На деревню дедушке

Использовать классический рассказ Антона Павловича в качестве основы - это уже даже немодно. Его, наверное, и в школах теперь не проходят. Но что делать, если очень хочется. Оно так само получилось.

Петр Алексеич, пятидесятилетний олигарх, полтора года назад отданный в подмастерья исполнительной власти одной сказочной (то есть несуществующей) страны, в ночь под Новый Год не ложился спать. Дождавшись, когда американский посол напразднуется и отправиться спать к себе в посольство под охрану морпехов, он достал из шкапа пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стал писать. Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна.

"Милый дедушка Барак Хусейныч! - прикусив язык, накарябал он на листе - Поздравляю тебя с праздником, потому что нет у меня ни друзей, ни избирателей, только ты у меня один остался.

А вчерась мне была выволочка. Хозяин Керри выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я в парламенте не совсем трезвый был. А подумай сам, как такие законы, что он мне дает даже не переводя с аглицкого, людям показывать и не напиться? Да я же от стыда был красный больше, чем от горилки.

А еще хозяйка Ангела велела мне антикоррупционный комитет создать, а я начал его с генпрокурора, а она взяла его кошелек и начала мне им в харю тыкать. Яценюк с Аваковым надо мной смеются, велят красть из бюджета да им все и отдавать и посылают в заграницу просить милостыню. И ту тоже всю себе забирают, а мне только копеечку на пропой.

И еще велят мне врать про русские войска и боевых чебурашек, а если не хочу, грозятся импичментом. А мне нельзя, потому что мне уже другой Петр Алексеич (который Первый) два раза снился. Молчал, правда, только все трость свою поглаживал, да помахивал ею, а трость еще тяжелее, чем у Захарченки будет.

А спать мне вообще не велят, потому что Путин не спит и всегда может нас захватить, поэтому у нас теперь твои войска стоять будут.

Дорогой Барак Хусейныч, отпусти меня отсюда, я тебе буду табак тереть и гантельки подавать, да дочкам твоим шоколадки дарить - хорошие, не рошеновские! Я было сам хотел отсюда бежать, да Яроша с Турчиновым боюсь, если догонят, то тут мне и ..."

Петр Алексеич задумался. Еще раз выглянув в окошко, перечитал написанное. Потом смял бумагу и поднес ее к свечке. Когда она догорела, ожесточенно растоптал в пепел и растер по полу. Взял из шкапа новый лист, выбрав поровнее и почище. Снова обмакнул перо в чернила и решительно вывел: "Уважаемый Владимир Владимирович..."