Сила духа.

   Лётчика скинули с телеги почти бережно. После интенсивного допроса он нетвёрдо переступал босыми ногами,стараясь не оступиться. Но его лицо кривилось не от боли . Его сводило ненавистью и брезгливостью. Не к врагам. А к этому червяку, по недоразумению одетому в рваную форму старшины Красной армии.  

Его и в живых то оставили по недоразумению-командиру пехотного полка стало интересно, какое именно подразделение так долго удерживало позицию на взгорке у брода. Когда , ценою  без малого двух взводов лучших солдат фюрера и трёх сожжённых бронемашин брод всё же форсировали, у разбитой "сорокопятки" нашли только это ".тело". Его контузило и немного привалило землёй. Ни ранений, ни травм. Кое как он объяснил, что был коневодом, сам не стрелял, а кто именно держал оборону,   и куда отступили -так и не выговорил. В конце концов на него плюнули и приказали расстрелять вместе с пленным лётчиком, участь которого была заранее предопределена найденным в планшете партбилетом.

 Тут контуженный что то сообразил, и принялся размазывая по небритым щекам сопли и слёзы широкими, короткопалыми ладонями, умолять отправить его в плен. Вспомнил и малых детушек, и ненависть к "советам", катался в пыли и пытался обнять ноги конвоиров. Ничего другого от славянских выродков и не ожидалось, но этот как то особенно отвратительно вымаливал жизнь.Его даже связывать не стали-побрезговали. По сравнению с ним лётчик выглядел почти человеком. А старшину хотелось пинать и мучить, как пойманную крысу, несмотря на его жалкий вид. Конвоир бросил ему лопату-"копай". Старшина с радостью схватил-"какую?". "На двоих". Здоровый волосатый мужик застонал от ужаса. "Да я этого краснопузого сам убью, только в живых оставьте!". Первый же удар лопаты сбил лётчика с ног. Остальные посыпались градом уже на лежащего. Убийца торопился и удары приходились плашмя, по плечам, спине, вот от особенно сильного хрустнул черенок. Солдаты весело смеялись, наблюдая за процессом. Один из конвоиров,  скалясь, протянул старшине МП -40. "На, добей комиссара". Длинная очередь протарахтела одной строкой.

Старшина медленно подошёл к лежащему лётчику, и перерезав штыком стягивающие его плечи верёвки, перевернул на спину. "Живой?". Лётчик, ничего не понимая, оглядывал трупы немцев и флегматичную морду кобылы, что то жующую у самой земли. " Вставай, нам ещё через передовую перебираться, времени отдыхать  нет". В глазах и на лице у старшины не осталось и следа от того слизняка, что полдня валялся в ногах у фашистов. Только спокойная усталость. "Погоди старшина, что то сил нет" -лётчик никак не мог прийти в себя. "Это ничего, слабому прямо встать много сил не надо. Вот сильному согнуться-намного тяжелее", ответил воин, складывая в ранец гранаты и запасные магазины..