Гробовые особенности Ми-28Н

По поводу упавшего в Сирии (по техническим причинам) боевого вертолета Ми-28Н мои гневные и эмоциональные рассуждения.

***

Причиной закономерной (не побоюсь этого слова) катастрофы вертолета Ми-28Н стала вполне обоснованная победная эйфория, охватившая ОКБ (опытное конструкторское бюро) имени Миля по поводу создания в середине 1970-х годов уникального главного редуктора ВР-26, который был установлен на самом тяжелом в мире серийном вертолете Ми-26. Новый редуктор был реально инновационным продуктом и по всем показателям превосходил ранее имевшиеся аналоги (в сравнении с редуктором, установленным на предыдущем «тяжеловесе» Ми-6).

Главной его особенностью можно назвать высокую пропускную мощность при относительно малом собственном весе. Такое безусловно уникальное сочетание свойств было действительно грандиозным достижением Милевской фирмы.Зараженные безусловным успехом конструкторы ОКБ Миля по такой же, «многопоточной» (а не традиционной «планетарной») схеме решили создать и редуктор для нового боевого вертолета Ми-28, который уже начал зарождаться в тишине конструкторских кабинетов. Но в тот момент удача отвернулась от создателей главного элемента в силовых механизмах вертолета, и новый многопоточный главный редуктор ВР-28 вышел с целым рядом проблем, которые предполагалось позже решить в процессе плановых доработок.

Если утрировать всё, что происходило вокруг редуктора, можно лишь сказать, что уж слишком его облегчили, надеясь, что это будет оправданно. Но любой механизм имеет такое понятие, как прочность и ресурс - это как раз то, чего не хватало новому редуктору ВР-28.Короче, когда в 1982 году первый Ми-28 поднялся в воздух, на нем стояли два двигателя ТВ3-117 суммарной мощностью 4400 л.с. и главный редуктор, который пропускал (вдумайтесь!) только лишь 3300 л.с. Отнимите отсюда 12-15 процентов мощности, которые уходят на хвостовой винт, и получается, что для создания подъемной силы на новейшем Ми-28 уходило всего-то 2800 л.с., тогда как великолепный по всем показателям вертолет Ми-24 (созданный в этом же конструкторском бюро 13 годами ранее) для создания подъемной силы располагал куда более серьёзной мощностью в 3700 л.с.

Да, глубоко уважаемый мною лётчик испытатель Герой Советского Союза Гурген Рубенович Карапетян на новом Ми-28 даже выполнял «бочки» и «петли Нестерова», но существо вопроса от этого решено не было.

В итоге, после скандальных интриг и клятвенных заверений в неизбежности «вылечивания» капризного редуктора, Ми-28 был допущен на Государственные испытания, которые он, как и ожидалось, не прошел. Тогда лоббисты Ростовского вертолетного завода организовали сравнительные испытания с появившимся в то же время одноместным боевым вертолетом Ка-50. Результат этих испытаний известен: в 1995 году Ка-50 был официально принят на вооружение ВВС (для сравнения – Ми-28Н был принят на вооружение только в 2009 году). А Ми-28 вернули на доработку.Но возвращать его нужно было в утиль, и создавать новую машину.

Ведь подобный случай в истории авиации известен - конструкторы ОКБ Сухого при создании ныне всем известного истребителя Су-27 вовремя осознали, что опытная машина под индексом Т-10 заведомо проигрывает американскому истребителю F-15A, и решились на полную реконструкцию прототипа - в результате чего, хоть и на пару лет позже, но наши ВВС получили непревзойденную машину!

Вернёмся к вертолетам. И вот, «доработанный» редуктор получает название ВР-29 и идёт на «глубоко модернизированную» версию вертолета, который теперь стал называться Ми-28Н, что означает «ночной».

Глумления ради, хочется отметить сей факт – Ми-28 стал способен выполнять боевые задачи ночью только в 2005 году, тогда как одноместный Ка-50 умел это делать еще в далеком 1982 году.

Я не могу знать, чем руководствуются конструкторы ОКБ Миля, но результат их работы виден невооруженным глазом – Ми-28 только в 2005 году обрёл боевые способности вертолета Ка-50 – спустя 23 года! И этот вертолет, отдельные высокопоставленные лица, еще умудрялись прочить на роль «основного боевого вертолета», оставляя Ка-50 и куда как более современный и более чем боеспособный Ка-52 роль машин второстепенных, хотя и обладающих несоразмерно более высокими боевыми и лётно-техническими характеристиками.

Это можно объяснить только лоббированием интересов Ростовского вертолетного завода – в ущерб надежности машин и безопасности полётов. Да и в ущерб обороноспособности всего государства в целом…

Так о чем я? О новом редукторе ВР-29. Милевские конструкторы знатно над ним поработали, и редуктор стал выдавать «на гора» значительно больше мощности, чем было прежде. Но какой ценой? Фактически сегодня ВР-29 это агрегат, работающий заведомо на запредельных для себя режимах, в результате он имеет исключительно малый ресурс и абсолютную непредсказуемость в полёте… что и подтвердила целая череда аварий и катастроф.

Все, подчеркиваю, все боевые вертолеты Ми-28Н, имеющиеся на вооружении Красной Армии, летают с отключенными датчиками контроля главного редуктора. Ибо, практически сразу, при начале эксплуатации, умные приборы начинают выдавать сигнал «стружка в масле», что означает только одно – в сложном устройстве главного редуктора боевого вертолета постоянно идут нерасчётные нагрузки на различные элементы агрегата, в результате чего в зубчатых передачах постоянно срезается металл, и мелкая металлическая стружка попадает на сеточки масляных фильтров. Срезание металла – это смерть для редуктора, и как следствие – смерть для вертолета и его экипажа.В РЛЭ любого вертолета загорание табло «Стружка в масле главного редуктора» является сигналом к немедленному возвращению на аэродром. Но в реальности всё происходит совсем иначе…

Именно только по одной этой причине произошли аварии и катастрофы вертолетов Ми-28Н:

- 15 февраля 2011 года в районе Будённовска, командир экипажа погиб;

- 16 августа 2012 года на аэродроме Моздок, экипаж выжил, но получил тяжелые травмы;

- 2 августа 2015 года разбился вертолет из пилотажной группы «Беркуты», погиб командир экипажа полковник Бутенко;

- 12 апреля 2016 года, в районе Хомса, экипаж погиб – нет сомнений в причинах происшедшего.

Причем, в случае развития в воздухе аварийной ситуации, лётчики «основного боевого вертолета» Ми-28Н практически не имеют шансов на спасение. Представьте себе ситуацию: на высоте 1500 метров у вас возникают сбои в работе главного редуктора, и вы начинаете валиться вниз. До высоты 400 метров снижение вертолета еще остается контролируемым, и вам кажется, что посадку можно провести в режиме авторотации (самовращения несущего винта), но тут вдруг всего в четырех сотнях метрах от земли следует полный отказ редуктора, после чего вертолет продолжает полет к земле, выписывая в воздухе кувырки и спирали. Попробуйте его покинуть с парашютом! Ни за что не получится. Вы или не сможете из-за центробежных сил выбраться из кабины, либо вас просто разрубит вращающимся несущим винтом. Думаете, это я тут придумал? Нет. Именно так развивались события с вертолетом Ми-28Н 15 февраля 2011 года…

Теперь про сопутствующие причины, почему я считаю Ми-28Н недостойным занимать место в строю боевых машин.

Спросите, есть ли на Ми-28Н комплекс оптико-электронного подавления зенитных ракет, без чего сегодня летать над полем боя смертельно опасно?

Спросите, есть ли на борту Ми-28Н радиолокационная станция, способная освещать обстановку на поле боя, и указывать экипажу местонахождение противника?

Спросите, есть ли на борту Ми-28Н элементы сетецентрического управления боем, без чего в современном бою не может согласованно взаимодействовать ни одно боевое подразделение?

Спросите, есть ли на борту Ми-28Н ракетный комплекс самообороны от авиации противника, без чего в современном бою армейскому вертолету просто не жить?

Ну, и напоследок, спросите, есть ли на борту Ми-28Н система реактивного катапультирования лётчиков, которая позволяет экипажу выжить в самых сложных условиях?

Отвечаю: ничего этого на Ми-28Н нет.

Дополняю: всё вышеперечисленное есть на вертолетах Ка-52, которые сегодня некоторыми высокопоставленными чинами до сих пор причисляются ко «второстепенным машинам», не способным заменить в войсках «основной боевой вертолет».

Да, Ка-52 дороже, чем Ми-28Н. Но Ка-52 это современная боевая машина, а Ми-28Н – пустой отголосок конца семидесятых, в котором ОКБ Миля не смогло (не захотело) внедрить инновационные технологии, добившись небывалого в авиации результата – новый Ми-28 стал катастрофически хуже старого Ми-24.

Выпускать откровенные гробы, и гробить в них жизни наших лётчиков – это ли не диверсия против своей же армии, своего же народа?

Забью еще один гвоздь в летающий гроб: на всех боевых вертолетах мира стоит дублированная система управления. Это означает, что управлять вертолетом может любой из двух членов экипажа. Это такой же залог выживаемости боевой машины, как, например, броня. Так вот представьте себе – на Ми-28Н нет второй ручки управления. В случае ранения или гибели пилота, штурман-оператор (как на Ми-24, Ка-52, Ми-8АМТШ, Ка-29ТБ, Апач, Кобра, Тигр, Агуста и других боевых машинах) не сможет довести машину до базы – ибо нечем. Нет никакого объяснения сему.

Разве, что Милевцы недавно заявили, что начали выпуск учебно-боевой модификации Ми-28УБ, на котором таки будет стоять вторая ручка управления. Но это – на учебно-боевой машине! И это – в предстоящем будущем.Всё, я высказался. Вроде добавить нечего.Ми-28Н – это чудовище, предназначенное для уничтожения собственных пилотов.

Сколько средств ОКБ Миля выбросило в трубу, бесконечно пытаясь придать румяности серому лицу мертворожденного ребенка!

За эти прошедшие годы уже бы принципиально новую машину могли бы построить. С новой концепцией боевого применения, основанной на «принципах информационного поля боя» - которую так удачно воплотил в жизнь Герой России Сергей Викторович Михеев в образе действительно прорывной машины Ка-52, в которой, кстати, заложен огромный модернизационный ресурс.

Не хочется кидать тень на ОКБ Миля, ведь их вертолеты Ми-26, Ми-24, Ми-14 и конечно же, Ми-8 – действительно потрясающие машины, превзойти которые вряд ли кому удастся.

И поэтому вызывает глубокое недоумение продолжающееся стремление милевцев оживить нежизнеспособного монстра под именем Ми-28...

Всё, я молчу. Больше слов нет.

Пилотов только жалко.