Для войска мало- для посольства много. Битва при Тигранокерте - величайшая победа римлян. Или нет?

Доброго времени суток друзья.

В очередной раз прошу прощения за то, что долго ничего не публиковал. Но после вчерашнего, вполне обоснованного замечания от одного уважаемого товарища (который, как выяснилось, квадратную аватарку таки зажал, редиска этакая), все же решил руководствуясь принципом –«работа не волк, в лес не убежит», отложить на пару часиков все неотложные и не очень дела, и наконец написать эту давно обещанную статью. Однако на этот раз это будет не очередной разбор очередной исторической битвы. Дело в том, что лично для меня битва при Тигранокерте это просто классический, можно даже сказать эталонный образец римской, да и не только римской, военной пропаганды. Но даже в этом случае именно благодаря перекрестной проверке из разных источников, мы в конечном итоге можем попытаться составить картину близкую к реальности, но при этом весьма далекую от того, что нам рассказали римские источники.

Война римлян с армянским царством произошла в ходе Третьей Митридатовой войны(75-65 гг до нашей эры).

К 70 году римский полководец, наместник Киликии Лу́ций Лици́ний Луку́лл одержавший ряд побед над понтийским царем Митридатом VI Эвпатором, фактически полностью оккупировал его царство. Сам Митридат при этом бежал к своему зятю Тиграну II Великому, царю стремительно увеличивающего свои территории Армянского царства.

Тут надо отметить, что ранее, еще в ходе боев с Митридатом Лукулл высказывал свои опасения в связи с тем, что Тигран вмешается в войну на стороне своего тестя, и даже строил свои военные планы таким образом, чтобы никоим случаем не спровоцировать Армению. Например, когда его командиры обвиняли его в медлительности, которая дает Митридату возможность восстановить свои армии после поражений, он им отвечал:

«Это-то мне и нужно, я медлю с умыслом: пусть царь снова усилится и соберет достаточные для борьбы войска, так, чтобы он оставался на месте и не убегал при нашем приближении. Или вы не видите, что за спиной у него беспредельные просторы пустыни, а рядом — Кавказ, огромный горный край с глубокими ущельями, где могут найти защиту и прибежище хоть тысячи царей, избегающих встречи с врагом. К тому же от Кабир всего несколько дней пути до Армении, а в Армении царствует Тигран, царь царей, который со своей ратью преграждает парфянам дорогу в Малую Азию, а греческие городские общины переселяет в Мидию, который завладел Сирией и Палестиной, а царей из рода Селевка предает смерти и уводит в неволю их жен и дочерей. И такой человек — родственник, зять Митридату! Уж если тот прибегнет к его защите, он не оставит его в беде и начнет с нами войну. Как бы нам, торопясь выгнать Митридата из его владений, не связаться на свою беду с Тиграном! Ведь он уже давно ищет предлога для войны с нами, а где же он найдет лучший, чем помочь в беде царственному родичу? К чему нам добиваться этого, зачем учить Митридата, к чьей помощи прибегнуть в борьбе против нас? Зачем загонять его в объятия Тиграна, когда он сам этого не хочет и считает за бесчестие? Не лучше ли будет дать ему время собрать собственные силы и снова воспрянуть духом — ведь тогда нам придется сражаться не с мидянами и армянами, а с колхами, тибаренами и каппадокийцами, которых мы много раз бивали!».(Плутарх)

Однако теперь, окрыленный своими победами Лукулл изменил свою позицию и отправил к Тиграну в качестве посла своего легата Аппия Клодия с ультиматумом: или Тигран выдаст Мидридата или Рим объявит ему войну. Разумеется, Тигран находящийся в тот момент в зените своего могущества не мог ответить иначе, как категорическим отказом. Особенно оскорбило армянского царя, что Лукулл в своем письме назвал его не «царем царей», а просто царем. В ответ Тигран не назвал Лукулла «императором». 

 Да, чтобы предотвратить вопросы. «Император» в то время это вовсе не то, чем он стал впоследствии. Это высший, почетный и пожизненный титул для полководца, которым само войско могло наградить своего победоносного командира. Тот, кого провозгласили императором ,впоследствии имел право прибавлять этот титул к своей подписи и требовать, чтобы все другие обращались к нему именно так.

Летом 69 года армия Лукулла, состоящая из 12 тысяч пехоты и менее 3 тысяч конницы, двинулась через Каппадокию, а затем вторглась в Армению и направилась прямо к столице Тиграна Тигранокерте. Этот город Тигран начал строить как новую столицы новой империи лишь в 77 году, потому он не был до конца еще отстроен и заселен.

Причем значительную часть населения этого города составляли насильно переселенные жители разоренных армянской армией кападокийских и сирийских городов, в основном греки.

В начале осени Лукулл подошел к Тигранокерте и осадил ее.

Тигран тем временем собирал войска на юге возле Тавра. Митридат же, находясь в одной из армянских крепостей непрерывно писал Тиграну письма с советами воздерживаться от сражения, и отрезать римлян от подвоза продовольствия с помощью конницы. Но когда пришли к Тиграну , "со всеми силами армяне и гордиенцы и явились во главе своих войск мидийские и адиабенские царьки, когда от Вавилонского моря прибыли полчища арабов, а от Каспийского — толпы альбанов и сопредельных им иберов, да к ним еще присоединились, тоже в немалом числе, вольные племена с берегов Аракса, привлеченные лаской и подарками Тиграна, — тут уж и на царских пирах, и в царском совете только и слышны были самонадеянные похвальбы и угрозы в духе варваров.

По расскаам, он(Тигран –авт.) жаловался при этом своим друзьям на великую досаду, охватывающую его при мысли, что придется померяться силами с одним Лукуллом, а не со всеми римскими полководцами сразу. Его самонадеянность нельзя назвать совсем уж безумной и безрассудной — ведь в своей рати он видел столько племен и царей, столько боевых колонн тяжелой пехоты, такие тучи конницы! Действительно, лучников и пращников у него было двадцать тысяч, всадников — пятьдесят пять тысяч, из которых семнадцать тысяч были закованы в броню (это число приводится в донесении Лукулла сенату), тяжелой пехоты полтораста тысяч (в соединениях различной численности). Работников, которые были заняты прокладыванием дорог, наведением мостов, очисткой рек, рубкой леса и другими работами, было тридцать пять тысяч, они были выстроены позади бойцов и придавали войску еще более внушительный вид, вместе с тем увеличивая его мощь." (Плутарх. Избранные жизнеописания . Лукулл)

В начале октября Тигран с войском появился перед Тигранокертой. В руководстве римской армии мнения о том, как действовать дальше разделились. Одни предлагали снять осаду и всем войском идти на Тиграна, другие считали, что надо продолжать осаду отгородившись от Тиграна укрепленными линиями. Но Лукулл заявив, что оба предложения плохи, принял комбинированный план. Оставив своего лучшего легата – Мурену,  с 6 тысячами пехоты продолжать осаду, он сам с 24 когортами, что составляло 10 тысяч тяжелой пехоты, а также всей конницей и тысячей пращников и лучников, двинулся на Тиграна. (Я знаю, что у внимательного читателя на этом месте возникнут вопросы, но об этом поговорим потом).

При виде римского войска, Тигран, находящийся во главе вышеперечисленных полчищ, и произнес свои знаменитые слова, вынесенные в заголовок данной статьи.

Между тем Лукулл «пошел на врага впереди своего войска; на нем был блестящий чешуйчатый панцирь из железа и обшитая бахромой накидка. Он сразу же обнажил меч — в знак того, что с этим противником, привыкшим бить издали стрелами, надо не медля сойтись врукопашную, поскорее пробежав пространство, простреливаемое из лука. Тут он заметил, что закованная в броню конница, на которую неприятель возлагал особые надежды, выстроена под холмом с плоской и широкой вершиной, причем дорога в четыре стадия длиною, которая вела на вершину, нигде не была трудной или крутой. Тогда он приказал находившимся в его распоряжении фракийским и галатским всадникам ударить на неприятельскую конницу сбоку и мечами отбивать ее копья: ведь вся сила этой броненосной конницы — в копьях, у нее нет никаких других средств защитить себя или нанести вред врагу, так как она словно замурована в свою тяжелую, негнущуюся броню. Сам Лукулл во главе двух когорт устремился к холму; солдаты шли за ним, полные решимости, ибо они видели, что их полководец, с оружием в руках, пеший, первым идет на врага, деля с ними труды и опасности. Взойдя на холм и встав на такое место, которое отовсюду было хорошо видно, он вскричал: «Победа наша, наша, соратники!» С этими словами он повел солдат на броненосную конницу, наказав при этом не пускать больше в ход дротиков, но подходить к врагу вплотную и разить мечом в бедра и голени — единственные части тела, которые не закрывала броня. Впрочем, во всем этом не оказалось надобности: броненосные всадники не дождались нападения римлян, но с воплями обратились в постыднейшее бегство, врезавшись со своими отягощенными броней конями в строй своей же пехоты, прежде чем та успела принять какое-либо участие в сражении. Так без пролития крови было наголову разбито столь огромное войско. Тиграновы воины бежали, или, вернее, пытались бежать, — из-за густоты и глубины своих рядов они сами же себе не давали дороги, — и началась страшная резня.

Говорят, что у неприятеля погибло свыше ста тысяч пехотинцев, а из всадников не ушел живым почти никто. У римлян было ранено сто человек и убито пять.

Философ Антиох в сочинении «О богах», говоря об этой битве, утверждает, что солнце еще не видело ей подобной, а другой философ, Страбон, в «Исторических записках» рассказыва­т, что сами римляне чувствовали себя пристыженными и смеялись над собою, оттого что подняли оружие против такого сброда. По словам Ливия, римляне никогда не вступали в бой с врагом, настолько превосходящим их численностью: в самом деле, победители вряд ли составляли и двадцатую часть побежденных. Что касается самых способных и опытных в военном деле римских полководцев, то они больше всего хвалили Лукулла за то, что он одолел двоих самых прославленных и могущественных царей двумя противоположными средства­ми — стремительностью и неторопливостью: если Митридата, находившегося в то время в расцвете своего могущества, он вконец измотал, затягивая войну, то Тиграна сокрушил молниеносным ударом. Во все времена не много было таких, как он, полководцев, которые выжиданием прокладывали бы себе путь к действию, а отважным натиском обеспечивали безопасность.»

Вот такую историю рассказывает нам, опираясь на свои источники, Плутарх. Эти источники он нам в принципе сам же и перечисляет. Это труды философов Антиоха и Страбона, труд Ливия и личные донесения Лукулла в сенат. Тут надо добавить, что сам писатель и философ Плутарх, живший и писавший более чем через 100 лет после этих событий, в военном деле был человеком крайне некомпетентным., а также любил приукрашать описываемые им события добавляя некие подробности, изюминки так сказать. Так по его мнению роль полководца зачастую сводится к тому, чтобы указывать своим солдатам куда именно им колоть своими мечами и копьями. В битве при Тигранокерте, мы видим, как у него Лукулл учит солдат бить армянских катафрактов в незащищенные броней ноги. А вот в битве при Фарсале у Плутарха легионеры по «приказу Цезаря, целили врагам в глаза и наносили раны в лицо. Цезарь рассчитывал, что молодые солдаты Помпея, кичившиеся своей красотой и юностью, не привыкшие к войнам и ранам, более всего будут опасаться таких ударов и не устоят, устрашенные как самою опасностью, так и угрозою оказаться обезображенными»

Но кроме Плутарха, и источников на которые он опирался, о тех же самых событиях писали и другие античные авторы и историки.. В частности, писал  выдающийся античный историк Аппиан, а кое какие подробности мы можем прочитать и у Диона Кассия. И опирались они в ряде случаев видимо на совсем другие источники, с другими данными.

Так по Аппиану, войско Лукулла вторшееся в Армению состояло из двух легионов и пятисот всадников.

Войско Тиграна состояло из «250.000 пехоты и всадников около 50.000». Аппиан сообщает нам, что в Тигранокерте были оставлены жены царя, командовал гарнизоном столицы некий Манкей, причем гарнизон частично состоял из армянских воинов, а частично из мобилизованных в армию переселенных в столицу греков.

Дион Кассий рассказывает, что все атаки Лукулла на Тигранокерту были отбиты, так как «варвары причинили ему серьезный ущерб стрельбой из луков, так же, как и тем, что облили нефтью его осадные машины».

Про битву при Тигранокерте Аппиан рассказывает так:

Увидав малочисленность римлян, он(Тигранг-авто) с насмешкой сказал о них: «Если это послы, то их много, если же враги, то их чересчур мало». Лукулл, увидав позади Тиграна удобный холм, приказал коннице нападать на Тиграна с фронта, привлекать (внимание неприятеля) на себя и без сопротивления отступать, чтобы ряды варваров при преследовании расстроились; а сам с пехотой незаметно окольными путями двинулся на этот холм. И когда он увидал врагов, растянувшихся в преследовании на большое пространство и чувствовавших себя как бы победителями, а весь их вьючный скот у себя под ногами, Лукулл громко воскликнул: «Наша победа, о мои храбрые воины!» и первый бегом бросился на вьючный скот. Животные тотчас в беспорядке бросились бежать и навалились на пехоту, а пехота на конницу. Сразу бегство стало всеобщим: те, которые в пылу преследования были увлечены на большое расстояние, когда римские всадники, повернувшись, напали на них, были уничтожены, в ряды других ворвались подгоняемые вьючные животные; как обычно бывает при таком множестве, все сталкивались друг с другом, и так как никто не знал, откуда идет на них гибель, то произошло страшное избиение...

А вот у Диона Кассия мы читаем совсем короткие строки:

«(Тигран-авт) вывел армию такой численности, что даже насмехался над присутствующими там римлянами. Действительно, говорят, он отметил, что если они пришли для войны, то их слишком мало, а если для посольства — то слишком много. Однако его веселье было непродолжительным, так как он быстро понял, насколько отвага и умение превосходят количество. После его отступления солдаты нашли и принесли Лукуллу его тиару и ленту, которой она была обвязана, так как он, испугавшись, что по этим украшениям его узнают и возьмут в плен, сорвал их и выбросил»

Вроде бы за небольшими исключениями все три источника нам рассказывают об одном и том же. Тут и огромное численное превосходство армянского войска, и спесь восточного царька, и гений римского полководца, сразу увидевшего слабое место в построении врага, и отвага римских солдат.

Но дело в том, что Аппиан упоминает, очень вскользь, некий эпизод, который лично мне кажется крайне важным и ключевым в понимании того, что же на самом деле произошло там.

Так по Аппиану, накануне сражения 6 тысяч армянской конницы прорвались через римские укрепления в Тигранокерту и забрав с собой жен царя царя вернулись к остальному войску.

Лично у меня сразу возникла целая серия вопросов.

1) Каким образом какие то 6 тысяч всадников сумели мало того, что прорваться через укрепления в которых сидела вся римская армия, но и затем вырваться обратно. Что это за осада такая была?

2) А зачем Тиграну, если он был так уверен в своей великой победе над римлянами вообще было накануне битвы вывозить свою семью? Ведь это морально тут же отразилось бы как на войске, так и на гарнизоне, показав, что вообще то в победу сам царь не верит.

3) Зачем царю перед генеральным сражением подвергать себя риску потери такой значительной части элитного рода войск - конницы? Ведь римляне, которых явно было больше числом, чем эти 6 тысяч всадников, могли разбить их еще на подходе к крепости, на укреплениях, на выходе или в крайнем случае попросту там же в городе и заблокировать. При этом каждый из подобных вариантов исхода накануне генеральной битвы опять же подорвал бы моральный дух как армии, так и гарнизона крепости.

И вот тогда я задал вопрос, не являются ли эти разрозненные события, а именно прорыв конницы в Тигранокерту, и сама Битва при Тигранокерте, частями одного целого?

Но перед тем, как дать свою реконструкцию данного сражения, немного поговорим про армию Лукулла., а точнее про ее численность.

Как мы помним, Плутарх определяет численность римлян вторгшихся в Армению в 12 тысяч пехоты и менее трех тысяч конницы. Аппиан же в два легиона и пятьсот всадников.

Однако накануне сражения у римлян оказывается несколько больше войск. По Плутарху, Лукулл оставил в укреплениях шесть тысяч пехотинцев, а сам с 24 когортами, что составляло 10 тысяч легионеров, а также со всей конницей и одной тысячей стрелков двинулся против Тиграна. Простая арифметика показывает, что в среднем в когорте числилось порядка 400 легионеров, а значит в легионе стандартного 10-ти когортного состава их было 4 тысячи. В таком случае римское войско насчитывало как минимум 4 легиона. Почему как минимум? Ну, мы вполне можем допустить, что Лукулл взял с собой в бой наиболее укомплектованные когорты, а у Мурены осталось 20-26 когорт, в каждой из которых насчитывалось от 200 до 300 солдат. Про численность римской конницы мы ничего не можем сказать. Ее могло быть от двух тысяч( три тысячи к началу компании минус неминуемые потери) до 4-5 тысяч(если уж римская пехота увеличилась в численности минимум вдвое, от двух до четырех –пяти легионов, то почему бы не увеличиться и коннице?).

Учитывая, что в основе всей этой кутерьмы с численностью лежат донесения Лукулла сенату, мы можем допустить, что, либо он «скромно» и регулярно преуменьшал численность своих войск, либо один из докладов о том, что к нему подошли серьезные подкрепления был утерян и потому упущен из виду позднейшими историками.

Итак, к городу подходит армянская армия. Тут надо подчеркнуть, и я кажется уже отмечал в одной из предыдущих статей, что армянская армия по своему составу была очень похожа на армию парфян, а именно, основу ее боевой мощи составляла конница, как тяжелая-катафракты, так и легкая -конные лучники. Кстати конных лучников при Тигранокерте либо совсем не было, либо было крайне мало, так как их не упоминает ни один из источников. А вот с пехотой в армянской армии было очень туго. Нельзя сказать, что ее вообще не было, у того же командира гарнизона Манкея был вполне себе представительный отряд армянских пехотинцев. Но этой армянской пехоты было все же настолько мало, что даже в Тигранокерте были вынуждены вооружить явно ненадежных греков. Наверняка другие, значительные отряды армянских пехотинцев были рассеяны в качестве гарнизонов по многочисленным завоеванным городам новообразованной империи Тиграна.

Так что если при Тигранокерте армянская пехота и была, то ее было очень мало, и уж точно меньше, чем римской пехоты. Но вот с конницей совсем другое дело. Разумеется 50-55 тысяч конницы, указываемые римскими историками это полная чушь. Вряд ли ее было даже 17 тысяч, как докладывал Лукулл сенату. Но вот от 6 до 10 тысяч, вполне могло быть. Причем в основном это видимо действительно была бронированная конница, то есть Тигран привел с собой элиту своей армии, да и державы – всю знать, поскольку позволить себе такой доспех могли только знатные и богатые люди. И как любая знать, армянская знать двигалась с многочисленной свитой, сопровождаемая бесчисленными обозами.

Сражение же могло происходить следующим образом. Тигран выстроил свою конную армию у подножия некоего холма. Вряд ли он собирался атаковать немедленно римские укрепления, скорее действительно собирался перерезать римлянам пути снабжения. Поэтому его конница в принципе должна была прикрыть собой обоз и рабочих, пока те не возведут укрепленный лагерь, откуда он в дальнейшем и намеревался вести свои операции. Тут он видит, что на него наступает римская конница. Учитывая, что римская конница действительно численно уступала армянской, Тигран удивился и произнес свои знаменитые слова. Но удивление удивлением, а дело-делом... Армянская конница бросается в атаку, опрокидывает римскую конницу и преследует ее до самых римских укреплений возле Тигранокерты. Как мы помним, эти укрепления крайне слабо защищены, так как основная часть римской пехоты в это время во главе с Лукуллом совершает свой обходной марш. Часть армянской конницы , возможно даже считая, что победа уже одержана, въезжает в саму столицу. В это время Лукулл неожиданно атакует армянские обозы и рабочих . Те тут же начинают в панике разбегаться. Тигран, который находится с телохранителями неподалеку, разумеется, тоже уносит ноги, а «победившие» армянские всадники внезапно обнаруживает, что они не только остались без обоза, без свиты, без скота, но в минуты на минуты основные силы римлян их заблокируют в осажденной крепости, и что самое главное неизвестно, что случилось с царем. Разумеется, в этой ситуации они забирают с собой семью царя, его жен и возможно детей(о детях ничего не говорится в источниках, но они вполне могли быть) и в спешке ретируются, пока есть возможность. Надо отметить, что атаковать Лукулла они не могли, так как между ними находились разбегающиеся стада вьючного скота и толпы обозных служащих, а с тыла угрожал ударить корпус Мурены и присоединившаяся к нему римская конница.

Кстати, вывоз  царских жен впоследствии сильно аукнулся по осажденной Тигранокерте. поскольку осажденные вполне обоснованно поняли это так, что их бросили на произвол судьбы.

Понимая, что и без того ненадежные греки, теперь, убедившись в неспособности Тиграна деблокировать город, могут восстать, командир армянского гарнизона Манкей попытался их разоружить, но это не помогло, греки подняли восстание, захватили участок городской стены  между двумя башнями и впустили римлян в город. 

Еще раз повторю, что вышеизложенная версия есть моя личная реконструкция. Возможно, что все было не совсем так, или даже совсем не так, но мне эта версия кажется наиболее логичной и непротиворечивой.

А на сегодня все.