Долгий этап колониального развития и получение независимости странами Африки только в XX в. привели к достаточно позднему формированию политических систем, занимающихся руководством внутри них. Если Старый мир уже успел перепробовать основное количество схем управления государством в истории своего становления, от феодализма до капитализма и демократии, то Африка до последнего времени была повсеместно усеяна главами стран, инкорпорированными в устав общества крайне традиционного характера, а посему и не готовыми обеспечивать население всем необходимым по новым стандартам в мире. Традиционная легитимность складывается на основе веры в священность традиций и обычаев. Т.к. это значит, что в таком обществе существует особая вера в тех, кто призван осуществлять власть, процесс перехода к обществу нового типа может длиться очень долго. Однако можно сказать, что в отношении Африки это условие не реализовалось. Почему?
Можно ли сказать, что мятежники и правительства африканских стран во время войн стремились захватить алмазоносные районы, чтобы получить огромный почти легальный ликвид для оперирования личными амбициями, или им нужна была сила, которая может быть обеспечена ими как средством финансирования войны для получения оружия и боеприпасов? Скорее всего, речь идёт о силе. Тогда вопрос становится достаточно тонким, как можно установить нужный режим в кратчайшие сроки при неоспоримой легитимности его будущего существования. Опираясь на поддержку населения, власть для утверждения порядка в обществе и его скоординированных и согласованных действий по реализации определённых общественно значимых целей может использовать, в том числе, и насилие как последнее средство обеспечения политического господства. Многие войны в Африке, прямо или косвенно, привели к тому, что возросла роль и значение феномена обновления, можно ещё, наверное, сказать и креативности, в том числе и в вопросах политического управления. Узкий традиционализм повсеместно отступает. Однако эти африканские войны порой яростно сплетаются в самые сложные узлы.
Демократическая республика Конго
История захвата власти в бывшем Заире, когда давний вождь оппозиции Лоран-Дезире Кабила отобрал президентские полномочия у Мобуту Сесе Секо, должна была белой нитью пройти через отношения двух противоборствующих народов в регионе: хуту и тутси. Демократический режим в Конго, завоёванный де-факто в 60-х гг. прошлого века, не мог формализоваться в виду бесчинств, которые творили в отношении друг друга эти достаточно представительные племена. Всё это выливалось в несколько спорную в плане полезности деятельность Мобуту, использовавшего большой агрегат принудительных средств в своё правление, порой противореча правам людей. Конечно, многое можно было списать на преследования целей общественного порядка. Видный французский социолог Пьер Бурдьё однажды высказал предположение, что легитимное физическое насилие у государства должно быть дополнено легитимным символическим насилием. Напряжённость между тутси и хуту сперва была вызвана дискриминацией, и последующим геноцидом тутси, произошедшем в соседней Руанде в 1994 г. В начале столкновений был известен факт избиения детей тутси без обуви, за то, что они пришли в школу «босиком». Такое показательное насилие уходит корнями к родоплеменным уставам, вырабатывающим предубеждение к представителям другого этноса или племени, т.к. как говорил В. И. Ленин: «Принудительная власть есть во всём человеческом общежитии, и в родовом устройстве, и в семье, но государства тут не было». Физическое принуждение, осуществляемое институтами политического господства, в реальной жизни дополняется своеобразным принуждением, осуществляемым со стороны институтов гражданского общества, включая школы, вузы, религию, идеологию или этнический принцип. По Бурдьё государство обусловливает и возможность, и приемлемость в конкретном демократическом обществе социальных конфликтов. Чтобы конфликт не вылился во что-то иное, требуется символическое насилие, кстати, очень распространённый метод в Африке (например, в Либерии). Поэтому геноцид, учинённый хуту над тутси, – это был очень удобный инструмент давления на тутси, резко павших в немилость, находящийся в руках Мобуту.
В 1996-м большое количество хуту хлынуло в Конго, и было выяснено, кто их вооружает. Было достаточно свидетельств, дающих основания утверждать, что в этом был замешан Виктор Бут. Его самолёты вылетали пустыми из бельгийского Остенде, оружием загружались в Болгарии и Румынии и далее летели с грузом в Руанду. Бут поставлял оружие Интерахимбе, партизанской армии хуту в Руанде. Базы Интерахимбе располагались в Заире. В это же время, с лета 1996-го, командование ВВС Заира сделало громадные закупки в России: пять самолетов МИГ-21, несколько вертолётов, три лёгких истребителя «Ястреб» как раз по контракту Бута. И тогда же французские советники Мобуту начали переговоры с полковником Кристианом Тавернье из «Белого легиона», отряда спецназовцев из Восточной Европы, о создании группы инструкторов для заирской армии.
Однако вскоре повстанцы из числа тутси отвоевали небольшой кусок территории, сообщалось также, что им могли оказывать военную помощь ряд соседних стран, с которыми у Мобуту были разногласия (Руанда, Уганда и др.). Повстанцы переходили в наступление. Армия, на которую Мобуту возлагал большие надежды, оказалась ненадёжной, они не горели желанием умирать за диктатора. Население встречало повстанцев как освободителей. После полугодовой гражданской войны войска Мобуту бежали, а повстанцы триумфально вошли в столицу, сторонники Мобуту подвергались казни на улицах. Как оказалось, неожиданно анти-мобутовских повстанцев стал снабжать Бут. Чтобы как-то уравновесить силы и чтобы конфликт естественным путём не перетёк в открытый геноцид. Восхождение на президентский пост Кабилы было даже как-то на руку, демократия в этой стране могла спать спокойно, ведь его поддерживало большинство населения тутси. Однако впоследствии с приходом бывшего союзника Мобуту Жана-Пьера Бембы в руководство страны был всё-таки взят мобутинский курс в политике. При этом, Виктор Бут какое-то время всячески поддерживал последнего.
Республика Конго
По Максу Веберу, бюрократическую администрацию отличает то, что господство в ней осуществляется как функция знания. В каком-то плане мы должны понимать, что проявление власти не только в установлении режима и следовании его постановлениям, но и возможности производить необходимые преобразования в политике для поддержания естественного генезиса власти. Суть именно в знании нужных процессов и в адекватных целям возможностях познать опытным путём, отвечает ли искомому результату та или иная перестановка в курсе или нет. В Республике Конго таким ответом был переход от «научного социализма» и трудовых партий к демократии и конституции, процесс акселерации социально-трудовых отношений в связи с развитием промышленного комплекса, по сходству с постиндустриальной эпохой в развитом мире. Пока сложно сказать, дошла ли рыночная экономика до Конго, но на основе выработанных условий для обеспечения промышленности ресурсами и представительских структур Конго может осуществить этот шаг в ближайшем будущем. Как говорил французский социолог и антрополог Жорж Баландье: «Власть усиливается вместе с усилением неравенств, которые являются условием её проявления на том же самом основании, на каком она является условием их поддержания в действующем состоянии». Если правительству Конго-Браззавиля удалось учесть все недовольные слои населения и произвести формальный переход с минимальными потерями, трудовой ресурс будет вполне готов к новым финансово-правовым отношениям, а занятость – это один из основных вопросов регулирования в этой стране, начиная с 00-х гг., при этом большинство населения включается в различные социальные программы для поиска работы. Не все области хорошо инвестируются, но перспективы, несомненно, есть. И это является верой в будущее, за которую пришлось бороться. В мае 1997-го в Конго началась гражданская война, приведшая в октябре к избранию президентом Конго генерала армии Дени Сассу-Нгессо.
Впервые Сассу-Нгессо, сын крестьянина из народа мбоши, стал президентом в феврале 1979-го года, и был главой государства тринадцать лет, возглавляя все силовые ведомства: как министр обороны, министр госбезопасности и министр внутренних дел. С 1992-го классический военный диктатор Сассу-Нгессо был в изгнании со всех постов, президентом стал вождь либеральной оппозиции, профессор Паскаль Лиссуба, штатный эксперт ЮНЕСКО, бывший премьер-министр Конго, пребывавший с 1979-го в эмиграции. В то время и в других странах Чёрной Африки наблюдалась некоторая дестабилизация ситуации с обращением взгляда в сторону неких новых сил, способных по их заявлениям привести общество к демократии, однако это было достаточно неподготовленным шагом касательно Конго. Конечно же, легитимным правительством, ставшим теперь в оппозиции, лидером которого был Сассу-Нгессо, не было признано новое руководство страны. Уже на второй год правления Лиссубы началась партизанская война, – и городская в столице, и в лесах по окраинам страны, – везде оппозиционные партии формировали отряды боевиков.
В феврале 1997-го года Дени Сассу-Нгессо вернулся в Конго, и к нему со всех сторон стали стягиваться сторонники. Бывший диктатор был официально обвинён в попытке военного переворота, избежал ареста и начал военные действия против правительственных войск. Настоящая война развернулась в первые дни июня 1997-го, почти в одно время с падением Мобуту в соседнем Заире. В эпицентре войны оказалась столица Браззавиль и её окрестности. Поддержку правительству в оппозиции производил Виктор Бут. В начале октября 1997-го года в войну вступила соседняя держава – Ангола. Она всесторонне поддержала Сассу-Нгессо. В Конго быстро были переброшены ангольские войска, и 14 октября 1997-го Браззавиль был захвачен легитимным правительством, а генерал Сассу-Нгессо объявил себя президентом. Профессор Лиссуба же бежал в Лондон, но его отряды некоторое время воевали в приморских районах страны.
Ангола
В некоторых странах Азии, где долгое время не может установиться власть, руководство часто переходит к каким-то одним племенным лидерам, на каких-то основаниях заявившим о своих претензиях главы государства и правящим очень большое время, не давая другим укрепить позиции. Например, как в Иране правил Мохаммед Реза Пехлеви. Всё из-за верности традиции, которая в Африке также играет большую роль. Однако в Африке, как показал опыт Анголы, традиция может закрепиться даже в законодательных документах, из-за чего не существует ясности в определении правомерности тех или иных действий руководства. Такая ситуация может сложиться тогда, когда, например, конституция подчиняется формальной регулярности. Возможно такое развитие событий, что изначально легальные условия прихода к власти тех или иных политических сил рассматриваются их противниками как нелегитимные. Эти последние в таком случае исповедуют в отличие от сил, находящихся у власти, другую, подчас радикально иную систему оценки ситуации в стране.
Ангола – вне всяких сомнений, самая русская, точнее – самая советская страна в Африке. Двадцать лет она репрезентовалась как форпост СССР на юге Атлантики, и с Россией была связана не малыми узами, такими же, как и кровные связи Конго-Браззавиля с Францией или Конго-Киншасы с Бельгией. Президент страны Жозе Эдуарду душ Сантуш (получивший диплом инженера в Баку, жена – Татьяна, Пенза) бессменно пребывал на посту с 1979-го года, а вождь Национального союза за полную независимость Анголы – сокращённо, УНИТА – Жонас Савимби воевал против коммунистов с 1966-го. Говоря об их противостоянии, мы не можем никак оправдывать действия террористов, однако стоит примерно очертить круг взаимосвязей в постановках правительства и результатах косвенных их действий (которые традиционно могут быть проявлением политики по тем или иным вопросам). Дело в том, что в истории Анголы дважды оспаривались итоги решения о создании правительства: в 1975-м и 1992-м гг. В обоих случаях формировалось правительство из представителей марксистской правящей партии МПЛА и это вызывало недовольства со стороны УНИТА, приводящие к гражданским войнам, первой из них вылившейся во введение в Анголу кубинских войск.
Войска Анголы приличное время снабжались техникой из России, все командные посты занимали офицеры, учившиеся в СССР, а затем и в РФ, при этом, десятки российских офицеров служили в Анголе в качестве советников. В 1997-ом году в Анголе бесконечная гражданская война вроде бы утихла, столицу и северные районы удерживала МПЛА, а Юг и восток страны контролировала группировка УНИТА. Однако в конце 1998-го года боевые действия возобновились на некоторое время. В нашумевшем тогда докладе СБ ООН, подготовленном Робертом Фаулером, обширное место отводилось также Виктору Буту, напрямую связанному с поставкой из Болгарии оружия для УНИТА. За 37 полётов из Бургоса в Того было доставлено 20 тыс. 82-мм минометных мин, 6,3 тыс. противотанковых ракет, 790 штурмовых винтовок AK47 M1, тысяча ракетных установок, 500 противотанковых пусковых установок, 100 зенитных ракет, 20 ракетных пусковых установок и почти 15 миллионов патронов. Сумма поставки составляла 14 млн. длр. Стоит отметить, что Савимби поддерживал не один Бут. После того, как в мае 1997-го года был свергнут самый верный союзник предводителя УНИТА диктатор Заира Мобуту Сесе Секо, можно выделить глав двух государств – президента Того Гнассингбе Эйядему и президента Буркина-Фасо Блеза Компаоре. Они достаточно открыто совершали сделки по торговле алмазами в столице Руанды Кигали и столице Кот-д'Ивуара Абиджане, получая впоследствии оружие для спонсирования военной операции. Вообще, вопрос о поддержке Болгарией группировки УНИТА был поднят достаточно высоко, в частности, НАТО, поскольку кроме поставок Бута фигурировали сообщения о подготовке офицеров, аккредитованных Анголой, в обращении с ракетно-зенитными комплексами САМ-6 и БМП-2.
Поэтому как говорил Пьер Бурдьё: «Государственная мысль – не метадискурс о мире, она конституирует сам социальный мир, она вписана в него». Соответственно нужно уметь постоять с оружием в руках за это, если найдутся недовольные тем миром, который им кажется не таким как нужно. А МПЛА создала за своё существование только лишь культурный прагматизм, который не вписывается ни в какие рамки, ни реального либерализма, ни реальной толерантности. И хотя курс правления в Анголе не был изменён, изменены были подходы к оценке деятельности власти в этом африканском регионе.
Либерия и Сьерра-Леоне
Перу Макса Вебера принадлежит одно из следующих изречений: «Бесспорно, понятия «авторитет» и «навязанный порядок», связанные тем или иным образом с возможным использованием физической силы и непрерывностью функционирования, достаточно полно характеризуют государство или его первичные элементы». Для режима либерийского правителя Чарльза Тейлора вопрос «непрерывности» власти стоял очень остро. И непрерывность эта касалась в первую очередь многолетнего вопроса поддержки Либерии США, которая была потрясена вступлению на пост президента Сэмюэля Доу в этой стране, использовавшего большое количество подтасовок и фальсификаций. По сути, именно благодаря действиям США режим Доу был свергнут, когда их структуры направили в эту африканскую страну Тейлора для его свержения. Здесь вопрос всегда стоял о достаточно демократичном курсе в политике. К сожалению, две гражданские войны не позволили этому пути осуществиться без крови.
Виктор Бут осуществлял поддержку войскам Тейлора и сформированному последним Объединённому революционному фронту (ОРФ) Сьерра-Леоне во второй гражданской войне. Сотрудником в обеспечении вооружением этих столкновений у Бута был ещё один предприниматель, занимающийся данными вопросами, Леонид Минин. На самолётах Минина они переправляли груз из столицы Нигера Ниамей в Монровию, и оттуда – к границе Сьерра-Леоне, во время операции «Ничего живого» в январе 1999-го года, когда отряды ОРФ захватили Фритаун. Поддерживали Тейлора Кот-д’Ивуар, Буркина-Фасо и Того. Основной сложностью было удержать режим в Сьерра-Леоне, который прилично колыхался в это время от обоюдных действий приверженцев военному решению вопросов и хунты, которая с оружием в руках шла против режима. Однако гибридный тип режима предполагает совмещение демократии с, например, военным режимом, поэтому на настоящее время у власти оказался легитимный представитель военного круга. Сейчас обе страны нацелены на демократический процесс и не должно пройти много времени, когда общественное представительство получит мандат к действию.
Что касается Виктора Бута, то в его персональной истории есть факты поддержки как также военных противостояний в Судане, так и мирное пособничество режимам, типа Муамара Каддафи в Ливии, но неизгладимое пятно сотрудничества с «Аль-Каидой» по-прежнему не даёт ему приблизиться к свободе. И дело здесь, кажется, не в злополучной поставке Бурхануддину Раббани, боровшемуся самому против «Талибана», из-за которой Бут попал в руки террористам и был вынужден играть по правилам их игры, а больше в свободе народа выбирать тот идеал, которому нужно и можно следовать.
Оценили 22 человека
35 кармы