Запах

Почти в полночь, когда все уже спали, я подошёл к ней проверить её состояние и застал её уходящей. Через несколько мгновений, после того как я взял её на руки она умерла.

Запах. Он не ударил в нос, не повеял на меня, не окутал. Он возник и проник в меня. Запах только что умершей собаки. Запах застывшего в лёгких дыхания, которое тяжко, с хрипом вырывается из груди, когда ты неосторожно придавливаешь её, безнадёжно пытаясь вернуть в неё жизнь. Запах крови застывшей в мышцах, помутневших глаз, некогда бывших прозрачными до самой тонкой жилки, когда-то бывших живыми, любящими тебя. Глаз, в которые теперь невозможно смотреть и также невозможно закрыть из-за затвердевших век, не желающих закрывать их, они будто нарочно заставляют тебя смотреть в них и запоминать эти мгновения, что бы теперь ещё и невозможно было забыть. Это запах ещё не смерти, но ещё жизни, которая поднимается паром с собачьей шерсти. Ты вдыхаешь её, пропитываешься ею и не можешь уйти, отойти от тела, пока не вдохнёшь всю, пока труп не остынет, и не останется лишь холод окоченевшего тела, не имеющий запаха.

Я, заставший этот момент, кажется, что вместе с этим запахом и поднимающимся от её тела тёплым паром, вдохнул и саму её душу, ставшую теперь частью меня, со всеми её воспоминаниями, что стали теперь общими, иногда даже не отличая их от своих собственных.

Я вспомнил её рождение, как если бы то случилось совсем недавно. Вспомнил, как она отличалась от всех остальных своей белой полосой на морде и корявыми сильными лапами, которые больше подошли бы кобелю, чем суке. Вспомнил её щенячьи игры. Вспомнил, как она три года прожила на заднем дворе, вдали от людей и других собак, обделённая вниманием и тех и других, тихая и не заметная, но затем, словно в награду за терпение и неприхотливость, была поселена в доме, где недавно появился маленький ребёнок. Вспомнил, как они дружили, как она терпела моего ребёнка, позволяя ему всё и ни на шаг не отходила от него, когда моя дочь ела, разбрасывая вокруг себя всё, что не смогла или не захотела съесть, а та добросовестно подбирала всё до последней крошки, словно для этого она и была здесь.

Могучая, сильная, до бесконечности смелая и преданная, - как же я так не досмотрел, не увидел? Ведь я видел это во сне накануне, не придав ему значение.

Это была всего лишь собака, одна из многих, что были до неё и что были после неё, но так похожая на свою мать, как ни кто не был похож на неё из всего того множества её детей, родившихся у меня на руках.

Хотел я того или нет, но вдыхал её последние мгновения, надеясь удержать в себе какую-то часть её, хоть часть её умения любить, быть преданной, прощать и верить людям, как то умеют только собаки.