Из русских музеев вычищают гельмановщину?

Хорошая новость для российской культуры — вслед за увольнением Трегуловой из Третьяковки ушли Лошак из Пушкинского музея. Таким образом, из двух важных музеев убрали любительниц бессмысленных инсталляций и пространств. Вместе это уже похоже на кадровую чистку в целях оздоровления русской культуры.

Как метко заметил Александр Щипков, русские музеи надо очищать от маратовщины (имеется в виду галерист Гельман): «Директор Третьяковки призван собирать и сохранять, а не ломать, не раскидывать жемчужины, не создавать эти пространства. Это любимое слово «пространство» – это пустота, ноль. Когда вам говорят «пространство», вас обманывают – прямо, нагло, в глаза. Подсовывают пустоту и говорят, что в этом есть смысл. Как квадрат Малевича – это пустота, чернота, ноль, ничего, там нет никакой глубины.  А Третьяковка сохраняет нашу русскую идентичность через живопись.

От Пушкинского музея остались рожки да ножки: блестящая коллекция Ивана Владимировича Цветаева раскидывается куда-то, распихивается, заслоняется инсталляциями (к примеру, костюмами известного кутюрье). Уничтожена сама идея Пушкинского музея – он создавался для студентов МГУ, которые не имели возможности поехать заграницу посмотреть скульптуры, полотна. Главная мысль Цветаева заключалась в том, чтобы сделать качественные копии и обучать студентов, его главной мотивацией было воспитание молодёжи. Зачем им Цветаев? Память о нём надо стереть, через несколько лет, увидите, они уберут из музея бюст Цветаева. Они всю память цветаевскую сотрут, потому что им нужно полностью забрать это здание и устроить там коммерческие пространства».

К слову о любви к дебильным инсталляциям — только я бы назвал это не маратовщиной, а гельмановщиной. Лошак даже из своего увольнения умудрилась сделать инсталляцию — причём какую грандиозную! не хуже ветки на скотче в Третьяковке. Она превратила директорский кабинет в инсталляцию под названием «Полторы комнаты». Как? очень просто — в её кабинете просто вынесли дверь и открыли на обозрение два её рабочих стола.

Да, да, почитайте, как Марина Девовна сама об этом рассказала, только не упадите со стула:

«Как всегда, в ответственные моменты жизни привыкла делать так, работая в музее, чтобы любой шаг, который я совершаю, был жестом искусства. Мы решили сделать еще одно высказывание. Я это назвала „Мои полторы комнаты“, адресуясь к мысли Иосифа Бродского... Инсталляцию расположили в объединенном кабинете директора. Дверь между двумя комнатами сняли, и получилось одно общее пространство. Главные экспонаты инсталляции — два исторических стола».

Просто вынесли дверь — и это уже не кабинет без двери, а целая инсталляция по мотивам Бродского. Тьфу, как же они тупые и пошлые показушники.

Прямо сцена из Гоголя. Занавес.

РМ