Как и следовало ожидать, никакого организованного сопротивления нашим ударам ИГИЛ оказать не смогло. За десять дней ему нанесен значительный урон. Всем скептикам, внезапно проснувшимся миротворцам и профессиональным паникерам следует понять, что Исламское государство ремонту и восстановлению уже не подлежит.
В локальных войнах с террористами фактор времени имеет очень большое значение. За полторы недели любая мало-мальски мотивированная армия смогла бы мобилизоваться после первой растерянности и хотя бы попытаться начать контрнаступление. В Сирии наблюдается картина с точностью до наоборот: по сообщениям Минобороны, из данных радиоперехватов следует, что среди игиловцев нарастает паника. Они пытаются передислоцироваться, что в данной ситуации означает спрятаться от обстрелов и свалить вину друг на друга. Значительная часть террористов, видимо, наиболее интеллектуально продвинутая и способная более-менее трезво оценить собственные перспективы, сдается в плен сирийским военным или дезертирует.
Основной вопрос: что же теперь будет с толпами бандитов, разбежавшихся от российских ВКС?
Если в украинскую демократию, по добровольному признанию Виктории Нуланд, Америкой вложено 5 млрд. долларов, то, надо полагать, на исламскую демократию денег истрачено не меньше. Так как капиталист не привык жить по принципу «как пришли, так и ушли», США попытаются извлечь пользу даже из такой провальной и унизительной для них ситуации. Тысячи вооруженных головорезов, изгнанных с мест временного обитания — слишком соблазнительная возможность устроить проблемы противнику. Поэтому вопрос надо ставить не о том, что будут делать игиловцы после бегства из Сирии, а о том, как и с какой целью их будут использовать в дальнейшем.
Лежащие на поверхности и самые предсказуемые маршруты постсирийской жизни ИГИЛ — Европа, Северный Кавказ и советские «солнечные» республики. То, что ближневосточные бандиты вполне в состоянии наделать там неприятностей, сомнению не подлежит.
Однако, как известно, предупрежден — вооружен. Европа, похоже, закончила игры в толерантность и готова выставить наиболее подозрительных беженцев уже сейчас, а всех остальных — после официального признания разгрома ИГИЛ Россией и окончания сирийской войны, которые явно не за горами.
Неоднократное обсуждение проблем безопасности с азиатскими лидерами СНГ должно было принести свои плоды, тем более что Россия прямо заинтересована в контроле над террористами у своих границ. И, надо сказать, «бывшим» несказанно повезло с северным соседом, в отличие от них не забывшим счастливые годы совместной жизни. Без Путина все они уже давно бы стали Сирией, Ливией и Ираком 2.0.
Что касается Кавказа, то бесконечные вооруженные прощупывания, провокации и попытки раскачки должны были продемонстрировать даже самым безмозглым представителям Госдепа, что здесь у них не прокатит, и очередная Чечня им не светит.
К тому же, это, так сказать, прямые направления, по которым может двинуться дезориентированный ИГИЛ. А наши изощренные друзья любят рикошеты, зигзаги и петли Мебиуса.
Еще один вопрос дальнейшего использования потенциала Исламского государства — это вопрос эффективности. Цель Америки — не просто лишний раз насолить России, а доказать всему миру и, прежде всего, российскому населению, что Путин поступил опрометчиво, вмешавшись в сирийскую войну. Ожидаемые конфликты в проблемных зонах для запугивания широкой публики не подойдут. Недоверие к власти раньше всего вызывается у народа чувством уязвимости и отсутствием надежды на защиту. Здесь у залужного хищника имеется два хорошо отработанных и многократно апробированных способа: теракт и сакральная жертва.
Однако теракт, во-первых, нужно организовать: доставить оружие, которое на дороге не растет, найти исполнителей, связанных с ИГИЛ, коль скоро подставить собираются именно их, наметить место. Во-вторых, нет сомнений, что все отвоевавшиеся в Сирии исламисты будут отслежены от Дамаска до порога родного дома. В-третьих, у российских спецслужб имеется обширный печальный опыт поведения при террористических угрозах, и он, конечно, будет использован. А в-четвертых, самый слабый пункт здесь — предсказуемость.
Сегодняшний раскрытый теракт в московкой квартире — тому лучшее подтверждение. При современном уровне используемых правоохранителями средств связи и слежения, а также при уровне готовности к подобным акциям, у преступников очень мало шансов на успешное осуществление преступления.
Напротив, убийство любой известной личности воспринимается обществом гораздо болезненнее, подготовка к нему вычисляется намного труднее, а возможностей для информационных провокаций в этом случае куда больше.
Во- первых, точечный удар отразить значительно сложнее, чем наступление широким фронтом.
Во-вторых, сам несчастный не знает о том, что он будущая жертва.
В-третьих, для силовых струтур определить, кто именно намечен в качестве объекта преступления, эмпирическим путем практически невозможно — круг подозреваемых в таких случаях очень широк.
В-четвертых, возможность утечки сведений о подготовке акции минимальна, по причине сравнительно небольшого числа ее участников.
В- пятых, даже если имеются какие-то подозрения относительно будущей мишени, в жизни каждого человека, независимо от степени его публичности, есть слишком много возможностей для нападения. Нереально предвидеть и предотвратить их все.
Кроме того, в отношении конкретной фигуры очень удобно спутать следы и спровоцировать, скажем, бытовую разборку, затем свалив ее на исламских радикалов, или наоборот.
Поэтому вероятность убийства какого-нибудь общественного деятеля руками ИГИЛ в настоящий момент представляется гораздо более высокой, чем осуществление террористического акта.
Однако, с другой стороны, как говорится, шила в мешке не утаишь. С учетом всех особенностей текущей ситуации, сакральная жертва должна отвечать определенным условиям, иначе преступление не произведет того впечатления, на которое рассчитывают его инициаторы:
1. Это должна быть фигура, не просто связанная с военными действиями России в Сирии, но устойчиво ассоциируемая с ними в сознании широкой публики, чтобы ни у кого не возникло сомнений в источнике преступления.
2. Само собой, будущая жертва должна откровенно поддерживать позицию российского правительства в отношении бомбардировок ИГИЛ.
3. Личность жертвы должна быть не столько узнаваемой — объем сведений общества о руководящем составе государства очень ограничен, — сколько знаковой, определяющей отношение России к войне в Сирии.
4. Добраться до фигур, если деликатно выразиться, высшего полета за одиннадцатидневный срок очень сложно, поэтому предпочтение будет отдано тому слою, который не «дорос» до личной охраны, видеокамер в квартире, суперсигнализации и т.д.
Под такие условия более всего подходят представители силовых структур, в обязанности которых входит координация действий по сирийской операции. Устранение журналистов, обычно входящих в первые ряды группы риска, менее вероятно. За такой краткий период позиция того или иного журналиста просто не успела сформироваться в сознании общества и прочно связаться именно с Сирией, что, как показано выше, является одним из ключевых условий необходимого устрашения населения.
Конечно, у разбитых игиловцев, ищущих, куда бы приткнуться, на самостоятельную акцию такого рода кишка тонка. Но ведь для спецлужб «наших друзей» это так просто'— сделать все самим и свалить на ИГИЛ. Мол, разозленные боевики решили отомстить.
К счастью, озвученная опасность сильно теряет свой агрессивный потенциал. В этом, кстати, и есть смысл любых, даже самых невероятных предположений и прогнозов. Лучше сказать и не дождаться воплощения сказанного, чем промолчать и потом кусать локти.
Тем более что от наших обидчивых и самолюбивых партнеров теперь только и жди какой-нибудь пакости. Победы над Исламским государством они России точно не простят. Менталитет, знаете ли, не тот.
Оценили 54 человека
124 кармы