– Юрий Михайлович, читающая публика высоко ценила вашу большую работу по восстановлению авторитета любимой миллионами «Литературки», и многим было жаль, что вы ушли с поста редактора.
– Газете я действительно посвятил 16 лет жизни. Пошел я туда сознательно, наблюдая перекос в освещении литературного и культурного процессов, который мы видели в 90-е годы: на передний план выпячивались деятели весьма сомнительные, а по-настоящему талантливые люди по политическим, национальным и прочим групповым мотивам оставались в тени. Могу сказать, что нам удалось снова сделать газету форпостом просвещенного традиционализма и патриотизма. Мы вернули читателям имена безусловно талантливых людей, не вписывавшихся в либеральный канон. От Валентина Распутина до Василия Белова… Однако со временем стало ясно: надо выбирать между газетой и литературой. Конечно, сегодняшняя «Литгазета» отличается от той, которой руководил я, она другая. Что ж, газеты и должны меняться – желательно в лучшую сторону! Меня в современной «Литературной газете» беспокоит появившееся желание ни с кем не ссориться. Всем быть приятными! Но газета, которая всем приятна, неприятна читателю! Вот в чем беда.
– Вы возглавляете общественный совет при Министерстве культуры РФ. Чем приходится заниматься и приносит ли удовлетворение эта, по сути, политическая деятельность?
– Совет является связующим звеном между министерством, аппаратом, и живым культурным процессом. Обсуждаем достаточно острые вопросы, если нужно, выходим на министра. Так было, например, с дискуссией по поводу судьбы оркестра «Баян»: нас встревожило исчезновение из культурного пространства этого легендарного названия. Замечу, к нашим рекомендациям министерство прислушивается.
– Вас всегда отличал свой взгляд на роль творческой интеллигенции в жизни страны, общества, мира. Как вы считаете, нынешняя творческая команда России справляется с ролью «властительницы умов и душ»?
– В 90-е годы на передний край культуры вышли люди, у которых был принцип: мы пришли в искусство самовыражаться, а как это увязывается с интересами общества, нам по фигу. Мы свободные деятели культуры, только финансировать нас не забывайте! Сегодня они, конечно, этот пофигизм выражают не так откровенно, как в 90-е, тем не менее власть именно на таких «мастеров» все время оглядывается. Мол, таланту многое прощается. Согласен. Однако о таланте речь идет очень редко, чаще – о нахрапистом самомнении. Конечно, свобода творчества необходима художнику, но любая свобода ограничена определенными табу. К примеру, если речь идет о национальной розни, о поощрении террористической деятельности, оскорблении, унижении чувств верующих... Вот режиссер выводит на сцену голого Христа… Пусть сам ты атеист, но ты оскорбляешь сидящих в зале верующих, для которых это кощунство. Ах, ты смелый? Почему же ни Моисея, ни Магомета нагими к рампе не выводишь? Боишься? Правильно делаешь. Все смельчаки резвятся вокруг незлобивого православия.
– Юрий Михайлович, у вас ведь немало сторонников…
– Да, но, к сожалению, власть у нас как-то очень трепетно относится к радикально-либеральной интеллигенции, а не худо бы поинтересоваться и взглядами интеллигенции патриотической. Логика, видимо, такая: дескать, патриоты никуда от нас не денутся, от Кремля. А вот либералов-западников надо держать «в вате»… Некоторые примеры меня возмущают: к юбилеям Чуриковой, Захарова, Волчек каждый из них получил высший орден страны. Доронина – нет. Разве Татьяна Васильевна, которая явно представляет государственно-патриотическое направление, меньше других сделала в культуре? На 100-летие Галича все каналы дали большие передачи... И я не против чествования Галича, сам в молодости его песнями увлекался (сейчас, правда, они меня не трогают). Но в эти же дни отмечали 100-летие Михаила Луконина, одного из самых ярких поэтов-фронтовиков. Практически ни звука! Или вот в Москве в центре города ставят памятник Ростроповичу, нет, не к круглой дате, просто так: кто-то дал денег. Что ж, действительно крупная фигура в исполнительском искусстве, но к 100-летию Георгия Свиридова не то что памятник не поставили, даже достойно не отметили. А ведь он вообще-то последний великий русский композитор ХХ века! Этот странный перекос не добавляет авторитета власти среди думающих людей.
– Должен ли творческий человек быть оппозиционным власти, чтобы сохранить «чистоту» и объективность своих творений? Или ему можно быть на службе, как это бывало в разные эпохи даже с великими, от Карамзина и Жуковского до наших дней.
– Дело в том, что есть оппозиция и оппозиция. Та часть наших интеллектуалов, с которой я постоянно полемизирую, они же в оппозиции не к власти. Они в оппозиции к русской государственности! Почувствуйте разницу! Быть же в оппозиции к власти в известной степени должен любой деятель культуры. Вспомните записки государям того же Державина, Карамзина о новой и старой России, да и советских писателей, например, письмо Шолохова Сталину о расказачивании… Таковы отечественные традиции. Когда мы видим, что власть поступает более или менее правильно, не надо все время толкать ее под руку. Но вспомним ельцинские времена: лично я тогда точно был в жесткой оппозиции. А когда пришел Путин, моя позиция стала гораздо мягче, я трижды был доверенным лицом Владимира Владимировича. Но хочу сказать: главная задача еще не выполнена – не ликвидирована чудовищная пропасть между богатыми и бедными. В стране сложилась ненадежная социальная конструкция. Будучи членом Президентского совета по культуре, я неоднократно выступал и на эту тему, и о роли интеллигенции. Довыступался! В новый состав я уже не вошел…
– Юрий Михайлович, в чем сегодня роль Союза писателей?
– Ремесло писателя стало маргинальным. Я не преувеличиваю, оно не вошло даже в многотысячный перечень профессий РФ. При советской власти именно писатели были главными деятелями культуры, всегда стояли на первом месте, и это правильно, потому что литература – базовый вид искусства. Все синтетические виды – театр, кино и др. – опираются на Слово. Надеюсь, СП вернет себе былое влияние. Мы же, не дожидаясь, создали Национальную Ассоциацию Драматургов, которую я возглавил. Это вызвано тем, что помимо всего прочего из структуры СП исчезло и существовавшее прежде объединение драматургов. Его не было 25 лет. И в репертуаре многих театров нет ни одной современной пьесы. Мы провели в прошлом году творческий конкурс «Автора – на сцену». Из 300 присланных работ выделили «золотую десятку», и авторы получили сертификаты на полмиллиона рублей на постановку этих пьес. Для областного театра приличные деньги (в отличие от Москвы, где на них не разгуляешься). И это вдохновило многих.
– Многие вспоминают вашу умную, острую программу на телеканале «Культура». Вы окончательно расстались с телевидением? И как бы оценили современное ТВ, особенно тележурналистику?
– Еженедельно готовить серьезную передачу – дело непростое. Это же не просто сесть и провести вялый круглый стол. Нужно собирать и обобщать огромный материал… Что касается тележурналистики, она слишком управляема, хотя я против и журналистики, совершенно отвязанной, которая с властью живет как кошка с собакой, это тоже неправильно. Даже ради рейтинга не надо вытряхивать грязное белье перед всеми. По-моему, серьезная ошибка считать, что, если в информационно-политической сфере должна быть какая-то согласованность, то в развлекаловке, фильмах, ток-шоу пусть делают все, что хотят. Это глубочайшее заблуждение! Общественное сознание формируется не информационными программами, а как раз тем, какие фильмы показывают, каких людей приглашают на шоу.
– Иногда раздаются предложения вывести культуру из рынка, поскольку она в принципе не может быть коммерческой. Но как совместить высокое искусство с безжалостной экономикой? Художник по-прежнему должен быть голодным?
– По большому счету, у нас культура в рынке разве только одной ногой стоит. Возьмите кино – все оно дотационное. Российских фильмов, которые сняты на привлеченные средства и самоокупились, почти нет. В основном все финансируется государством. Какой там рынок? Театры – то же самое. Мало кто существует за свой счет. Другое дело, что нет четких правил взаимоотношений государства и деятелей культуры. Нужна договоренность: там, где вы не разрушаете страну, общество, – пожалуйста, полная свобода. Но если вы переступаете красную черту и начинаете разрушать жизнь миллионов людей, давайте разбираться с каждым отдельно.
– Не назрела ли в сфере культуры реформа, хотя само по себе слово «реформа» несколько девальвировано?
– Культура – это непрекращающаяся преемственность, ее нельзя реформировать, это не система образования и не армия. Но дать в этой сфере равные возможности всем направлениям, прежде всего работающим на укрепление государства, на просвещение общества, на утверждение принципов нравственности, конечно, можно и нужно. У нас же до последнего времени все было с точностью до наоборот. Вспомните: шла большая дискуссия об уроках революции 1917 года, о ее причинах и результатах. А что делают за казенные деньги? Снимают фильм «Матильда», посвященный добрачной связи императора с балериной. Это что, главная проблема революции? Может, Кшесинская привела к штурму Зимнего? Потом выпускают на экраны третью экранизацию «Хождения по мукам» А. Толстого, где убирают весь социально-исторический фон революции. В итоге остается что-то вроде ленты «Сердца четырех» – Рощин, Катя, Даша, Телегин... А революция где-то там, боком прошла.
– Традиционный вопрос: над чем сейчас работает писатель Поляков, какие замыслы вынашивает, какие темы его волнуют более всего?
– Недавно у меня вышла большая книга-эссе «Желание быть русским» – о судьбах русских, о том, кто мы, как нам дальше жить и развиваться. Проблема сохранения русскости будет обостряться. И существует довольно влиятельный слой людей, которым вообще слово «русский» не нравится. С русским языком и русской литературой они еще смиряются. И то норовят уже называть «российскими»… Я пишу о том, что мы многонациональная страна, а русский народ – государствообразующий. Русские несут на себе ответственность за целостность державы, скрепляя многоплеменное, многоконфессиональное евразийское пространство. Так исторически сложилось. Недаром Лев Гумилёв считал русских суперэтносом. Но это не отменяет того, что он еще и просто народ! Со своими обычаями, проблемами, и им, русским народом, надо заниматься.
– Эта потребность времени особенно видна на примере жителей того же Донбасса – разве не желание быть русскими ими движет?
– Конечно. Люди за то, чтобы им не мешали быть русскими, оружие берут в руки, идут на смерть. Не надо до этого доводить, надо решать все гораздо раньше. А закон о государственном языке, чему «Литгазета» посвящала специальные публикации, нуждается в доработке ради защиты нашего информационного и духовного пространства. Нужно восстановить отлаженную в свое время систему перевода национальных литератур на русский язык, многие талантливые вещи написаны на национальных языках, и литературу у нас создают не только на русском языке, как думают организаторы «Большой книги» и чиновники «Роспечати».
…Недавно я сдал в издательство новый роман «Веселая жизнь, или Секс в СССР», события которого приходятся на осень 1983 года. Меня очень интересует эпоха накануне трагического крушения СССР. Действие происходит в творческой среде, по многим приметам это своего рода продолжение – не в буквальном смысле – моего известного романа «Козленок в молоке». Мне захотелось на эту же эпоху взглянуть через двадцать с лишним лет. После «Козленка» почти четверть века прошло.
– Вас не будут обвинять в ностальгии по?..
– На самом деле у меня достаточно критический взгляд на советское время, я как раз не сторонник тех, кто говорит, что это был золотой век… С другой стороны, когда 20-летний сопляк начинает очернять эпоху, которой не знает, рассказывать мне, что я до 91-го жил в Бухенвальде, у нас «не было свободы», я ему говорю: а вы-то откуда знаете?.. В романе «Веселая жизнь» читатель найдет достаточно раблезианские картины жизни. Роман во многом озорной, на грани фола. Естественно, в рамках изящной словесности, с этим там все в порядке.
– Юрий Михайлович, а новые пьесы? Вы давно и успешно сотрудничаете со Ставропольским театром драмы.
– Приятно, что Ставропольский театр драмы меня любит и охотно ставит. И очень неплохо это делает. Новая пьеса в голове давно созрела, сейчас, после сдачи романа в печать, этим я и займусь.
– Вы ведете студию писательского мастерства в Московском государственном областном университете...
– Сам себя нагрузил… Как выпускник этого института, я воссоздал студию, существовавшую во времена моего студенчества. Семинары поэзии, прозы, критики ведут квалифицированные писатели, помогают талантливой молодежи. Откуда всегда появлялись писатели? Из учителей, врачей, научно-технических работников, а из литинститута – в последнюю очередь! Как ни странно… Признаюсь, испытываю большую благодарность к советскому времени: молодые таланты тогда умели поддерживать. Может быть, не получалось поставлять в отдаленные деревни такие же деликатесы, как в Елисеевский магазин, но вот организовать лифт для творческой молодежи – это умели. Если появлялся одаренный парень или девушка, то им помогали независимо от того, из какой они семьи, каков их социальный статус и доход, помогали подняться к высотам профессионализма. Выросши в рабочей семье, в заводском общежитии, я первым в нашем роду получил высшее образование. Но происхождение мне не помешало, потому что была отработанная система литобъединений, семинаров, совещаний, молодежных редакций… В 26 лет я с двумя книгами стихов вступил в Союз писателей. А что сегодня? Думаю, если бы Василий Белов или Василий Шукшин, один с Алтая, другой из вологодской деревни, приехали в Москву с рукописями, у них возникли бы серьезные проблемы с литературным дебютом.
– Студии при этом еще и ставили заслон перед графоманской массой. А сейчас, увы, многие, наоборот, выращивают графоманов.
– Действительно, графоманы и психи отсеивались, потому что руководили студиями добросовестные профессионалы. Сейчас же, как и в 90-е, все пущено на самотек. Тогда объявили, что творчество – твое личное дело. Главное, дескать, желание заниматься творчеством. Но, простите, мало ли, например, желающих заниматься фигурным катанием? Однако почему-то на лед не выпускают тех, кто на коньках не умеет стоять. А вот в литературу – сколько угодно.
– При всей вашей занятости есть у писателя и общественного деятеля Полякова какие-то «человеческие» увлечения?
– Люблю грибы собирать, зимой на лыжах в Переделкино бегаю... Для души собираю альбомы по живописи. С женой коллекционируем сувенирные тарелочки с видами тех городов, в которых побывали. В доме уже несколько стен в этих тарелочках, причем большинство не заграничные, а наши, отечественные, мы очень любим ездить по России, залезать в глубинку, в небольшие русские города. Посмотришь на стену – вся география России как на ладони.
"Ставропольская правда", 31.05.2019
Оценил 1 человек
3 кармы