- Вот и приехали, - сказал вслух Вячеслав, включив правый указатель поворота въезжая в открытые ворота санатория. Припарковался на стоянке для автомобилей, выключил зажигание.
- Всё! Отдых на целых двадцать четыре дня. Вот только как это выдержать, даже не знаю. Я же умру от скуки, - сказал он и вопросительно посмотрел на жену.
- Не ной, Славик, бери-ка в руки сумки и, айда зарегистрируем наше прибытие. За всю нашу жизнь впервые попали в санаторий. Это же рай! Посмотри вокруг: сосны, море, солнце. Что ещё нужно для счастья? А воздух…!!!
- Тоже мне счастье. Позавтракали и на море. Пообедали и на море. Поужинали и вновь на море. Это не рай, это каторга.
- Неправда! – Парировала жена, - между приёмами пищи существует поход к врачам, потом всякие там процедуры. Опять же развлечения и организованные экскурсии. А главное – это бархатный сезон! Море, солнце и только мы!
- А пиво, входит в раздел развлечений,- спросил Вячеслав.
- Если не каждый день, то входит.
- Ну, спасибо и на этом, дорогая.
Супруги вошли в главный корпус. Отметили прибытие у администратора, получили ключи, поднялись к себе в номер.
- А ничего, мне нравится. Уютненько. Славка, тебе нравится наш номер?
- Да номер, как номер, сравнивать мне не с чем. В других домах отдыха бывать не приходилось, мы же в основном по военным гостиницам. И за всю мою жизнь, я впервые приехал в санаторий. Это же надобно как-то отметить, а?
- Какой ты Славка, скучный. С тобой прямо не интересно. Посмотри за окно! Какой красивый вид. Хоть картину пиши. А ты всё бурчишь, да бурчишь. Подожди. Отметим.
- А…,- Вячеслав хотел было возразить.
- Молчи, - Светлана приложила указательный палец к губам Вячеслава, - не порть мне настроение. До обеда ещё целых два часа. Так что переодеваемся и на море. Оно нас уже заждалось.
Неспешным шагом супруги Снигирёвы пришли на санаторный пляж. Поход от главного корпуса до пляжа составил пять минут от силы. И вот оно - долгожданное ласковое море…
- Какая благодать! – Выдохнула Светлана, - нет- нет Славка, ты посмотри. Какая благодать,- повторила она. - Народу никого!
А море… Вот воистину, сентябрь месяц - это бархатный сезон !
День прибытия и день отбытия – это один день. Так что тебе, Славка, осталось мучиться двадцать три дня. И рассмеявшись, Светлана направилась к воде.
Вячеслав разделся, хотел было прилечь на лежак, но передумал и направился вслед за женой. Проходя между лежаками, внимание Вячеслава чем- то привлекла загорелая парочка, игравшая в нарды. Непонятное чувство заставило сердце учащённо забиться, но не найдя ответа оно успокоилось и, Вячеслав разбежавшись бухнулся в море.
- Ай, и вправду здорово, Светка! Вода – прелесть! Наверное, я здесь жить останусь, вот только если выдержу двадцать четыре дня.
- Двадцать три, поправила Светлана.
- Свет, а Свет. Вот посмотри на ту пару. Видишь? Ну, вон те, что играют в нарды.
- Вижу, пока ещё не слепая. А что?
- Да кого-то мужичок мне напоминает. А вот кого, не пойму.
- Только мужичок? А дама?- съязвила Светлана.
- Дама мне незнакома. Да и речь не о ней. Нет, женщина конечно симпатичная, несмотря на то, что уже не первой молодости.
- Ой- ой! Симпатичная… Вы посмотрите на него. Тоже мне, седьмой десяток пошёл, а всё туда же.
- Светлана батьковна, если я на диете, то это вовсе не означает, что я не могу читать меню, - парировал Вячеслав. – Внутренний голос мне говорит, что это Женька Стариков. Что-то такое мне подсказывает. Ну, ты сама - то приглядись! Мужик богатырского телосложения. Рост под сто девяносто, опять же масса тела. Вроде как похож…
- Да какой там Женька! Слава, опомнись. Тридцать пять лет прошло, как вы виделись в последний раз, от него ни слуху, ни духу за эти годы. Да можно ли узнать теперь вас. Из молодых и красивых, вы превратились в дедов. – Не, просто в дедов, в красивых дедов, - улыбнулся Вячеслав. - Да и встретиться здесь – это как один против тысячи, - продолжила Светлана, - и вообще, мало ли богатырей на Руси. И перестань пялиться на людей, Славка, некрасиво! Давай, выходим, высыхаем и на обед ! Вон уж и отдыхающие потянулись с пляжа.
На пороге столовой их встретила администратор.
- Здравствуйте! Вы впервые у нас?
- Да, мы в первый раз, - ответил Вячеслав.
- Выбирайте столик, пожалуйста. Хотите вот этот в среднем ряду?
- А можно вот тот у окна ? Он не занят? – спросил Вячеслав.
- За ним сидит супружеская пара. Но если вы желаете разделить с ними этот стол, пожалуйста. Я закрепляю его за вами. Проходите. И приятного вам аппетита!
- С этого места я ещё раз внимательно рассмотрю этого мужичка, Света. – Усаживаясь за стол, сказал Вячеслав. – Тут такой отличный наблюдательный пункт ! Я ещё от выхода заприметил этот стол. Ты, меня Светик, извини. Я быстренько, как раньше во время полётов, поглотаю и выйду, подожду на выходе. Запал он мне в душу, хочу задать ему вопросик.
- Вот неугомонный! Ладно-ладно, извиняю.
Быстро покончив с обедом, Вячеслав вышел во двор, сел на лавку под раскидистым дубом и стал ждать. – Что? Ещё не вышли, - спросила Светлана, присаживаясь рядом. – Да ты не нервничай так, Славка!
- А я не нервничаю.
- Ну, тогда не тряси ногами, а то лавка вся дрожит. – А ты уже смотрю, отстрелялась. Быстро, однако! – Невпопад ответил Вячеслав. Открыл рот, хотел было ещё кое-что сказать, но в это время интересующая его пара вышла из столовой. Вячеслав взглянул на жену, взял её за руку, как бы прося благословления. – Всё Светка, с богом! - Встал, и решительно направился навстречу вышедшей паре, успев краешком глаза заметить, что Светлана пошла следом. - Разрешите обратиться, сударь? А нет ли у Вас огоньку?
- Простите, не курю. Да и Вы смотрю без сигареты. Что-то хотите спросить, угадал? Я ещё на пляже заметил, что Вы меня пристально рассматриваете.
- Да, угадали. – Вячеслав сделал паузу. – Скажите, пожалуйста. Вам что-нибудь говорят такие слова, как Ленинградский военный округ, вертолёт «Ми-8» и фамилия молодого лейтенанта Снегирёв?
Мужчина пристально посмотрел на Вячеслава и, обращаясь к рядом стоявшей женщине, сказал.
- Нина, а ведь это Славка Снегирь. Мой однокашник и однополчанин. - Потом вновь повернулся к Вячеславу со словами, - не может быть… Здорово, чертяка!
Мужчины кинулись друг другу в объятия, долго тискали друг друга и засыпали вопросами. А женщины стояли рядом и смотрели то друг на друга, то на своих мужчин.
- Женька! Это же сколько лет и зим ? Боже мой, боже мой! Дай-ка, я тебя рассмотрю, - говорил Вячеслав, продолжая тискать в объятиях Евгения. - В девятьсот восьмидесятом нам было по тридцать, мы были там, где «горячо» и я никогда не забуду тот май, и пятнадцатое число, когда видел тебя крайний раз. Нам довели, что ваша машина подорвалась на фугасе, водитель и конвоир погибли, а вас не нашли. Ни мёртвых, ни живых. Вроде как пропали без вести.
– Ну, как видишь, не пропали. А что было потом, как говорят ни в сказке сказать, ни пером описать. Не рассказать даже за полчаса. – Так мы теперь никуда не спешим. – Вячеслав сделал паузу. – Мы же тогда все жили надеждой, что вот-вот вы объявитесь, или как-то дадите о себе знать. Но… спустя пару недель нашу эскадрилью заменили, мы улетели в союз и я больше о тебе никогда ничего не слышал. Я так всё это время и думал, впрочем, наверное, как и все наши, что вы пропали. Ну, давай присядем, поговорим. - Женщины, дорогие! - Я надеюсь, что вы познакомились, пока мы тут делали обнимашки? – обратился Вячеслав, к молча стоявшим рядом с ними женщинам. Тебе, Евген, Свету представлять нет необходимости, мы тогда уже были женаты и ты нас прекрасно знал. А вот ты, представь нас своей боевой подруге.
- Представляю. Нина, знакомься. Это мои друзья Снегирёвы. Света и Славка мой однокашник и однополчанин.
- Постой, постой Женька! Нина… Ты сказал, Нина? Так ты хочешь сказать, что это та самая Нина?
- Да, мой друг! Это та самая Нина. Но давай обо всём по порядку. Друзья, я предлагаю сменить пока тему. А вот после ужина, Евгений перешёл на шёпот, - прошу к нам в номер и за рюмочкой чая поговорить о делах минувших дней. Нам есть что вспомнить.
- Женька! Так ведь мы в санатории, - Вячеслав тоже перешёл на шёпот, прикоснулся указательным пальцем руки к воротнику – низяа-а-а!
- Нам, Снегирёк, уже всё можно, - ответил Евгений и рассмеялся, - тем более, сегодня.
***************
Евгений суетился у своего вертолёта, готовил к вылету, когда подошёл Снегирёв.
- Слушай, Женька, даже не верится, что остался месяц до замены. Помочь чего?
- Спасибо, нет. А тебе что, делать нечего? Всё уже готово к вылету. А правильно говорить надо, что не месяц остался до замены, а прошло уже одиннадцать месяцев. Наперёд в авиации не заглядывают. Говорить надо не о том, сколько осталось, а сколько прошло.
- Не умничай, Старик! Я вот чего хочу тебе сказать, дружище. Даже не сказать, а предупредить. Я давно приметил, что ты зачастил в библиотеку. По-моему ты неровно дышишь к хозяйке этого читального заведения по имени Нина, а?
- Это моё личное дело,- ответил Евгений, - к тому же надеюсь, ты помнишь, что я не женат.
- Да всё так Старичок. Никто и не спорит. Но… Как бы это по деликатнее сказать? – замялся Вячеслав.
- Я тебе по секрету шепну. Ты в курсах, что наш начальник политотдела, тоже имеет виды на эту девушку.
- Кто? – Удивлённо подняв брови, - спросил Евгений.
- Да ты чё, слепой совсем? Все видят, а ОНО нет. Другими словами, дружище, ты играешь с огнём.
- Да что он мне сделает? У меня Снегирь, преимущество над всеми вами, включая и начПО, – я холост. Усёк? И не лезь в душу. Отойди, не мешай. – Евгений приставил стремянку к кабине вертолёта, ступил на первую перекладину, стал протирать лобовое стекло.
- Открою тебе ещё один секрет, дружище, - продолжил диалог Вячеслав. - Я знаю, что всем участникам крайней операции подписали наградные на ордена. А тебе одному, на медаль. И догадываешься, кто приложил палец к этому? Ой, боюсь я, как бы он тебе не устроил замену отдельно от всех, в какие - нибудь тартарары.
- Да не боюсь я ничего, Снегирь. И тоже тебе по секрету скажу. Ничего у него не получится. Всё. Давай до встречи. Вон уж и экипаж на подходе.
- Давай, Старик! Возвращайтесь скорее, сегодня же день Победы с утра как ни странно. Турецкая разведка доложила, что кто-то из наших раздобыл кое-чего. Есть чем отметить тридцать пятую годовщину . Так что, не задерживайтесь.
Вечером, после ужина, в комнате Вячеслава и Евгения, собрались все её постояльцы, все семеро. Оказывается, чудеса всё-таки иногда случаются. Будучи в союзе и, возвращаясь из профилактория в полк, штурман экипажа Евгения, умудрился провести бутылку столичной мимо строгих глаз таможни.
- Давайте, мужики, занимаем места согласно купленных билетов. За Победу, за наших дедов и отцов! – подытожил командир звена, - А дверь закрыли?
- Закрыли товарищ командир. Никого вроде как нет дома.
- Умора! – вступил в разговор Вячеслав, - обычно разливают бутылку на троих, а мы на семерых. Ха-ха-ха! Кто у нас тут штурман. А ну-ка Саня, достань линейку и ответь нам. Это ж по сколько граммов нам каждому достанется, а?
- Я тебе и без линейки скажу, - ответил Александр, - это семьдесят один грамм, учиться надо было в школе хорошо, двоечник, - и добавил, - а теперь, друзья мои, фокус-покус! – С этими словами, Александр открыл дверцу своей тумбочки и извлёк консервную банку, на которой было написано, что это сельдь иваси.
- Открывай! – сказал он, ставя банку на импровизированный стол и сам же, вскрыл её стропорезом.
- Мать моя! – сказал кто-то из присутствующих, - вот это фокус! Вот это да-а-а! Тебе, Санёк, от коллектива, мы нарисуем самую большую и красивую почётную грамоту!
Посыпались много разных возгласов и эпитетов от собравшихся, потому что все увидели содержимое банки. Вместо селёдки, там была чёрная икра.
- Эх! Жалко, что рот только испачкали водкой. К такой закуске ещё бы по семьдесят граммов,- намазывая икру на хлеб, сказал Евгений.
- Уточняю, товарищи офицеры. Не семьдесят, а семьдесят один, - улыбнулся хитро Александр, - все тихонечко кричат «Ура!» и пока все кричат, - Александр открыл тумбочку и достал ещё одну бутылку. – Вуаля!
- Ну, ты прямо Игорь Кио! – буркнул всё это время молчавший старший техник. – Давайте за тех, кто не дожил.
- Не, мужики, я не буду, давайте без меня. Отдаю вам свои семьдесят грамм. Мне ещё сегодня в ночь, - сказал Евгений. Все встали, молча выпили.
- Так, братцы! Время без пяти минут. Выходим смотреть местный салют во славу Победы, - доложил штурман звена.
- Пошли, Женька! Чего расселся, - обратился Вячеслав.
- Чего-то мне Славка, нехорошо. Ты иди, не жди меня. Я побуду здесь, приберусь заодно. Чего-то живот крутит. Наверно от вашей икры. Она ни левая часом?
Ровно в двадцать один час начался местный салют. В небо под крики «Ура!», взлетали разного цвета ракеты. А с позиций артиллеристов, что расположились в километре от жилого комплекса авиаторов, в сторону «духов» работали пушки, установки «Град» и пулемёты. Раскаты орудий были такими мощными, что приходилось уши прикрывать ладонями.
* * * * * * * * * * * *
Командир полка, полковник Рюмин, плеснул себе в стакан чаю, подошёл к карте, висевшей на стене. Несколько минут назад он докладывал командующему свои соображения по поводу предстоящей операции и вот теперь, подойдя к ней, в который раз пытался представить, как это будет выглядеть в боевой обстановке. В дверь постучали. Рюмин не успел среагировать на стук в дверь, как она приоткрылась и с вопросом «разрешите», в образовавшуюся щель просунулась голова прапорщика Загоруйко, которому сегодня надлежало быть дежурным по бане. И в этом «разрешите», комполка уловил нечто тревожное.
- Входи. Что случилось? - ответил Рюмин и пристально посмотрел на вошедшего. Перед ним стоял человек явно чем-то встревоженный. Бледное лицо, трясущиеся пальцы рук.
Рюмин налил в стакан воды.
- Выпей. Возьми себя в руки. Что случилось, - повторил вопрос командир.
- Товарищ полковник, товарищ командир, у нас ЧеПе. Убит начальник политотдела, - сдавленным голосом произнёс прапорщик.
- Как убит? Где ? Да я же с ним полчаса назад беседовал. Что за бред? Как это произошло?
- Не бред, товарищ командир, лежит убитый в бане. И как это произошло, я не знаю. Знаю только, что до салюта в бане никого не было. А как всё отгремело, я решил зайти и навести там порядок и, если никого уже не будет, думал закрыть. Захожу в предбанник, а он сидит у стены в луже крови с дыркой вместо левого глаза. Ну, я всё закрыл и бегом к Вам.
- Ещё кто-то знает, или видел.
- Нет, товарищ командир. Никто.
Рюмин подошёл к стене и постучал в неё кулаком. - Оба ко мне! – крикнул он в стену. Тот же трюк, но только в противоположную стену. В кабинет вошли подполковник Краснов – первый зам, начальник штаба полка подполковник Истомин и начальник особого отдела майор Ткачук.
- Все хором за мной. И пока без вопросов, - вставая из-за стола, сказал Рюмин.
- А идём-то куда, спросил Истомин.
- Ваня, я же сказал, без вопросов. Через пять минут узнаешь.
Загоруйко открыл замок на двери бани. Офицеры вошли в предбанник. Их взору открылась неприглядная картина.
Впечатление было такое, что человек стоял у стены и, получив пулю в глазницу, так и присел, прижавшись к ней спиной.
- Вот это ничего себе! Картина Репина «приплыли», - вырвалось у Истомина.
- Так, товарищи командиры. Стоим на месте, ничего не трогаем, пока только внимательно всё осматриваем, - предупредил начальник особого отдела Ткачук.
- А выстрел-то был произведён не здесь, - продолжил он, – вот, посмотрите, стреляли с улицы. Видите, три сквозных отверстия в стене и они примерно расположены на уровне человеческого роста. Выходит, стрелявший никого и ничего не видел, и стрелял просто сдуру, а получилось о как! Да-а-а, дела… И вообще не понятно, что у него было на уме.
- Дайте кто-нибудь сигарету, мужики, – попросил Рюмин, - ума не приложу, как командующему докладывать? Ну, в бою, ну при обстреле противником – это ещё как-то понять можно. А тут… Это же конец всему на свете! - Возьмите, товарищ командир, - протянул мятую пачку Загоруйко. Рюмин прикурил сигарету, сделал несколько глубоких затяжек, закашлял ...
- Командир, но можно же доложить, что «духи» произвели обстрел гарнизона. Один их снарядов попал в баню ну и …, - в полголоса высказался Истомин.
- Иван, ты, что с дуба рухнул? А докладывать ты будешь? Да к тому же шило в мешке не утаишь. Кстати, твой вариант проходит, но только в том случае, если я вас всех четверых здесь уложу. Чтобы без свидетелей… И тогда уже буду докладывать о каком-то мифическом обстреле. Смекаешь? Короче так, - комполка на секунду задумался, - начальник штаба, собери весь руководящий состав части в клуб . А ты, майор, - Рюмин повернулся к Ткачуку и постучал указательным пальцем ему в грудь, - перерой в полном смысле тут всё, но найди нам этого Ворошиловского стрелка.
- Я, товарищ полковник, - слегка замялся Ткачук, - короче - это не моё. Извините. Звоните в дивизию, пусть присылают следователя.
- Предельно ясно,- Рюмин сдвинул пилотку на затылок. И повернувшись к Загоруйко, - баню закрыть. Никого кроме следователя не пускать! Вам всё понятно, товарищ прапорщик?
- Так точно, товарищ командир!
Через четыре дня, старший следователь военной прокуратуры, капитан Стеклов постучал в дверь командира полка.
- Разрешите войти? – Рюмин кивнул головой, - входи! – И жестом руки указал на стул. Но Стеклов, проигнорировав приглашение, подошёл к столу, открыл папку и положил на стол перед командиром бумагу. - Товарищ полковник. У меня есть все неопровержимые факты, что выстрелы были сделаны капитаном Стариковым. Так что я его арестовываю и забираю к себе в отдел. Вот, ознакомьтесь с постановлением об аресте.
***************
- Я, капитан Стеклов Василий Иванович, следователь военной прокуратуры, в дальнейшем для Вас, гражданин следователь, буду вести Ваше дело, гражданин Стариков. Вам понятно?
- Ага, понятно. Уже гражданин… - Ну, так будем говорить, гражданин Стариков? Или Вы не желаете, или нечего рассказать следствию?
- Лично мне ни Вам, ни вашему следствию нечего рассказать. А собственно, что Вы, гражданин следователь, хотите, чтобы я Вам рассказал? Что хотите от меня услышать?
- Да ты, Стариков с юмором оказывается. Но по делу говорить я смотрю, не желаешь? - Стеклов достал из кармана пачку сигарет, закурил. – А хочешь, я тебе расскажу, как всё было. Кстати, закуривай, - Стеклов пододвинул пачку сигарет к Евгению.
- Да пошёл ты со своими сигаретами знаешь куда?
- Но-но! – Повысил голос Стеклов и пристукнул кулаком по столу, - ты аккуратнее мне тут. А то я тебя…
- Да что ты меня? – прервал его Евгений, в союз вернёшь, так я рад буду. А если прыгнешь, даже бить не буду, просто затрясу.
- Тебя посадят, дурилка! – Стеклов издевательски засмеялся.
- Ну, хоть буду знать за что, а то шьёшь мне что-то непонятное - парировал Евгений.
- Ну, не знаю, как тебе, а мне всё понятно. Вот послушай! – Стеклов сделал глубокую затяжку, затем раздавил сигарету в пепельнице.
- Вечером, девятого мая, вы у себя в комнате распили бутылку водки. Приблизительно, в двадцать пятьдесят пять все вышли на улицу, чтобы поучаствовать в праздничном салюте. Ты же остался в комнате, сославшись на боль в животе, так? И вот, когда началась пальба, ты всё же решил выйти. А когда вышел, вот тут вдруг увидел, что начальник политотдела направился в баню. И у тебя взыграло чувство ревности. Ты решил его напугать. Заметь, Стариков, я говорю напугать, а не убить. Ведь все знают, что между вами давно пробежала чёрная кошка. Поскольку тебе ещё предстоял ночной вылет, ты вернулся в модуль, получил у дежурного личное оружие и рванул к бане. В том шуме и грохоте салютных выстрелов тебя никто не заметил, точнее, не обратили внимание. И ты, подойдя к бане, с целью напугать, произвёл три выстрела в стену. Быстро вернулся в свою комнату. На всё это у тебя ушло максимум шесть минут. Я всё поминутно проверил. А поскольку шум и гам ещё стояли на улице, и если предположить, что ты зашёл не с основного входа, то тебя никто не заметил. Когда все твои вернулись, ты также лежал на кровати.
- Ну, а если никто не видел, почему ты делаешь вывод, что это я стрелял?
- Так ведь дорогой мой, только у тебя был мотив. Я понимаю, что убийство было непреднамеренное. Ты хотел только напугать. Но убийство всё же произошло. К тому же, вот акт экспертизы, говорящий о том, что выстрелы были сделаны из твоего пистолета. Ознакомься.
- Да какая экспертиза ! Это же фикция! Я не стрелял в тот вечер ни в воздух, ни в баню.
- А кто-нибудь может это подтвердить?
Евгений пожал плечами.
- Ну вот, видишь, и алиби у тебя нет. Так что завтра, отправляемся мы с тобой в группу, и пусть там с тобой разбираются другие.
* * * * * * * * * * * * * *
Около восьми часов утра, Стеклов и Евгений сели в служебный «ГАЗик» и отправились на аэродром. Евгений старался ни о чём не думать, гнал все мысли прочь, но как тут ни о чём не думать, когда на кону твоя судьба. От мыслей его вдруг отвлёк возглас водителя, - товарищ капитан, что делать? - Следом крик Стеклова, - не тормози, объезжай, объезжай! - Автоматная очередь, визг тормозов, громкий хлопок, и … Наступила темнота.
Медленно возвращалось сознание. Евгений открыл глаза, осмотрелся. Через неплотно подогнанные доски двери, пробивался через щели солнечный свет. Он попытался сесть, но боль в правой руке не позволила сделать это сразу. Он так же не сразу понял, что был закован в цепи. Присмотревшись в полумраке к помещению, он увидел рядом с собой лежавшего Стеклова, также скованного по рукам и ногам.
- Эй! – Толкнул он его в бок. – Ты живой? Просыпайся, мы на празднике, мать его…
Стеклов в ответ что-то промычал, открыл глаза, облокотился спиной в стену сарая. – Где мы? Куда нас занесло? Какой праздник?
- Мы в самом худшем месте, о котором может мечтать солдат. Мы Стеклов, в плену, - ответил ему Евгений и смачно выругался.
- А где мой портфель, бумаги? Блин, башка трещит, ничего не понимаю… Где водитель, где конвоир?
- Да, очнись ты, Стеклов! Какие бойцы, какие бумаги? Нам с тобою жить осталось всего ничего, а ты про портфель вспомнил. А больше ничего не помнишь? Что-нибудь успел заметить? Ты же сидел рядом с водителем. Что увидел? Сам знаешь, я ведь вообще ничего не видел, поскольку ехал в будке.
- Там, как только мы сделали левый поворот, - морщась от боли, начал Стеклов, - мы увидели на дороге лежащее тело. Я успел крикнуть водителю, чтобы не тормозил и объезжал справа. И тут же раздались из-за кустов выстрелы, через мгновение взрыв и всё – тишина!
- Эй! – раздался голос из-за двери и непонятная речь.
- Часовой предупреждает, чтобы не разговаривали, - перевёл Стеклов.
- А ты что, на их языке можешь говорить, - спросил Евгений.
- Я десять лет служил в Ташкенте, немного понимаю по-узбекски. А все эти восточные языки немного похожи. Можно кое-что понять.
- Да ты ко всему ещё и полиглот оказывается, - переходя на шёпот, съязвил Евгений, - так вот, полиглот! Из всего тобою сказанного, получается, что на нас совершено покушение, несмотря на то, что мы были в охраняемой зоне. Только вот было это случайностью, или спланировано кем-то, не понятно. Одним словом, бойцы погибли, а нас с тобою выкрали у наших из-под носа. Но пока главное, это то, что мы с тобою израненные, грязные, оборванные, живы. Хотя не понятно хорошо это, или плохо. Но раз они нас выкрали, значит, что-то задумали. А вот что, очень хотелось бы знать.
- Пить хочется, - прошептал Стеклов.
- Мне тоже хочется… Надо думать и не сдаваться, искать выход из положения. - А ты думаешь, что в нашем положении есть выход? - Выход есть всегда. Надо только его найти. Я однажды уже был за той гранью, откуда не возвращаются. И сейчас мне что-то говорит, что мы его обязательно найдём.. Обязательно найдём…
-Да ты, Стариков, оптимист, однако. Говоришь, был за гранью? Это как ? Расскажи.
- Живы будем, расскажу.
- Послушай капитан, очисти душу, - чуть повышая голос, обратился Стеклов к Евгению. - Нам может быть действительно осталось немного. Протокола никакого нет. Ну, признайся, ведь это ты стрелял? Вроде как хотел напугать начальника политотдела, а получилось, что убил? Давай, очисти душу, ты?
Евгений долгим взглядом посмотрел на Стеклова. Потом медленно вполоборота повернулся к стене, к которой сидел, привалившись спиной. Провёл ладонью по её шершавой поверхности.
- А ведь она из глины слеплена. Слышь, капитан? Говорю, стена то из глины. Вот бы чем-нибудь железным её. Раз, два и дыру можно прорубить.
- Ну да, ну да! А кандалы бежать не помешают, - съехидничал Стеклов. – Их то, каким железом ? Ты, кстати. Мне не ответил.
- А что мне тебе говорить, кроме того, что я уже тебе говорил. Вот, не знаю, в какой ты бурсе учился, но видимо тебя или учили плохо, или ты где-то что-то прогулял. Хотя я тебе и под протокол скажу, ты Стеклов, дурак ! Никуда я не стрелял. Ни в небо, ни в стену бани. И из комнаты я не выходил. А вот, как ты смог определить, что пуля была из моего пистолета – это наверное понты, да? Вам же всем край, как надо найти стрелявшего, вот ты меня и выбрал на эту роль. Что, разве не так ? – Евгений долгим взглядом посмотрел на Стеклова, добавил. - И вот ещё что, давай пока про это забудем. Вчера мы были с тобой по разные стороны баррикады: ты следователь, я подозреваемый. А сегодня мы с тобой оба советские солдаты, у которых на двоих одна задача - это выжить! И думать надо, прежде всего о том, как совершить побег.
- Я примерно такой ответ ожидал, что именно так ты ответишь, - буркнул Стеклов.
* * * * * * * * * * * * *
У входной двери послышалась какая-то возня. Дверь открылась. В проёме показалась фигура часового.
- Эй, шурави (русские)! – Часовой жестом показал, что надо выходить.
Помогая друг другу встать, офицеры направились к выходу.
- Не знаю, что нас там ждёт, но на всякий случай внимательно смотрим и всё запоминаем, - вслух сказал Евгений.
- А если мы уже не вернёмся?
- Вернёмся, вернёмся. Мы им, похоже, нужны. Иначе давно бы уже грохнули.
Поддерживая друг друга, и волоча ноги закованные цепями, они вышли на божий свет. Конвоир толкнул прикладом автомата в спину Стрелкова, кивком головы показывая в какую сторону идти. Пройдя небольшое расстояние по пыльному двору, конвоир подвёл их к строению, у которого по обе стороны входа стояли охранники. Конвоир что-то сказал охране, один из них вошёл в здание и, выйдя через секунды, жестом показал, что можно входить. Пленники вошли внутрь. Помещение было средних размеров сплошь застланное и увешанное коврами. Посередине стоял стол на низких ножках сервированный фруктами. Вокруг стола сидели в позе лотоса, покуривая кальян, трое бородатых людей.
В комнате воцарилась долгая пауза. И вдруг один из бородатых, на чистом русском языке сказал.
- Ну, что, гости дорогие? Кто же из вас Стариков?
Евгений и Стеклов переглянулись.
- Да, можете не отвечать, мы и так всё знаем, - продолжил бородач, и сбросил накидку с предмета, стоявшего у стола.
У Стеклова ёкнуло в груди. Это был его портфель, в котором он вёз служебные документы.
- Узнаёшь, портфельчик, товарищ Стеклов, а? А ты Стариков, молодец! Уложил комиссара! А Стеклов, значит, хочет тебя за это посадить в тюрьму, да? Кстати, ты можешь теперь с ним, как у вас говорят, поквитаться. Вот, возьми кинжал! – С этими словами, бородач вынул из ножен кинжал и протянул Евгению.
- Бери, джигит, не трусь! Отрежь неверному голову. Отомсти. И переходи ко мне в отряд, мне такие богатыри нужны.
Евгений отрицательно покачал головой.
- Ну, во-первых, ты сам сказал, что мы гости дорогие, а разве так встречают гостей? Для начала покормил бы, напоил. А то заковал в цепи израненных людей, держишь в каком- то сарае. И во-вторых, он мне не враг, чтобы я его убивал. Мы оба русские офицеры. Были и останемся ими… Так что твоё предложение я не принимаю. А кстати, по-русски то хорошо говоришь шах, или как там тебя… где научился ? Небось, в Москве, в академии имени Фрунзе ?
- Да, в Москве ! И заметь, русский, я тебя не приглашал на свою землю. А ты пришёл и принёс мне войну, - повышая голос, ответил бородач.
- Согласен, ты меня не приглашал, - спокойно ответил Евгений, - меня, то есть нас, пригласило руководство твоей страны. И мы здесь…
- Значит так! – Прервал Евгения бородач, хлопнув в ладоши. В помещение вошёл конвоир. – Моё предложение остаётся в силе, - бородач направил указательный палец в сторону Евгения. - Можете подумать, но недолго! У вас ровно сутки,- и жестом показал конвоиру, чтобы увёл пленных.
- Ну, что Василий, что скажешь, что успел рассмотреть? – Спросил Евгений, едва пленники вошли в сарай.
- А то и успел, и увидел, что здесь банда приличная собралась, и похоже, что положение наше крайне тяжёлое.
- Согласен, тяжёлое, но не безвыходное, - ответил Евгений, садясь на пол. Привалился спиной к стене, вздохнул и повторил, – из любого положения выход есть. Надо подумать, где этот шанс… Эх, поесть бы сейчас !
Его как-будто услышали. Послышалась возня снаружи, скрип открываемой двери, на пороге появилось существо лет десяти, двенадцати, в обличии девочки. Она не обращая ни на кого внимания, быстро поставила на пол две пиалы и так же быстро выскочила обратно. Стеклов на четвереньках подполз к пиалам, наполненных пловом. Взял одну из них в руки, поднёс к лицу, вздохнул аромат пищи. - А бородатый, смотри-ка, сдержал слово, решил покормить нас перед смертью… Евген, как ты думаешь, это наша смерть? Отрава? Или была, не была?
- Ты же помнишь, бородатый дал нам сутки. Так что Василий давай есть смело. Без приборов столовых правда, но где наша не пропадала. Тем боле, что на Востоке плов едят руками.
- Чистыми , - парировал Стеклов.
Быстро справившись с едой, Евгений приблизился к двери, поманил рукой Стеклова.
- Ползи сюда, только тихо! Вот смотри, видишь там вон у дувала (глиняная стена), припарковали два пикапа?
- Вижу, ну и что? Я их ещё при походе к бородатому заметил. Там ещё и верблюды, и лошади. Всё видел. Но как это к нам относится, пока не понимаю.
- Как один из вариантов, могу рассказать тебе. Думаю, ты знаешь, что вот сейчас, солнце начнёт садиться и, «духи» начнут молиться. Причём, молиться будут все, включая часовых. Бросают все дела и исступлённо молятся. Значит, в это время бдительность у них ослабится. Вот этим нам надо как-то воспользоваться. Правда, я пока не придумал как. Может быть, у тебя появились какие-то мысли, а?
- Моим мыслям мешают цепи. А ты, между прочим, говорил, что если останемся живы, расскажешь, как вернулся из-за той черты, откуда как правило, не возвращаются.
- Обещал. Но мы же ещё не вернулись к своим.
- Да, но мы же к бородатому сходили и остались живы, значит давай, колись. Что там у тебя за история. Может быть, в меня тоже вселится вера на наше освобождение. У нас ведь ещё целые сутки…
- Честное слово, мне не хочется об этом. Но если обещал, то в двух словах – это было так.
** * * * * * * * * * * *
Нашему экипажу выпало задание на выброску парашютистов. Все, кто не совершил более двадцати прыжков, выполняют их с принудительным открытием парашюта. То есть, подойдя к двери, парашютист цепляет карабин вытяжного фала за специальный трос, и далее, совершив выход из вертолёта и пролетев определённое расстояние, этот самый фал откроет его парашют. Сам фал, так и останется до посадки вертолёта болтающимся за бортом. Не знаю, кто и что меня дёрнуло в тот день и час совершить не только необдуманный поступок, но и нарушение всех правил безопасности. Во-первых, я подошёл к двери без страховочного пояса и не пристегнулся как того требует инструкция. А во-вторых, на кой ляд я вдруг решил втащить эти самые пресловутые фалы внутрь кабины, не знаю… Это я сейчас говорю долго. А всё произошло в одно мгновение. Потянувшись за фалами, я выпал из кабины. Представь. Высота тысяча метров. В голове мелькнуло – ВСЁ!!! Успел почувствовать холод в желудке и мурашки по спине. Жизнь пронеслась картинкой перед глазами. Но в то же самое мгновение, каким-то двадцатым чувством, почуяв что-то неладное, командир экипажа выполнил элемент скольжения в мою сторону. Почему он это сделал, он и сам не знает. Но сделал же… То есть, тем самым он, как бы поймал меня как бабочку в сачок. Я так и пролежал на полу кабины до самой посадки. Потом, долго ещё не мог прийти в себя. Ну, а после всего, мы пошли праздновать мой новый день рождения. Вот, как-то так…
- А я бы, на месте твоего командира, для порядку в бубен бы тебе заехал,- сказал Стеклов и сокрушительно покачал головой, - насколько я понимаю, твой выход в «открытый космос» и на его карьере поставил бы крест. Да-а уж!
- Будешь смеяться, товарищ следователь, но именно так и было. И вот после того, как я побывал за чертой, сейчас, в нашей ситуации, мне что-то подсказывает, вроде как рано нам ставить точку. И я тебе предлагаю следующий план.
* * * * * * * * * * * * *
За дверью вновь послышался шум. Пленники замерли в ожидании. Дверь открылась и на пороге вновь появилась та же девочка, но на этот раз с кувшином в руках. Она, как и в первый раз, быстро поставила на землю кувшин, забрала пиалы и так же быстро вышла.
- Подозреваю, что это вода, - сказал Стеклов, подползая к кувшину. – Да, водица… Жадно начал пить. Отпив чуть не половину, протянул кувшин Евгению, вытер рот рукавом, заговорщицки произнёс, – слушай, там что-то есть внутри.
Евгений принял кувшин, покачал его из стороны в сторону. Внутри действительно был какой-то предмет. Он отпил воды и опустил пальцы руки внутрь.
- Василий, я глазам своим не верю. Посмотри, - перейдя на шёпот, - сказал Евгений, и поднёс к глазам Стеклова самый настоящий трёхгранный напильник.
- Провокация? Что скажешь?
- Думаю Евгений, что начинает работать твоя вера в наше освобождение. Понятно, что девочка – это рабыня. Видимо её семью, а может быть и её лично обидел сильно этот бородатый. И она думаю, понимает, что рискует. Но всё же хоть как-то хочет нам помочь. И тем самым предлагает нам начать действовать. И мне кажется, что провокацией здесь не пахнет. Надо действовать. Что ты там хотел предложить, выкладывай!
- Так вот, слушай! – Шёпотом начал Евгений. – Молитвы свои, или намаз, по-моему, они совершают пять раз за день. Первый раз – это когда только белая полоса появляется на восточном горизонте. Другими словами - это утренние сумерки. Есть ещё обеденный, вечерних два и ночной. Но вот обеденный самый долгий намаз. Молитва длится минут четырнадцать. Вот тут-то и надо нам воспользоваться этим. Ночью тоже конечно можно. Но ночью наши глаза не видят куда бежать. Учитывая, что нам дали сутки, мы ночью освобождаемся от цепей. Утром, буквально перед первой молитвой, затеваем возьню, крики, драка. Думаю, что это должно сработать. Охранник войдёт к нам, чтобы успокоить нас. Но мы постараемся его успокоить раньше и навсегда, этим же напильником. Хватаем его оружие и бегом к машинам. Уверен, что ключи от зажигания они оставляют в замке, ибо здесь их никто не угонял и не угонит. А мы вот угоним. Конечно, я не исключаю вариант, что прорываться будем с боем. Но лучше погибнуть в бою, сам понимаешь, чем тупо ждать, когда тебе отрежут голову.
- А если часовой не отреагирует на наш шум, тогда что?
- Будем натурально шуметь, отреагирует. Главное, чтобы он сюда вошёл… Так что, товарищ следователь, утверждаем план?
- А я так понимаю, что выбора у нас нет. Так что, согласен. И не будем ничего загадывать. Давай, приступаем к работе.
* * * * * * * * * * * * * *
- Спишь, Василий?
- Как же, уснёшь тут. Весь на нервах. Да тело, зараза, ноет спасу нет.
- Объявляю готовность номер один. Минут через пятнадцать начнём.
Стараясь не создавать шума, Евгений подполз к двери. Прислонился к ней лбом и сквозь щели попытался разглядеть панораму. Ночь практически прошла, небо уже не было таким чёрным. Ещё полчаса и, рассвет. Но, что это? Ему послышался далёкий, но такой родной гул.
- Василий! Ты слышишь? – шёпотом спросил он.
- Нет. Ничего не слышу, - ответил Стеклов.
-Ну, да! Твоё же ухо к другим звукам привыкло. Васька! Это наши летят. Через мгновение будет нанесён удар. И нам теперь надо молиться, чтобы не помереть от своих же ракет, или бомб, мать их так. Всё-таки моё сердце правильно подсказывало, что будет нам вариант. Давай, отползаем к противоположной стене. Слушай меня! С первым ударом…, - но он не успел договорить. Слова Евгения потонули в грохоте разрывов. От очередного взрыва, стена сарая рухнула. Куски глины и пыль осыпали пленников.
- Васька! Бежим!
Они выбрались из сарая, или из того, что от него осталось. Сквозь туман пыли, поднятой взрывами ракет и бомбового удара, практически ничего не было видно. Сквозь пыльный туман Евгений разглядел распластавшийся труп охранника, заваленный глиняными кусками. Он наклонился к трупу, забрал автомат. – Всё парень, он тебе уже не понадобится, а нам может быть сгодится.-
Пригибаясь, и поддерживая друг друга, по возможности быстро, насколько позволяли израненные тела, они побежали к машинам. На их счастье ракетный удар вертолётов не повредил автомобилей. Но в кабине ближнего пикапа уже сидел « дух», видимо пытался запустить двигатель. Евгений не целясь, дал короткую очередь из автомата. Рывком открыл дверь кабины, вытащил тело противника.
- Васька, давай в кузов! На, возьми! – отдал автомат Стеклову, – если что, будешь прикрывать. Включил передачу, нажал на газ.
- Только бы не попали! Только бы не попали! – как заклинание повторял Евгений.
Очередной разрыв подбросил машину в воздух. Пикап, как пушинка перевернулся несколько раз и застыл.
Евгений очнулся от того, что кто-то пытался привести его в сознание. – Эй, шурави, глаза открой, - услышал он над собою чей-то голос. Повинуясь просьбе голоса, Евгений открыл глаза. Увидел над собою родное русское лицо.
- Что случилось? Где я? – спросил он.
- Ты, лежи спокойно брат, тебе нельзя подниматься. Ты ещё не в госпитале, но уже в безопасности и всё уже позади, - последовал ответ.
- Слышь, братишка, я был не один. Где товарищ мой? Что с ним? А ещё, тут девчушка была, она всё пыталась нам как-то помочь, она жива?
- Жива, жива твоя девчушка, она то и рассказала нам о вас – русских пленниках. С твоим другом похуже, но он тоже жив. Поверни голову направо. Помощь уже на подходе, сейчас мы вас отправим, потерпи. Давай-ка я тебе, брат, обезболивающий сделаю. На-ка вот, водички. Пить, наверное, хочешь. – Санитар открыл флягу и приложил её к губам Евнения.
- Спасибо брат, - Евгений сделал несколько глотков живительной влаги, повернул голову направо и только тут заметил лежавшего рядом на носилках Василия. – Живой, курилка?
- Живой-живой, - слабым голосом ответил Стеклов, - послушай меня Евген, и не перебивай, пожалуйста. - Он сделал паузу. – Вот, что я хочу тебе сказать. Портфельчик мой с бумагами пропал- это можно сказать с уверенностью. Следовательно и «дело» твоё пропало. Да даже если бы оно не пропало, запомни, не было никакого дела. Забудь как страшный сон. – Стеклов вновь сделал паузу, тяжело вздохнул. – Ты прости меня, капитан Снегирёв, если можешь. И если я того, не поминай лихом, - выдохнул Стеклов.
Евгений протянул руку, притронулся к руке Стеклова. – Слышь, Василий! А ведь я тебе говорил, что мы выберемся, а ты не верил… И никаких «того», даже не думай. Эй! Чего молчишь? Эй, Василий! Эй!...
* * * * * * * * * * * * * * *
- Вот, собственно и всё, рассказывать больше нечего. Дальше был госпиталь и выздоровление. Давайте-ка братцы по граммульке за тех, кто не вернулся. – Подвёл итог Евгений.
- Постой, постой!- А чем же твоё «дело» закончилось? А где и как вы с Ниной встретились, - разливая в рюмки коньяк, спросил Вячеслав.
- А дальше было так.. Где-то, через недельку, после того как нас доставили в госпиталь, в палату вошёл мужчина, представился майором военной прокуратуры и, что он новый следователь по моему делу. Передал привет от Стеклова, он после операции валялся в другой палате и ещё сказал, что это самое «моё» дело закрыто за недоказанностью улик. Вот и всё. А ещё через день, ко мне в палату зашло моё солнышко красное - моя Нина. И с тех пор мы уже с ней никогда не расставались.
Она тогда спросила меня, чтобы я пожелал вот прямо сию минуту. И я ответил, что хочу оказаться в бархатный сезон на берегу Чёрного моря. – Представляешь, Нинок, ласковое море, жёлтый песок и только мы… Вот с той самой поры мы, - это моё пожелание, стараемся выполнять каждый год. А вот почему мы раньше с тобой не встретились, так это наверное, звёздам так было угодно. - В комнате на мгновение воцарилась тишина. Через открытое окно в комнату врывался тёплый ветерок и стрёкот ночных сверчков. Стояла тёплая сентябрьская ночь. Евгений вздохнул и продолжил. – Дорогие мои. Я поднимаю свой бокал и провозглашаю тост за всех, кому пришлось побывать там, за рекой. За всех, кто пал на той выжженной солнцем земле, за всех, кто ушёл, не дожив до сегодняшнего дня. Светлая им память. И за всех, кого сберёг Бог. Будем жить!
Оценили 28 человек
50 кармы