Новокузнечанин, который воевал с бандеровцами

Борьба с бандеровским подпольем, которая шла на Западной Украине, многократно описана в исторической и художественной литературе, о ней сняты фильмы – достаточно вспомнить одну из серий «Государственной границы». Однако живых свидетелей кровавой войны, которая шла уже после Великой Отечественной, сегодня практически не осталось. Почти 70 лет прошло, кто-то умер, да и Новокузнецк находится достаточно далеко от западных границ бывшего СССР. Тем не менее, нам удалось пообщаться с Василием Андреевичем Симкиным, полковником КГБ в отставке. Ему 92 года, он в здравом уме и в прекрасной физической форме. В квартире турник, на котором он регулярно подтягивается, велотренажёр. Когда мы пришли к нему в гости, он надел китель с орденами Красной звезды и Великой Отечественной войны.

– Василий Андреевич, прекрасно выглядите для 92 лет, спортом занимаетесь...

– Стараюсь, в январе мне 93 исполнится.

– Сегодня много говорится о событиях на Украине, о том, что было после войны и что происходит сейчас. Вы один из немногих людей в Кузбассе, кто реально боролся с бандеровским подпольем. Расскажите, как Вы оказались на Украине.

– Начну со своей биографии. Перед войной учился я в горном техникуме в Прокопьевске. 23 июня нас собрали и сказали, что началась война. Программу обучения сильно изменили. Во-первых, много начали отдавать времени военной подготовке, во-вторых, мы, студенты, начали работать на шахте. Время было тяжёлое. Продуктов не хватало, кого-то из моих одногруппников подкармливали родные, вот они картошкой с нами делились. Учились, работали, снова учились, выходных практически не было. В 1943 году, когда пришло время призыва в армию, собрали нас в военкомате. Все хотели на фронт, но военком нас построил и сказал, что работников угольной отрасли на фронт больше призывать не будут – «бронь». Мы: «Какая «бронь»? На фронт хотим». Но призывать нас даже добровольцами не стали. Хотел я тогда поступить в Сибирский металлургический институт, сдал вступительные экзамены, но условие было жёсткое – либо учиться, либо работать. Совмещать не разрешали. Пришлось выбрать работу, так я и стал профессиональным шахтёром.

Работал на шахтах в Прокопьевске, в Осинниках. Потом пришёл ко мне человек из Госбезопасности, побеседовал. Я особого внимания разговору не придал. А потом комсорг наш мне сказал: «Хотят тебя в «органы» пригласить работать». Я и согласился.

Это сегодня, прежде чем ты становишься профессиональным чекистом, тебя обучают азам профессии. А тогда присвоили мне младшего лейтенанта как человеку, окончившему техникум, и отправили вскоре на Западную Украину.

– Знали, что там происходит?

– Приблизительно. Нас, конечно, проинструктировали, что действует бандеровское подполье. В Москве даже переодели. Мне дали фуражку лётчика для конспирации (по официальной версии я не к госбезопасности отношение имел, а к военно-воздушным силам) и отправили в Городок, это населённый пункт в Львовской области.

– Стрелять-то научили хотя бы?

– Стрелять – да, на стрельбище бывали. Вообще туда со всего СССР людей отправляли, разных возрастов, и пожилые чекисты были. А ситуация там сложная была. Границы как таковой между Советским Союзом и Польшей не было. Бандеровцы шастали по лесам. Воевали на Западной Украине, отлеживаться уходили в приграничные районы Польши. Сложно было понять, кто враг, кто друг. С помощниками приходилось по ночам в каких-то оврагах встречаться. Отношение к русским было просто страшное – пришлось спасать двух девчонок-учительниц, которых из средней полосы России отправили русский язык преподавать. Им сначала угрожали, потом дверь пытались выбить, дом поджечь...

– Орден Красной Звезды, я так понимаю, за работу на Западной Украине получили?

– Да, поступила к нам информация, что бандеровская боёвка (подразделение боевиков Украинской повстанческой армии – прим. автора) заночевала на хуторе. Мне придали группу армейцев, и пошли мы этот хутор проверять. Я с ППШ, два магазина ещё в голенища сапог засунул. Вроде нет их. Остался один дом. Окна тёмные. Я солдатам говорю: «Окружайте дом». И, к сожалению, не проконтролировал исполнение команды. Они дом обошли и встали у входа. Открывает дверь хозяин. «Есть кто?» – спрашиваю. «Нема», – хозяин отвечает. И тут у него из-за спины очередь автоматная. Одна пуля – мне в грудь, одна по лбу скользнула, третья пробила лицо и выбила глаз. Самое главное, что я не сразу понял, что ранен. Моментально открываю огонь в ответ, в дверную щель. Хозяина ранил первыми выстрелами, стволом повёл чуть, ещё очередь дал, по крикам понял, что ещё в кого-то попал. Удалось бы открыть дверь, наверное, всех бы положил. Но чувствую, один глаз не видит, кровь льется. Откатился за какую-то кучу. Сержант-армеец мне говорит: «Товарищ младший лейтенант, вы ранены серьёзно». А я ему: «Что стоишь, окна, окна перекрывайте!» А бандеровцы через эти окна драпанули: вытащили раненного боевика, в которого я попал, и начали в лес уходить. Оказывается, окна у них завешаны плотно были, и они у этого хозяина, который их регулярно принимал, были на постое. Если бы армейцы мой приказ выполнили и окна перекрыли, мы бы их здесь на месте взяли. А так пришлось преследовать.

– Вы с ранениями преследовали?

– Нет, конечно. Из города подошла подмога, меня – в госпиталь на грузовике. Вскоре узнал, что раненного мной боевика взяли в ближайшей деревне, а позже и всю боёвку ликвидировали. Вот за эту операцию мне дали орден Красной Звезды, а затем как участнику ликвидации банд подполья – орден Великой Отечественной. Приравняли к фронтовикам. Получил инвалидность в 22 года, глаз-то мне бандеровец пулей выбил. В итоге, оставили меня в органах.

– Вернули в Сталинск?

– Не сразу, какое-то время я оставался на Украине, участвовал в операциях против бандеровцев, но уже без стрельбы. А потом – да, приехал в родной город и до самой пенсии прослужил в отделе Управления КГБ СССР по Новокузнецку.

– Не жалеете, что в «органы» пошли?

– Нет, конечно. Если бы я на шахте остался, угольным генералом вряд ли стал, а в «органах» я стал полковником (смеётся)

– Что пожелаете молодым сотрудникам?

– Честными быть, самое главное.

Беседовал Ростислав Бардокин