РАН и наномечты

Российская Академия Наук — как старый корабль, прошедший бури перестроек и реформ, только чтобы оказаться пришвартованным где-то в тихой заводи наномечтаний. 

Нанотехнологии — эти крошечные титаны, обещавшие нам рай из углеродных трубочек и квазиквантовых чудес, в итоге оказались не столько благом, сколько испытанием для академического достоинства.

Когда нанореволюцию провозглашали с трибун, это звучало, как «И будет свет!». Однако этот свет оказался лишь лазерной указкой на презентации, а не технологическим прорывом. Деньги вливались щедро, как будто мы всерьёз собирались выращивать роботов в пробирках и строить нанозаводы в подвалах институтов. Но в итоге всё вышло как всегда — не нанобудущее, а нано-будь-что-будет.

И вот тут, о чудо, появляется внеземной разум.

 

Красивый и совсем не зелёный и, как все инопланетяне в культурной мифологии, чертовски рациональный. Он смотрит на этот балаган и делает вывод:

«Они с нанотехнологиями не справились. Земля — это не научная лаборатория, это реалити-шоу».

И, быть может, именно он подсказал кому-то устроить гонку нанотехнологий не ради науки, а ради влияния, контрактов и пиара. Кто знает — вдруг где-то в глубинах вселенной сидят инопланетные чиновники и раздают бюджеты на «эксперимент по управляемой деградации научных структур в условиях повышенной геополитической турбулентности».

Мораль?

Если внеземной разум и вправду играет в эту игру, то он точно не ставил на Академию.

Но может, зря. Ведь в самых дряхлых стенах скрывается мудрость эпох — и кто знает, быть может, именно оттуда однажды снова поднимется мысль, способная взломать Вселенную.

Глава вторая

Станция "Наноград", или Как мы продавали будущее в рассрочку

Где-то в Подмосковье — среди дач, свалок и одинокой остановки с облупленной надписью «Наука» — стоял он. Великий и ужасный Наноград, выведенный из вакуума чиновничьей фантазии и пары презентаций в PowerPoint. Там обещали вырастить чипы размером с совесть, батарейки, заряжаемые от вдохновения, и носимые экзокостюмы для пенсионеров, чтобы они дожили до пенсии.

Но что получилось?

Экзокостюмы остались на бумаге, батарейки сдохли от тоски, а совесть оказалась непригодна к масштабированию.

На фоне этого академики — те, кто ещё помнил, как лазеры придумали в лаборатории, а не в рекламном агентстве, — ходили как привидения по коридорам институтов. Их звали на конференции, где они читали доклады в духе «А что, если мы просто продолжим делать науку?» — но их никто не слушал, потому что в соседнем зале раздавали инвестиции и бутерброды.

Глава третья

Инопланетный грант и Тихий Переворот

И тут пришло письмо. Не e-mail, а настоящая межзвёздная депеша — на фотонной ленте, пролетевшей сквозь Юпитер и кучу бюрократических порталов.

«Мы, Совет Разумных Цивилизаций Туманности Андромеды, наблюдаем за вами. У вас проблемы с наукой. Выберите одного учёного. Мы дадим ему силу. Остальным — удачи».

Академия собралась на экстренный совет. Обсуждали долго. Кандидатов было трое:

Профессор, открывший новый способ синтеза квантовых точек.

Старушка-химик, чьим реактивам завидовал сам Менделеев.

И вахтёр Борисыч, у которого был свой взгляд на природу времени и три тома философии, написанные на обратной стороне методичек.

Выбрали, конечно, Борисыча.

И именно он, вооружённый галактическим грантом и "природной хитростью", вскоре запустил в подвале института то, что позже назовут «Квантовая Колыбель» — установку, которая создаёт идеи из чистого энтузиазма и остаточного радиационного фона.