Владимир Евгеньев, Дарья Кузнецова «Огни святого Эльма» (мистический роман) Глава 10 Попытка к бегству

Владимир Евгеньев, Дарья Кузнецова «Огни святого Эльма» (мистический роман)   Глава 10 Попытка к бегству

( Глава 1 https://cont.ws/post/244091, Глава 2 https://cont.ws/post/245104, Глава 3 https://cont.ws/post/246804, Глава 4 https://cont.ws/post/249411, Глава 5 https://cont.ws/post/250570, Глава 6 https://cont.ws/post/251438 Глава 7 https://cont.ws/post/252251), Глава 8 https://cont.ws/post/254989, Глава 9  https://cont.ws/post/261839)

Наконец, она доплыла до берега и вышла. Брат и сестра надели старинную одежду, которая была спрятана у капитана на дне сундука и не слишком сильно пропиталась запахом корабля. В некотором отдалении виднелся промышленный порт со множеством лайнеров и торговых судов. Александр, Соня и Данила вышли на мощеную набережную. Капитан вдыхал воздух свободы и не верил. У него каждый раз было смутное ощущение нереальности мира вокруг, когда он выходил на берег.

Ему вдруг захотелось жить, дышать, любить, наслаждаться чем-то чувственным и грубым, но в то же время таким тонким духовным невидимым мистическим и хрупким, что мы называем жизнью. Давно забытое ощущение радости бытия было так пронзительно и прекрасно, что капитан невольно улыбнулся, схватил Соню и Данилу за руки и зашагал бодро и уверенно по улице, залитой так любимым им ярким летним солнцем. Вокруг была тишина, в окрестностях порта располагались суровые офисные здания. Туристы редко заходили в этот район.

Соня и Данила были в хорошем настроении. И капитан представил себе, что он поселится с ними в каком-нибудь доме, и они будут для него как собственные дети. Это было бы странное немного грустное счастье после стольких лет страданий. Но этого не произойдет. Ну и что. Зато сегодня один-единственный день, когда он чувствует себя счастливым по-настоящему. И поэтому прочь все грустные мысли.

А вокруг шумел Амстердам, город, который он ненавидел и любил еще с молодости.

Теперь здесь появились велосипеды и автомобили, бизнес-центры и кофе-шопы, но кое-что осталось от того города, дух авантюризма и независимости, богатство и многонациональность. Наступило другое время, можно принимать наркотики, и открыто любить человека своего пола и здесь не принято афишировать свои деньги. Все это Александр не понимал. Но сегодня ему хотелось пропитаться духом этого города, почувствовать себя его жителем, современным человеком, хоть ненадолго забыть обо всем. Вот они уже прошли окрестности порта и добрались до широкого канал Ауде-Сханс.

В Амстердаме не принято ничему и никому удивляться. Редкие прохожие на узких улочках: веселый негр со множеством косичек, откровенно одетая девушка, даже смеющиеся подростки, не обратили на них никакого внимания, несмотря на странную несовременную одежду, которую можно было принять за маскарадные костюмы. По каналу плавали большие баржи, представлявшие собой плавучие квартиры, изюминку Амстердама. Но больше всего на этих узких улочках удивляли старинные дома, выполненные в готическом стиле. Темно-красные, черные или серые, двери темно-зеленые, на первых этажах огромные окна, а на верхних маленькие. Небольшие по ширине дома стояли сплошным рядом, между ними не было прохода, и они были, как будто наклонены в сторону канала.

– Какие интересные здания, – сказала Соня.

– Да, – ответил Александр, по его взгляду можно было подумать, что он сейчас находится где-то далеко. – При мне уже строили похожие дома. На нижних этажах жили, поэтому там такие большие окна, а на верхних этажах были торговые склады. Они наклонены, чтобы легче было на веревках поднимать товар. Я никогда не любил торговлю, бизнес, но это самое выгодное дело до сих пор, – произнес капитан с грустью.

Соня поспешила отвлечь его от печальных мыслей:

– А почему они все покрашены в такие цвета?

– Это было предписано правилами, в другие цвета, похоже, нельзя красить до сих пор. Но посмотрите, каждый дом это произведение искусства. Какие у них причудливые крыши, треугольные, полукруглые, в форме арок, один фасад не похож на другой. Я уже не чувствую себя здесь дома, как будто в твоем жилище поселились другие люди, ты пришел туда, смотришь на них и чувствуешь странную грусть, но мне все равно почему-то хорошо на душе.

Он огляделся. Мимо проезжали велосипедисты, проходили пестро одетые люди, многие говорили на английском языке. В воздухе чувствовалась лето, свобода и предчувствие приключений, хотелось думать о любви, о чем-то легком, приятном и наслаждаться жизнью.

– А расскажи еще раз про то, как на тебя нападали пираты около берегов Индии, – попросил Данила.

– Уже сто раз рассказывали про пиратов, не понимаю, Даня, что ты видишь в них такого привлекательного, обычные бандиты, только морские, – буркнула Соня.

– Это был неприятный инцидент, а сейчас я хочу говорить только о хорошем, – улыбнулся Александр, – лучше расскажи мне еще про твою жизнь.

Даниле давно хотелось поговорить с капитаном по душам: он принялся рассказывать про мальчишек и девчонок, футбол, первую дискотеку, которая была в их классе. Капитан особенно не вникал в смысл его слов, а только смотрел на него с легкой улыбкой. Все не так уж плохо. Ему не пришлось увидеть своего сына, но этот мальчик тоже его продолжение, он такой славный и умный, может быть, у него все будет хорошо, насколько это может быть в нашем страшном мире. И тогда Александр тоже станет счастливее, хоть немного.

– Мне все-таки очень хотелось бы, чтобы это все закончилось и для тебя тоже, – сказала Соня. – Если проклятие будет снято, что ты будешь делать?

– Когда-то я мечтал об этом, а сейчас уже не знаю, как мне удастся вписаться в современную жизнь. Да и потом кто знает, может быть, я сразу умру, если мы освободимся от проклятия, ведь мне уже столько лет.

Соне было жаль видеть выражение растерянности и печали на его волевом лице, и она решила сменить тему.

– Ну, я считаю, что умный человек никогда не пропадет, далеко не всем удается хорошо устроиться в жизни, но, наверно, жить стоит в любом случае, – вздохнула Соня. Александр грустно улыбнулся .

– Итак, друзья, – сказал Александр, – я копил деньги от продажи старинных вещей, и у меня кое-что осталось, сейчас мы пойдем по магазинам и купим вам современную одежду. А потом в ресторан и на аттракционы! Вы так много значите для меня и мне больно с вами расставаться, но я очень надеюсь, что вы проживете достойную жизнь.

– "Достойную жизнь" в материальном или в нравственном смысле? Очень расплывчатое понятие, – сказала Соня, хмурясь и оглядываясь на велосипедистов.

– Я не знаю, так говорится, – пожал плечами капитан, – ребята, наверно, самое главное, чтобы хотелось жить несмотря ни на что. Ведь неизбежно будут трудности и испытания, но сильные люди их неизменно преодолевают, и все равно не теряют волю к жизни.

– А ты не потерял? – спросил вдруг Данила.

– Нет, надеюсь, мои проблемы тоже когда-нибудь решатся, – бодро ответил капитан, а сам подумал про себя: "Какую глупость я несу. Надо же, мальчуган застал меня врасплох своим вопросом. Похоже, я совершенно не знаю, как нужно разговаривать с современными детьми".

– Почему ты не можешь просто остаться здесь на берегу и не возвращаться на корабль? – спросил Данила. – Останься, поедем с нами к родителям, будешь жить в нашей квартире. Или можно на худой конец снимать, наши соседи как раз сдают комнату. Только тебе надо будет на работу устроиться или начать бизнес.

Александр от души рассмеялся.

– Да, наверно, было бы здорово, – сказал он, – но мы не можем не возвращаться на корабль.

Его лицо помрачнело.

– Почему? – спросила Соня встревоженно. – Что с вами происходит? Мы же все-таки не чужие люди, почему ты не можешь рассказать все до конца?

– Нет, дорогие мои, я не буду говорить на эти тяжелые темы, вам не надо это знать, есть такие вещи, которые не для детских ушей, – голос капитана стал жестче.

– Но я взрослый человек, – сказала Соня.

– Да, пожалуй, но ты еще слишком молода, зачем тебе это, лучше впитывай в себя поэзию этого города. Здесь богатые ездят на старых велосипедах. И люди наконец-то поняли, что каждый может жить, как он хочет, для этого им понадобилось несколько веков. Но, с другой стороны, в моей стране и во всем мире и сейчас, как и четыреста лет назад всем наплевать друг на друга. Вы когда-нибудь осознаете, что самые страшные трагедии окружающих становятся для большинства лишь поводом для развлечения и любопытства. Жестокое холодное равнодушие живет в душах самых симпатичных людей и от этого зла в мире становится больше с каждым днем. "Смерть и горе царят на земле". Не ждите, что кто-нибудь вам поможет, защитит, надейтесь исключительно на себя.

– Как это все грустно, – сказала Соня.-Но зачем тогда нужна вся эта свобода, когда на самом деле все несчастны?

Девушка оглянулась вокруг и этот город, показавшийся ей на первый взгляд таким красивым и изящным предстал пред ней несколько в ином свете. Как светский красавец, неотразимо очаровательный на первый взгляд, в какой-то момент являет жертвам своего обольщения свое истинное лицо: холодно-расчетливого фата и ловеласа.

– Да, но надо преодолевать страдания и ловить редкие мгновения счастья на земле, это и есть жизнь. Вы только представьте себе, – продолжил капитан с легкой улыбкой, – что я был тут много-много лет назад. Я не любил этот город, а теперь вижу, что это столица мира. Когда живешь так долго, начинаешь понимать многие вещи. Все на свете суета, и настоящая значение имеет только любовь к человеку, с которым ты вместе, к детям. А все остальное как призрак, иногда начинаешь думать, что счастье в алкоголе, в развлечениях, а потом понимаешь, что удовольствия лишь создают иллюзию чего-то особенного. А то, что казалось обыденным и скучным, повседневная жизнь и близкие люди, как раз и являлось настоящей радостью бытия, которую ты не умел ценить. Запомните это.

И все-таки радости в жизни мало, много жестокости и зла и беспричинной тоски, мир часто так равнодушен к нам. И нужно победить это зло, преодолеть безразличие, переломить свою судьбу и совершить нечто, что понравится людям, изменит их тоскливую жизнь. Но это безумно сложно. Хотя мечты иногда сбываются. Как, например, моя мечта увидеть вас.

Я раньше причинял зло окружающим, но потом понял, что когда любишь других, становится лучше на душе. И можно хоть на мгновение увидеть свет среди океана жестокой печали. Но я понял это слишком поздно, те люди, которые страдали из-за меня уже не простят меня никогда.

– Да, – добавила Соня, – иногда думаю о том, как ужасно жить в мире, где люди готовы разорвать друг друга, как звери ради удовлетворения животных потребностей.

Александр удивленно посмотрел на нее:

– Милая, это все-таки только одна сторона медали, давайте просто порадуемся солнечному дню, – улыбнулся он.

Они завели более приятный разговор о любви и дружбе. Данила высказал свои мысли о том, что с девчонками дружить нельзя. Александр и Соня пытались его переубедить, много шутили и смеялись. Потом капитан рассказал им о катаниях на коньках зимой, на лошадях и еще о некоторых светлых моментах из своего детства. Капитан очень давно ни с кем не делился своими воспоминаниями, наверно, со времен молодости, когда он здесь, в этом городе, несколько веков назад встречался с девушками. И сейчас ему было необыкновенно приятно, что кто-то его слушает.

А по улице шла разношерстная толпа туристов и местных жителей, людей становилось все больше. Приближался полдень, было довольно жарко. С каналов дул свежий ветер. Разноцветные дома стояли в один сплошной ряд вдоль каналов, светило солнце. Соня, Данила и капитан чувствовали какую-то первобытную животную радость жизни, почти не зависящую от внешних обстоятельств.

– Ура! – вдруг закричал Данила, и никто из прохожих на него не обернулся. А вокруг был Амстердам, волнующий и бесстрастный, раскованный и суровый, вечный город страстей и свободы, европейский Вавилон. Кружево каналов и ожерелье мостов, готические домики, узкие старинные улочки, люди со всего света, наслаждавшиеся жизнью, и множество велосипедистов.

– Все что случилось с нами на вашем корабле - по-своему прекрасно, это было интересное и захватывающее путешествие, – сказала Соня капитану, заметив, что он смотрит на нее, улыбаясь. – Только единственное что: мне очень хочется купить новую одежду. Действительно, на Соне было старинное платье с кринолином и открытыми плечами, расшитое золотом, в тугом корсете было неудобно и жарко.

– Где тут лучшие магазины? – спросил капитан у проходившей мимо молодой симпатичной женщины в коротких шортах.

– На Kalverstraat, – улыбнулась она и показала, как пройти.

Сегодня Александр хотел почувствовать себя обеспеченным человеком, у него давно созрел план подарить своим потомкам оставшиеся деньги и драгоценности. Но сегодня он решил, что, к сожалению, надолго его средств все равно не хватит, и надо хорошо провести этот день, чтобы время, когда они были вместе, запомнилось его детям на всю жизнь. Лучшие магазины были расположены недалеко. За разговором ребята не заметили, как очутились в шумной торговой зоне. Эта была узкая пешеходная улица, с высокими домами с обеих сторон, ее заполняла разношерстная толпа. Слышались разговоры на разных языках. Соня, Данила и капитан увидели много торговых центров и магазинов.

– Давайте играть, что мы миллионеры, – предложил Данила. Он поднял голову, презрительно сощурился и изобразил вальяжную походку. Александр и Соня засмеялись.

– Вы действительно можете выбрать себе самую лучшую одежду, – серьезно сказал капитан.

– Смотрите, здесь все мировые марки, – весело крикнула Соня.

Она зашла в магазин от Versace, который был для нее символом красивой жизни, и принялась долго и придирчиво выбирать одежду. Сначала девушка остановилась на кожаном платье с разрезом и сапогах до колен, но потом решила, что в таком наряде все-таки будет жарко. Затем она пришла в восторг от короткого желтого облегающего платья, но в итоге решила, что оно ее полнит.

Капитан и Данила сидели на ажурной скамейке в магазине, ждали ее и беседовали про то, как раньше мальчики в двенадцать-пятнадцать лет поступали на корабль учиться морскому делу. Данила им ужасно завидовал. Параллельно они смотрели, как Соня выглядела в своих новых нарядах, смеялись и отпускали комментарии.

– Восхищайтесь молча! – сказала Соня. – Я еще посмотрю, что вы себе подберете.

В конце концов, София купила себе топик с черно-желтым орнаментом, короткую желтую юбку с черными полосами на бедрах, кожаные черные босоножки на очень высокой платформе и легкий изящный шарфик на плечи. Ансамбль дополняла маленькая черная сумка из натуральной кожи.

– Как красиво, – сказал, улыбаясь, капитан, – когда я был молод, так не одевались. Да, ничего не было хорошего в то время, – пробормотал он.

А затем они зашли в магазин Pierre Cardin. Данила приобрел себе костюм-тройку: белые брюки, жилетку и пиджак в голубую полоску.

– Тебе не будет жарко? – спросила Соня.

– Ничего, образ должен быть законченным, имидж -половина успеха, – деловито сообщил Даня. До этого он уже купил в небольшом магазинчике темные очки и ковбойскую шляпу, с которыми ни за что не хотел расставаться, и теперь смотрелся очень забавно. Еще он захотел себе часы ROLEX, но на них денег капитана не хватило. Данила был недоволен. Он успокоился только, когда Александр с Соней авторитетно заявили, что в своем дорогом наряде, шляпе, очках и подаренном капитаном золотом браслете он напоминает морского разбойника. А пираты никогда не носят дорогих часов, ведь они могут сломаться или испортиться, например, во время схватки, когда берут корабль противника на абордаж.

– Послушайте, ребята, можно мне в этот раз не покупать костюм? – спросил капитан. – В нем так неудобно, чувствую себя совершенно не в своей тарелке, и особенно мешает эта тряпка на шее. Когда она в прошлый раз развязалась, вообще не знал что делать, пришлось идти обратно в магазин и просить ее завязать.

– А ты, наверно, про галстук? – засмеялась Соня. – Покупай, что хочешь, – серьезно добавила она, – у тебя сегодня тоже праздник.

Капитан купил дорогие белые брюки и темно-синюю рубашку с коротким рукавом. Соня сказала, что этот образ дополнят кожаные сандалии, и он не раздумывая взял и их, чтобы не задерживаться в магазине.

Александр смотрел на себя в зеркало, и его снова посетило ощущение нереальности происходящего.

«Я гость в этом мире, это не мое время, не моя жизнь, – с грустью думал капитан, – сменяется мода, появляются все новые удивительные изобретения, но в принципе ничего не меняется, ни в душах людей, ни в моей душе, и я так от этого устал. Бывают, конечно, светлые моменты, но в основном все та же тоска, и вот теперь Соня и Данила уедут к себе в холодную Россию… Нет, лучше не думать об этом.»

– Ну как, мне идет? – спросил он бодро, критически осматривая себя в зеркале.

– Идет, – весело ответили Данила и Соня.

– А теперь нас ждет обед! – сказал капитан, и ему показалось на миг, что всего этого не было. Не было бесконечных мук совести, долгих мучительных ночей на корабле, штормов, безбрежной, как океан, безысходности и тоски. А были только эти дети, этот современный город и какая-то другая жизнь, наверно, тоже сложная, но в чем-то простая и понятная. Он тяжело вздохнул, помотал головой и пробормотал:

-Всё, всё, всё…

– Что с тобой? – испуганно спросила Соня.

– Нет, ничего, -Александр предпочел уйти от ответа.

Все уже давно хотели есть. Они не стали искать дорогой ресторан и зашли в первый попавшийся кофе-шоп. Он был расположен на первом этаже пятиэтажного дома, из окна был виден канал, на котором стояли баржи. Александр, Соня и Данила были похожи на семью, весело разговаривали и смеялись. Это было традиционное амстердамское кафе, декорированное в стиле ретро. Оно было выполнено в темных тонах, мебель была в основном деревянной. Им пришлось долго ждать. Наконец, к ним подошла темнокожая официантка в короткой юбке с множеством тонких косичек. Девушка очаровательно улыбнулась посетителям, и Данила почему-то покраснел. Они заказали пиццу, горячий шоколад и блюдо из креветок. Александр, чтобы не потерять настроение, выпил двойного голландского пива как в старые времена. На душе стало еще лучше, но почему-то в голову снова полезли мысли, что скоро им придется расстаться навсегда.

– Какое красивое кафе, – сказал Данила, – и шоколад очень вкусный. Жаль, что мы больше не вернемся на корабль.

– Всему свое время, – глубокомысленно заметила Соня.

– Боюсь, что никто даже Лена мне не поверит, если я буду рассказывать о Летучем Голландце, – добавил Данила, с удовольствием засовывая в рот последний кусок пиццы.

– Да, – задумчиво ответил Александр, – в ваше время нам никто не верит, все считают помешанными.

– Но можно же предъявить какие-то доказательства, – сказала Соня.

– Нет, не получается, это мистика, я всю жизнь хотел хоть кому-нибудь рассказать о нас, но у меня не получалось.

Тем временем девушка в короткой юбке принесла счет.

– Посмотрите на этого человека - это капитан Летучего Голландца, он из семнадцатого …, – сказал Данила по-английски, но не смог закончить фразу, подбирая слова, и опять покраснел.

– Очень приятно, это…весьма интересно, – вежливо кивнула мальчугану девушка и подарила капитану очаровательную улыбку.

Александр вздохнул и даже не улыбнулся в ответ. Он быстро расплатился по счету, не оставив чаевых.

Выйдя из кафе, они увидели пункт проката велосипедов и по настоянию Данилы зашли туда.

– Я не умею кататься, – улыбнулся капитан.

– Я покажу, это проще пареной репы, – с азартом ответил Данила.

Велосипеды раздавал парень в растянутой футболке с надписью по-английски: "Секс-инструктор, первый урок бесплатно". Он меланхолично курил. Они взяли напрокат три велосипеда.

– Почему они такие потертые и старые? – с некоторым возмущением спросила Соня, для которой высокий уровень жизни был неразделим с наличием у человека максимально качественных вещей.

Молодой человек процедил сквозь зубы:

– Чтобы не украли, все воруют, – и замысловато выругался.

– Странно, а вроде такая цивилизованная страна, – сказала Соня.

– Развитая цивилизация не гарантирует прогрессивный рост гражданского сознания у отдельных индивидуумов, – серьезно сказал парень и улыбнулся Соне.

Она рассмеялась.

– Что тут смешного? Я ничего не понял. Едем скорее! – засуетился Данила.

Они поехали по велосипедной дорожке вдоль канала. В лицо дул теплый летний ветер, и от этого почему-то повышалось настроение. Александр быстро освоил езду на велосипеде, так как прекрасно умел держать равновесие. Ему даже понравилось это необычное занятие. Он с удовольствием крутил педали.

– Сколько я пережил и увидел, это, наверно, не выпало на долю ни одному человеку. Жаль, что мы расстаемся, я бы мог столько вам рассказать, – крикнул капитан вслед ребятам, которые ехали впереди, но они его не услышали.

Данила увидел двух своих ровесников, которые мчались с большой скоростью, чуть ли не сбивая пешеходов, и стал их догонять. Соня забеспокоилась и поехала вслед за ним очень быстро, крича, чтобы брат остановился.

Александр уже почти догонял Соню, но дорожка пересекала проезжую часть, и он стал пережидать, пока проедет машина. Откровенно говоря, капитан немного побаивался автомобилей. Неожиданно на него сзади наехал какой-то велосипедист, и Александр упал.

– Тысяча чертей! – выругался капитан. Велосипедист оказался очень пожилой дамой спортивного сложения. Она вежливо извинилась и попыталась помочь Александру встать, он махнул рукой и отряхнулся.

– Вы тоже извините, – пробормотал он, – никак не могу привыкнуть к этим машинам, это вам не лошади.

Дама удивленно посмотрела на него и на английском языке пожелала ему доброго пути.

Александр увидел, что к нему возвращаются Соня и Данила. Он решил подождать их, поставил велосипед и облокотился о перила канала. "Как я был несчастлив всю жизнь, и так будет всегда, – думал он. – Но все-таки у меня был этот день с Соней и Данилой в залитом солнцем Амстердаме. И моя жена родила ребенка, хотя я его никогда не видел. Эльза без сомнения вспоминала обо мне, глядя на сына.

Я уже привык страдать, и все-таки у меня остался ром и объятия случайных девушек. Я давно уже понял, что эта углубленность в чувственность и плотскую жизнь есть некая психологическая защита от той страшной трагедии, которой, по сути, является бытие человечества. А нужно ли защищаться от нее? Строго говоря, эту духовную болезнь мира и каждого из нас нужно принять и преодолеть. Но как? У меня это никогда не получалось. А теперь мои страдания будут вечными.

И больше нет солнечного моря и не о чем мечтать. Зато я сильный человек и добился своего, я нашел своих потомков и хотя бы на короткое время почувствовал себя счастливым. Даже все мои несчастья, наверно, лучше, чем небытие или жизнь в аду. Я не знаю, что будет там после смерти".

Капитан привычным движением смахнул волосы со лба, огляделся вокруг, поймал взглядом парочку, которая целовалась на барже, и впервые за много лет стал напевать себе под нос какую-то веселую песню. Они покатались еще полчаса и, вернувшись, сдали велосипеды.

А потом они отправились в центр Амстердама, на площадь Дам, где были аттракционы. Сама площадь была очень красива. Посередине стоял большой белый обелиск со скульптурами. Залитый солнцем королевский дворец, увенчанный куполом и крестом, украшенный скульптурами и колоннами был величественным. Но с другой стороны, может быть, из-за серого цвета он производил несколько мрачное впечатление. Соня невольно залюбовалась им, и задумалась о прошедших веках. Ей показалась, что она помнит, как шла здесь в том старинном платье, которое ей подарил Александр, под руку с кавалером в высокой черной шляпе, а вокруг стучали копытами лошади, проезжали экипажи.

Прямо перед дворцом располагались аттракционы, играла громкая музыка. Александр купил Даниле билет на карусель типа американских горок. Соня отказалась кататься, ей хотелось побеседовать с капитаном.

– Он уже был тогда ? – спросила она своего старшего спутника, указывая на дворец. Александр кивнул, Соня посмотрела на него, у капитана был какой-то странный, устремленный вглубь себя, взгляд, как будто он не видел ничего вокруг.

– Что с тобой? – испуганно спросила София.

– Нет, ничего, – капитан протер одной рукой лоб и глаза, – бывает такое, мне становится не по себе, возникают картины из других веков.

– Странно, у меня тоже сейчас что-то похожее было, – взволнованно сказала Соня.

– Почему-то у меня плохое предчувствие, моя милая.

Александр помрачнел, его перестали радовать даже потомки, которых он так долго искал, и этот день на суше, к нему опять подступало темное состояние.

– Все будет хорошо, – сказала Соня, хотя она тоже начинала ощущать смутную тревогу. Они стояли среди толпы туристов из разных стран. Было два часа дня, то есть самая жара.

– Хотя ты знаешь, у меня тоже бывает, накатывает что-то, и жить не хочется. Совсем, – продолжала София. – Какой-то беспросветный мрак на душе. В прошлом одни ошибки, а в будущем неопределенность и ничего не повышает настроение. Почему одни владеют миллионами, других видит на экранах телевизоров вся страна, а кто-то вынужден жить серой жизнью? Я не знаю, чем руководствуются Бог или дьявол, когда они распределяют эти земные блага, но даже не в этом дело. У меня чувство, что я что-то пропустила, что-то не сделала и чего-то уже никогда не будет. В общем, жизнь проходит мимо, и от этого так больно.

– Дитя мое, такие мысли приходят почти к каждому человеку, – задумчиво сказал Александр. – От них нет лекарства. Почему ты думаешь, что кому-то лучше, чем тебе? Боли и страданий много у всех. За богатство и славу платят страшную цену. Попробуй сделать счастливым хотя бы одного человека, который рядом с тобой, и тогда твоя жизнь будет прожита не зря.

"Какой он мудрый человек, – думала Соня, – и мне так его жаль, благодаря ему я многое поняла. Он относится ко мне как к дочери, хотя, строго говоря, мы с ним очень дальние родственники, если учесть, сколько поколений назад он жил. Но все равно я люблю его просто как человека. Некоторые говорят, что любовь мужчины и женщины не может не иметь сексуального оттенка. Но это не так! Разве люди живут как животные только инстинктами? Неужели не может быть чистых чувств, благодарности, сострадания, уважения, альтруизма?"

Неожиданно они увидели трех людей в сине-голубой форме направляющихся к ним. Полицейские быстро подошли к капитану, показали какие-то корочки и потребовали предъявить документы. Капитан ответил, что их у него нет. Александра взяли под руки и потащили к машине. Соня побежала за ними.

-Что вы делаете? Куда вы его ведете?- закричала она, обращаясь к стражам порядка.

Этому человеку надо проехать в участок до выяснения обстоятельств, так как он похож на одного человека, находящегося в розыске,- холодно пояснил один из полицейских с водянисто - голубыми глазами.

– Это ошибка, – закричал капитан, – я ни в чем не виновен.

Но его слова не произвели никакого эффекта.

– Можно с ним поехать? – спросила Соня.

– Нет, нельзя, отойдите, – жестко ответил полицейский.

– Когда его отпустят?

– Не раньше чем через три часа.

Соня была в полном недоумении и почти в отчаянии. Что-то говорило ей, что этот странный арест произошел неслучайно. Это начало ужасных событий, но каких именно - она не знала. Мучительная тревога и страх окутали сознание, причиняя невыносимую острую боль, будто она ожидала сообщения о том, живы или нет, все ее близкие люди.

Она вернулась к Даниле, который как раз покинул аттракцион, и рассказала ему обо всем, что произошло. Он очень расстроился и хотел бежать на помощь капитану. Но Соня остановила его, пояснив, что это невозможно и надо его просто подождать.

И вдруг они увидела Элая. Молодой человек подошел к ним, улыбаясь открыто и искренне. Он был в светлой футболке, джинсах и кепке, повернутой на затылок.

– Что случилось, Соня? Почему ты плачешь? – спросил цыган.

– Как ты здесь оказался? Ты следил за нами?

– Да, следил. Я не мог просто так расстаться с тобой.

Он достал из-за спины руку и протянул Соне огромный букет красный тюльпанов.

– Спасибо, – Соня взяла букет, едва, мельком взглянув на него. – Ты как-то причастен к аресту капитана? – спросила она и внимательно посмотрела Элаю в глаза.

– Нет, что ты. Я уважаю этого человека. Правда, он часто бывает очень жесток, но на море иначе не выжить, то есть, так было тогда. Я бы никогда не сделал ничего, что может повредить ему, особенно когда понял, как ты к нему относишься.

Он говорил так искренне, что Соня ему поверила.

– Несмотря ни на что, мне почему-то кажется, что капитан хороший человек, – сказала она.

– Да, возможно, – Элай пристально посмотрел на Соню. И она вдруг поняла, что ей казалось странным в нем. Он выглядел как юноша, но выражение глаз не соответствовало внешности, чувствовалось, что Элай пережил столько, сколько не может пережить такой молодой человек. Соне стало слегка не по себе.

– Не расстраивайся, его скоро отпустят, это недоразумение, он не замешан ни в каких преступлениях этого времени.

– Так сколько тебе лет на самом деле? – вдруг спросила Соня.

– Мне всего лишь восемнадцать, я не считаю годы после проклятия, это не жизнь.

Они стояли на площади, рядом высился огромный королевский дворец, на аттракционах играла музыка. Мимо прошли две очень откровенно одетые женщины. "Что заставляет их так одеваться, жара или вечное желание молодости нравится и очаровывать, или сексуальная революция, или дух этого города? – с легкой завистью подумала Соня. – Что вообще дает человеку полная сексуальная свобода? Радость, калейдоскоп эмоций, богатый опыт или грусть и чувство потерянности в мире похоти, жадных рук и равнодушных сердец?" А мимо лениво проплывала разношерстная толпа, люди со всего мира, приехавшие в этот уголок необузданной свободы. Дул свежий романтичный освежающий уносящий прочь грустные мысли летний ветер. Особый морской воздух Амстердама, пропитанный соблазнами: легкой любовью, легкими наркотиками и жизнью, якобы свободной от всех условностей и предрассудков, будто толкал к необдуманным поступкам. А вокруг пестрели дома, наклонившиеся к каналам, причудливые крыши, украшенные фасады проносящееся мимо велосипедисты как символ простых радостей жизни, которые сближают нищих и миллионеров, здоровых и больных.

Элай неожиданно взял Соню за плечи сильно и одновременно нежно:

– Я хочу быть с тобой, я люблю тебя, – его голос звучал уверенно и страстно.

Они стояли посреди площади, ветер усиливался, небо вдруг заволокло тучами. Соня почувствовала радость и неясную тревогу, ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди:

– Зачем? Я тебя никогда больше не увижу!

– Ну и что, это будет самое прекрасное воспоминание в нашей жизни. Если мы не останемся наедине сегодня, ты будешь всю жизнь жалеть об этом.

– Но почему?

– Это не объяснить, можно только почувствовать, я вижу по глазам, что ты тоже меня любишь. Ведь это так?

– Мне кажется- да, – после некоторой паузы сказала Соня, ей стало вдруг так одиноко в этом городе. И она чувствовала, что неравнодушна к Элаю. Между ними пробежала волшебная искра, которая связывает мужчину и женщину и дарит блаженство, страдание, упоение и слезы.

– Но я не могу оставить Данилу.

– Мы возьмем его с собой. Соня- любовь самое лучшее, что есть в жизни, все остальное не так важно. Все в конечном итоге делается либо ради корысти либо ради любви. Но жить ради денег скучно и тяжело, а ради любви весело и прекрасно, – он откинул волосы со лба, – возьми меня под руку.

Он был очень красив в этот момент, у него было такое мужественное и одновременно молодое лицо, что Соня невольно им залюбовалась. Правильные черты , большие черные глаза, в которых светились бесшабашность и отвага. Соня решила, что она должна стать счастливой именно сейчас, в этом прекрасном городе. С Элаем ей не хотелось состязаться в остроумии, ей было хорошо с ним, как с давним другом. "Что главное для настоящей любви? Бешеная страсть? Уважение? Схожесть интересов? Психологическая и физическая совместимость? Иногда ничего из этого нет, и все равно людей тянет друг к другу неудержимо неотвратимо, как падающий самолет к земле. Любовь это самая чудесная в мире тайна. Если я сейчас попрощаюсь с Элаем, меня всю оставшуюся жизнь будут мучить сожаление и грусть", – почему-то подумала Соня.

Неожиданно хлынул дождь, он заливал прохожих, велосипедистов, дома - все вокруг.

Влюбленные позвали Данилу. Хорошо, что начался дождь, и не пришлось ему объяснять, почему надо уходить с аттракционов. Они шли по узкой улочке вдоль канала, не обращая ни на кого внимания.

– Сколько у тебя было женщин? – шепотом спросила Соня.

– Увидев тебя, я забыл обо всех, так что не помню, – улыбнулся он, хитро прищурившись.

– Я любила одного человека, но это было в прошлом. И я…Я убила своего ребенка, сделала аборт – тихо сказала Соня.

Ее настроение внезапно испортилось. "Все равно мне не избавиться от неприятных воспоминаний. И я уже не знаю, что это, муки совести или расстроенная психика. Этот кошмар будет мучить меня всегда", – подумала она.

Элай удивленно посмотрел на Софию.

– Расскажи мне, что тебя беспокоит, – попросил он.

Соня рассказала историю с Денисом. Когда она говорила, он вспоминал Габриэллу. «У каждого человека в жизни своя трагедия, но наши несчастья похожи, почти все они связаны с близкими людьми, которые причинили нам страдания»,-подумал он.

– Эта боль своего рода наказание за грех,- сказал он Соне.- И она пройдет, через год или через месяц или завтра. Не знаю, но пройдет обязательно. А пока тебе надо просто терпеть это, своим недовольством ты ничего не добьешься, так что старайся избавиться от досады.

– Откуда ты знаешь?

– Не могу точно ответить, мы, цыгане, многое чувствуем, у нас есть такой дар.

Сердце девушки как будто опустилось вниз, а затем снова взмыло вверх и радостно забилось. Ей было стыдно и в то же время невыразимо сладко открыть ему самые сокровенные душевные переживания. И, когда Элай произнес эти слова, которые непонятно почему облегчили ее боль, Соне страстно захотелось быть с ним. Разделить с любимым самое сокровенное, отдаться ему целиком и полностью. Пусть он владеет ее душой и телом и открывает ей тайны бытия. Это высшее счастье быть с этим молодым, мудрым, красивым, добрым и в чем-то строгим человеком.

– Я люблю тебя, очень, – неожиданно для самой себя произнесла она, задыхаясь от волнения.

– Соня, дорогая, я тоже тебя люблю, ты самая прекрасная девушка на свете, мы обязательно будем счастливы, – ответил Элай, глядя ей в глаза.

Некоторое время они шли молча, слова были не нужны.

– Посмотри на эти баржи, – сказал юноша, – это плавучие дома.

Соня улыбнулась. "Как это, наверно, здорово жить вот так, просыпаться и чувствовать легкое покачивание на воде канала. Как бы я жила, если бы родилась здесь в Амстердаме? Наверное, так же как и везде, только у меня в памяти, в подсознании были бы эти каналы и мосты, эти прекрасные дома и это неизменное убеждение, что право каждого человека- жить так, как он считает нужным".

Она прижималась плечом к руке Элая, и чувствовала себя абсолютно счастливой. Но почему-то неожиданно ей пришла мысль, что эта радость может скоро закончится.

– Соня, дорогая, все будет хорошо, – прошептал цыган, который будто угадал ее мысли, – этот день будет лучшим в твоей жизни.

– Как вы все похожи, – вздохнула в ответ девушка, – я имею в виду вы все с Летучего Голландца, говорите про один день, в который будете счастливы.

– Ненаглядная моя, а возможно ли быть счастливым всегда? В моей жизни бывают только редкие радостные моменты, когда мы выходим на сушу раз в неделю, но я готов смириться с этим. Я привык к тому, что вся жизнь –это безконечная борьба и это даже интересно в каком-то смысле. От этого становишься сильнее, но бывает так больно и тяжело и так хочется иногда отдохнуть.

– И как ты отдыхал, когда выходил на берег? – спросила Соня.

– Я ходил и смотрел на мир, который постоянно менялся, это было так удивительно. Я стал как бы сторонним наблюдателем, зрителем в театре, который получил возможность не покидая зрительского зала, смотреть один спектакль за другим. Меняются пьесы, актеры, декорации, уходят одни режиссеры, приходят иные, публика покидает зал, им на смену является новая. А ты сидишь и наблюдаешь за этим праздником жизни, где есть место трагедии, мелодраме, фарсу и комедии. Ведь знаешь, говорят, что нет худа без добра. Я вижу в нашей жизни что-то положительное. Если бы не упрямство капитана, мне никогда не довелось бы увидеть, как все преобразилось за столько веков.

А тем временем ливень становился все сильнее, прохожие открывали зонты и ускоряли шаг.

"Зачем люди вступают в близкие отношения, – думала Соня, – это не просто инстинкт. Это возможность выпить глоток свежести и счастья среди повседневной суеты. И шанс узнать друг друга глубоко, до конца, в этом особая, ни с чем не сравнимая, прелесть. И еще ты не чувствуешь себя одиноким в жестоком и равнодушном мире. Мне кажется, именно это ощущение сопричастности попытке всего человечества слиться с любимыми в едином порыве блаженства, забыть про горе и смерть, и называется жизнью. У меня просто был неудачный опыт. Но теперь, кажется, я начинаю понимать, где это тонкая грань между развратом и настоящим чувством".

– Куда мы идем? – с тревогой спросил Данила, – Как нас найдет Александр, когда его отпустят? Идет дождь, а у нас даже нет запасной одежды.

– Мы как раз идем в такое место, где можно отдохнуть и переждать дождь, а потом вы вернетесь, и будете ожидать капитана, – улыбнулся Элай.

Они подошли к молодежному общежитию.

– Ты как будто знал, что мы придем именно сюда? – спросила Соня.

– Да, конечно, мы специально сюда шли, – загадочно улыбнулся Элай. Они вошли в здание и сняли два номера: один с телевизором для Данилы, а другой- для себя. Затем поднялись по довольно обшарпанной лестнице на второй этаж. Навстречу им спускалась группа громко поющей молодежи студенческого возраста. Соне эти люди показались неадекватными.

– Накурились травки, ребята зря не теряют времени, – вздохнул Данила.

– Прекрати, никакой травы, алкоголя и сигарет, подождешь нас здесь, – строго сказала Соня.

– Догадываюсь, чем вы будете там заниматься, – негромко заметил Данила. Но Соня не ответила. Она волновалась, и ей было не до словесных перепалок. Девушка быстро настроила Дане канал, по которому показывали боевик на английском языке.

Они с Элаем, наконец, вошли в свой номер. На окнах висели бледные занавески. Все убранство, выполненное в пастельных тонах, было довольно скромным. Большая кровать посреди комнаты, картина в стиле авангард на стене. В углу стоял маленький телевизор.

Соня положила ключи на тумбочку при входе и неловко остановилась посреди комнаты, глядя на Элая. Именно о самой близости с Денисом у нее были смутные воспоминания, и сейчас ее страстное желание сочеталось со смущением и страхом, и от этого чувства были еще острее, и сладко сжималось сердце.

– Идем! – Элай привлек ее к себе.

Это был удивительный поцелуй, страстный и целомудренный одновременно. Элай жадно впился в ее губы своими сильными тонкими губами, у Сони закружилась голова. Он мягко подтолкнул ее, и они упали на кровать. Цыган быстро раздел ее и разделся сам. Соня от смущения не смела открыть глаза. Они все время продолжали целоваться. Одновременно Элай умело ласкал ее своими сильными руками, и скоро она почувствовала экстаз, почти мучительный, удивительное новое ощущение. У Сони в голове все смешалось, ей хотелось быть с ним, с этим, вдруг ставшим таким родным и близким человеком. И вот, наконец, наступил момент когда она была по-настоящему счастлива, плакала и без конца целовала Элая. Это было прекрасное сочетание стыда и наслаждения, а в конце взрыв, восторг, когда забываешь обо всем на свете. Все это рождало необыкновенно глубокое чувство благодарности, любви, счастья и полного единения с другим человеком. Когда все закончилось, Соня поняла, что она теперь не сможет расстаться с Элаем.

Они лежали и смотрели в окно. Им был виден маленький кусочек ослепительного синего неба. Пока они были вместе, тучи рассеялись, и закончился дождь.

– Послушай, – сказала Соня, – я теперь не смогу с тобой расстаться. Пусть Данила один едет домой, а мы останемся вместе на Летучем Голландце. Конечно, мои близкие расстроятся, но я не могу иначе.

Соня представила себе гнетущую обстановку на корабле, бесконечные штормы, и ей стало страшно. "Но это все равно лучше, чем расстаться с Элаем, – думала она. – После того, что между нами произошло, я просто не могу никогда не встречаться с ним, это будет хуже смерти. Он мне теперь необходим как воздух, только рядом с ним жизнь обретает законченность и смысл. Ведь мой любимый привык к этим страданиям на корабле, может, и я со временем привыкну".

– Сонечка, дорогая, –по–английски в его устах ее имя звучало так забавно. Элай погладил девушку по руке. – Ты действительно этого хочешь? Подумай, как это тяжело, ты наверно себе не представляешь этого до конца.

– Нет, представляю, – горячо воскликнула Соня, – я готова на все ради тебя, на любые испытания.

Элай вздохнул.

– Я думаю, Александр убил бы меня, если бы мог.

– Нет, я объясню ему, он поймет.

– Соня, хотя он тебе родственник, капитан совсем не такой, каким ты себе его себе представляешь. Александр очень жесток и раньше мог убить, не задумываясь, он всегда носит с собой пистолет. Правда, теперь нас нельзя уничтожить.

– Неужели, это так? – Соне было очень тяжело слышать это. – Но сейчас он, наверно, изменился?

– Не знаю, он очень сожалеет обо всем, что сделал, но это какое-то злое сожаление, безысходность. Ты понимаешь, о чем я?

– Да, наверно, – кивнула Соня, – а что он может сделать? Действительно ангел явился ему тогда около мыса Доброй Надежды?

– Да. Я чувствую, что все это существует- и ангелы, и Бог, и силы тьмы. Я хотел выяснить, что сказал посланник от Господа, но капитан не будет разговаривать на эту тему. Александр никогда не был доволен жизнью, даже до проклятия. Впрочем, неважно. Соня, дорогая, послушай меня, я не могу взять тебя на корабль, потому что люблю тебя. Странствие на проклятом Летучем Голландце это ужасно, ты должна жить своей жизнью.

– Но почему?! Неужели ты серьезно?! Ты не можешь не взять меня с собой!

– Послушай, милая, я люблю тебя, но ты должна уехать, любя тебя, я не могу допустить твоего возвращения на корабль, – его голос стал неожиданно жестким.

– Меня уже предавали, и ты хочешь снова предать меня? Но зачем мы тогда были сейчас вместе? – в ужасе воскликнула Соня. Она никак не ожидала такого ответа. Отчаяние и страх окатили сердце ледяной волной.

– Потому что мы любим друг друга, ты тоже хотела этого. Я не думал, что ты решишь всегда быть со мной, – сказал он, чуть растерянно, – но тут же овладел собой. -Милая моя, у меня есть определенные принципы. Ты не понимаешь, что для тебя лучше, душевная боль пройдет и наша встреча станет самым прекрасным воспоминанием.

– Но почему? Ведь нам хорошо вместе, разве я не могу сама решать, как мне жить?

– Нет, Сонечка, дорогая, ведь я же мужчина.

– Ну и что, черт возьми! – Соня рассердилась. – Ты негодяй, ты обманул меня! Она неожиданно разрыдалась.

– Я не буду никого ни о чем умолять, – подумала София.

Элаю было неловко, он не хотел обманывать Соню, а мечтал подарить ей прекрасный день. Ему казалось, что девушки из двадцать первого века легко относятся к таким встречам. "Видимо, я все-таки плохо знаю этот современный мир, – думал цыган, – но мне нельзя идти у нее на поводу. Я тоже хотел бы быть с ней всегда. Но я не могу взять Соню с собой, просто не могу, и она не поймет, почему. Ей нельзя все рассказать. Какая же она красивая! Это была волшебная встреча, и я никогда ее не забуду, однако впереди меня ждет унылая вечность, и только воспоминания будут согревать мое сердце".

Он попытался обнять ее, но Соня оттолкнула его.

– Давай я тебя провожу. Любимая, ты не знаешь этот город, ты в ужасном состоянии, пойдем вместе.

Элай тоже стал одеваться.

– Не надо, не провожай меня, от этого будет еще хуже, только если мы поедем вместе на корабль, – попросила Соня. У нее внутри затеплилась надежда.

– Нет, даже не думай об этом, тебе надо жить здесь, – сказал Элай мягко, но настойчиво.

– Ну, тогда не провожай меня, сиди тут, пошел ты, не хочу тебя видеть! Соня была в ярости. "Почему он решает за меня, – думала она. – Мне будет так тяжело без Элая, но не буду же я сейчас унижаться и умолять его, к тому же я чувствую, что это бесполезно. Я так доверяла ему и вот теперь между нами непробиваемая стена, какие-то идиотские принципы! Неужели любимый не понимает, что лучше для меня? Ну, пусть все идет своим чередом, я имею чувство собственного достоинства и не стану его больше уговаривать".

– Позволь мне, я хотя бы поцелую тебя на прощанье… Прости, нам нельзя так расставаться, – ее возлюбленный говорил очень страстно и убедительно.

Но Соня решила быть непреклонной.

– Либо поедем на корабль, либо прощай и никаких поцелуев, – сказала она сурово, с трудом сдерживая слезы.

– Хорошо, я никогда не забуду тебя, моя милая девочка, – Элай послал ей воздушный поцелуй, в его голосе звучала нежность, ему тоже было очень грустно.

Соня быстро оделась, забрала Данилу и вышла на улицу. Мучительное ощущение пустоты охватило ее.

"Я, конечно, могу сама приехать на корабль, уговорить Элая жить со мной. Но это будет уже не то. Где тогда будет мое человеческое достоинство? Раз он уже отказался, все испорчено, и ничего не поправить. Неужели, и в этот раз я ошиблась? Почему какой-то злой рок отнимает у меня счастье?", – с горечью думала Соня. Эти мысли были какими-то болезненными и вязкими.

Она не видела ничего вокруг и шла, уставившись под ноги. Данила что-то говорил, но она не слышала.

– Я привыкну жить без него, наверно. Я буду встречаться с другими мужчинами, – меланхолично бормотала она, не веря самой себе.

– Что ты такое говоришь? Соня, Соня, очнись, нам надо искать капитана, идти обратно на площадь Дам, его, наверно, уже отпустили, – громко сказал ей брат.

Девушка не ответила. Она смотрела на журчащую воду канала. Соне было нехорошо, мрачное уныние полностью окутало душу, как глубокий снежный покров зимний лес. Не хотелось никуда идти, ни на что смотреть.

Все вокруг казалось мрачным и серым, и ничего не радовало. У нее промелькнула мысль, что, может быть, она теперь всегда будет пребывать в такой мрачной тоске, ни на что не реагируя, и это, конечно, будет тяжело, но она, вероятно, со временем привыкнет.

– Что случилось? Ты уверена, что мы правильно идем? Мне кажется, мы заблудились! – закричал Данила, тряся сестру за плечо и стараясь ее расшевелить.

– Не знаю, – уныло ответила она.

– Что все-таки случилось, ты можешь мне сказать? – громко закричал Данила, думая, что воплем приведет Соню в чувство.

Его сестра не отреагировала. Она стояла на узком тротуаре, люди задевали ее, но Соня не обращала на это внимания.

Даня махнул рукой и сказал:

– Стой здесь, я сейчас приду, – и отошел, чтобы спросить дорогу.

И тут Соня увидела огромный розовый лимузин, зрелище очень непривычное для Амстердама, жители которого, как правило, не афишируют свои доходы. Автомобиль с трудом передвигался по узкой улице. Вдруг он резко остановился. Оттуда вышли двое мужчин в черном и взяли Соню под руки.

Соня закричала от испуга по-русски:

-Что вы делаете! Отпустите меня!- и никто из прохожих ее не понял. Ее втолкнули на заднее сиденье. Это был действительно роскошный лимузин, в центре располагался небольшой бассейн с водой бирюзового цвета, на заднем сиденье она увидела Дирка, одетого в белую с черными полосками рубашку, белую жилетку и белые брюки. "Все, наверно, очень дорогое", – подумала Соня отстраненно.

– Что вы здесь делаете, зачем меня схватили?! – закричала она не своим голосом, внезапно очнувшись от своего безразличного состояния. Сейчас у нее не было никакого настроения заниматься словесной дуэлью.

– Я искал тебя, дорогая, – сказал Дирк, чуть улыбнувшись и наклонился к ней.

– Зачем? – Соня была крайне раздражена.

– Я хотел подарить тебе счастье, – он старался придать своему голосу романтический оттенок, но получился несколько недовольный тон: Дирка откровенно злило Сонино настроение.

– Послушай, что случилось? – с тревогой спросил он. – Тебя кто-то обидел? Может быть, шампанского?

– Вы не имеете права насильно сажать меня в эту машину, отпустите меня немедленно! Мне надо искать капитана. Что с Данилой? Она попыталась открыть дверь, но та была заблокирована.

– За Данилой посмотрят мои люди, – сказал Дирк, – не нервничай, все хорошо. Может быть, ты хочешь виски или вина?

– Да, хочу, – неожиданно для самой себя ответила Соня. Он налил ей в хрустальный бокал пенящейся жидкости.

"Теперь все пойдет как по маслу, – думал штурман, с удовольствием рассматривая спутницу, – до чего же все-таки возбуждают юность, неискушенность, наивность. В сочетании с моим опытом и порочностью это будет как дорогое вино большой выдержки к изысканному обеду".

Соня осушила бокал за два глотка. "Лучше напиться, чем впасть в отчаяние, ведь все так плохо", – подумала она. Ей стало немного лучше, и она будто погрузилась в какой-то туман, но с другой стороны неприятные мысли стали острее.

– Почему вы все следите за мной, ты, Элай? Как это надоело! – сказала она.

– Элай? – Дирк нахмурился. – Ты встречалась с ним? У вас что-то было? – он внимательно посмотрел на нее.

"Странно, – подумала Соня, – Дирк, который так сильно волновал меня, сейчас не вызывает никаких эмоций кроме раздражения. Неужели после той встречи с цыганом я уже никого не смогу полюбить?"

– Да, и что? Почему вас это беспокоит? – с вызовом сказал она. Злость и обида на Элая стали сильнее, ей хотелось выразить свои эмоции.

– Я не буду с вами встречаться, вообще не собираюсь, запомните это! Никогда ни при каких обстоятельствах! Никогда! – истерично закричала Соня. – Так что откройте машину, и я выйду. И приведите сюда Данилу.

Лицо Дирка на минуту исказилось от внутренней боли. Но он овладел собой.

– Послушай то, что вы с Элаем были вместе, ничего не значит. Все, от чего ты сейчас расстроена, лишь иллюзия, придуманные проблемы, ты слишком молода. Потом все забудется. Элай не тот человек, который тебе нужен, он до сих пор мечтает снять проклятие и живет своими фантазиями. Ты забудешь о нем. Давай сейчас расслабимся и хорошо проведем время.

Но Соня была очень раздражена. Ее боль и безразличие неожиданно сменились истерикой.

– Нет, не проведем! Выпустите меня, я вас ненавижу и вас и ваш гадкий корабль!

Соня стукнула кулаком в стекло, но оно было небьющимся. Она заплакала. Штурман налил ей еще выпить. Она так же залпом осушила стакан.

– Ну что ты плачешь? – спросил Дирк и обнял ее за плечо одной рукой.

Соня долго и путано говорила о том, как сложна жизнь, а потом стала глупо шутить.

– Ну так, может быть, теперь, когда у тебя улучшилось настроение… – осторожно начал Дирк.

– Нет, – сказала Соня. – Завтра, может быть, но не сегодня, – и она загадочно и расслабленно улыбнулась. – Вообще я тебя не люблю. А где капитан и Данила? Они, наверно, уже на Летучем Голландце? А мы же должны ехать в Петербург! Это ты здорово придумал заказать лимузин с бассейном! Соскучился по водной стихии? – Соня нахмурилась, но тут же улыбнулась и хлопнула Дирка по плечу.

– Да, а вообще Амстердам прекрасен. Люблю его, ты чувствуешь, в воздухе как будто разлит аромат любви? – Дирк курил дорогую сигару и улыбался. Он казался самому себе образцом мужественности, успеха и привлекательности. "Как она могла предпочесть мне какого-то цыгана, у которого к тому же не все в порядке с головой. Придурок! Мерзавец! Но я все равно своего добьюсь, этот мир принадлежит мне".

– Да, мне нравится этот город, – продолжала Соня, – он какой-то такой, знаешь, какой-то такой свободный, неза… неза… – она засмеялась от того, что не могла произнести слово, – незакомплексованный.

Дирк осторожно положил руку Соне на поясницу, и в этот раз она не стала его отталкивать.

– У вас есть покурить? – спросила Соня шепотом. Ей хотелось расслабиться и забыть обо всем.

– Что именно?

– Да, вот например это… марихуана, здесь ведь все пробуют марихуану.

– Сейчас организуем, – Дирк улыбнулся. "Как мне больно, что эта девочка была с Элаем и теперь ускользает от меня, я опоздал на какой-то час. Досадная оплошность, которую уже не исправишь, время не повернешь назад. Но, в конце концов, не так страшно, что она только что переспала с другим. Соне тяжело, она чем-то очень расстроена, в этом тоже есть своя прелесть, ее несчастный вид меня возбуждает. Она сейчас прекрасна как бурное взволнованное море".

Соня закурила. Через некоторое время ей стало весело, и она захохотала. Ее смешило все, и наклоненные дома, и множество каналов, и баржи, и наряд Дирка.

Вдруг Соня с удивлением поняла, что совершенно не помнит, в каком она городе, ну просто не помнит и все. Она вдруг увидела, что на ручке двери маленькая, едва заметная трещинка и сконцентрировалась на ней. Какая интересная необычная царапинка! Соня несколько минут смотрела на нее, не отрываясь, а затем перевела взгляд. Неожиданно ее сознание пронзила мысль: "А кто сейчас рассматривал дверную ручку? Неужели это была я? Нет, не я. Тогда кто? А кто же я? Что я из себя представляю? Может, меня вообще нет? Нет, в принципе. Я не понимаю, что значит быть собой, и от этих мыслей можно сойти с ума. Я как сущность не существую, как странно". Она попыталась вспомнить, что было вчера, и не смогла. Соня помнила, что она жила в Петербурге, а вот, что произошло вчера и позавчера, было как в тумане, недавнее прошлое будто провалилось в черную дыру, лишенную событий и воспоминаний. "Забавно, не знаю, где я, и что со мной происходило". Тут Дирк показался ей парящим в воздухе.

– Ты научился летать? – весело спросила она и расхохоталась.

Помощник капитана смотрел на нее, не отрываясь, и ему казалось, что сейчас у него сведет руки и ноги от мучительного желания. Давно с ним не было такого. Женщинам приходилось стараться, чтобы завести его. Все надоело, и это негативно действовало на весь организм. Но в тот момент он как будто снова проснулся и был готов почувствовать всю остроту наслаждения. Он даже испытывал нечто вроде неприязни к Соне. "Она портит мне настроение, пора заканчивать эту игру. Но я не буду ничего делать без ее согласия" – подумал Дирк. Еще с тех пор как погибла Лурдес, он старался не допускать никакого насилия над женщинами, если, конечно, это была не игра с согласия обоих.

Но Дирку, который давно познал все запретное, нередко приходили в голову мысли о сексуальности боли и страдания, ведь не зря с этим связаны и первый опыт женщины и рождение ребенка. Наверно, природой так и задумано, что мужчина должен повелевать, воспитывать и наказывать, -думал он. Дирк стал чаще задумываться об этом, побеседовав с одним матросом с корабля, это был старик с мужественным страшным лицом, почерневшими зубами и одним глазом. Он говорил, что секс без боли все равно, что нехмельное пиво и так хохотал, что даже видавшему виду штурману становилось не по себе. "Почему некоторым людям нравится терпеть или причинять боль? Каким образом можно наказывать физически?" – думал Дирк и погружался в возбуждающие, сладкие и мучительные фантазии. Сердце замирало от восторга, будто отравленное пьянящим напитком порочных желаний, но с другой стороны эти мысли перекликались с тем несчастьем, невольным убийством Лурдес, которое изменило его жизнь. Фантазии на такие темы приносили какое-то болезненное наслаждение как при виде мертвого растерзанного тела врага, и штурман гнал от себя эти мысли, но они приходили снова.

– Итак, деточка, давай выполним предназначение мужчины и женщины.

Дирк попытался привлечь к себе и поцеловать Соню. Но она оттолкнула его.

С ней произошла удивительная перемена. Она стала видеть мир в каком-то странном свете, все казалось ужасно смешным. Цвета были очень яркими и насыщенными как в мультфильме. Мир представлялся ей игрушечным. Соня сама будто только вышла из другой реальности, как из-под какого-то прозрачного купола. Ей было удивительно трогать стекло машины, свои руки, сумку. Все вокруг сделано специально для того, чтобы она могла поиграть в жизнь. Соне пришла в голову странная мысль, что сейчас эта огромная игрушка сломается, случится сбой программы, и в результате произойдет нечто ужасное.

Соня не помнила, сколько продолжалось такое необычное состояние. Ей казалось, что очень долго, но на самом деле прошло совсем немного времени. Внезапно ее самочувствие сильно ухудшилось. Девушку стал колотить очень сильный озноб. Она пыталась согреться и не могла.

– Почему такой холод?

– Деточка, тебе кажется, – ответил Дирк, уже с трудом сдерживая раздражение. "Не стоило давать ей траву, как-то я не подумал, устал, перестал соображать, допускаю уже вторую оплошность".

Вдруг Соне стало очень страшно. Ведь Дирк собирается ее убить. Она не помнила, кто этот мужчина и как она с ним познакомилась. Но она очень отчетливо знала, что он киллер, ему заплатили, и он охотится на нее.

– Не убивай меня, не убивай, отпусти, пожалуйста! – закричала Соня.

– Что за бред, я не собираюсь тебя убивать, – процедил Дирк сквозь зубы.

– Ты собираешься меня убить, я знаю, ты киллер, не смей этого делать. Я хочу жить, я хочу жить, я хочу жить!

Соня повторяла одно и то же с искаженным от страха лицом, дергала ручки и пыталась выйти из машины.

У Дирка перед глазами промелькнуло видение из прошлого, мертвая молодая прекрасная женщина, которую он не хотел убивать. Его охватила ярость.

– Ты мне не нужна. Не нужна нисколько! Убирайся, не получилось и ладно, в конце концов, таких девчонок на планете миллионы. Он с наслаждением ударил ее два раза по лицу и что-то сказал шоферу по громкой связи. Двое ребят в черном, которые сажали Соню в машину, вытолкнули ее на тротуар.

Дирк курил, глядя Соне вслед, и думал, что ему немного жаль ее. Как жаль наркоманов, больных и несчастных на всей этой грустной планете. Но, что поделаешь, такова жизнь, они тоже терпят разные страдания на своем корабле.

Его гнев постепенно прошел. Дирк стал размышлять о том, что такое любовь и что именно мы находим в обладании. "Это жажда власти, первобытный инстинкт, самое острое на свете наслаждение, но не только. Почему я хотел быть с Соней? Она дурочка, дрянь. Но есть нечто, что влекло меня к ней. Нет, не просто физиологический момент, а еще какая-то странная душевная близость с юной девушкой. Может быть, у меня тоже сохранилась какая-то молодость души, как у нее… Нет, глупость. Просто, обладая ее юным телом, я стану как будто моложе. Но и это не то. Возможно, в достижении близости с понравившейся женщиной глубинная суть жизни, глоток самого настоящего реального бытия. В том чтобы обладать, властвовать – предназначение сильного пола. И чем больше возрастное и социальное различие, тем больше прекрасное трогательное и трагичное подчинение женщины мужчине.

Иногда мне даже приходило в голову, что проявляя нежность к девушке, я теряю собственное моральное превосходство. Но это не так. Я снисхожу до нее, как высшее существо снисходит к низшему. Это игра. Не зря христиане говорили о подчинении женщины мужчине в наказание за грех. Наказание предполагает страдание и боль. И женщина должна пройти через унижение, иначе нарушится мировая справедливость. Поэтому любовь неразрывна с болью. И в этом есть нечто прекрасное. Я давно это понял. Страдание не надо создавать. Оно приходит само и тут есть удивительно красивый эстетический момент. Справедливость всегда прекрасна. Однако, иногда мы для собственного удовольствия причиняем телесную боль нашим партнерам, унижаем их морально и физически, что приносит самые сладкие и проникающие до глубины души эротические переживания. Это и есть обладание в прямом смысле слова, полная власть над другим человеком.

Но то, что произошло тогда с Лурдес, не имеет отношение к сексуальному наслаждению, которое приносит боль. Ее смерть была трагической случайностью.

С другой стороны, женщина тоже проникает в сердце человека, приобретает над ним власть, по-своему мучает его. Мужчине также нужно не бояться страданий и полностью открыть свою душу и тело, и тогда можно познать настоящее счастье. Наслаждение переходит в страдание, и страдание переходит в наслаждение по закону единства и борьбы противоположностей, и они неотделимы друг от друга. Я никого не допускаю в свое сердце и, может быть, поэтому моя жизнь так пуста. Как все-таки жаль, что ничего не получилось с Соней".

Он тяжело вздохнул и приказал остановить лимузин, чтобы выйти прогуляться.

А тем временем Соня помчалась, куда глаза глядят, пытаясь убежать от воображаемого убийцы. Потом она немного успокоилась, действие травы стало проходить, подступили сонливость и апатия. Соня еще не совсем пришла в себя, но она немного стала ориентироваться в пространстве и почему-то решила, что для избавления от плохого самочувствия нужно купить еще марихуаны. Девушка зашла в кофе-шоп и попросила у официантки сигарет с наркотиком.У нее снова началась эйфория, а потом появился страх. Соня стала вести себя совершенно неадекватно. Она смутно помнила, как незнакомые люди остановили ее. Они что-то спрашивали и вводили ей какие-то лекарства.

Соня потеряла сознание, а потом вдруг увидела себя со стороны. Она лежала на больничной койке, вокруг нее суетились врачи. Соня стояла рядом и смотрела на действия докторов. Внезапно она поняла, что умерла и видит свое тело, а ее душа осталась жива. Это осознание пришло к ней спокойно и естественно как понимание того, что наступило утро. Ее новая плоть выглядела как прежняя, но состояла из тонкого эфира. Все движения София совершала с необыкновенной легкостью, будто силой мысли. "Оказывается, можно передвигаться так быстро и без всякого напряжения, как это удобно", – подумала Соня. Ее прежнее тело показалось ей ужасным неуклюжим грубым и неповоротливым.

Но ей было страшно, но вовсе не от того, что она умерла, а от чего-то еще. Она не знала, что будет дальше, и как ей теперь существовать, и это было невыносимо. Соне казалось, должно произойти что-то ужасное. Легкость передвижения ее нового существа совершенно не гармонировала с тревожным внутренним состоянием.

Она подошла к себе, потрогала свое лицо, потом врачей, но никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Соня с изумлением обнаружила, что может проходить сквозь людей. Она решила полетать и стала парить под потолком. И тут ее стал охватывать страх, темный гнетущий бесконечный. Он заполнял собой все ее новое существо и постепенно мир вокруг стал погружаться во тьму. Все стало сначала серым, а потом становилось все темнее и темнее. София продолжала различать в темноте очертания предметов и вдруг ясно почувствовала, что рядом с ней кто-то есть, какие-то омерзительные существа, страшные и могущественные.

"Значит, наши первобытные страхи, боязнь темноты и смерти имеют объяснение. Я еще не знаю какое, но очевидно, что за гробом начинается самое ужасное. Может, это силы тьмы? У меня кошмарное ощущение, будто я погружаюсь в вечный мрак. Но мне кажется, я не сделала ничего плохого, я приняла наркотик от безысходности, а любила искренне. Только аборт можно считать плохим поступком, но и это спорный вопрос. Господи, что же происходит?! Может, не зря мне приходили мысли, что высший разум это злое существо, которое наслаждается нашими страданиями".

Она интуитивно поняла, что ее сейчас ждет встреча со Злом, и это было невыносимо, лучше было раствориться уйти в небытие, которого, как выяснилось, не существует. Соня заметалась по комнате как птица в клетке, и вдруг почувствовала сильную боль в груди. Она снова очутилась в своем прежнем теле. Было очень тяжело, но все-таки лучше, чем там.

"Оказывается, после смерти нас ждет нечто неизведанное и страшное, – думала Соня, постепенно приходя в себя и оглядываясь вокруг – и мы будем продолжать жить, но в другом качестве. То, что я пережила, ужасно, но все-таки хорошо, что душа не исчезает бесследно. Мне всегда казалось абсурдным, что мысли и чувства, любовь и ненависть, все величие и красота человеческого духа исчезают бесследно, как только кислород перестает поступать к головному мозгу. Я чувствовала, что наши страдания и мечты, слова и мысли уходят в вечность. Подобно тому, как живет в памяти воспоминание о первой росе на весеннем цветке, об ушедшем детстве и слезах счастья прозрачных как капли дождя. Но почему там ждет встреча со злом? Этого я не понимаю. Я предполагала, что после смерти мы погружаемся в нирвану, бесконечное блаженство и сладкое забвение".

Зрение, наконец сфокусировалось, девушка увидела сидящего перед ней молодого врача в очках. Он рассказал ей, что с ней произошло.У Сони было сильное отравление и остановка сердца, ей промыли желудок и ввели через капельницу лекарства для снятия интоксикации и восстановления адекватной сердечной деятельности. Ей бесплатно оказали первую помощь, а далее предложили связаться с российским консульством. Оно находилось в Гааге. В этот город надо было еще около часа ехать на поезде. Соня звонила туда несколько раз из больницы, но почему-то не дозвонилась. Через два часа она почувствовала себя лучше и ее выпустили после того, как София написала отказ от госпитализации. У нее была сильная слабость. Она с трудом вышла за ворота больницы и в нерешительности остановилась. Соня обнаружила, что находится на узкой старинной улице в старой части города.

Девушка была ужасно расстроена всем произошедшим и не знала, куда ей идти. В итоге она решила отправиться в порт. Ведь капитан неизбежно вернется туда. И, если Данила не вляпался в какую-нибудь историю, он, скорее всего, тоже будет там. Это Соня чувствовала интуитивно. "Потом мы с братом найдем российское консульство, в любом случае, мы сегодня уедем. Но как ужасно, оказывается, умирать. Какой Дирк, все-таки негодяй! И зачем надо было принимать наркотики? Непростительная ошибка, только бы удалось теперь все исправить".

День приближался к вечеру, становилось прохладнее. Шумный город будто не заметил ее трагедии. Соня присела на скамейку в небольшом сквере. Дул свежий морской ветер с канала. Улыбающийся пожилой мужчина стоял около большой в два человеческих роста шкатулки на колесиках. Она была украшена лепниной и движущимися фигурками. Из нее лилась, как ручей весной, простая веселая музыка. "Это шарманка" – догадалась Соня. Возле фонтана, в котором центральный поток воды распадался на множество искрящихся струек, резвились дети.

"Все-таки здорово, что я осталась в живых. И жизнь несмотря ни на что приносит радость, счастье даже просто вдыхать этот морской воздух, видеть небо и ходить по земле. Но как незаметно проходит время, сменяются поколения. И такое ли уж большое значение имеет, что мы сделали и чего мы добились, если все равно все забудется, исчезнет в вечном сверкающем карнавале трагических масок. Я понимаю выбор тех людей, которые решили принимать наркотики или алкоголь, их существование проходит в сладком забытье. Но, с другой стороны, они сломались, не приняли вызов судьбы. Ведь так тяжело принять всю боль, которую посылает нам жизнь. И нет более великого счастья, чем преодолеть все и оказаться победителем. Тем, кто сидит в баре у подножия горы, не дано почувствовать упоения альпиниста, достигшего вершины. Холодный ветер, снег в лицо, страшная усталость, но мир внизу как игрушка на ладони, и голова кружится от высоты и от счастья. И пусть впереди новые страдания, пьянящий вкус победы останется в сердце навсегда. И даст силы покорять новые вершины".

Соня почти задремала, она была переутомлена. Но через несколько минут опомнилась, надо было спешить и искать Данилу.

Она потянулась к сумочке проверить авиабилеты. До поездки на лимузине Соня часто смотрела на месте ли они, но потом это вылетело из головы! Она с ужасом поняла, что сумочки нет. "Какой кошмар, ведь там были электронные авиабилеты и подаренные капитаном драгоценности, память о нем! Как мы теперь сможем улететь?! – София не выдержала, прислонилась к решетке, расположенной вдоль канала и громко разрыдалась. – Какой ужас! Неужели это все могло свалиться на одного человека? Сначала расставание с Денисом и прерывание беременности, потом новый любимый, Элай, бросил меня, я чуть не умерла, эта отвратительная история с Дирком, плюс еще потеря всех документов". Соня окончательно потеряла присутствие духа.

Вдруг рядом с ней остановился высокий симпатичный молодой человек на мотороллере. Он был в черной кожаной одежде, какую носят рокеры.

– Почему вы плачете? – спросил он. Молодой человек показался Соне добрым и заинтересованным, несмотря на самоуверенное выражение лица.

"Это мой шанс", – подумала София.

– Мне очень нужно попасть в порт, отвезите меня, пожалуйста, – попросила она.

– Я не могу отказать такой красивой девушке, которая, видимо, в беде, но сможем ли мы продолжить знакомство?

– Да, вероятно, – Соня с трудом изобразила загадочную улыбку.

Она могла сказать все, что угодно, чтобы только попасть в порт.

Они сели на мотороллер. Соня схватилась за спину молодого человека, и они помчались по улицам Амстердама. Он отлично управлял мотороллером, но ехал очень быстро и чуть ли не сбивал велосипедистов. Соне было страшно. "Только бы не погибнуть, не оказаться опять там, – думала она, – только не это". Она уже не замечала ни старинных домов, ни прекрасного летнего вечера, ни ожерелья каналов и мостов.

Соня была поглощена одной мыслью -скорее найти Данилу. Она очень пожалела о том, что во время кораблекрушения утонули их мобильные телефоны, иначе она могла бы сейчас ему позвонить.

По улицам шли спокойные или даже счастливые улыбающиеся люди. "У них сейчас все хорошо, ну или почти хорошо, нормально, скажем так, – с завистью подумала Соня, – а как быть человеку, который совершает ошибки, самые непростительные постыдные глупые и трагические? Говорят, что все можно исправить. Но всегда остается рана в душе и весь внутренний мир неуловимо меняется. Вот, если бы жить, совсем не совершая ошибок. Но тогда жизнь была бы пресной, спланированной и скучной? Значит, зло – необходимая часть нашего бытия? Скорее всего, так и есть, ведь оно встречает нас после смерти в некоем страшном омерзительном воплощении. Но зачем Высший разум создал зло или допустил его существование?

А в чем все-таки суть нашей жизни? Чего нужно добиться, чтобы ощущать себя состоявшимся человеком, чтобы было хорошо на душе? Найти престижную работу, или стать известной и богатой, или завести счастливую семью? У нас всех в голове находятся некие банальные схемы того как все должно быть в идеале. А разве нельзя быть счастливым без всего этого? Общество всегда навязывает отдельным людям определенные идеалы, формы существования, но зачем? Кто за всем этим стоит, кто на самом деле создает эти схемы? Если моя жизнь будет для других людей неуспешной неяркой и непонятной, но мне самой она будет нравится, тогда меня не будет волновать общественное мнение."

Тут мотоциклист прервал ее размышления криком: "Держись!" Он перескочил через небольшую решетку вокруг газона, пересек его наискосок, и выехал на перекресток.

Соня с трудом перевела дыхание.

– Можно аккуратнее? – крикнула она.

– Не бойся, девочка, за рулем мотогонщик экстра-класса! – весело закричал в ответ парень.

Соня настолько устала, что почти не испытывала эмоций. "События развиваются помимо моей воли, я все испортила", – думала она с грустью.

Скоро мотоциклист привез ее в порт. Соня прошлась туда и сюда по причалу и вдруг увидела вдалеке Данилу, боцмана и капитана. Молодой человек, заметив, что ей машут руками, быстро уехал, сунув Соню визитку, где было написано, что он председатель клуба мотогонщиков. "Хотя бы с ним мне больше не придется встречаться, впрочем, я уже ничему не удивлюсь", – подумала Соня.

– Привет, сестренка, я не мог тебя найти и мне показали дорогу в порт. Я встретил его здесь. Мы здесь с боцманом и Александром, он очень расстроен, что ты встречалась с Элаем, – сказал Даня, который первым подбежал к Соне.

– Зачем ты ему рассказал? Впрочем, уже все равно, – вздохнула девушка.

Через пару минут подошли боцман и капитан.

– Почему вы не уехали? Где билеты на самолет? Кто посадил тебя в лимузин? – устало и раздраженно спросил Александр.

– Это был Дирк, я просто приняла немного наркотиков, очень жаль, что так получилось, извини, теперь нам главное как-то уехать. К сожалению, деньги и документы пропали.

– Тысяча чертей! – рассердился Александр. – У меня больше нет денег… Но мы что-нибудь придумаем.

Александр начал последними словами ругать Дирка и Элая, которые, на их счастье, в тот момент отсутствовали.

– Ладно, мы поедем, попробуем обратиться в консульство, – сказала София.

– Вам надо вернуться на корабль, иначе вы опять попадете в историю, – сказал капитан, – Соня, ты ужасно выглядишь и еле стоишь на ногах. Ты такая бледная, да тебе туда не доехать, можешь свалиться по дороге. Мало ли что может случиться, на борту я, по крайней мере, как-то наблюдаю за вами.

Действительно, Соня внезапно поняла, как плохо она себя чувствует.

– Все как я и предполагал. Господи, за что? – добавил он обреченно. Соня подумала: "Неужели он знал, что произойдет? Что мы вернемся? Откуда?". Но она слишком устала, чтобы развивать эту мысль.

Ей давало силы очень сильное желание найти Данилу, а теперь, когда он был рядом, резервные возможности организма закончились. Ее тошнило, и сильно кружилась голова, она действительно не могла никуда ехать. Даня сбегал за таблетками. Соня отдышалась, приняла лекарство. Наконец, они сели в шлюпку. София чувствовала ужасную слабость и воспринимала все происходящее будто в полусне. Наконец, она на самом деле крепко заснула. Когда Соня проснулась, корабль уже качался на волнах, они вновь плыли на Летучем Голландце!