Наши предки жили в лесной зоне, их земли занимали огромные территории, а границы на юге совпадали с природной линией перехода леса в степь. Дальше простирался мир кочевников — Дикое Поле. Хозяева его периодически менялись: в начале новой эры то были гунны и авары, в VII-X веках - хазары, затем - печенеги и половцы, с XIII века - монголо-татары, в XVII веке - крымцы и ногайцы. Основным занятием всех перечисленных народов было скотоводство, но, как и большинство кочевых народов, они постоянно совершали грабительские набеги на соседние территории.
Вполне естественно, что оседлое население, примыкающее к степной зоне - балты, угро-финны, а затем и славяне, - защищая себя, оставляли нетронутыми пограничные со степью лесные массивы. Более того, по их южному краю часто устраивали лесные завалы - наиболее простые, быстро сооружаемые и эффективные укрепления, способные если не остановить, то хотя бы задержать вражескую конницу.
Граница леса и лесостепи тянется по Русской равнине в широтном направлении, с запада на восток, поэтому с самого начала было можно соединить отдельные засечные оборонительные линии в одну, но каждое племя (а позднее - княжество), не доверяя соседям, защищалось от набегов самостоятельно и чаще всего неудачно (неслучайно с 1236 по 1480 год Русь находилась под властью Золотой Орды).
Проблемы Степи сохранились и после освобождения от ига. Осколки Золотой Орды — Крымское, Казанское, Астраханское ханства и Ногайская Орда — стали регулярно нападать на Русь. За Тулой леса переходили в бескрайние степи. Благодатный климат, плодородные почвы, необозримые луга — и все обезлюдело. Древний иеродиакон Игнатий писал: «Не видно ни града, ни села, ни одной души!» Соха русского крестьянина уже коснулась этих уникальных черноземов, но жить здесь было смертельно опасно. Через Дикое Поле с юга на север вели шляхи — древние степные дороги, ничем не затрудненные, без водных преград. Самым значимым был Муравский шлях, протоптанный аж от крымского Перекопа до Тулы. По нему ходили еще сарматы, скифы, шло войско Мамая на Куликово поле. С XVI в. шлях стал головной болью крепнувшей Руси. От него веером расходились конные сакмы (тропы), ведя хищников по селам, где пытались укорениться русские хлеборобы, бортники, охотники, рыбаки. Начинался дикий грабеж, увозилось «все вплоть до гвоздей из строений и подков с копыт павшей лошади». Но главной добычей были люди. Стариков убивали, прочих уводили для продажи в рабство. То было прямое истребление населения порубежной Руси. Было даже понятие «выбрать село», т. е. угнать в полон всех жителей. Людские потери были так велики, что для выкупа полонян Москва ввела специальный налог, его вносили и царь, и подданные. А ведь еще были шляхи Изюмский, Кальмиусский, Бакаев, была Ногайская дорога с Кубани — отовсюду на Русь шла конная орда. Путь на север был для нее не так уж и далек; зимой она легко брала по льду водные преграды, ведя в набег до 80000 воинов. В летнюю страду (так легче ловить людей по полям) на Русь шли меньшие силы, до 20000 сабель. До границы орда двигалась длинной колонной, а потом делилась на 10–12 отрядов, чтобы скрыть от русских дозоров свою численность.
К началу XVI века русские земли объединились в Московское государство, появилась возможность создать единый рубеж обороны. Первоначально он проходил по берегу реки Оки - от города Болохова через Белёв до Калуги и далее через Серпухов и Коломну до Рязани. В официальных документах этот рубеж получил название "Берег". По его линии встали каменные укрепления Коломны и Зарайска, деревянный кремль Каширы. Источники не говорят о наличии укреплений между крепостями, известно только, что перегораживались броды и "перелазы" через Оку: устанавливались сваи и частоколы по дну и берегам. "Берег" имел постоянные гарнизоны солдат, численность которых доходила до 5000. Они вели разведку и до подхода основных сил принимали на себя первую оборону против неприятеля. "Берег" стал надежной защитой Москвы, и в народе его назвали Поясом Пресвятой Богородицы. Но пояс не был сплошным, каждый город строил линию вправо-влево от себя, засеки только начинали вытягиваться навстречу друг другу, в единую черту.
"Береговая" служба продолжалась до конца XVI века, а уже к середине этого века было принято решение выдвинуть оборону южнее. За короткое время сделали множество засек, назвав по городам: Козельские, Каширские, Веневские, Тульские, Крапивенские, Одоевские, Лихвинские, Перемышльские, Белевские, Рязанские. В отличие от "Берега" здесь с самого начала строили сплошную глубокоэшелонированную оборону. В безлесных местах она удваивалась (между Тулой и Веневом), утраивалась (Белев–Лихвин), учетверялась (Белев–Перемышль). Юго-восточный фланг держала Ряжская засека, особенно важная, ведь сюда выходил Муравский шлях, прямой путь татар на Москву. Черту укрепляли и с севера, чтобы бить врага, идущего из набега. Работы завершились в 1566 г. Небывалый по тем временам рубеж протянулся на 600 км и был назван Заокской чертой, поскольку шел по правобережью, «за Окой». Иногда его именовали "Государева заповедь". Его глубина была от 40–60 м (где имелся только ров, вал или болото) до 40–60 км. Из хорошо привязанных к местности позиций вся она простреливалась ружейно-пушечным огнем; через каждые 200 м (дальность выстрела) вал имел выступ-редан, чтобы не было мертвых зон. Прежние простые засеки из поваленных деревьев стали сложной оборонительной системой, на нее не жалели сил и средств. Заокская линия наглядно выражала единство Руси. Она стала государственной, с войском для ее защиты и участием населения в ее обустройстве.
Оборона Черты возлагались на засечную стражу. Она жила своими поселками, при нужде усиливалась войском из города или окрестных селений (1 человек с 20 дворов/с 3 дворов за 15 км от Черты/с 5 дворов за 25 км от Черты). Получала от казны оружие, порох, свинец. На ней было валовое, засечное дело, устранение повреждений, «отвод порух» местным населением. За добросовестную службу сторожам увеличивали земельные наделы, поощряли денежно. На 3-й год службы выдавали 3 рубля для покупки второго коня. При смене сторожей старые ручались за новых. Делалось все, чтобы густо заселить полосу Черты. В стражу шли служилые татары, местное аборигенное население (мордва). Грозный царь мудро велел брать в стражу беглый народ. Сюда бежали крепостные, преступники и просто в поисках лучшей доли. По указам их прощали и принимали на службу; селили на время или «на вечное житье» даже смоленских шляхтичей, плененных в войне с Польшей. Все эти люди получали землю, освобождались от налогов, а при появлении врага воевали за свои дома и тем самым за всю остальную Русь. Скоро число поселенцев так выросло, что они выставляли до 35000 конных всадников.
Стража четко функционировала на всей степной границе от Днепра до Волги, строго контролировалась, нерадивые наказывались. Служили так, «чтобы без сторожей не было ни одного часа, доколе большие снега не упадут». Передовые посты вели постоянное наблюдение с древних скифских курганов, видимых доныне на юге России, на расстоянии прямой видимости устраивались дозорно-сигнальные вышки. Весть о неприятеле передавали с помощью дымов и зеркал. Для лучшей видимости и лишения вражеской конницы корма предпринимались обширные пожоги травы. Обычно врага обнаруживали еще до его подхода к Черте, жителей прятали в крепостях, скот в лесах, а гарнизоны выходили на позиции с задачей задержать, измотать, ослабить противника. В 1572 г. сторожевая служба сыграла значительную роль в тотальном разгроме крымцев при Молодях.
Кроме стационарной стражи на Черте были и мобильные дозоры. С 1 апреля до 1 декабря в Диком Поле ходили станицы, подвижные заставы из 50–100, патрулируя отведенный им приграничный сектор шириной 30–50 км. Личный состав делился на 8 очередей, каждая несла службу 2 недели. К 15 июля весь наряд исчерпывался, и начиналась вторая очередь в том же порядке. Если погода способствовала набегу, то патрулирование начинали раньше и заканчивали позже. Когда осенняя распутица делала дороги непроходимыми, все возвращались домой, и до ранней весны рубеж никем не охранялся. От станиц высылались передовые разъезды — сторожи силой до 6 человек, уходившие на 4–5 дневных переходов от Черты; залегая на степных сакмах, бродах, они наблюдали за своим участком. Увидев пыль двигавшейся орды, скакали с сообщением к следующей стороже, и так тревога быстро доходила в крепости.
Активное участие в создании и защите засечных линий приняли казаки, прикрывшие особо опасные направления. «Рязанскую украину» со стороны Дона/Азова заслоняли казаки «рязанские». Хорошо знакомые с местными условиями, они в Диком Поле преследовали крымцев, отбивали добычу и пленных. «Путивльские» казаки стерегли от литовцев северские земли по Днепру. На Волге и «казанской украине» стояли «мещерские» казаки — отряды татарских служилых царевичей с центром в Касимове. «Донецкие» караулили Муравский шлях, «шацкие» — Ногайскую дорогу. Были казаки «севрюки», «беломестные», «городовые» и т. д. Казаки играли важную роль в степном дозоре, круглый год отслеживая врага, поддерживая связь между рубежами. Их точная численность на конец XVI в.: Путивль — 138, Ряжск — 500, Елец — 600, Новгород-Северский — 103, Пронск — 235, Михайлов — 400, Данков — 500, Дедилов — 376; в середине XVII в. численность дошла до 15000 сабель.Дальняя разведка, уходившая в степь за сотни верст от линии сторож, тоже была на казаках.
Государство бдительно следило за состоянием Черты. Отвечал за нее Пушкарский приказ с четко расписанными функциями. Население платило налог для укрепления Черты («засецкие деньги»). Порубежными землями управляли наместники, назначаемые лично государем. В крепостях были войсковые воеводы, осадные головы, коменданты гарнизонов. Административно засеки делились на звенья с управляющим, засечным головой, обязанным «встречать врага всяким боем». Он высылал разведку, следил за исправностью крепостных сооружений, организовывал «десятинную запашку» земли для пополнения казенных хлебных запасов; ему подчинялись засечные приказчики и сторожа.
Засечные леса были на заповедном режиме: запрещалось пахать, косить сено, рубить деревья, охотиться, собирать грибы, ягоды и даже просто заходить в лес, «дабы не накладывать стежек». За порчу сооружений и порубку штрафовали и даже казнили. Штраф взыскивался и со сторожей. Проходить через засеки можно было только в определенных местах — засечных воротах. О результатах дозора и работ надлежало отписать самому государю. А приемку Заокской линии произвел сам Иван Грозный, в течение целого месяца объезжавший ее со «всем служебным народом». Имелись правила осмотра засек («нет ли оголенных мест»); устройства завалов («дерево для тына везти извне, а засечные деревья брать только для завала, дабы засеку не оголять»); наказы по работам. Засечное дело достигло на Руси высокого уровня, комплекс защиты рубежей поддерживался на высоком уровне в течение столетий.
В годы Смутного времени вначале XVII в. система сплошных укреплений по южному рубежу (Большая и Передовая засечные черты) была разрушена татарскими и ногайскими войсками и перестала выполнять оборонительные функции. Но даже там, где противник не действовал, оставленные без должного пригляда старые укрепления обветшали и разрушились, поваленные деревья на засеках сгнили, а во многих местах появились новые дороги через засеки, которые могли быть использованы татарами. Слабость фортификационного прикрытия крымской и нойгайской «украйн» стала особенно очевидной во время возобновившихся в начале 1630-х гг. татарских набегов.
В 1638 г. в ожидании нового татарского нападения, были спешно восстановлены Рязанские, Каширские, Веневская Веркушинская (Княжья), Тульские, Крапивенские, Одоевские, Лихвинские и Козельские засеки, входившие в систему Большой (Заоцкой) черты. В ходе реконструкции Черты многие ее укреплений изменился. В тех местах, где на месте старых засек подрос молодняк, негодный для создания завалов, насыпались земляные валы, ряд старых ворот был завален, новые возводились в более удобных для обороны местах. Сохранившиеся укрепления не просто чинились, а как правило перестраивались, так, что их обороноспособность значительно повышалась: простые опускные или створчатые ворота без башен заменялись проезжими башнями с обламами (боевыми навесами), обнесенными острогом. Усилено было деревянное укрепление на реке Бобрик, имевшей на значительном протяжении пологие берега. Ранее это укрепление представляло собой прямой стоячий острог с 27 башнями. Теперь на реке Бобрик был поставлен рубленый городок с косыми тарасами (срубными конструкциями треугольного плана, засыпанными землей). Новая крепость имела две проезжие башни и четыре отводных быка (бастиона). Она была окружена надолбами и рвом со вкопанным на дне тыном. В ходе проведенных работ многие деревянные укрепления Тульской черты заменялись деревоземляными, более совершенными для того времени и лучше приспособленными для ведения артиллерийского огня.
Тогда же правительство, согласно специально разработанному плану, приступило к сооружению новых оборонительных линий, располагавшихся значительно южнее старых засечных «крепостей». В 1635-1653 гг. сооружается Белгородская черта, связавшая новые порубежные города Ахтырка, Белгород, Ольшанск, Воронеж, Оскол, Козлов, Тамбов, Карпов, Талицкий острог, Яблонов, Верхний и Нижний Ломов, Короча, Усть-Чернавск, Вольный, Хотмышск, Усерд, Острогожск, Нежегольск, Усмань и др. Она состояла из 5 больших земляных валов по 30-35 верст каждый (Карповско-Белгородский, Яблоновский, Новоскольский, Усманский, Козловский) и более 20 малых валов. Белгородская укрепленная линия протянулась почти на 800 верст от реки Ворсклы до реки Челновой. На новой Черте располагались войска прикрытия, сюда перевели часть засечных сторожей со старых укреплений.
Засечное строительство на русских рубежах продолжалось и позднее. В 1647-1654 гг. в Среднем Поволжье были возведены укрепления Корсунской, Атемарской, Потишской, Инсарской и Засурской засек, составивших Симбирскую черту. В 1652 г. приступили к строительству Закамской линии, ставшей продолжением Симбирских засек. Здесь в качестве опорных пунктов возводятся крепости Юшанец, Тагай, Урень (Уренск), Корсунь, Атемар, Сурск, Потишск, Инсарск, Рамзай, Тальск, Мензелинск, Заинск, Старо-Шеминск, Ново-Шеминск, Билярск, Тиинск и Ерыклинск.
Изучение хода боевых действий на южном порубежье, показывает, что сложившаяся к середине XVII в. система пограничных укрепленных линий-черт была достаточно эффективной. После восстановительных работ на старых засеках и сооружения новых рубежей обороны, граница стала труднопреодолимой для татарской конницы.
В XVII в. основные силы порубежных русских войск располагались уже за пределами засечной черты - в городах-крепостях Одоеве, Крапивне, Туле, Веневе, Мценске, то есть по старой границе. Непосредственно на засеках несли разведывательную и охранную службу немногочисленные гарнизоны, составленные из засечных голов, приказчиков и сторожей, а также выделенных им на подмогу отрядов детей боярских «меньших статей», стрельцов и казаков. На засеки должны были становиться и «уездные люди с десяти дворов по человеку». В случае прихода крымских или ногайских отрядов засечные головы оповещали воевод, командовавших крупными соединениями, о численности напавших врагов и направлении их движения, стремясь задержать татарскую конницу на Черте. Пользуясь этим, крупные силы стягивались к месту прорыва, а в случае его осуществления командовавшие операцией воеводы старались окружить прорвавшиеся отряды татар и ликвидировать их. Прилагались все усилия, чтобы отбить захваченный «полон» и не выпустить противника обратно. Благодаря подобной системе организации обороны крымские татары, потерпевшие в 1640-х гг. на русской границе ряд серьезных поражений, во второй половине ХVII в. прекратили набеги на Московское государство.
Чтобы по настоящему понять значение засечных «Черт» для России следует посмотреть на ее соседку – Речь Посполитую, также подвергавшуюся татарским набегам. Экономя свои богатства, поляки предпочитали встречать врага укрывшись в городах-крепостях, легко жертвуя населением Приднепровья, единственной защитой которого становились лишь казаки-единоверцы. В отличие от равнодушной к бедам русинов шляхетской республики, Москва не готова была отдавать своих людей на расправу крымским хищником и вынуждена была тратить огромные средства и силы для строительства сплошного укрепрубежа (бытующий среди военных историков термин укрепрайон в данном случае явно мелок и недостаточен). Следует признать, что эти средства и силы были потрачены не впустую. Прежде «Дикое Поле», именно в XVII столетии стало Русским Черноземьем – житницей и кормилицей всей страны.
Данная статья составлена научным методом "Ctrl+C & Ctrl+V" на основе следующих источников:
История засечных полос - оборонительных комплексов древней Руси
Московские засеки. Южный рубеж.
Копипаст произведен в некоммерческих целях народного просвещения, так что копипастер в случае чего ни в чём не виноват.
Оценили 30 человек
41 кармы