15 марта 2017 года исполнится 100 лет с того дня, - 2 марта 1917 года по старому стилю, когда в России закончилось монархическое правление последнего царя из династии Романовых – Николая Второго.
Однако до сего дня этот день покрыт туманом, в значительной степени сознательно напущенном на него теми, кто взял на себя в те дни ничем не оправданную смелость вершить судьбы России.
До сих пор не поставлена точка в вопросе о том, что же все-таки было 2 марта 1917 года – отречение или отрешение?
Для начала определимся с терминологией:
Как говорит нам Толковый словарь русского языка, «отрешить» - означает «отстранить, отлучить»..
В свою очередь, «отречение» - это 1) Отказ от своих прав на престол. 2) Официальный документ об отказе от своих прав (обычно на престол).
http://www.vedu.ru/expdic/82655/
Проще говоря, отречение – это добровольный уход царя от власти, а отрешение – это его отстранение от власти третьими лицами.
3 марта 1917 года всем было объявлено, что царь, Николай Второй, отрекся от престола, а 4 марта 1917 года во всех газетах был опубликован Манифест об отречении.
Однако за прошедшие почти 100 лет все те, кто кричал и продолжает кричать о том, что «царь отрекся от престола», не представили собственноручно подписанный царем документ под названием «Манифест» (а цари все манифесты не просто подписывали, но и писали собственноручно!).
Кстати сказать, Михаил, в пользу которого якобы отрекся Николай Второй, текст своего отказа от принятия престола написал собственноручно!
Акт непринятия престола великим князем Михаилом Александровичем 3 марта 1917 г. Автограф. Чёрные чернила. 34,4 х 22,5. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2100а. Л. 7
Вместо «Манифеста» в качестве «отречения царя» обычно представляется машинописный текст, под которым имеет место быть карандашная якобы подпись Николая Второго.
При этом в тексте «отречения» имеется фраза: «в согласии с Государственной Думой».
Но о каком согласии с Государственной Думой может 2 марта говорить царь, который своим Манифестом от 25 февраля 1917 года эту Государственную Думу распустил? http://www.runivers.ru/Runivers/calendar2.php?ID=62203
В общем, поддельность этого документа подробно доказана, не будем на этом останавливаться отдельно.
Сторонники версии о том, что царь сам отрекся от престола, говорят нам: «Есть целый ряд воспоминаний участников этих событий, в которых подробно описано, что и как происходило!»
Однако при этом забывается, что в этих «воспоминаниях» участников тех зловещих событий, а точнее было бы назвать их подельниками, концы с концами не сходятся.
Самое главное: все «вспоминальщики» рассказывают о том, что царь якобы подписал некие то ли 2 то ли 3 четвертушки телеграфных бланков с отречением. Только вот нет нигде ни двух, ни трех, ни даже одной четвертушки, подписанных царем!
Есть одна страница машинописного текста, ПРО КОТОРУЮ НИКТО ИЗ ВСПОМИНАЛЬЩИКОВ НЕ РАССКАЗЫВАЕТ!
Более того, никто ни разу даже не попытался объяснить, как и откуда появился 3-й экземпляр этого самого «отречения», опубликованный ещё в 1919 году в США.
Получается несусветный парадокс: с одной стороны, все рассказывают про подписанное царем отречение, которое было зафиксировано на четвертушках телеграфных бланков (то ли 2-х, то ли 3-х, какая разница!) – только четвертушек этих до сих пор никто в глаза не видел. С другой стороны, имеется аж 3 экземпляра «отречения» с карандашной подписью, про которые никто не рассказывает!
Никто ни разу не объяснил, по какой такой причине в поезде не оказалось ручки и чернил, в результате чего царь был вынужден такой архиважный документ подписывать карандашом!
Итак, оставим в покое все эти благоглупости, поведанные «государственными мужьями», коих точнее будет назвать государственными преступниками.
Будем считать доказанным факт отсутствия документа, подтверждающего отречение Государя от власти.
Факт отсутствия документа, подтверждающего отречение Государя от власти, означает только одно: отречения не было. Было отрешение его от власти, совершенное заговорщиками.
Встает не менее грозный вопрос, который много десятилетий бросают в лицо царю его обвинители: почему не объяснил народу или хотя бы близким, что его свергли? Почему не стал бороться за власть?
Ответ на этот вопрос следует разделить на два временных периода:
Первый период – до 2 марта 1917 года.
Николай Второй возвратился в Царское Село с фронта сразу после убийства Григория Распутина и собирался оставаться в столице вплоть до нового наступления, чтобы пресечь заговор, сведения о котором он получал из различных источников.
Император удалил из правительства целый ряд министров, которые были связаны с думской оппозицией.
«Государь взял на Себя руководство общим положением, – пишет С. С. Ольденбург, – Прежде всего, необходимо было составить правительство из людей, которым Государь считал возможным лично доверять. Опасность была реальной. Убийство Распутина показало, что от мятежных толков начинают переходить к действиям. Оценка людей, поневоле становилась иной. Люди энергичные и талантливые могли оказаться не на месте, могли принести вред, если бы они оказались ненадежными».
В правительство пришли люди правого толка и, как полагал Государь, ему лично преданные: председатель Совета Министров князь Н. Д. Голицын, министр юстиции Н. А. Добровицкий, военный министр генерал М. А. Беляев, народного просвещения сенатор Н. К. Кульчицкий, внутренних дел А. Д. Протопопов и другие.
27 января 1917 года начальник петроградского охранного отделения генерал-майор К. И. Глобачев докладывал Протопопову, что Гучков и Коновалов готовят государственный переворот. При этом Глобачеву был известен состав предполагаемого мятежного правительства, который, за исключением Керенского, полностью совпал с будущим составом Временного правительства.
Глобачев докладывал, что авангардом гучковского заговора является так называемая рабочая группа военно-промышленного комитета Государственной Думы, которая ведет подрывную работу среди рабочих и напрямую призывает к мятежам. Глобачев настаивал на том, что следует немедленно арестовать Гучкова, Коновалова и представителей рабочей группы.
Но Протопопов, не хотевший портить отношения с Государственной Думы, дал приказ арестовать только членов рабочей группы. Совершенные при их аресте обыски, явно доказывали связь этой группы с Гучковым. Протопопов громогласно объявлял на каждом шагу, что он раздавил революцию, то же самое он сообщил Государю. Между тем головка заговора, Гучков и его сторонники, не были арестованы.
Протопопов уверял Царя, что этого делать не надо, так как опасность миновала, а аресты видных думских деятелей только осложнят отношения власти Думы.
8 февраля 1917 года Император Николай II поручает Н. А. Маклакову подготовить проект Манифеста о роспуске Государственной Думы. 26 февраля такой Манифест был опубликован.
Николай II приказал перевести в Петроград с фронта Гвардейский Экипаж. Но этот приказ был саботирован генералом Гурко, который отдал контрприказ и оставил Экипаж на фронте.
Император Николай II вторично отдал приказ о переводе Гвардейского Экипажа в Петроград, и Гурко вторично, под предлогом карантина, задержал его неподалеку от Царского Села. Только после третьего приказа Императора Гвардейский Экипаж прибыл в Царское Село. То же самое произошло и с Уланами Его Величества.
Перед заговорщиками стояла задача – выманить царя из столицы, так как в противном случае никакая революция бы не удалась. Колоссальную помощь заговорщикам оказал начальник Штаба генерал-адъютант М. В. Алексеев.
22 февраля 1917 года Император Николай II простился с Императрицей Александрой Федоровной и отправился в Ставку. По существу он ехал в западню, расставленную ему его генерал-адъютантами.
23 февраля 1917 года Государь прибыл в Могилёв, и началась обычная жизнь Ставки.
Тем временем, в Петрограде во всю уже шли беспорядки. Об этих беспорядках Царь узнал 24 февраля из разговора по прямому проводу с Императрицей.
25 февраля, вечером он посылает командующему Петроградским военным округом генералу С. С. Хабалову телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. НИКОЛАЙ».
Генерал Хабалов, то ли из-за растерянности, то ли из-за того, что боялся вверенных ему частей, то ли по каким-то другим причинам не предпринял ничего, чтобы исполнить недвусмысленный приказ Царя. Как говорил сам Хабалов «Эта телеграмма, как бы вам сказать? – быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить «завтра же»…».
26 февраля, в воскресенье, в Петрограде наступило затишье, и Хабалов отправил Царю телеграмму, что беспорядки прекратились. Но не успела эта телеграмма дойти до адресата, как они возобновились с новой силой. Между тем, как Царь получил известие, что в городе все спокойно.
Одновременно, до Царя дошли сведения, что «забастовкой пекарей», как поначалу воспринимались события в Петрограде, воспользовалась Государственная Дума и ее председатель Родзянко, которые, как писал Воейков, «открыто вынесла свою революционную деятельность из стен Таврического дворца».
26 февраля в камер-фурьерском журнале появляется запись: «26.02. 1917, воскресение. Сего числа в «Собрании указаний и распоряжений Правительства» был опубликован Высочайший указ «О роспуске Государственной Думы и Совета с назначением срока их созыва не позднее апреля 1917 года, в зависимости от чрезвычайных обстоятельств». Совет Старейшин Государственной Думы постановил не расходится и всем оставаться на своих местах»
Налицо был уже не просто бунт толпы, но государственный переворот. Между тем, до Царя доходили совершенно иные сведения. Министр внутренних дел Протопопов продолжал дезинформацию Николая II.
В. Н. Воейков пишет: «На следующий день, (т.е. 25 февраля), в субботу, я получил от А. Д. Протопопова телеграмму с извещением, что в городе беспорядки, но все клонится к их подавлению». В тот же день генерал А. И. Спиридович, находившийся в Царском Селе, отправил Воейкову полученные сведения из департамента полиции: «Ничего грозного во всем происходящем усмотреть нельзя; департамент полиции прекрасно обо всем осведомлен, а потому не нужно сомневаться, что выступление это будет ликвидировано в самое ближайшее время».
Думается, что деятельность Родзянко, по умалчиванию событий, и телеграммы Протопопова, их искажающие, имели под собой одну цель – ввести Государя в заблуждение, с целью его дезориентировать и дать возможность революционному процессу принять такие широкие масштабы, которые позволили бы Государственной Думе начать шантаж Царя с требованием Ответственного министерства.
Родзянко начал забрасывать Ставку своими тревожными телеграммами лишь 27 февраля, и в этих телеграммах уже слышится шантаж. Телеграммы он почему-то посылал на имя командующего Северным фронтом генерала Рузского. «Волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшегося положения безотлагательное призвание лица, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения».
А вот свидетельства отнюдь не симпатизировавшего царю и монархии Михаила Кольцова:
«Первые же телеграммы в ставку из столицы, говорящие о волнениях в военных частях и массах, заставляют верховное командование и совет министров поднять вопрос об уступках, о компромиссах.
Последний царский премьер князь Голицын посылает паническую депешу о необходимости его, Голицына, отставки, и образования «ответственного», парламентского министерства во главе с Родзянко или Львовым.
Командующий петроградским гарнизоном генерал Хабалов, военный министр Беляев, брат царя Михаил Александрович, – все бомбардируют ставку страшными известиями, испуганными советами поскорей успокоить уступками разбушевавшееся море.
Генерал Алексеев берет на себя представительство всех этих людей и, кроме того, Родзянко и, кроме того, неведомых ему самому стихий, бушующих в Петрограде. Он просит царя согласиться на конституционные поблажки.
Царь тверд и непреклонен.
Нет.
Он не хочет. Он не согласен.
Наседают облеченные властью и доверенные люди. Волны революции уже заливают первые ступени трона. Самый близкий человек, жена, ужасается: «Ты один, не имея за собой армии, пойманный как мышь в западню, – что ты можешь сделать?!»
И все-таки, под таким натиском, Николай не идет на уступки. Долго, категорически он уклоняется от согласия даже на создание «ответственного министерства».
После нового залпа телеграмм генерал Алексеев еще раз идет к Николаю для решительного разговора.
Выходит оттуда ни с чем, вернее – с повышенной температурой. Старик сваливается в постель, – он ничего не может сделать с упорным своим монархом.
Где же тряпка? Где сосулька? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека – самого Николая. Он стоек, и меньше всех струсил.
Что же выдвигает царь взамен голицынско-алексеевских компромиссов?
Одну простую, ясную, давно уже испытанную и оправдавшую себя вещь.
Николай снаряжает сильную карательную экспедицию на взбунтовавшуюся столицу.
Иванов получает в свое распоряжение по два кавалерийских, по два пехотных полка и по пулеметной команде Кольта с каждого фронта. Целый корпус отборных войск, вооруженных до зубов, должен вторгнуться в Петроград и стереть с лица земли мятежников.
По инструкции, в Петрограде ему должны подчиняться все министры!
Соответственно этому составлен и ответ князю Голицыну на его просьбы о конституционных уступках:
«О главном начальнике для Петрограда мною дано повеление начальнику моего штаба с указанием немедленно прибыть в столицу. То же и относительно войск… Относительно перемен в личном составе при данных обстоятельствах считаю их недопустимыми. Николай».
Вся ставка на смерть перепугана таким оборотом дела. Опять убеждают царя смягчиться. Он непреклонен. И в своем положении – прав! Если уж гадать задним числом о том, что могло бы спасти положение для монархии, то, конечно, это мог быть только шаг, сделанный самим царем: разгром революционного Петрограда.
Отдав свои распоряжения, Николай трогается в путь. Он хочет пробраться в Царское Село, к жене и больным детям. На станции Малая Вишера, уже почти у столицы, ехать дальше оказывается невозможным. Тосно и Любань уже заняты революционными войсками. Царский поезд возвращается, чтобы достигнуть цели кружным путем через Бологое, и застревает в Пскове. Царь ждет известий, он надеется на корпус Иванова.
Но за время почти суточного блуждания поезда события разворачиваются ужасающим темпом. В Пскове, в штабе Северного фронта, у генерала Рузского, Николай застает уже готовую петлю для себя.
Целый ряд генералов, сановников, придворных, – почти все в своих зарубежных воспоминаниях рисуют яркие картины своего героизма, верноподданического упорства в отстаивании династии. Все это, по их словам, разбилось о мягкую «христианскую» уступчивость царя, его непротивление и мирный характер.
Конечно, это историческая ложь, нуждающаяся в разоблачении. Достаточно даже беглого знакомства с генеральскими мемуарами, чтобы разглядеть толстые белые нитки, которыми они шиты.
Нет сомнения, единственным человеком, пытавшимся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам монарх. Спасал, отстаивал царя один царь.
Не он погубил, его погубили.
Николая Романова увлек за собой, свалил и похоронил под своими обломками его же правящий дворянский класс».
Вот что пишет о событиях февраля 1917 года их непосредственный очевидец Василий Иванов:
"Государь при известии о начавшихся в Петрограде беспорядках не растерялся.
Он отдал соответствующие распоряжения.
Сперва он снабдил особыми полномочиями (диктатора) Председателя Совета Министров князя Голицына.
Понимая, однако, что правительство, лишенное войск, не в силах подавить бунт, Государь направил вслед находившуюся в его личном распоряжении собственную охрану (Георгиевский батальон) под командой, казалось, наиболее преданного престолу генерала Иванова.
Рузскому дается приказ отправить в Петроград наиболее надежные части во главе с решительным генералом.
Сам Государь без всякой охраны, смело и решительно выехал по направлению в Петроград, чтобы лично принять меры к прекращению начавшегося ужаса и развала.
В действиях Императора в этот ужасный момент нет ни растерянности, ни малодушия, не слабости.
Но он остается всеми покинутым и одиноким. Ни у кого не находит поддержки.
Одни ничего не понимали, что творили. Другие «ему изменили и продали шпагу свою».
От него требуют жертвы, которую Он должен принести ради России, требуют отречения. Он предугадывал, что с этим актом конец войне и России».
(В.Ф. Иванов. Русская интеллигенция и масонство)
Второй период – после 2 марта 1917 года.
Своя версия поведения царя в этот период есть у Петра Мультатули. В частности, он пишет:
"Поставленный перед лицом измены генералитета, который почти в полном составе перешел на сторону заговора, Николай II оказался перед двумя путями. Первый путь был следующим: обратиться к армии защитить его от собственных генералов. Но что это означало на деле? Это означало, что Царь должен был приказать расстрелять практически весь свой штаб.
Но, во-первых, это было немыслимо по соображениям государственной безопасности: перед судьбоносным наступлением разгромить собственную Ставку было равносильно военному крушению русской армии. Не говоря уже о том, что подобные действия оказали бы сильное деморализующее действие на войска
Во-вторых, не надо забывать, что Царь был фактически пленен собственными генералами. Царский поезд охранялся часовыми генерала Рузского, который один решал, кого допускать к Царю, а кого - нет. Вся корреспонденция, направляемая Императору, контролировалась генералом Алексеевым.
Таким образом, насильственное разрешение создавшегося положения, в условиях изоляции в Пскове, для Царя было невозможно. «Фактически Царя свергли. Монарх делал этот судьбоносный выбор в условиях, когда выбора-то по существу, у него не было. Пистолет был нацелен, и на мушке была не только его жизнь (это его занимало мало), но и будущее страны. Ну а если бы не отрекся, проявил «твердость», тогда все могло бы быть по-другому? Не могло. Теперь это можно констатировать со всей определенностью». (Боханов А. Н. Николай II, с. 359).
В своих воспоминаниях полковник В. М. Пронин вспоминал приезд Государя в Ставку после «отречения»:
«Вагоны тихо проходят мимо меня; я стою «смирно» и держу руку у козырька... Ветер качает вверху фонарь, и на вагонах играют гигантские причудливые блики... Поезд тихо остановился... Я оказался против второй площадки царского вагона. Глядя на вагон, в трех шагах от меня находившийся, я был поражен большим на нем количеством каких-то царапин и изъянов. Покраска местами как бы потрескалась и большими слоями поотваливалась – «будто следы от попавших в него мелких осколков снарядов», – мелькнула мысль».
Очень интересная деталь! Что произошло с царским вагоном за то время, как произошли события «отречения»? Кто и зачем обстреливал вагон Императора?
Мы уверены, что это напрямую связано с тем, почему Государь ничего не рассказал ни в Могилёве, ни позже в заточении о том, что произошло в Пскове 1-2 марта 1917 года. Ответ на этот вопрос может быть только один: Государя шантажировали. Причём, это был очень страшный шантаж.
Чем же могли заговорщики шантажировать Государя? Первый ответ, который напрашивается,- это жизнью Царской Семьи.
Однако мы знаем, что Государь и раньше, и позже событий марта 1917 года ставил свою безопасность и безопасность своей Семьи на второе место после интересов Отечества. В 1906 году, когда жизни его Семьи угрожала непосредственная опасность, Государь отказался отправлять своих близких заграницу, как это сделали некоторые великие князья, посчитав это недостойным русского Царя.
Совершенно ясно, что если бы Николай II ставил жизнь своей Семьи на первое место, то он смог бы без особого труда добиться отправки ее за границу уже в марте 1917 года. И уж, конечно, в 1918 году, когда немцы напрямую предлагали ему такой вариант. Мы знаем, что Николай II не пошёл на это.
Нет, в марте 1917 года Государя шантажировали чем-то более важным, чем даже жизнь горячо любимой Семьи. Сейчас, конечно, трудно гадать, в чём заключался этот шантаж, но можно сказать однозначно, что речь шла о будущем России и победе в Мировой войне».
Не буду спорить с этими тезисами Петра Валентиновича.
От себя лишь добавлю, что Николай Второй, как никто другой, понимал возможные последствия братоубийственной гражданской войны, которая стала бы неизбежным результатом его обращения к своим верноподданным. Гражданской войны, которую нужно было бы вести в условиях Мировой войны!
От 10 до 15 миллионов, по разным оценкам, стоила России такая война, развязанная после октября 1917 года Мог ли царь пойти на такие жертвы? Однозначно не мог.
Но мне представляется, что были, помимо этих, ещё более глубинные причины «бездействия» царя. И причины эти заключаются в том, что он целиком и полностью осознавал сакральное значение самодержавной власти православного монарха.
САКРАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ САМОДЕРЖАВНОЙ ВЛАСТИ РУССКОГО ЦАРЯ основаны на самом чине его миропомазания.
См. подробнее:http://cont.ws/post/210993
Как следует из воспоминаний очевидцев, первоначально перед Николаем Вторым заговорщики выдвигали идею установления «ответственного правительства», то есть некоей разновидности конституционной монархии, при которой царь был бы винтиком в машине «демократии».
Как пишет протоиерей Александр Шаргунов, «они хотели показать, что вся власть принадлежит им, вне зависимости от какого-то Бога, а благодать и истина Помазанника Божия нужны только для украшения того, что им принадлежит. Это означало бы, что любое беззаконие, которое совершит эта власть, будет совершаться как бы по прямому благословению Божию. Это был сатанинский замысел — осквернить благодать, смешать истину с ложью, сделать бессмысленным, декоративным Помазание Христово.
Создалась бы та «внешняя видимость», в которой, по слову святителя Феофана Затворника, раскрывается «тайна беззакония». Если Бог становится внешним, то и православная монархия, в конце концов, становится только украшением нового мирового порядка, переходящего в царство антихриста. И пока существует человеческая история, враг никогда не оставит этого замысла. Царь не отступил от чистоты Помазания Божия, не продал Божественного первородства за чечевичную похлёбку земного могущества.»
Как видим, Николай Второй понимал истинную сущность таких предложений и ответил на них решительным отказом.
После этого последовали требования об отречении от власти. Лица, выступавшие с такими требованиями, не понимали ни сущности самодержавия, ни смысла того, чего они добивались.
В свою очередь, Николай Второй, которому со всех сторон приносили телеграммы с требованиями об отречении от престола, который знал о том, насколько глубоко поселилась в российском обществе крамола, и как активно внедряется в народ отступление от Заповедей Божиих, оценивал эти требования именно как послушник воли Божией.
Основные Законы Российской Империи требуют исповедания Всероссийским Императором ПРАВОСЛАВНОЙ ВЕРЫ, а значит, и исполнения им религиозно-нравственных предписаний, которые считает обязательными Православная Церковь. Таким образом, между Царем и православным русским народом должно быть, по праву, единение в области религиозно-нравственных начал, в пределах которых вращается государственная деятельность.
У И.С. Аксакова читаем: «В том-то вся и сущность союза Царя с народом, что БОЖЕСТВЕННАЯ НРАВСТВЕННАЯ ОСНОВА ЖИЗНИ У НИХ ЕДИНА, единый Бог, единый Судия, един Господень закон, единая правда, единая совесть. На совести, на вере в Бога и на страхе Божием утверждаются их взаимные отношения… Русское гражданское общежитие не только не отвергает высшего, божественного над собой начала, а напротив, носит его в себе, как душу в теле. Понятно поэтому, что и Самодержец-иноверец в русской земле немыслим».
Восприяв царскую власть от Бога в чине миропомазания, русский царь всегда понимал, что свою ответственность за исполнение возложенного на него бремени царского служения он несет. В первую очередь, пред Богом.
Показательна такая оценка царской власти в России:
Отец Рознатовский: «Поразительно, братие, то, что народ до такой степени привык веровать и мыслить о своем единстве с Царем, что даже говорит: «ЕСЛИ ЦАРЬ СОГРЕШИТ, НАРОД УМОЛИТ, ЕСЛИ НАРОД СОГРЕШИТ, ЦАРЬ УМОЛИТ».
Таким образом, православный самодержец – это не просто исполнитель Божией воли, но и монарх, который действует в единении с народом, строит свою власть на единых с народом религиозно-нравственных началах.
А если народ отпадает от веры? Отпадает от страха Божия?
Такое отпадение русского народа от веры предрекали пророки – Авель-тайновидец, святой Серафим Саровский, блаженная Паша Саровская.
http://www.pokaianie.ru/articl...
Отечество на краю гибели. Чего ожидать впереди, если будет продолжаться такое безверие, такая испорченность нравов, такое безначалие? Снова ли приходить на землю Христу? Снова ли распинаться и умирать за нас? Нет – полно глумиться над Богом, полно попирать Его святые законы. Он скоро придет, но придет судить мир и воздать каждому по делам… Человек, именующийся христианином, одумайся, возвратись к вере, к здравому смыслу, к слову Божию…
Горе тебе – лукавый, непокорный, неблагодарный человек! Все бедствия нынешние, постигшие Россию, постигли ее из-за тебя! Но смотри, скоро наступит и день твоего праведного, страшного воздаяния вечного. Трясись, трепещи, человек, недостойный этого великого имени и скоро жди праведного суда Божия».
«Несмысленные, поглупевшие люди! Россия, в лице интеллигенции и части народа, сделалась неверною Господу, забыла все Его благодеяния, отпала от него, сделалась хуже всякой иноплеменной, даже языческой народности.
"Царство Русское колеблется, близко к падению. …Если в России....безбожники и анархисты не будут подвергнуты праведной каре закона, то… Россия... опустеет... за свое безбожие и за свои беззакония".
Николай Второй, безусловно, знал все эти пророчества. Видел, насколько велико отпадение народа от веры. Видел, какие плоды приносит оголтелая пропаганда, направленная против царской власти как способа управления страной. Видел, как разрушается веками существовавшая симфония между народом и царской властью.
Мог ли он силой подавить мятежников и на штыках утвердить свой трон? Вероятно, мог бы, но эта, насильственно установленная, власть не была бы уже православным самодержавием. Если народ разрывал союз с монархом, насильственное соединение царя с народом уже не соответствовало сакральному смыслу православного самодержавия.
По сути дела, перед царем стоял выбор: сдаться на милость победителей и подписать отречение от царской власти, коего требовали от него заговорщики, или принять мученический венец, сохранив верность своему царскому предназначению.
О том, что Николай Второй был готов к своему мученическому подвигу, свидетельствуют как многочисленные пророчества, так и его неоднократные высказывания о такой готовности.
Летом 1906 года, (когда в России полыхала еще не подавленная революция),зная уже многие пророчества о страшной смерти Своей и Своей Семьи, он спокойно сказал своему министру иностранных дел: “Я имею непоколебимую веру в то, что судьба России, Моя собственная судьба и судьба Моей Семьи – в руках Господа”.
Он сам четко сформулировал суть своего главного подвига: «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России. Я буду этой жертвой. Да свершится воля Божия!». Именно так записаны слова Императора Николая Второго в дневнике французского посла от 2-го сентября 1915 года.
О том, что Николай Второй ещё до момента своей коронации предвидел свою будущую жертву за русский народ и своё предстательство пред Господом за грехи русского народа, отступившего от Божией воли, свидетельствует та надпись, которую он повелел высечь на царском посохе, с которым принимал помазание на царствование в 1896 году:
Указание конечной даты царствования Николая Второго, начертанное на посохе, свидетельствует о том, что он еще в 1896 году провидел, что настанет время, когда царственное служение Господу за Россию другому перейдет по воле Божией к другому самодержцу. И это время – с 2015 по 2025 годы. А до того времени он сохранял за собой царское попечение над русским народом.
И этот посох - лучшее доказательство принципиальной невозможности отречения Николая Второго от царского престола.
Цифры 7:1, как свидетельствуют священники, следует понимать как «семь как один» - то есть семь членов Царской Семьи, как один, принесли себя в жертву за русский народ.
О том, что царская жертва была принята Господом, свидетельствует явление Державной иконы Божией матери в Коломенском – именно 2 марта 1917 года, когда Николай Второй был отрешен от царской власти.
Богородица со скипетром и державой как бы свидетельствует, что она берет под Свой державный покров Россию, лишившуюся царской власти.
Без этой царственной жертвы и без Державной власти Богородицы не объяснить те чудесные возрождения России буквально из пепла, которые не раз происходили за последние без малого сто лет.
Источники:
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/otrech/01.php
http://www.pokaianie.ru/article/feat/read/9695
http://ricolor.org/history/mn/nv/6/
http://www.proza.ru/2012/05/30/175
Оценили 65 человек
91 кармы