кровью грудью», который «крадет ваше сердце одним взглядом», но к которому вы приближаетесь на свой страх и риск. Он назвал ее «Венера Electrificata» в стихотворении, опубликованном на латинском, французском и немецком языках и получившем известность во всей Европе:

Если смертный только коснется ее руки
От такого крестника даже платье,
Искры одинаково горят во всех конечностях,
Как бы болезненно это ни было, он снова ищет этого.

Линейная гравюра c. 1750, воспроизведена в Jürgen Teichmann, Vom Bernstein zum Elektron, Deutsches Museum 1982

Даже Бенджамин Франклин чувствовал себя обязанным дать инструкции: «Пусть А и Б стоят на воске; или A на воске и B на полу; дайте одному из них в руку лектризированный пузырек; пусть другой возьмется за проволоку; будет небольшая искра; но когда их губы приблизятся, они будут поражены и потрясены.»

Состоятельные дамы устраивали такие развлечения у себя дома. Они нанимали производителей инструментов для изготовления больших, богато украшенных электрических машин, которые они выставляли наподобие пианино. Люди со скромным достатком покупали готовые модели, которые были доступны в широком ассортименте размеров, стилей и цен.

Помимо развлечения, электричество, которое, как предполагалось, связано с жизненной силой или идентично ей, использовалось в основном для его медицинских целей. И электрические машины, и лейденские банки нашли свое применение в больницах и в кабинетах врачей, желающих идти в ногу со временем. Еще большее количество «электриков», не имеющих медицинской подготовки, открыли офисы и начали лечить пациентов. Есть сведения о медицинском электричестве, которое практиковалось в 1740-х и 1750-х годах в Париже, Монпелье, Женеве, Венеции, Турине, Болонье, Лейпциге, Лондоне, Дорчестере, Эдинбурге, Шрусбери, Вустере, Ньюкасл-апон-Тайн, Уппсале, Стокгольме, Риге, Вене, Богемии и Гааге. Знаменитый французский революционер и врач Жан-Поль Марат, также практикующий в области электричества, написал об этом книгу под названием Mémoire sur l’électricité médicale («Воспоминания о медицинском электричестве»).

Франклин лечил пациентов электричеством в Филадельфии - их было так много, что лечение статическим электричеством позже стало известно в XIX веке как «франклинизация». Джон Уэсли, основатель методистской церкви, в 1759 г. опубликовал 72-страничный трактат под названием «Желанное. Или Электричество, сделанное обычным и полезным». Он назвал электричество «благороднейшим из известных в мире лекарств», которое используется при заболеваниях нервной системы, кожи, крови, дыхательной системы и почек. «Человек, стоящий на земле, - добавил он, - не может легко поцеловать наэлектризованного человека, стоящего на канифоли». Сам Уэсли наэлектризовал тысячи людей в штаб-квартире методистского движения и в других местах по всему Лондону. И не только известные личности открывали магазины. Так много немедицинских людей покупали и арендовали машины для медицинского использования, что лондонский врач Джеймс Грэм писал в 1779 году: «Я трепещу от страха за своих собратьев, когда вижу почти на каждой улице этого огромного мегаполиса парикмахера, хирурга, зубодробителя, аптекаря, или обычный механика, ставших вдруг электромеханиками.»

Поскольку электричество могло вызвать сокращения матки, это стало негласно понятным методом абортов. Фрэнсис Лаундс, например, был лондонским электриком с обширной практикой, рекламировавшим, что он бесплатно лечил бедных женщин «от аменореи».

Даже фермеры начали испытывать электричество на своих культурах и предлагать его как средство улучшения сельскохозяйственного производства, как мы увидим в главе.

Использование электричества на живых существах в восемнадцатом веке было настолько широко распространено в Европе и Америке, что было собрано множество ценных знаний о его воздействии на людей, растения и животных, знания, которые были полностью забыты, которые являются гораздо более обширными и обширными. подробней, чем то, о чем знают сегодняшние врачи, которые ежедневно, но не узнают, видят его влияние на своих пациентов и даже не знают, что такое знание когда-либо существовало. Это как официальная, так и неофициальная информация - письма от людей с описанием своего опыта; отчеты, написанные в газетах и журналах; медицинские книги и трактаты; доклады, прочитанные на заседаниях научных обществ; и статьи, опубликованные в недавно учрежденных научных журналах.

Уже в 1740-х годах десять процентов всех статей, опубликованных в «Философских трудах», были связаны с электричеством. И в течение последнего десятилетия того столетия около семидесяти процентов всех статей об электричестве в престижном латинском журнале Commentarii de rebus in scientificis naturali et medicina gestis были посвящены его медицинскому применению и его воздействию на животных и людей.10 Но ворота были широко распахнуты, и поток энтузиазма по поводу электричества хлынул беспрепятственно и будет продолжаться в ближайшие столетия, осторожно обращаясь к камням, сокрушая намеки на опасность, как множество кусков коряги, уничтожая целые участки земли. знания и сводя их к простым сноскам в истории изобретений.

Продолжение следует...