В 1917 году, когда происходили эпохальные события, мало кто задумывался о судьбе людей, которые до этого жили по установленным правилам императорского и дворянского режима. Когда в Смольный начали заселяться большевики, чтобы открыть в нем свой комитет, то даже не подумали о том, что в гуще событий оказались невольными пленницами воспитанницы института благородных девиц.
Все происходило как в стихотворении Лермонтова «Бородино»: «Смешались в кучу кони, люди», а в этом случае – большевики и благородные девицы, знающие такт и приличные манеры поведения.
Институт для благородных девиц в Смольном был открыт Екатериной II
Институт для воспитания настоящих девушек, прилежных жен и просто воспитанных женщин, которые могли соответствовать императорскому двору, был открыт Екатериной II. Это было революционным событием для того времени, потому что ранее не считали нужным по устоявшейся традиции давать образование девочкам, считая, что их обязанность - быть хорошей женой и хозяйкой. В институте благородных девиц воспитанницы изучали разнообразные науки, учились рукоделию, занимались спортом, а учитывая строжайшую дисциплину, то их вообще можно было бы записывать к бойцам. И при всем своем уме и воспитании они были нежны и тактичны.
Смольный институт был не только учебным заведением для дочерей дворян, туда также принимались и дети мещан, которые становились полусиротами или полностью сиротами. Воспитанниц принимали с 6 лет, где они находились на обучении до совершеннолетия. Их круг интересов замыкался на уроках и жизни в стенах института. То, что творилось за ним, для них подчас становилось шоком, так как они были оторваны от реального мира. И вот находясь в таких условиях, случается революция, и их привычный уклад резко меняется. Благовидные девушки в платьицах и фартучках вдруг оказываются бок о бок с большевиками, оружием, шумом и суетой.
Революционеры в Смольном институте
Начиная с февраля 1917 года жизнь в Питере приобрела вид кипучей деятельности со стороны революционеров, а с другой – мирные граждане продолжали свою размеренную. Кто-то спешил в лавку за продуктами, а кто-то смотрел оперу в театре. А рядом, в Смольном институте, решали, как воодушевить солдат и граждан, чтобы скинуть временную власть.
Смольный был занят Советом народных комиссаров, а Ленин не только работал, но и жил практически там 4 месяца. Часть здания заняли летом, когда большинство воспитанниц разъехалось на летние каникулы по домам, но там еще оставались сироты, которым некуда было ехать. По обычаю, такие дети перевозились на дачи в Сестрорецк или Ораниенбаум, но в тот напряженный год, никто не рискнул выезжать из города.
Когда в июле большевики решили организовать штаб в Смольном, был занят Николаевский флигель, а для оставшихся отвели Александровский. В институте на втором этаже формировалась история – переворот не только во власти, но и в умах, поведении людей. Жизнь пойдет совсем по другому руслу. А пока, составляя планы в кабинетах, ораторы выступали до изнеможения по 7-8 часов напролет, находясь без сна несколько дней перед решающим 25 октября, на которое планировали взятие Зимнего дворца. Жена Троцкого, когда увидела мужа и Ленина, сказала, что они не были похожи на себя. Они были очень вымотанными, изможденными, из-за чего кожа приобрела зеленоватый оттенок. Спали на полу или столах, а с улицы постепенно здание щетинилось штыками.
В одном месте принимали грандиозные решения, а рядом текла обычная жизнь большинства граждан, которых больше заботило, где сегодня купить хлеб и чем накормить детей. Также двигались трамваи, в них «работали» воришки, ведь переворот только дал волю преступному элементу, и с этим ничего нельзя было сделать. Как сказал сам Ленин, что старый строй умер, но этого мертвеца не просто вынести из общества, и придется терпеть его запах.
И тут же по соседству как цветы на клумбе – милые и ухоженные девушки с хорошими манерами. Все сошлось как противостояние трех миров, в котором еще не знали, чем все закончится. Родителям воспитанниц рекомендовали больше не рассматривать возможность возвращения девочек для дальнейшего обучения в Смольный, а искать другие учебные учреждения. В сложной ситуации оказались сироты, которые никому не были нужны. И только забота классных дам и воспитателей помогала им чувствовать себя не брошенными. Так на одной площади поселились революционеры и «кисейные» барышни.
В одной части заседают революционеры, а в другой живет «чуждый элемент»
До октября в 1917 году воспитанницы жили вместе с революционерами, а те некоторое время даже не догадывались об их существовании или, по крайней мере, не все. Происходящее пугало девочек, но они, не создавая паники, вели себя смирно и тихо, наблюдая за событиями из окна. В какой-то момент комендант Павел Мальцов решил обойти площадь Смольного института и с удивлением обнаружил, что они не одни – рядом живет и наблюдает за ними «буржуазный элемент». Особенно его возмутила классная дама – Голицына, имевшая дворянский титул, и была вхожа в императорскую семью. К тому же ее комната находилась рядом с комнатой для Совнаркома.
Комендант доложил выше, что по соседству обнаружены лица, которые не соответствуют пролетариату. «Чуждый элемент» чистенький и аккуратный был как бельмо в глазу. Поэтому было решено выселить воспитанниц и классную даму, убрать имущество, освободив полностью третий этаж. Потом комиссары решили, что мебель может и им пригодиться, и дали распоряжение оставить некоторое количество стульев, столов, шкафы и «приличные кровати с матрасами». У них как-то не состыковывалось, что нежные барышни могут спать на жестких постелях, а у воспитанниц действительно были железные и неудобные кровати. Мало кто догадывался, но они не были изнежены тюфяками и удобными креслами, условия, в которых они росли, можно было скорее назвать спартанскими.
Борьба княгини Веры Васильевны Голицыной за институт и девочек
Княгиня Голицына с 1915 года была назначена начальницей Смольного института, поэтому не могла быть безразличной к его судьбе. Она обращалась в разные инстанции с жалобами на то, что воспитанниц выселяют, забирают имущество. Беспокоилась, что большевикам понадобится не только третий этаж. Видимо, еще не до конца принимая сложившуюся ситуацию, и веря, что этот произвол вскорости закончится, она писала письма в министерства.
Жалобы остались без внимания, потому что старые министерства были упразднены, а новые еще не появились. Девочки наблюдали из окон за снующими людьми с оружием, передвигающихся пешком и на броневиках там, где они раньше гуляли. Но, вероятно, не понимали, что прежняя жизнь кончилась и для них.
Княгиня Вера Голицына хотела оставить преподавательскую работу в институте в связи с ухудшением здоровья, но оставалась ради воспитанниц. Однако когда сказали съехать, то выехала в Новочеркасск с дочерьми и небольшим количеством девочек. Всех забрать не могла, потому что не знала, как дальше устроится и что будет с нею и детьми. В Смольном остались самые младшие воспитанники и их воспитатели.
Переселение в Ксениинский институт
Коменданту же нужно было выселить всех, но выгонять на улицу в октябре все же не стал. Решили, что все поместятся в Ксениинском институте, который также занимался воспитанием девушек. Но там руководство категорично отказало, сославшись на то, что и своих воспитанниц не знают, куда девать. Когда стало понятно, что мирным путем это не решится, Мальцов пригрозил пригласить его «на беседу» в Смольный. Проблема сразу решилась, и из Смольного все перебрались в Ксениинский институт. Но тоже ненадолго.
В 1918 году состоялся последний выпуск благородных девиц. Далее всех перевели в здание Николаевского сиротского института, а Ксениинский заняли профсоюзные организации. Позже он превратился в «Дворец труда». Что касается Смольного, то он еще играл важную роль во время Великой Отечественной войны, его пытались сберечь, накрывая весь район маскировочной сеткой. После того как в 1918 году комиссариат перебрался в Москву, Смольный был зданием, в котором заседала местная власть, а сейчас является музеем и одновременно резиденцией губернатора Санкт-Петербурга.
Воспитанницы из Смольного два года прожили в Новочеркасске, а потом те, кто еще не дорос до выпуска, переехали в Сербию. Там институт благородных девиц возродился и просуществовал до 1932 года под руководством вдовы генерала Духонина. Глядя на воспитанниц Смольного, сложно предположить, что у них были очень строгие и даже суровые годы, проведенные в этом заведении. Из них пытались создавать новую категорию просвещенных женщин, поэтому обучали всему и требовали многого. Это и 12 лет без семьи, выезд из института только один раз в год, не говоря уже о строгом распорядке и однообразных днях, которые сменяли друг друга.
Оценили 22 человека
38 кармы