Здравствуйте, дорогие друзья! Мы продолжаем цикл о русском фольклоре, его скрытых подтекстах, культуре и этнической психологии.
Тема к которой мы обратились сегодня, колкая, противоречивая, но и умолчать о ней, считаем невозможным. Речь сегодня пойдет, о глуме, бесчинствах, эротизме, обрядовой наготе - изначально культово-допустимом, со временем ставшим запретным, для этнического поведения славянских народов.
Соотносить свободу древних людей именно с сексом по меньшей мере странно. Точно так же они относились, например, к смерти. Отсюда зверские с нашей точки зрения ритуалы, жертвоприношения и инициации, каннибализм и массовые убийства. Практически все древние ритуалы (это касается не только славян, а вообще практически любых первобытных племен) имели характер своеобразной диалектической триады «жизнь — смерть — жизнь». Эта схема лежит в основе всех земледельческих культов, эротических культов плодородия, жертвоприношений, свадебных и других обрядов. Более того, она является схемой миропонимания древнего человека. Временный переход в другое состояние, будь то смерть или свальный грех, не воспринимался трагически ни убиваемыми, ни убийцами, ни насильниками, ни жертвами. Повторюсь ещё раз: наши предки не имели представления о том, что это может быть плохо. Они всего лишь старались соответствовать хаотическому и безжалостному ритму Вселенной, в которой они существовали, наблюдая за остальными живыми существами, за силами природы, за дикими зверями и птицами, насекомыми, грозами и огнём.
В своем стремлении к разврату и жестокости они не были ни развратными, ни жестокими. Они были частью мира, в котором жили, который пытались постичь, как дети постигают мир взрослых — подражая и повторяя.
По общественному устройству и поэтапному пониманию мира древние славяне ничем не отличались от любых других первобытных племён: они вовремя перешли от матриархата к патриархату, то есть от культа великой матери к культу отца. Существует мнение, что это произошло одновременно с осознанием непосредственного участия мужчины в зачатии. Если раньше древние люди не связывали половый акт с рождением ребёнка, то есть не относились к семени как к жидкости, зачинающей жизнь, то в определённый отрезок времени в головах наших предков сопоставились несколько фактов, и они поняли, что без участия отца в процессе зачатия новой жизни быть не может.
Таким образом, с момента перехода к патриархальному строю древние славяне постепенно изменяли все свои космогонические представления о сотворении мира и большинство богов заменили богинь в немногочисленном пантеоне. По новой версии первое божество разорвало хаос с помощью фаллоса, лишив пустой мир девственности и населив его живыми существами. Естественно, мужской репродуктивный орган стал наделяться новыми смыслами и отожествляться с космической силой рождения всего сущего. Славянское название фаллоса — гоило, что значит «оживлять, дарить жизнь». Отныне изображение мужского полового органа являлось символом упорядочивания хаоса, и статуи всех божеств древних славян стали выполняться в форме фаллосов с лицом бога или его атрибутом в верхней части колонны. Обычно такие деревянные скульптуры венчали шапки, что ещё больше делало их похожими на чёрные члены бога, взрывающие святую и непознанную землю.
Наверное ввиду этого, среди славянских народов существовала традиция присутствия отца при родах жены. Он совершал различные магические действия, а также осуществлял практическую помощь при родах, к примеру, приносил воду, поддерживал рожающую жену. Для того чтобы жена благополучно родила ребёнка, она должна была перешагнуть через отца ребёнка. Кроме того, отец обнажившись и став на четвереньки, мог имитировать стоны при родах, тужиться вместе со своей женой. В Белоруссии в древности мужчина перед родами жены долго смотрел ей в глаза, а затем бежал из дома в пущу, где кричал и бился об деревья. Таким образом, он символично брал на себя часть боли и страданий своей жены. Мужья перерезали детям пуповину при помощи прялки девочке и при помощи топорища мальчику. После этого папа заворачивал своё дитя в свою рубаху.
Отец, так же мог быть - пассивным зрителем, реально или символически помогал роженице, изображал родовые муки (кувада), испытывал действительные страдания. Так, например, в Полесье повитуха привязывала нитку к члену мужа, забравшегося на печь или на крышу, и отдавала другой конец роженице: при каждой схватке та дергала за нитку, передавая боль супругу. И говорила: «А тебе больно? От мени больно, хай и тоби также будэ». Роды вдвоем призваны защитить ребенка от грозящих ему опасностей, от подмены. Кувада – кодекс табу для отца с зачатия ребенка до определенного срока после его появления на свет. Отцовские роды в таких случаях, как правило, гарантируют законность ребенка.
Известный исследователь русского фольклора А. Н. Афанасьев писал, что смысл язычества заключается в обожании природы, в её одушевлении, обожествлении. Наши предки занимались земледелием, рассматривая изменения, происходящие в земле, как явления женского организма. Отсюда и выражение «мать сыра земля», которое понималось тогда буквально. Наши предки уже знали, что женщина плодоносит не сама по себе, для этого нужно участие мужчины, совокупление, некий сексуальный акт. И если нет стыда в материнстве, значит нет стыда и в акте совокупления. Таким образом, человеческая плодовитость и плодородие земли имели в сознании древних славян самую тесную связь. Силу растений и земли использовали для лечения бесплодия у людей и, наоборот, сексуальную силу человека очень часто направляли на стимуляцию сил земли. Особенно это касалось весенних ритуалов, чтобы пробудить землю от долгого зимнего сна, славяне веселили её, как могли, обряжаясь, заголяясь, смеясь.
Особенно часто землепашцы любили заниматься сексом с женами и любовницами прямо на вспаханном поле, изливая при этом семя на землю, таким образом передавая ей свои силы, свою страсть. Известно, что такие ритуальные совокупления совершались на территории России и Украины вплоть до конца XIX века. Позже этот обычай немного упростился — пары просто катались по полю, имитируя половой акт. Мужчины могли сеять зерно без штанов или вовсе обнажёнными, мастурбировать перед посевом, орошая землю спермой. Если сеяла женщина, она выливала на вспаханную землю семя мужа. Во время засухи женщины выходили на поле и задирали подолы, показывая небу гениталии, чтобы небо возбудилось и оросило землю небесным семенем — дождём.
Скорее всего, ввиду памяти о архаичной сексуальной культуре, в среде русской деревне, возникали и новые обряды, ярким примером тому, может являться традиции куврканий в поле - катание (кувыркание) по земле - обрядовое действие, проводившееся в разные периоды календарного года. Представляет собой акт прикосновения к земле путем перекатывания на спине с боку на бок, с надавливанием на землю тяжестью своего тела, либо путем кувыркания через голову.
Среди обрядовых катаний (кувырканий) выделяются различные формы, к которым относят: - катание крестьянами священника или дьякона во время Пасхальной недели (варианты: в Егорьев день, в Вознесение) после молебна на ржаном либо льняном поле. Обряд катания или кувыркания через голову, зимой - лежание, валяние.
Толщина священнослужителей иногда становилась причиной самых неожиданных явлений. Этнографы описывают бытовавший в некоторых губерниях обычай в рамках сельскохозяйственных обрядов катать священника по полю, приговаривая "Уродися сноп, толстый как поп". Разумеется, это - яркий пример т.н. двоеверия, языческих по сути обрядов в полухристианской оболчке, однако можно заметить, что толщина "попа" мыслилась не как отрицательное качество, а как залог богатого урожая.
«Крестьяне (обычно женщины) просили священника или дьячка поваляться на земле, чтобы "снопы были тяжелыми", "посевы тугными" и под.; если же священнослужители отказывались это сделать, их валили на землю и катали насильно». Многие ученые описывают обычай катать священника в полном облачении по ниве после жатвы, чтобы вернуть полю его силу растить хлеб. А во время засухи, чтобы вызвать дождь, священника обливали водой.
Надо принимать во внимание, если уж, подобные формы обрядов, касались священства, то наверняка существовали обрядовые действия которые относились к обычным людям, именно такими гульными бесчинствами становились оргии русальных дней и купальской ночи. Со временем такие сборища перестали проводиться часто и стали чем-то вроде современных карнавалов. Самое веселье происходило, конечно, в весенне-летний период, в период священный, посевной. Оттуда всем известная ночь Ивана Купалы, Русальная неделя и многие другие русские праздники, связанные с пробуждением природы после зимней спячки.
Вот, например, что пишет о ночи 24 июня игумен Памфил: «Мало не весь град взметётся и взбесится, стучат бубны и глас сопелий и гудут струны, жёнам же и девам плескание и плясание, главам их накивание, устам их неприязнен клич и вопль, всесквернённые песни, бесовская угодия свершахуся, и хребтом их вихляние, и ногам их скакание и топтание; туже есть мужем же и отроком великое прелщение и падение, но яко на женское и девическое шатание блудное им возърение, такоже и жёнам мужатым беззаконное осквернение и девам растление».
Известно, что подобные вакханалии совершались на Руси до XVI века и даже позже, несмотря на запреты церкви. Такие ритуалы имели огромное значение для наших предков, в первую очередь они несли очистительную функцию. Человек на одну ночь становился зверем, демоном, пускался во все тяжкие, рвал голос в диких криках, буквально катался по земле, исходя спермой и слюной, заходился в припадках истерического смеха, обливался слезами. Потеряв на время человеческое обличье, он должен был снова его обрести, омывшись в реке (недаром праздник Ивана Купалы переименовали потом день Иоанна Крестителя, потому что древнее славянское «купание» после разнузданной ночи — не что иное, как своеобразное крещение). Омытый, выпустивший демонов, он снова был готов к тяжелейшей работе в поле, и поле, орошенное его семенем и слезами, было оплодотворено и лежало под его плугом, подобно огромной женщине, покорно раскинувшись, вынашивая плод.
Полностью или частично обнажаясь, наши предки взаимодействовали с силами природы в ритуалах плодородия, во время посева и сбора урожая или со сверхъестественными силами, колдуя и ворожа. Нагота была одним из главных сакральных оружий славян, но при этом они, например, никогда не спали полностью обнажёнными, потому что боялись злых сил. Снимая с себя одежду, человек переставал быть человеком, сливался с природой, мог опять же воздействовать на неё изнутри. Увидеть цветущий папоротник в ночь Ивана Купалы можно было только обнажёнными; если девушка переночует голой в лунную ночь или пройдёт через поле под ярким солнцем в полдень, она может забеременеть. Девушки часто гадали на суженых, полностью раздевшись. Обнажённые мужчины, обвешанные зелёными ветками, «прогоняли змея» в обряде против засухи. Голые люди обходили деревни, оберегая их от эпидемий и болезней; женщины ходили обнажёнными вокруг своих домов, рассыпая зерно, тем самым уберегая домашних от нечистой силы.
Считалось, что хлеб должен сеять голодный, а лен — голый, чтобы вызвать сострадание у матери-земли, чтобы она захотела своих детей одеть и накормить.
Славяне обнажёнными катались по росе и купались в ледяных ручьях. Такие ритуалы носили не только магический, но и профилактический характер — благодаря им наши предки меньше болели. Голыми прыгали через костёр на праздники; обнажённые до пояса знахарки лечили детей, прижимая их к груди, ходили вокруг бани и шептали заговоры. Чтобы дети не кричали во сне, мать, раздевшись донага и распустив волосы, три раза перешагивала через колыбель.
Снимая одежду, славяне возвращались в ещё более древнее своё детство, когда нагота их была естественной, а потому они были ближе к природе.
Весна - период возрождение природы, как и процесс любого рождения, было крайне трепетным моментом, для архаичного сознания, именно поэтому, закликание весны открывало цикл весенне-летних праздников, связанных с плодородием, рождением, совокуплением, пробуждением земли, и человека как ее части.
Часть веснянок имеет, условно говоря, один смысл. Общая тема таких веснянок — побуждение и просьба к весне «прилететь», просьба к жаворонкам «принести весну».
В цитируемой далее веснянке действие строится вокруг одного из культовых предметов — зеленого венка. В русской языческой культуре зеленый веночек был символом девичества, невинности, но и пробуждающейся сексуальности.
В системе символов венок (фактически — круг с отверстием) означает женские половые органы, цвет указывает на невинность, возможно, незрелость, и в то же время — жизнеспособность.
Далее обратимся к тексту веснянки.
Выйди, выйди, Иванку,
Заспивай нам веснянку!
Зимовали, не спивали,
Весну дожидали.
Весна, весна, наша весна,
Да и что ты нам принесла?
Да и бабам по кийочку (по палке)
Младым девкам — по веночку.
Я брала веночек вчора,
Вчора — вчора со вечора.
В мене мати отбирала,
Тай нелюбому отдала.
В мене мати отбирала
Тай нелюбому отдала.
Лучше б я его розирвала,
Ниж нелюбому отдала.
Очевидно, что речь идет не только и не столько о зеленом веночке, сколько о сложившейся системе сексуальных отношений.
Для молодых (девственных) девушек приход весны обозначал возможность начала сексуальных контактов (весна принесла им по веночку, то есть ее приход означает готовность к началу половой жизни).
Как явствует из текста веснянки, именно мать принимает решение о начале сексуальной жизни дочери (мать отбирает веночек, то есть отдает «невинность» девушки тому половому партнеру, которого выбрала сама).
Здесь же декларируется и принцип свободы выбора: лучше потерять невинность, чем отдать ее нелюбимому.
В российских обрядовых песнях часто используется образ воды как символ женского начала. Известно, что знаменитый купальский обряд символически означал совокупление Воды и Солнца. Солнце представало в образе мужского, активного, действующего начала (Ярило), а вода — женского, подчиненного, более пассивного.
Образ воды как женского начала объясняет простую, казалось бы, весеннюю обрядовую песню:
На горе-горе
Петухи поют,
Ой, ладо-ладо,
Петухи поют!
Под горой-горой
Озеро с водой.
Ой, ладо-ладо,
Озеро с водой.
Озеро с водой
Всколыхнулося.
Ой, ладо-ладо,
Всколыхнулося.
Красны девицы
Разыгралися.
Ой, ладо-ладо,
Разыгралися.
Казалось бы, смысл песни сводится к простому описанию природы, представляет собой «картинку», пейзаж. Но, учитывая то, что древнейшие жанры фольклора всегда насыщены символикой, можно попытаться «расшифровать» внешне простой смысл.
Итак, петух практически во всех народных культурах предстает как символ мужского начала. Поющий петух — символ активной, призывной мужской сексуальности. Она является доминирующей, подчиняющей по отношению к женской — озеру (обратите внимание: петухи поют «на горе», а озеро с водой находится «под горой»).
Логическим следствием мужского сексуального призыва становится пробуждение женской сексуальности («озеро с водой Всколыхнулося»).
Из этого контекста становится понятным и логичным продолжение — «Красны девицы разыгралися». Таким образом, эта песня дает представление о нормах сексуального поведения наших предков, об их представлениях о мужском и женском сексуальных началах.
Еще одна песня представляется весьма интересной для анализа. В ней разрабатывается образ полового акта как символического убийства.
Вспомним, мужское начало в фольклоре — это охотник, совокупление — убийство жертвы.
Знание уже перечисленных выше символов (воды как символа женского начала; птицы, часто хищной, — как мужского; птицы женского рода как женского начала) поможет восстановить сакральный смысл этой обрядовой свадебной песни, игравшейся и как весенний хоровод:
Вдоль по морю,
Вдоль по морю — морю синему.
Плыла лебедь,
Плыла лебедь — лебедь белая.
Откуль взялся,
Откуль взялся сизый селезень?
Он бил — убил,
Он бил лебедь сналетаючи.
Он пух пустил,
Он пух пустил по сине море.
А перышки,
А перышки вдоль по бережку.
Сбирала пух,
Сбирала пух красна девица-душа.
Милу дружку,
Милу дружку на подушечку.
Итак, ориентируясь на образно-символический строй этой обрядовой песни, можно восстановить ее содержание. Очевидно, речь идет о ритуальном совокуплении (свадебном) жениха и невесты; жених предстает в образе «сизого селезня», само совокупление предстает в виде охоты или убийства («он бил — убил лебедь сналетаючи»).
По поводу текста «он пух пустил» могут быть различные толкования: это может означать лишение девственности (пух как символ лона).
Вероятно, последние строки песни появились сравнительно позже, хотя и они являются иллюстрацией грядущих сексуальных отношений (сбирание пуха на «подушечку милу дружку» явно предвещает сексуальные отношения).
Схожий смысл можно выделить в другой весенней песне, относящейся и к календарным весенним, и к свадебным:
Что на нашей улице
Широкое озеро.
Рано, рано
Широкое озеро.
Что но тому озеру
Серы гуси плавали.
Рано, рано
Серы гуси плавали.
Налетел, налетел
Сиз орел на речку.
Рано, рано
Сиз орел на речку.
Ухапил, ухапил
Гусочку за крыльце.
Рано, рано
Гусочку за крыльце.
Гусочку за крыльце,
За белые перья.
Рано, рано
За белые перья.
Интересно отметить, что даже в песнях, которые по своему содержанию могут быть отнесены к трудовым, очень часто присутствуют образы, связанные с сексуальностью. Объясняется это тем, что языческая обрядность построена на началах аграрной магии, где переплетены процессы и действия, происходящие в природе, с процессами, происходящими между людьми. Так, например, в Духов день полагалось петь «Посеяли девки лен»; «играние» этой песни было обязательным, так как от этого, по мнению предков, зависел урожай льна.
Посеяли девки лен,
Ладо-ладо, девки лен.
Посеяли, пололи,
Ладо-ладо, пололи.
Белы ручки кололи,
Ладо-ладо, кололи.
Повадился во ленок,
Ладо-ладо, во ленок
Бел-кудрявый паренек,
Ладо-ладо, паренек.
Весь леночек испримял,
Ладо-ладо, испримял.
В Дунай-речку побросал,
Ладо-ладо, побросал.
Дунай-речка не приймай,
Ладо-ладо, не приймай.
Ко бережку прибивай,
Ладо-ладо, прибивай.
Ко зелену ко лужку,
Ладо-ладо, ко лужку,
Ко боярскому двору,
Ладо-ладо, ко двору.
На боярском на дворе
Разыгрался сивый конь.
Он бьет землю копытом
До желтого до песка,
До белого камешка.
Песня, начинаясь как трудовая, и играется соответственно: участники хоровода показывают, как посеяли, пололи лен, кололи руки. Далее, однако, содержание песни, если его воспринимать без учета значений символов, становится малопонятным. Расшифровка же символов позволяет восстановить сакральное содержание и смысл песни.
Лен (ленок) как символ всегда связан с женским (девичьим) началом. Испримять (в вариантах — истоптать, истрепать) ленок — возможный символ совокупления.
Дунай-речка — символ женского начала. Конь, бьющий землю копытом, — также возможный символ совокупления (конь — активное мужское начало, земля, которую пробивают копытом «до желтого песка и белого камешка», — женское начало).
Учитывая то, что песня относится к троицко-купальскому циклу, необходимо знать, что в это время женщинам и девушкам позволялось и даже предписывалось свободное «разгульное» сексуальное поведение, а сам праздник заканчивался массовыми совокуплениями оргиастического характера. Совокупления носили ритуальный характер, в качестве основного смысла выступал побудительный: разбудить к совокуплению силы природы, что в будущем обеспечит хороший урожай (символически воссоздать желаемую реальность).
Следовательно, рассматриваемое произведение фольклора повествует о ритуальном совокуплении со «случайным» «бел-кудрявым пареньком»; тем не менее, оно как бы не является настоящим, не принимается в качестве реального: «Дунай-речка, не приймай». Учитывая то, что в символике брачных отношений жених (муж) обычно назывался боярином, можно предположить, что в последнем разделе песни повествуется о грядущем замужестве и грядущих совокуплениях, ограниченных, однако, рамками брака («леночек» «прибивается» к «боярскому двору», где уже ждет «конь», бьющий землю копытом).
Таким образом, обратившись к историческому опыту наших предков, можно увидеть, что в рамках народной педагогики существовала система сексуального просвещения, причем она была построена именно в форме фольклорных игр. Здесь необходимо отметить, что часть таких игр является принадлежностью исключительно детского репертуара. Другая часть перешла от взрослых к детям. В ходе исторического развития человек утратил значительную часть фольклорного богатства, а вместе с ним и адекватные средства сексуального просвещения.
Продолжение следует...
Оценили 36 человек
51 кармы