Есть такая черта у нашего человека ― нетерпимость к несправедливости. Всё вытерпит наш народ, но как только мириться с несправедливостью будет невмоготу, тут уж «не приведи Бог видеть русский бунт ― бессмысленный и беспощадный». История России знает немало таких примеров, но почему каждый раз подходя к красной черте, мы не оглядываемся назад? Публицист и автор собственных программ на телеканале «Россия 24» Константин Сёмин поделился своим взглядом на то, где искать корень несправедливости в современной России и почему человек, называющий себя патриотом своей страны должен сказать себе прямо: «Я мало знаю. Я хочу знать больше. Я буду для этой цели безжалостен в самообразовании».
― В начале февраля Владимир Путин сформулировал национальную идею нашей страны, которая, по его словам, заключается в патриотизме. На Ваш взгляд, что это значит?
― Если я не ошибаюсь, то это был разговор с предпринимателями. И в большей степени идея адресована предпринимателям, а не всей стране. Поскольку у наших предпринимателей наблюдается очевидный дефицит патриотизма, мне кажется, что таким образом можно было бы «подкачать» это сословие и слегка его замотивировать. Может быть, наставить на какие-то понятные для предпринимательского ума мысли.
В целом идеологии патриотизма быть не может, потому что патриотизм ― это абстрактное понятие, которое лежит в области чувств и эмоций. Такая идеология не отвечает на главный вопрос в наших широтах: «Зачем?».
«Идеологии патриотизма быть не может, потому что патриотизм — это абстрактное понятие, которое лежит в области чувств и эмоций. Такая идеология не отвечает на главный вопрос в наших широтах: "Зачем?"»
Во время Великой Отечественной войны наша идея победила, потому что была сильной и справедливой. Эта война была войной идей, войной мировоззрений, и это не только мое мнение. Так даже говорили фашисты, которые пытались вербовать у нас предателей ― и не всегда безуспешно. Враг пытался представить Великую Отечественную войну гражданской, перевести ее в плоскость идеологического противостояния. Именно это идеологическое противостояние советский народ, находившийся тогда в авангарде борьбы за человеческое достоинство против человеконенавистнической идеологии, выиграл. Потому что идеология была. В отличной книге Игоря Пыхалова «За что сражались советские люди» хорошо написано, что от Бреста до Владивостока граждане защищали свою советскую Родину, защищали принципы, на которых государство базировалось. А главным принципом, если говорить кратко, была справедливость.
Нужно помнить, что основная тяжесть войны легла на поколение, которое уже было воспитано и выросло после революции. Это люди 17–20 лет, дети Гражданской войны, дети разрухи и голода. И если бы в Гражданской войне было столько несправедливости, как об этом говорят сейчас, и большевики обманули русский народ и завели его куда-то за угол, чтобы обчистить, ограбить, то какой, казалось бы, смысл этим молодым людям расставаться с жизнью за «ненавистный им политический строй»? Просто у них была идея справедливости и они ее защищали.
Знаете, в чем разница между советской и демократической системой? В советское время плохо было меньшинству. А в демократической системе плохо большинству. Поэтому замотивировать большинство на подвиги и свершения, привить большинству любовь к Родине, если Родина в данный момент представляет собой тотальную несправедливость, невозможно. В глубине души в каждом из нас живет неутоленная тяга к справедливости. Как некий центр тяжести, балансир малярного уровня. Если этот центр тяжести сбит или нарушен, то наш человек не чувствует себя дома.
Если вернуться к патриотизму, то лучшее его определение я нашел в Большой советской энциклопедии, где говорится, что патриотизм ― это любовь к Родине и нетерпимость к ее поруганию как внешними агрессорами, так и внутренними. Невозможно эту формулу видоизменить так, чтобы люди, понимая угрозу со стороны внешних агрессоров, соглашались закрывать глаза на врагов внутренних. Любовь к Родине, патриотизм ― это готовность биться за страну, за своих людей с кем бы то ни было. Нетерпимость к несправедливости. Потому что несправедливость оскорбляет твою Родину, от кого бы она ни исходила.
― Скептики утверждают, что «патриотический угар» нагнетается искусственно, мол, так легче манипулировать массой?
― К сожалению, после того как Союз был разрушен, одной из первых жертв стала система образования. И поэтому, да, безусловно, наш народ демотивирован, разбит на фракции и течения. И очень многие из них называют себя патриотическими. Им обидно за державу, но они не могут объяснить, почему обидно. Почему так произошло? Откуда это взялось? И как из этого необходимо выходить? Поэтому очень многие патриотические движения проповедуют примитивные, простые решения. Это объясняет способность наших патриотов вгрызаться друг другу в глотки, несмотря на то, что все они очень любят свою страну, и является следствием разрушения системы образования. Люди, как правило, плохо образованны. Очень мало знают о том, что происходит вокруг них, и поэтому становятся заложниками слишком простых интерпретаций, слишком простых решений.
Поэтому отчасти либеральная критика в отношении патриотической «улицы» справедлива. Они действительно видят людей немножечко одурманенных, но они не сочувствуют этой одурманенности, они просто не понимают, откуда это пришло. Вряд ли они отдают себе отчет в том, что и гибель образования, и обнищание населения, и деградация связаны с тем, что они, либералы, делали в начале 90-х. Это на их совести уничтожение экономики и образования, которое привело к тому, что появились те, кто уже слышать не хочет никаких аргументов, а просто хочет вздернуть либерала на ближайшем фонарном столбе.
«Любовь к Родине, патриотизм — это готовность биться за страну, за своих людей с кем бы то ни было. Нетерпимость к несправедливости. Потому что несправедливость оскорбляет твою Родину, от кого бы она ни исходила»
Но по-настоящему твердо стоящим на ногах патриотам, тем, кто не потерял способность мыслить, нужно осознавать, что слепая ненависть и желание взять в руки топор опасны не меньше либеральных догм. Поэтому самый главный дефицит сегодня ― дефицит знаний, дефицит информации, дефицит образования. Самое главное, чего не хватает всем патриотическим движениям ― это здоровой самокритики и желания учиться. Вот истертая, подвергшаяся осмеянию, насмешкам ленинская фраза «учиться, учиться и еще раз учиться» сегодня как никогда актуальна. Очень легко найти простую интерпретацию происходящим вокруг тебя процессам, свалить все на теорию заговоров, обозначить врага, ненавидеть врага ― это просто. Гораздо сложнее разобраться, почему так получилось. А для того, чтобы разобраться, необходимо расширять горизонт мышления. Необходимо просто больше знать.
Способность патриота сказать себе прямо, посмотрев в зеркало: «Я мало знаю. Я хочу знать больше. Я буду для этой цели безжалостен в самообразовании», ― мне кажется, это самый востребованный инстинкт в патриотической среде, который наблюдается очень редко.
― Если бы в свое время «НАШИ» сделали ставку на образование, а не на тусовку, «Болотной» бы просто не случилось.
― Они тоже были на Болотной в 2011 году?
― Конечно. «Болотной» я называю публику, которая «встала в позу» после Украины, Олимпиады и Крыма, и выходцев из «нашинской гвардии» там было немало. Но если говорить про образование: литературы всякой очень много, самостоятельно разобраться не всегда возможно, да и времени на это нет. Наши оппоненты натаскивают сторонников на семинарах, стажировках и даже в целом государственном университете ― Высшей школе экономики. Где патриотической аудитории формировать свое мировоззрение?
― Да, каких-то единых площадок и правда нет, но, на мой взгляд, человеку, оказавшемуся в бурном потоке информации, который не видит вокруг себя институтов, кружков, к которым он мог бы прибиться, нужно держать курс на русскую классику и на советскую классику. Просто на них. Потому что, пройдя через них, как через рифы, корабль приобретает совершенно особенную устойчивость в жизни. У него появляется курс.
Я встречал многих людей, которые не читали «Тихий Дон». Не читали, а спорят о революции, спорят о Великой Отечественной. Не читали Шолохова, не читали Шукшина, не читали Фадеева, не читали Твардовского, не читали Паустовского ― ничего не читали. А что читали? Не понятно. Есть такая штука ― фундаментальное образование, оно, к сожалению, разрушено, оно уничтожено. Я понимаю, что в наш стремительный век просто невозможно заставить себя. Я помню, как у нас в школе можно было залечь с книжкой и неделю не вставать. Для нынешнего молодого человека или девушки это нереально практически, а ведь именно книга, именно чтение закладывает базовые, фундаментальные знания, которые формируют понятийный аппарат, позволяющий дальше двигаться и отсеивать ненужную информацию. Если же у тебя этих знаний нет, тогда нечего удивляться, откуда у нас такой разброд и шатание.
― После событий в Воркуте с сжиганием книг я инициировал обращение в профильные комитеты Смольного о проведении мониторинга в библиотеках учебных заведений и научной экспертизе учебной литературы, изданной на деньги филантропа Сороса. Я изучил одно из таких пособий, и теперь мне понятно, откуда берется методическая основа такой неистовой русофобии. Готова ли власть к тому, чтобы вычистить эти авгиевы конюшни?
― Мне кажется, пусть в библиотеке-то они лежат, что толку их изымать. Понятно же, для чего либералы развивали эту истерику вокруг сжигания. Это самый простой способ представить нашу сегодняшнюю власть…
― ...Нацистской?
― Да, и провести параллель. Для чего это нужно? Для того чтобы создавалась пропагандистская основа для проведения вполне себе реальных, может быть даже военных акций.
Что касается книг, лежащих в библиотеке ― это не проблема. А вот что находится в учебных курсах, программах... Лежит она себе, лежит, и знать о ней никто не знает. А вот если преподаватель скажет, что ты должен прочитать это и подготовить реферат, используя это пособие, то другое дело. Беспокоиться нужно не о содержимом книжных полок, потому что всю порнографию с них не изъять. Гораздо важнее, что находится в образовательных программах, кто готовит преподавателей, что происходит с педагогической системой. Сегодня в школу приходят учителя, которым 24–27 лет. Что у них там в головах? Какие учебные планы? Какие сочинения будут писать дети? Это же уже не бабушки, которые из советского времени по инерции кому-то из нас достались. А они будут учить наших детей, вот что страшно на самом деле. Я уверен, что главная угроза национальной безопасности исходит сейчас не от Сороса, не от некоммерческих организаций, которые где-то там не закрыты и продолжают подпольно распространять листовки или буклеты. Самая главная угроза национальной безопасности связана с ситуацией в Министерстве образования. Это штука пострашнее любого ЦРУ. То, что творится в Министерстве образования ― это катастрофа. Потому что там агентура лежит слоями. Этот процесс пока никого не беспокоит, к сожалению, за исключением нескольких депутатов Государственной Думы и неравнодушной общественности. Широкая общественность пока внимание на это не обращает.
― Так получается, что ситуация и впрямь критическая. Но хотите сказать, что ничего не меняется?
― Есть системная проблема. Она связана не с образованием, не с книжками и книгопечатанием, она связана с экономическим укладом, который принят в 90-е годы. И все прелести наши, с которыми мы боремся ― закономерное её наследство. Эта система образования будет работать так, чтобы производить дегенератов ― либеральных дегенератов и патриотически настроенных дегенератов. Идеальная ситуация для этой системы ― чтобы патриотические и либеральные дегенераты жрали друг друга, потому что это поможет добиться того, что эти люди не будут обращать внимание на главное.
― В таком случае остается только революция?
― Это тяжелый вопрос, на который ответить трудно. Мы понимаем, что революция сегодня чревата гибелью государства, окончательным уничтожением страны, превращением ее в картофельное поле, на котором уже ничего не вырастет. Мы также понимаем, что элита проявляет редкое упорство, и экономический уклад диктует ей ее образ мыслей и поведения. Она отказывается прислушиваться к любому голосу снизу, хотя все последние социологические опросы говорят, что население требует этого поворота, требует смены экономического уклада.
Конечно, мы оказались в интересной ситуации. С одной стороны, все действительно так, с другой стороны, эта элита оказалась зажата в угол, ей угрожает физическое истребление. Единственным способом выживания для этой элиты является опора на тот самый народ, которым она пренебрегает, потому что элита, получив собственность по каким-то причинам, отказалась пока капитулировать перед внешней угрозой, и по крайней мере на словах, а кое-где и на деле заявляет о готовности эту территорию защищать. Проблема в том, что элита точно так же деградировала, она мыслит так же, как и те, кем она пытается управлять. У элиты, по крайней мере у большей ее части, нет осознания, что ее собственное элитовыживание зависит от способности привлечь народ на свою сторону, то есть стать с народом в один строй, а сделать это можно, только восстановив поруганную справедливость, то есть изменив экономический уклад. У элиты разрываются штаны. С одной стороны, ей хочется сохранить собственность, с другой стороны, она понимает, что без народа собственность не сохранить. Вот возникла такая сложная вилка. Тем не менее шанс на то, что из этой элиты будет вычленена некая прослойка, которая поймет это и начнет действовать, мне кажется, пока еще не исчерпан. Потому что нынешний экономический уклад не в состоянии отразить внешнюю агрессию.
― То есть если хочешь выжить, то придется выходить из зоны комфорта.
― Скажем, вот жирный, отвыкший от работы человек, вот он оказался на морозе. У него есть два выхода, как в песне про ямщика — тот, кто не поет, тот засыпает и замерзает. Тот, кто двигается, у того есть шанс.
― Да, и желательно песню о Родине. Но при всем героика Великой Победы никуда не исчезает, более того, стремительно набирает обороты.
― Это неудивительно, потому что изъять Победу из советского прошлого, вынуть сердце истории, пересадить его не получается. Потому что это сердце вмонтировано в советский организм. Представить Победу вне советского контекста нереально. Это мучает их, от этого они страдают. Они заворачивают Мавзолей в какие-то тряпки, они гоняют дедушек, которые выносят портреты Сталина на улицы, но ничего не могут с этим поделать. Страна верит только Путину, потому что он не дает предать забвению Советский Союз.
― Некоторое время назад актер Анатолий Пашинин (сыгравший в «Грозовых воротах» и «Адмирале») призвал к физическому уничтожению людей, которые «размахивали георгиевской лентой», Зеленский отличился. Не пора ли лишать таких людей российского гражданства и более внимательно относиться к людям, которых приглашаются на роли в отечественном кино? Ведь эти люди не первый раз призывают к насилию по отношению к россиянам.
― Все это сословие артистическое всегда было таким ― готовым переметнуться на сторону врага. Мы знаем, каким человеком был Юрий Никулин, предположим, и многие другие... Папанов...
― Вырождение налицо?
― Если выродились мы, почему не должны выродиться актеры? У этого человека (Пашинина ― Прим. Ред.) дед входил в эскадрилью Кожедуба. Это опять же результат чего? Распада образования. Чего требовать от него, если таких пашининых миллион? Его можно понять, он приходит в кино, он видит, что там происходит: снимается одна порнография, торжествует несправедливость, торжествует барыга, ― он начинает искать объяснения. Какие объяснения он находит? Простые объяснения, которые позволяют ему забрить затылок и отправиться уничтожать колорадов.
Является ли он врагом, перейдя на ту сторону? Безусловно. Но наш главный враг здесь — это та система, которая позволила ему появиться. Он не последний. И говорить «ах ты дрянь такая, что с тобой вообще? Как ты мог?» ― бесполезно. Это симптом. Это следствие. Многолетний одуванчик газонокосилкой не убрать: косить, косить, не перекосить. А все потому что у него есть корень. И пока ты за корень не вырвешь, ничего не получится. А корень этот в образовании, в социальном расслоении, в приватизации начала 90-х, которое возвеличило одних, низвергло других в пропасть.
― Полномочный представитель МИД Мария Захарова на одном из брифингов говорила, что Запад сегодня усиленно внедряет формулу: восприятие важнее реальности. Мол, если вы будете бомбить террористов, мы скажем, что вы бомбите мирных жителей, и этому поверят. У нас сегодня есть ответ на такую формулу?
― Мы ничего не можем противопоставить. Запад будет окучивать свою аудиторию и никому ее не отдаст. Когда начиналась вся эта рокоэйфория в нашей стране, многим музыкантам казалось, что вот чуть-чуть и они поедут и будут на Уэмбли выступать. У меня много таких товарищей было. Постепенно, повращавшись с десяток лет в этой среде, они поняли, что нет, на Уэмбли будут выступать те люди, которым положено выступать на Уэмбли. А ты будешь петь, товарищ, в череповецком Доме культуры. И все. А к тебе может какая-нибудь заморская звезда приехать, и ты за это заплатишь. Но тебя не позовут даже в какой-нибудь уездный Ланкастер. Почему? Потому что это их территория. Их массовое сознание. Они не пускают никого на свой рынок, они никого не пускают в свою голову. И нас они туда не пустят. И рассчитывать, что мы объясним: «Нет, мы бомбим кого-то другого», ― не получится.
Чтобы разговаривать с людьми на Западе, нам необходимо иметь свою идеологию, повестку, которую они воспримут, а если у нас здесь маленькая копия Америки, маленький Запад, карманный, но только с другим флагом, а так-то все то же самое, в чем разница? Чем мы отличаемся от Запада? Да ничем не отличаемся до тех пор, пока не начнем перестраивать свою экономику и систему образования.
У нас принципиально другое представление о мире, справедливости. К сожалению, оно не воплощено сейчас в экономических отношениях, но глубинные представления, культурные представления о мире у нас совершенно противоположные.
― Картина, которую вы обрисовали, безусловно, справедливая. Я во многом согласен, но есть ли какие-то причины для гордости за нашу страну сегодня?
― Причины гордости за нашу страну, безусловно, есть. Просто они не связаны с элитой нашей страны. Для элиты страна безусловна «эта», а не «наша». А повод для гордости искать необходимо в народе, простых людях, которые сопротивляются этой деградации. Вот история про мужика, который где-то на Урале с винтовкой в руке охранял взлетную полосу, которая внезапно спустя много лет потребовалась. Это предмет гордости. Человек, который ходит на завод, подвергшийся тотальному разграблению, и не пакует вещи, не уезжает за границу. Это предмет гордости. Наша гордость ― это наша цивилизация, наш народ, наша культура. А наша культура ― это не жалкая копия голливудского блокбастера «Сталинград». Наша культура ― это Победа в Великой Отечественной войне, наше высшее цивилизационное достижение ― это Советский Союз. И всем миром мы воспринимаемся именно так. Мы сами внутри своей страны изо всех сил пинаем советское прошлое, в то время как для остального мира мы выглядим как какой-то сошедший с ума членовредитель. Который то немногое, что сегодня на глобальной арене сохраняет нашу конкурентоспособность, пытается опорочить, очернить и выбросить в помойное ведро. Куда бы я ни приезжал, а я объездил много стран, люди мне говорили: «Что вы натворили?» В мире гигантский запрос на появление Советского Союза. Другого, нового, но такого же. Потому что в мире колоссальное количество несправедливости. Советский Союз был тем маяком, тем лучом света, который охранял надежду многих-многих народов и стран. Если спрашиваешь, чем гордиться ― этим и гордиться.
― 2016 год объявлен Годом российского кино. Какие-то премьеры ждете в этом году?
― Я знаю, что Андрей Шальопа снимает «28 панфиловцев», вот этой премьеры я действительно жду.
― И последний вопрос: что для вас ближе ― личное или общественное?
Вопрос на разрыв, конечно. Мне очень дорога моя семья, но я очень надеюсь, что если обстоятельства такие наступят, у меня хватит мужества предпочесть общественное личному. Я не могу клясться в этом. Если бы я ответил бы вам разом: «Да, это так», ― думаю, что я бы соврал. Я очень надеюсь, что я смогу, но я не уверен.
Константин Сёмин родился 16 марта 1980 года в городе Свердловск (ныне — Екатеринбург). Закончил факультет журналистики Уральского государственного университета, работал в местных екатеринбургских телекомпаниях. С ноября 2000 года — корреспондент программы «Вести» на канале РТР (впоследствии — «Россия-1»). Был в числе журналистов, освещавших Иракскую войну. С января 2004 года по 2007 год — заведующий корпунктом ВГТРК в США (в Нью-Йорке).
2 апреля 2007 года дебютировал в качестве ведущего федерального выпуска «Вестей», также вёл ночную информационную программу «Вести+». Тогда снял первый документальный фильм об «идеологии глобального доминирования США» «Империя добра». В 2012 году Константин Сёмин закончил магистратуру факультета документалистики Нью-Йоркского университета, а его дипломная работа — фильм «Don’t Cry For Your Hair» («Не плачь по своим волосам») о российском капитализме в котором всё продаётся и покупается.
С 2014 года ведёт собственную программу «Агитпроп» («Агитация и пропаганда») на телеканале «Россия-24».
Самый известный документальный фильм Константина Сёмина — «Биохимия предательства» (2014). В нём автор наглядно показал природу предательства, «героев» прошлого и настоящего, чем вызвал бурю негодования со стороны последних.
В 2007 году награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени.
Другие материалы номера #13 «Причина для гордости» здесь: https://cont.ws/jr/volternews
Оценили 16 человек
16 кармы