«Атлантико»: В какой степени сирийский театр боевых действий становится тренировочным лагерем, полигоном и рекламой для российской армии, с точки зрения как техники, так и бойцов?
Ален Родье: Хотя геостратегические задачи Москвы в Сирии выглядят совершенно иначе (см. ответ на третий вопрос), сирийский театр боевых действий определенно становится гигантским тренировочным лагерем, а также полигоном для испытания техники и отработки тактики.
Пусть это и прозвучит ужасно, но для технической эффективности армии нет ничего хуже мира. Разумеется, другая крайность, то есть тотальная война, тоже серьезно подрывает ее силы, поскольку задействует все средства и ресурсы. При всем этом, Вторая мировая война стала толчком для невероятного технического прогресса с последствиями во многих отраслях, от авиации до мирного атома…
Даже если это и выглядит цинично, для военных нет ничего лучше небольшого внешнего театра боевых действий, который позволяет проводить тренировки в реальных условиях.
Ротация российского личного состава в Сирии проводится раз в три месяца. То есть, это явно не направлено на достижение оптимальной операционной эффективности, так как офицеры начинают по-настоящему разбираться в ситуации лишь по окончанию этого периода. Тем не менее это позволяет максимальному числу людей получить хороший боевой опыт, а руководству — оценить их навыки. Блестящий во время учений офицер может плохо проявить себя в боевой обстановке, которая пробуждает истинные личные качества. Как бы то ни было, за это приходится платить. К началу 2018 года Россия признала потерю 43 военных, в том числе двух генералов (к ним также следует добавить сотню наемников). Находящиеся в стороне частные военные компании делают в Сирии то, чем не занимается регулярная армия: охрана объектов (в том числе нефтяных), сопровождение, подготовка солдат и т.д.
Что касается вооружения, когда российский флот уничтожает крылатыми ракетами из Средиземного или Каспийского моря внедорожники посреди сирийской пустыни, речь идет не о тактической эффективности (это слишком дорого с учетом цели), а об испытании современного оружия. Пуски проводились даже с подлодок, причем во время погружения! То же самое касается и стратегических бомбардировщиков: они летят из России и выпускают в небе над Ираном ракеты, которые пролетают через север Ирака и бьют, может быть, по пустым зданиям… Помимо испытаний все это позволяет показать другим странам, прежде всего, членам НАТО, что у России имеются впечатляющие военные возможности. Кстати говоря, западные союзники были удивлены высоким техническим уровнем средств электронной борьбы, которые были задействованы на базе Хмеймим. Причем такая борьба может быть направлена не против джихадистов, а против авиации союзников.
Стоит отметить огромный прогресс в плане поддержки с воздуха, в частности с применением вертолетов и беспилотников. Единственной серьезной неудачей стало катастрофическое турне авианосца «Адмирал Кузнецов» в 2016-2017 годах. После потери двух самолетов было решено перевести авиацию на сушу, чтобы уменьшить риск аварий.
— Постсоветскую Россию критиковали за низкий уровень классических военных возможностей. Удалось ли ей наверстать упущенное?
— Нельзя сказать, что модернизация российской армии доведена до конца. В значительной мере это связано с недостатком финансирования: в 2018 году Москва выделила на оборону 70 миллиардов долларов, а Вашингтон — в десять раз больше. Как бы то ни было, сирийский театр позволяет постепенно улучшить военные возможности путем изменения тактики и совершенствования техники, которая получает статус «проверено в боевых условиях».
Все это становится значимым фактором для расширения экспорта российского оружия в страны, которым нужно хорошее соотношение цены и качества. По данным вышедшего в 2017 году исследования центра «Ай-эйч-эс» (охватывает 40 000 оружейных программ в 65 странах), к середине 2017 года Россия поставила оружия на 7,2 миллиарда долларов, отставая лишь от США с их 26,9 миллиарда. Стоит отметить, что Франция заняла третье место с результатом в 5,2 миллиарда долларов. В Москве рассчитывали выйти к концу 2017 года к сумме в 15 миллиардов долларов.
— Стоит ли рассматривать этот аспект российской операции как главную причину? Какую другую приоритетную цель могло повлечь за собой такое решение?
— Ни одна власть не начинает военную операцию, чтобы создать тренировочный лагерь. Всегда должна быть политическая причина. Хотя часто говорят, что Испания послужила нацистам подготовительным полигоном перед Второй мировой войной (не сказать, чтобы это было так уж ошибочно в техническом плане, потому что именно там отрабатывались пикирующие бомбардировки «Штуки», которые нанесли огромный ущерб франко-британским войскам в 1940 году), политической целью Гитлера было обеспечить победу генерала Франко, чтобы затем привлечь его к державам Оси. Хотя Берлину удалось достичь первой цели, со второй он потерпел неудачу: Испания отказалась последовать за Германией, Японией и Италией в их кровавом безумии (не считая отправки добровольческой дивизии на восточный фронт и то только до конца 1943 года).
Цель России в Сирии — сформировать там на ближайшие 50 лет опорный пункт в Восточном Средиземноморье. Тем самым она реализует старую мечту о доступе к «теплым морям». Именно поэтому порт Тартуса должен быть модернизирован (там необходимо создать условия для захода судов с большим водоизмещением, которые пока что вынуждены бросить якорь в стороне), а авиабаза Хмеймим — укреплена (атаки с применением дронов и ракет в начале января показали наличие дыр в обороне Тартуса и Хмеймима). В будущем Россия надеется дополнить имеющиеся базы объектами в Египте и Ливии (в первую очередь ее интересует глубоководный порт в Тобруке).
Оценили 25 человек
26 кармы