Августейшие сестры милосердия

«Пока бросает ураганами

Державный Вождь свои полки,

Вы наклоняетесь над ранами

С глазами, полными тоски.

И имя Вашего Величества

Не позабудется, доколь

Смиряет смерть любви владычество

И ласка утишает боль».

Николай Гумилев

Незаслуженно мало знаем мы о благородных делах Императрицы Александры Федоровны и её августейших дочерей. А между тем они подали благороднейший пример «служения Богу в ближнем».

В Российской империи сложился обычай, когда представительницы царской семьи назначались шефами полков, поэтому жизнь и быт солдата и офицера Русской армии были им хорошо знакомы, а забота о благополучии и, особенно, о здоровье воинов становилась неотъемлемой частью духовного и общественного долга.

И когда наступали военные времена, многие из них активно занимались вопросами расширения и обустройства госпитального дела или просто становились сестрами милосердия в уже существующих медицинских учреждениях.

В России милосердная деятельность представительниц правящих династий, являлась той связующей нравственной силой, которая сближала и объединяла власть и народ во всех испытаниях как мирного, так и военного времени. Особенно ярко это проявилось в  годы Первой мировой войны.

Императрица Александра Федоровна, как одна из руководительниц Российского общества Красного Креста и общин сестер милосердия, приняла самое активное участие в организации дополнительных военных лазаретов и госпиталей, фронтовых медицинских учреждений и всей инфраструктуры, обеспечивающей спасение и излечение раненых воинов: от оперативных передвижных санитарных военных отрядов до самых современных по тому времени санитарных поездов, судов и автомобильных служб.

С самого начала войны под нужны госпиталей были отданы лучшие дворцовые здания в Царском Селе. В 1915 году госпиталь был организован в Зимнем дворце под патронатом Цесаревича Алексея.

Большой хирургический лазарет для нижних чинов на 1000 мест был организован по решению императора Николая II и его семьи. Он занимал все парадные залы Дворца, кроме Георгиевского. Открытие лазарета состоялось 10 октября 1915 года.

Госпиталь Зимнего дворца передали в распоряжение Красного Креста, который через своих представителей решал все вопросы внутреннего устройства и распорядка. Красным Крестом был сформирован весь врачебный и служебный персонал: главный врач, 34 врача (в основном хирурги), 50 сестер милосердия, 120 санитаров, 26 человек хозяйственного персонала и 10 человек канцелярии.

Главным врачом лазарета назначили А.В. Рутковского. Однако фактически внутреннюю жизнь лазарета определял его заместитель – главный хирург профессор Н.Н. Петров, один из основателей отечественной онкологии.

Царское Село с Екатерининским и Александровским дворцами, великолепными воинскими храмами и казармами гвардейских полков в ее исторических районах Софии и Федоровского городка – было любимой загородной дворцовой резиденцией царской семьи и Ставкой Верховного главнокомандующего Русской армией, которую с 1915 г. возглавил сам император.

Еще до войны императрица Александра Федоровна много работала для создания в этой резиденции лечебного военного заведения для прибывающих с русско-японской войны раненых солдат – Дома призрения для увечных воинов, а также для реабилитации инвалидов. Для этого медицинского заведения Императрица специально выбрала самый красивый участок Царского Села на лугу у Крымской колонны против Дубовой рощи Екатерининского парка.

С начала войны 1914 г. Императрица начинает превращать город в крупнейший в мире военный медицинский госпитальный и реабилитационный центр.

Уже к 10 августа 1914 г. были оборудованы два комфортабельных дворцовых лазарета, и одновременно организованы санитарные поезда для перевозки раненых с театра военных действий. В письме к мужу 30 октября 1915 г. Александра Федоровна писала: «...Пошли в Большой Дворец, лазарет там существует уже год…».

Императрица отдала для одного из них свою летнюю резиденцию «Светелка» в городе Луге и уже считала самым обычным делом выезжать на фронт и доставлять на поезде особо тяжелораненых воинов, поскольку самое передовое медицинское оборудование находилось именно в лазаретах Царского Села.

В городе, по ее инициативе, стали выходить медицинские журналы, писавшие о последних достижениях военной медицины, и они расходились по всем тыловым и фронтовым госпиталям России.

Императрица распределяла пожертвования на нужды войны, приспосабливала под госпитали свои дворцы в Москве и Петрограде. Там же, в дворцовых госпиталях, она вместе с дочерьми организовывала курсы сестер милосердия и сиделок.

Серьезным нововведением для медицинской реабилитации раненых стало создание императрицей благоустроенных пристроек к дворцам, чтобы разместить в них жен и матерей госпитализированных солдат.

Она устраивала санитарные пункты в Петрограде для изготовления перевязочного материала и медицинских пакетов, где бок о бок работали женщины разных сословий - от светлейших княгинь, жен, сестер и дочерей военачальников Русской армии до жен и дочерей рабочих, ушедших на фронт.

Александра Федоровна не только личным трудом участвовала в работе лазарета, но и жертвовала средства на создание рентгеновского кабинета и помогала обустройству в подвале церкви во имя Константина и Елены. В основном здании больницы была церковь во имя Божьей Матери «Всех Скорбящих Радость». Для раненых воинов, которые не могли передвигаться, Императрица соорудила походную церковь, которую перевозили по госпиталям.

Под председательством Государыни организуется Верховный совет для помощи пострадавшему от войны мирному населению, а также комитеты помощи беженцам и семьям призванных на войну солдат, ответственность за которые была возложена августейшей матерью на старших дочерей.

Комитеты имели отделения во многих городах России и пользовались большой популярностью. В народе их называли «Татьянинский», и «Ольгинский». Особенно успешно с их участием проходил сбор пожертвований.

К концу 1914 года под опекой императрицы и великих княжон было уже 85 военных госпиталей и 10 санитарных поездов.

Великие княжны были очень заняты. Они не любили уезжать в Петроград на официальные заседания с чиновниками, но, понимая необходимость помощи страдающим, делали это регулярно.

Все женщины императорской семьи перестали выезжать на традиционный отдых в Крым, дворцы которого были переданы тяжелораненым солдатам и офицерам. Характерно, что только в мае 1916 г. императрица с дочерьми на несколько дней прервала свою медицинскую деятельность и отправилась из Ставки по маршруту Киев – Винница – Одесса – Севастополь. Это было сделано, по просьбе императора Николая II, для подъема морального духа армии и тыла в дни Брусиловского прорыва.

Несмотря на всю свою невероятную загруженность, императрица стала принимать личное участие в лечении и уходе за ранеными солдатами и офицерами. Причем, Александра Федоровна считала, что это является главной формой ее служения фронту.

Она вместе с великими княжнами Татьяной и Ольгой прошла специальные курсы военных хирургических сестер милосердия. Их учителем стала одна из первых женщин-хирургов России (и одна из первых женщин в мире, ставшая профессором медицины) Вера Игнатьевна Гедройц.

Она имела серьезный фронтовой опыт военной хирургии, который приобрела в русско-японскую войну, куда отправилась добровольцем в санитарные поезда Красного Креста, где только за первые 6 дней провела 56 сложных операций.

После войны, по рекомендации придворного врача Е.С. Боткина, императрица пригласила ее занять должность старшего ординатора Царскосельского дворцового госпиталя и вверила руководство хирургическим и акушерско-гинекологическим отделениями. Это назначение сделало Веру Игнатьевну вторым должностным лицом больницы.

Гедройц была чрезвычайно требовательным и жестким в своих служебных действиях врачом. Она следовала научной и практической доктрине великого русского военного хирурга Николая Ивановича Пирогова: "Не операции, спешно произведенные, а правильный организованный уход за ранеными и сберегательное лечение в самом широком размере, должны быть главною целью хирургической и административной деятельности на театре войны". И эту задачу она ставила во главу обучения и подготовки военных сестер милосердия.

Приезжая в Александровский дворец в Царском Селе, где проходили ее лекции для сестер милосердия, она не делала никаких различий между ними.

Вначале Гедройц очень холодно отнеслась к желанию женщин царской семьи стать хирургическими сестрами, зная по опыту, как некоторые светские «дамочки», в патриотическом порыве решившие стать военными сестрами, падали в обморок при виде ужасных увечий воинов или брезгливо морщились от тяжелого запаха пота, мочи и гноя.

У Гедройц к тому же были свои взгляды на русское самодержавие, суть которых сводилась к тому, что революционные изменения в стране неизбежны.

Личный дневник Веры Игнатьевны позволяет узнать не искаженную ничьей клеветой правду о том, насколько профессионально относились женщины царской семьи к своей работе в качестве сестер милосердия.

Вера Игнатьевна Гедройц запишет в своем дневнике: "Мне часто приходилось ездить вместе и при всех осмотрах отмечать серьезное, вдумчивое отношение всех Трех к делу милосердия. Оно было именно глубокое, они не играли в сестер, как это мне приходилось потом неоднократно видеть у многих светских дам, а именно были ими в лучшем значении этого слова".

6 ноября 1914 г. в здании общества Красного Креста императрица Александра Федоровна с великими княжнами Ольгой и Татьяной и сорока двумя сестрами первого выпуска военного времени, успешно выдержав экзамены, получила свидетельство на звание военной сестры милосердия.

До этого императрица и ее дочери работали в своих госпиталях только сиделками. Теперь же они приступили к выполнению новых профессиональных обязанностей в Царскосельском Дворцовом лазарете №3 и других лазаретах Царского Села.

Царственные сестры милосердия оказались не только послушными ученицами, но и спокойными, умелыми и трудолюбивыми помощницами при перевязках и операциях. Поэтому они сразу стали работать с самой Гедройц в качестве ассистенток, полностью соответствуя ее главным требованиям к хирургическому коллективу: "… жил бы их радостями, печалился общими хирургическими печалями, создавая одну хирургическую семью, связанную общими переживаниями".

И. Степанов вспоминал первые мгновения в лазарете Ея Величества: «Восемь дней, как не перевязывали. Задыхаюсь от запаха собственного гноя. Рубашки не меняли две недели. Стыдно. Пожилая женщина в вязанном чепце с красным Крестом осторожно режет бинты.

Рядом стоит высокая Женщина и так ласково улыбается. Вот Она промывает рану. Напротив две молодые сестрицы смотрят с любопытством на грязные кровавые отверстия моей раны… Где я видел эти лица?.. Меня охватывает сильнейшее волнение… Неужели?.. Императрица… Великая Княжна Ольга Николаевна… Великая Княжна Татьяна Николаевна…

Старший врач наклоняется и тихо шепчет мне на ухо: «Сейчас выну тампон. Будет больно. Сдержитесь как-нибудь»… (…) Ловким движением тампон вырван… Сдержался… Только слёзы брызнули…

Императрица смотрит в глаза… и целует в лоб… я счастлив».

«День в лазарете начинался в семь часов, - писал И. Степанов. – Мерили температуру, приводили в порядок постели и ночные столики, пили чай. В восемь часов палаты обходила старший врач княжна Гедройц. Ровно в девять часов слышался глухой протяжный гудок Царского автомобиля. (…) Императрица давала понять, что каждый должен заниматься своим делом и не обращать на Неё внимания. Она быстро обходила палаты с Великими Княжнами Ольгой Николаевной и Татьяной Николаевной, давая руку каждому раненому, после чего шла в операционную, где работала непрерывно до одиннадцати часов. Начинался вторичный длительный обход раненых. На этот раз Она долго разговаривала с каждым, присаживаясь иногда…

…В перевязочной работала как рядовая помощница. В этой обстановке княжна Гедройц была старшей. В общей тишине слышались лишь отрывистые требования: «ножницы», «марлю», «ланцет» и т.д., с еле слышным прибавлением «Ваше Величество». Императрица любила работу. Гедройц уверяла, что у Неё определённые способности к хирургии. По собственному опыту знаю, что её перевязки держались дольше и крепче других».

Как простая сестра милосердия, Государыня ассистировала при операциях, перевязывала и мыла раненых, не гнушаясь грязи и гноя, часами просиживала у постелей страждущих и умирающих, утешая их. А в это время те, кто не был способен и к йоте подобной жертвенности, возводили на неё бессовестные обвинения в измене и помощи немцам…

В.И. Чеботарёва, работавшая сестрой милосердия в царскосельском лазарете, с горечью писала: «Бедная, несчастная… Такой она мне рисовалась всегда – сама чистая и хорошая, цельная и простая, она томится условностью и мишурой большого света, а в грязь ...  она не может поверить, - а в результате враги в верхних слоях и недоверие в нижних. Если бы только они могли увидеть её и узнать, что она такая, какой мы её знаем!»

Не уступали матери в жертвенном служении и Великие Княжны.

С. Я. Офросимова вспоминала: «С горячим восхищением и уважением смотрели все в первые дни войны на женщин в белых косынках, с крестами на груди; всё чаще и многочисленнее мелькали эти косынки на улицах и в домах.

И вот в таких же косынках сестёр милосердия увидела я старших Великих Княжон в мой первый приезд в Царское Село после объявления войны. Полтора года тому назад я оставила их ещё беспечными весёлыми девочками и вдруг увидела совершенно выросших молодых девушек. Я была поражена переменой, в них произошедшей. Больше всего меня поразило сосредоточенное углублённое выражение их немного похудевших и побледневших лиц. В их глазах было совсем новое выражение, и я поняла, что со дня войны для них началась новая жизнь…

Весь день Великих Княжон был посвящён раненым; им они отдавали всю любовь, всю ласку и заботу своих богатых любовью и отзывчивостью душ; жизнь раненых стала их жизнью, над ними они склонялись с глубокой любовью и нежностью, у их изголовий проливали слёзы сострадания, из-за них часто не спали ночей, смертью кого-либо из них глубоко огорчались, выздоровлению радовались со всей силой своих впечатлительных душ. Не было ни одного солдата и офицера в их лазаретах, который не был бы ими обласкан и ободрен.

Выписываясь из лазарета, каждый раненый уносил с собой какой-нибудь подарок, данный ему на память от всего сердца. Каждый увозил с собой самое светлое, самое радостное воспоминание о Княжнах.

Много времени спустя, уже после революции, я встречала солдат и офицеров, лежавших в Царскосельских лазаретах, и каждый раз видела, как при воспоминаниях о Великих Княжнах озарялись их лица, как бы забывались пережитые муки и как светло воскрешались в их памяти те дни, когда над ними заботливо и нежно склонялись Великие Княжны».

Младшие великие княжны Мария и Анастасия прошли домашние курсы медицинских сиделок и помогали матери и сестрам в их госпиталях. Кроме того, юные царевны лично опекали госпиталь для офицеров и нижних чинов имени великих княжон Марии и Анастасии, находившийся рядом с Федоровским собором в городке из пяти домов. Опекунши бывали там почти каждый день. Они играли с выздоравливающими ранеными или просто расспрашивали их о жизни и семьях, чтобы как-то отвлечь от тяжких болей и переживаний.

Знаменитый русский поэт, Георгиевский кавалер Николай Гумилев был одним из тех, кого коснулась трогательная забота этих юных царевен.

В память об этом он написал одной из них следующие строки:

Сегодня день Анастасии,

И мы хотим, чтоб через нас

Любовь и ласка всей России

К Вам благодарно донеслась…

И мы уносим к новой сече

Восторгом полные сердца,

Припоминая наши встречи

Средь царскосельского дворца.

(Прапорщик Н. Гумилев.

Царскосельский лазарет,

Большой Дворец.5 июня 1916 г.)

Августейшим сестрам милосердия посвяти свои стихи и Сергей Есенин.

«В багровом зареве закат шипуч и пенен»

В багровом зареве закат шипуч и пенен,

Березки белые горят в своих венцах.

Приветствует мой стих младых царевен

И кротость юную в их ласковых сердцах.

Где тени бледные и горестные муки,

Они тому, кто шел страдать за нас,

Протягивают царственные руки,

Благословляя их к грядущей жизни час.

На ложе белом, в ярком блеске света,

Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть...

И вздрагивают стены лазарета

От жалости, что им сжимает грудь.

Все ближе тянет их рукой неодолимой

Туда, где скорбь кладет печать на лбу.

О, помолись, святая Магдалина,

За их судьбу.

(1916 г.)

Из дневника великой княжны Татьяны Николаевны: «...Была операция под местным наркозом Грамовичу, вырезали пулю из груди. Подавала инструменты… Перевязывала Прокошеева 14-го Финляндского полка, рана грудной клетки, рана щеки и глаза. Перевязывала потом Иванова, Мелик-Адамова, Таубе, Малыгина...».

Из дневника великой княжны Ольги Николаевны: «...Перевязала Потшеса, Гармовича 64-го Казанского полка, рана левого колена, Ильина 57-го Новодзинского полка, рана левого плеча, после Мгебриева, Побоевского....». Помимо этого, великая княжна, обладавшая замечательным музыкальным слухом, часто устраивала домашние концерты для раненых."

Один из офицеров, находившихся на излечении в лазарете, где сестрами милосердия были дочери Николая Второго вспоминал:

“Первое впечатление о Великих княжнах никогда не менялось и не могло измениться, настолько были они совершенными, полными царственного очарования, душевной мягкости и бесконечной благожелательности и доброты ко всем. Каждый жест и каждое слово, чарующий блеск глаз и нежность улыбок, и порой радостный смех, — все привлекало к ним людей. У них была врожденная способность и умение несколькими словами смягчить и уменьшить горе, тяжесть переживаний и физических страданий раненых воинов.”

Работа в госпиталях и больницах становилась для них столь привычной во время войны 1914 года, что неудовольствием встречалась уже сама необходимость “одеться прилично». Платье сестер милосердия стало для них “второй кожей”.

Светлый христианский образ последней русской императрицы Александры Федоровны, супруги Николая II, и ее дочерей с наибольшей силой проявился не только в их мученической кончине, но и в подвиге их самоотверженной деятельности, которой они себя посвятили в годы первой мировой войны. Вместе со своими дочерьми императрица в течение трех лет служила в лазаретах, как простая сестра милосердия.

Это уникальный случай в истории. На такое могло решиться только сердце, исполненное христианской любви. Для раненых она была не государыня императрица, а царица-матушка, мать милосердия, а ее дочери были для них родными сестрами, сестрами милосердия.

Фрейлина Анна Вырубова, также прошедшая курсы сестер милосердия у В.И. Гедройц писала: «Я видела Императрицу России в операционной госпиталя: то она держала вату с эфиром, то подавала стерильные инструменты хирургу. Она была неутомима и делала свою работу со смирением, как все те, кто посвятил свою жизнь служению Богу. Семнадцатилетняя Татьяна была почти так же искусна и неутомима, как и мать, и жаловалась только, если по молодости ее освобождали от наиболее тяжелых операций… ».

Своей духовной обязанностью императрица и великие княжны считали заботу о достойном упокоении погибших и умерших от ран воинов. Для этого рядом с историческим Казанским кладбищем Царского Села было создано первое официальное братское кладбище павших за Отечество воинов Русской армии в Первую мировую войну.

На свои средства императрица обустраивает здесь деревянную церковь. Храм будет построен за два месяца и 4 октября 1915 г. освящен во имя иконы Божией Матери "Утоли моя печали". Многих из погребенных здесь павших героев царская семья лично провожала в последний путь, а сама императрица постоянно заботилась об их могилах.

Надо сказать, что светское общество неоднозначно относилось к этой деятельности императрицы, считая это «неприличным» для нее и великих княжон.

И вот на смену монархии пришла новая революционная власть…

Царская семья была арестована и содержалась в Александровском дворце для отправки в Сибирь. Царскосельский эвакуационный пункт, как и вся военная медицина страны, тоже получил «преобразования», описанные сестрой милосердия Валентиной Чеботаревой в дневнике «В Дворцовом лазарете в Царском Селе»: «… В лазарете полное разрушение… Сегодня прошел слух, что санитары и солдаты решили просить об удалении Грековой и Ивановой. На собрании сестер решено бороться. Жутко, как все это будет».

Сейчас мы только-только узнаем о том, что же на самом деле было главным в этой семье, узнаем о правилах жизни, о быте, привычках и всем прочем, человеческом, что долгие годы было либо нам неизвестно вообще, либо же было просто оболгано и искажено до неузнаваемости…

«…Не утолить всей скорби жадной,

Всех слез людских не осушить,

И с этой мыслью безотрадной

Мучительно и тяжко жить.

И счастлив тот, кто в день несчастья

Хоть раз дал руку бедняку

И осушил слезу участьем

И в радость обратил тоску.

(Стихи неизвестного автора, переписанные рукой Императрицы Александры Федоровны)

Использованы источники:

http://nngan.livejournal.com/178818.html

http://www.stoletie.ru/voyna_1914/avgustejshije_sestry_miloserdija_373.htm

http://golos.ruspole.info/node/3444